Читать книгу А-бомба. От Сталина до Путина. Фрагменты истории в воспоминаниях и документах - Владимир Губарев - Страница 19

В марте 1943 года произошло событие, которое определило судьбу Атомного проекта на многие годы вперед, вплоть до нынешнего дня… Игорь Васильевич так рассказывает о случившемся (из его записки М. Г. Первухину):

«В материалах, рассмотрением которых я занимался в последнее время, содержатся отрывочные замечания о возможности использовать в „урановом котле“ не только уран-235, но и уран-238. Кроме того, указано, что, может быть, продукты сгорания ядерного топлива в „урановом котле“ могут быть использованы вместо урана-235 в качестве материала для бомбы…

Перспективы этого направления необычайно увлекательны».

Последнюю фразу Курчатов подчеркивает, тем самым привлекая внимание одного из руководителей ГКО к новой проблеме, возникшей в Атомном проекте.

Речь идет о плутонии, но Курчатов пока этого не знает.

Он продолжает:

«По всем существующим сейчас теоретическим представлениям попадание нейтрона в ядро эка-осмия должно сопровождаться большим выделением энергии и испусканием вторичных нейтронов, так что в этом отношении он должен быть эквивалентен урану-235. Таким образом, в урановом котле, где выделение энергии идет сначала только за счет урана-235, будет из урана-238 образовываться эка-осмий-239, также способный к горению».

И далее Игорь Васильевич признается:

«Мы в Союзе не сможем полноценно изучить свойства этого элемента ранее середины 1944 ода после восстановления и пуска наших циклотронов. (Вопрос о возможности проведения некоторых предварительных исследований еