Читать книгу Король и спящий убийца - Владимир Гриньков - Страница 7

Письма в адрес программы «Вот так история!», оказывается, продолжали поступать весь этот год. И хотя полноводная поначалу река посланий все мелела и мелела, превратившись в конце концов в тоненький ручеек, все-таки писем скопилось много – люди до сих пор не верили, что программа закрылась навсегда, и эта вера нас очень выручила. Мы просмотрели письма, поступившие в последние три месяца, и отобрали несколько, из которых что-то, по нашему разумению, могло бы получиться. Читали мы письма втроем: я, Светлана и объявившийся наконец-то Демин. Поначалу каждый отобрал то, что понравилось лично ему, потом мы все свели воедино, и в конце концов я выудил из пачки отобранных писем то, которое хотел использовать в первую очередь.

Оно было написано двумя молодыми людьми, которым хотелось разыграть своего друга. Тот был владельцем крохотной фирмочки, которая неизвестно чем занималась, и у него была мечта – создать собственное производство; но поскольку денег у него не было, он искал инвесторов, тех, кто согласился бы вложить деньги в его начинание. К письму прилагалась фотография потенциального кандидата на розыгрыш. Когда я увидел эту лопоухую голову с шутовской физиономией, я понял, кто будет первым героем нашей возобновленной программы.

На Светлану, впрочем, это письмо не произвело ни малейшего впечатления.

– Ну и что? – осведомилась она, прочитав текст.

Было видно, что она разочарована.

– Ты на лицо посмотри! – вскинулся я.

– А что лицо? И у меня лицо, Женя. И у тебя. Он бизнесмен, и этим все сказано. Да, фирма у него крохотная. Он там и швец, и жнец, и на дуде игрец, но тем опаснее с ним связываться. Это человек, живущий своим умом. Ну и как, скажи на милость, ты сможешь его подставить, чтобы он при этом до поры даже не догадывался, что его разыгрывают?

– Значит, если мы разыгрываем дядю Петю с цементного завода – это класс! – саркастически произнес я. – А буржуев уже и трогать не моги!

– Дело не в буржуях, Женя. Просто у этого парнишки склад ума несколько иной…

Светлана продолжала говорить, но я уже отключился. Мне вдруг отчетливо, до мельчайших подробностей представилось, как надо снимать этот сюжет. Шаг за шагом, фраза за фразой.

– Эй! – окликнула меня Светлана. – Да ты не слушаешь, кажется.

– Он хочет найти деньги! – сказал я. – Ты представляешь? Вот чтоб появился добрый дядя – и просто дал. Это же супер! Просто фантастика! Я его так разделаю!

Я рассказал, как мне все видится. Светлана смотрела на меня округлившимися глазами. А Демин просто сказал:

– Тебя будут бить.

– Пусть!

– Это очень больно, Женя.

– Пусть!

– Возможно даже, ты станешь инвалидом.

– Пусть!

Демин вздохнул и посмотрел на Светлану скорбным взглядом.

– Ты же видишь, он невменяем, – подвел он итог.

И Светлана тоже вздохнула.

– Идея, конечно, неплохая, – признала она.

Мне был знаком этот тон. Так говорят, когда хотят сначала усыпить бдительность, а потом попытаться отговорить человека от безумной затеи.

– Послушайте! – воскликнул я. – Ну что с вами, в самом деле? Вы все забыли, да? Вспомните, какие сюжеты мы с вами делали раньше! Мы рисковали точно так же! Когда год назад мы снимали историю про обменный пункт, где сто рублей меняют на сто долларов, я едва не схлопотал по физиономии. Ну и что? Зато какой был сюжет! Вся страна рыдала от смеха. И если надо будет рискнуть еще раз…

– Впрочем, почему бы и нет, – раздумчиво произнес Демин. – Если в кадре будет сам Женька…

Подразумевалось, что бить в случае чего будут меня. Я едва успел об этом подумать, как Демин закончил свою мысль:

– Да я рядом с ним, тогда мы с тем парнем уж как-нибудь справимся, вдвоем-то.

Я поймал его взгляд. В нем были озорство и решимость. И я засмеялся. И Светлана тоже. И уже только потом – сам Демин.

– Черти! – с чувством сказал я. – Какие же вы черти! И я вас люблю. Честное слово!

Мы опять были вместе. И опять были командой.

Колесо завертелось. Два дня у нас ушло на тщательную проработку сценария съемок и репетиций. Мы не могли допустить срыва после годичного перерыва. Ничто так не мешает достижению победы, как поражение в самом начале боя.

Еще три дня потребовалось на подготовку места съемок. Это место указал Демин: крохотное кафе на окраине Москвы. Демин со своей бригадой когда-то давал там один из своих шумно-бестолковых концертов. Кафе идеально подходило для съемок: там были небольшие – каждый на шесть персон – кабинеты, и стены между кабинетами представляли собой листы ДСП, задрапированные материей. Мы в этих стенах сделали окна и закрыли их зеркалами – теперь извне можно было проводить съемку происходящих в кабинете событий без риска быть обнаруженными.

Тем временем Светлана связалась с авторами того самого письма и исподволь готовила нашего героя к съемкам. Все разыграли как по нотам: один из приятелей рассказал нашему герою о существовании какого-то англичанина, президента благотворительного фонда, который страсть как любит выделять средства на поддержку молодого российского бизнеса. Клиент клюнул. Съемки назначили на четверг, на первую половину дня – хозяин кафе был готов на это время закрыть свое заведение для посторонних.

Нашего героя звали Игорем. В кафе его привез один из приятелей, проводил в кабинет, и они успели выпить по рюмке водки, прежде чем появились мы: английский миллионер, президент фонда, которого изображал Демин, и я – переводчик. Приятель Игоря при нашем появлении засуетился и ретировался, сославшись на занятость, и мы остались втроем. Было заметно, что Игорь несколько подрастерялся, не зная, как себя вести. Зачем-то расстегнул пиджак, потом приподнялся из-за стола, торопливо протянул руку для приветствия, но «англичанин» проигнорировал этот жест, плюхнулся на стул и замер, устремив на Игоря неподвижный стеклянный взгляд. И вдруг засмеялся. Совершенно беспричинно, каким-то натянутым смехом. Так смеются ненормальные. Я увидел, как изменился в лице Игорь.

– Должен вас предупредить, – сказал я, обращаясь к нему. – Мистер Джеггинс довольно своеобразный человек, и вам понадобится время на то, чтобы привыкнуть к его манере общения.

Игорь перевел взгляд на меня. В его глазах были растерянность и вопрос.

– Не волнуйтесь, – сказал я. – Он ни слова не понимает по-русски.

«Англичанин» тем временем сложил губы трубочкой и протяжно засвистел, покачивая головой из стороны в сторону. Это произвело на Игоря неизгладимое впечатление. Я даже подумал, что мы запросто можем его потерять. Еще несколько минут – и он бросится наутек, подальше от странного иностранца.

– Я же вас предупреждал, – мягко сказал я, улыбаясь нашему визави. – Ко всему прочему сегодня у господина Джеггинса был нелегкий день.

Услышав свое имя, мистер Джеггинс перестал свистеть и воззрился на меня, а я продолжал как ни в чем не бывало:

– Сегодня мы встречались с одним бизнесменом из Салехарда, который хочет построить в своем родном городе небольшой пансионат для туристов. Обсуждение проекта потребовало много времени и сил…

Моя улыбка стала еще шире.

– Для господина из Салехарда все закончилось благополучно: мистер Джеггинс выделил ему из своего фонда двести пятьдесят тысяч долларов.

Я увидел, что Игорь перестал дышать. Значит, подействовало. Но дать ему опомниться было нельзя.

– Ну-с, не будем терять время, – предложил я. – Обрисуйте нам хотя бы в общих чертах ваш проект. Я переведу мистеру Джеггинсу.

Игорь судорожно вздохнул и принялся рассказывать, но тут появился официант. Я по-английски осведомился у Джеггинса, что он будет кушать, он так же по-английски мне ответил. Заказали: овсянку, молоко и тосты. Игорь проявил солидарность с нами, хотя по его лицу я видел, что особой радости от овсянки он не испытывает. Официант удалился.

Мы вернулись к делу. Игорь посвятил нас в свои задумки. Я старательно ему улыбался, хотя улыбаться было нечему: чем дальше, тем больше я понимал, почему он до сих пор не нашел инвестора для своего проекта. Это было что-то среднее между проектом развития поливного земледелия в пустыне Сахара и проектом создания фирмы, экспортирующей тюльпаны в Голландию. Есть люди, которым бизнесом нельзя заниматься ни в коем случае. С чем-то подобным мы сегодня и столкнулись.

– Отличный проект, – оценил я. – Это я вам как переводчик говорю.

Покрасневший от удовольствия Игорь расплылся в счастливой улыбке. Я принялся втолковывать нашему гостю из Англии особенности предлагаемого проекта. Гость слушал внимательно, ковыряя при этом пальцем в носу. Тем временем принесли овсянку, молоко и тосты. «Англичанин» оставил в покое свой нос и склонился над тарелкой. Казалось, он меня вовсе не слушает, но я старательно продолжал вещать по-английски. Игорь не вмешивался в процесс перевода, во все глаза глядя на своего потенциального благодетеля. Я распинался как проклятый, а «англичанин» вдруг зацепил ложкой овсянку и долго на нее смотрел, словно решая, что ему делать дальше. Наконец надумал. Прицелился и, действуя ложкой как катапультой, запустил овсянкой в Игоря. Липкий комок перелетел через стол и попал Игорю в лоб. Прилип на мгновение и упал на стол. Джеггинс счастливо засмеялся и захлопал в ладоши, аплодируя собственной меткости. И я тоже захлопал, улыбаясь.

– Извините, – пробормотал я по-русски. – Я вас предупреждал, что кое-что может показаться вам необычным.

Джеггинс бросил несколько отрывистых фраз.

– Ему нравится ваш проект, – поспешно перевел я.

Игорь растерянно кивнул. Эпизод с овсянкой так его обескуражил, что он на время потерял способность радоваться. А Джеггинс уже зачерпнул очередную порцию овсянки. Игорь стремительно менялся в лице, догадываясь, что последует дальше.

– Улыбайтесь! – зашипел я на него. – Вы что, хотите угробить свой проект?

И он улыбнулся! Вымученно, криво, но улыбнулся! Показывал, что ему все нипочем. И вот в эту его улыбку Джеггинс и запустил овсянкой. Чтобы комок пролетел мимо, Игорю надо было сместиться всего чуть-чуть, но он этого не сделал, мужественно приняв липкий комок на грудь. Наверное, он, идя на эту встречу, надел свой лучший костюм. Теперь без химчистки не обойтись. Я украдкой вздохнул. Ну почему он позволяет вытворять над собой такое?

«Англичанин» перегнулся через стол и похлопал Игоря по щеке. Потом запел. Потом вышел из-за стола и закружился в медленном танце, прикрыв глаза веками и мурлыкая какую-то невнятную мелодию.

– Послушайте! – горячо зашептал я, склонившись к Игорю. – Я уже на него насмотрелся, так что предупреждаю: здесь неизвестно, как повернется. Он может дать деньги, а может и не дать. А безобразничать будет еще долго. Так что надо либо все терпеть, либо сразу уходить.

Я смотрел ему в глаза и видел, какая борьба происходит в его душе. Я не думал, что это так для него сложно – решиться. Мне казалось, что дело совершенно ясное. И только сейчас понял, что ошибался. Этот парень, кажется, готов был идти до конца.

«Англичанин», все так же кружась в танце, подхватил со стола салфетку и положил ее на голову Игорю. Я ждал, что будет дальше. Игорь не шевелился, только лицо его побагровело. Я быстро взглянул на Демина – понимает ли он, что сильно рискует. Он кружился в танце, блаженно закатив глаза, и производил впечатление настоящего юродивого.

– Их было три брата, – сказал я Игорю. – Двое вполне нормальных, а третий…

Я метнул скорбный взгляд на Джеггинса.

– Отец, известный предприниматель, умирая, разделил свои активы на три равные части, но двое старших братьев отказались от своих долей в пользу младшего. Он тут же организовал благотворительный фонд своего имени и стал раздавать деньги направо и налево. Видя такое дело, старшие братья решили вернуть свои доли, но было поздно. И ничего сделать нельзя. Пытались оформить над ним опекунство, но ни одна медицинская комиссия не признала его недееспособным.

– Как же так? – пробормотал обескураженный Игорь.

Даже он мог бы без труда поставить диагноз.

– Деньги! – со значением сказал я. – Они и в Англии – деньги. Если ты богат, то любое дело можешь обернуть в свою пользу.

Вот это Игорю было знакомо. Он согласно кивнул.

Джеггинс взял со своей тарелки пару тостов и пристроил их на плечах у Игоря. Получились погоны. Представили? Сидит бизнесмен в хорошо пошитом костюме (хотя и подпорченном кое-где овсянкой), на голове у него салфетка, на плечах – погоны из тостов. Я вдруг подумал, что и поделом. Каждый человек получает то обращение, которое он по отношению к себе допускает. Готов терпеть унижение – получи.

«Англичанин» все так же кружился в танце. Кажется, он был растерян. Вариант с овсянкой мы придумали с самого начала. И про салфетку на голове – тоже. Но дальше наша фантазия буксовала. Мы-то думали, что наш герой к этому времени взорвется, устроит скандал с битьем посуды и съемка сама собой завершится. А он оказался на удивление терпеливым.

К счастью, появился официант. Справился, не нужно ли нам чего. Он держал в руках блокнот и ручку. Эти два предмета и привлекли внимание Джеггинса. Он завладел блокнотом и ручкой, на чистом листке разлиновал квадрат, поставил в нем крестик и придвинул блокнот Игорю.

– Как ребенок! – вздохнул я и на всякий случай улыбнулся. – Он предлагает вам сыграть в «крестики-нолики».

Игорь с готовностью схватился за ручку.

– Но вы должны проиграть, – все так же улыбаясь, сказал я. – Обязательно!

– В чем вопрос! – пробормотал Игорь.

Один из тостов соскользнул с его плеча и упал на пол. Джеггинс истерично заверещал и затопал ногами, как маленький.

– Положите тост на плечо, – попросил я. – Иначе он не успокоится.

Мысленно я аплодировал Демину. Он импровизировал, и это у него неплохо получалось.

В игре победил «англичанин». Игорь, несмотря на проигрыш, выглядел вполне счастливым. Но он еще не знал, что предстоит вынести проигравшему. Джеггинс опять схватился за ложку и запустил в него овсянкой, потом еще и еще. На лице Игоря заходили желваки. Можно было заканчивать съемку, материала нам должно было хватить с лихвой, но я чувствовал себя виноватым перед этим парнем. Может, он по природе своей был горд? И никому никогда не спускал обид? А сегодня просто поверил, что его мечта может осуществиться. Имеет человек право на мечту? Я хотел дать ему шанс. Он все решит сам, но толчок ему дам я, если уж мы втянули его в эту историю.

– Послушайте! – сказал я Игорю. – Я же вижу, что вы, мягко говоря, не в восторге от происходящего. Ну почему вы все терпите? Пусть даже он даст вам деньги. Стоят ли те деньги этих унижений?

Я смотрел ему прямо в глаза, будто хотел на расстоянии передать свои мысли.

– Вы молоды, и у вас еще все впереди. Но, не ответив сейчас этому идиоту, как вы будете жить? Будете ли уважать себя? Да пошел он к черту, этот иностранец!

Я хотел дать ему шанс. Демин, наверное, что-то почувствовал раньше меня, хотя и изображал человека, ни слова не понимающего по-русски. Он даже достал из внутреннего кармана пиджака чековую книжку. Значит, запаниковал, хотя на его лице это никак не отразилось. Раскрыл чековую книжку и взял ручку в руки. Это был очень важный момент. Деньги из «благотворительного фонда» сейчас должны были «достаться» Игорю. Он мог либо принять эти деньги и благодарно улыбнуться, либо врезать Демину по физиономии и уйти бедным, но гордым. Меня для завершения сюжета устраивал любой из вариантов, но почему-то хотелось, чтобы Игорь денег не взял. Я смотрел на него почти с мольбой, но он меня не видел. Его внимание было приковано к проклятому чеку.

– Ну же! – вырвалось у меня.

И он решился! Его глаза полыхнули огнем. Он приподнялся и опрокинул тарелку с овсянкой на голову Демину.

– Получай, гад! – сказал Игорь.

Он сделал это! Черт возьми, он оказался славным парнем! Я бросился к нему и обнял, будто он был спортсменом, только что взявшим недосягаемую для других высоту.

– Молодец! – вопил я. – Какой же ты молодец!

Он ничего не понимал, таращил на меня свои изумленные глаза, и изумлялся он до тех пор, пока в кабинет не ввалились операторы со своими видеокамерами. Только тогда он все понял. Вырвался из моих объятий и отступил на шаг, словно я был заразный.

– То-то я вижу, что твое лицо мне знакомо! – пробормотал он.

А в следующий миг схватил меня за грудки и приподнял над полом. Я думал, что он будет меня бить. Отвечать ему я не собирался – знал, на что шел, готовя такой сценарий. Но ничего страшного не произошло. Игорь подержал меня на весу и осторожно опустил на пол.

– А я бы врезал! – мечтательно сказал Демин.

Еще бы ему не злобствовать – в овсянке по самые уши.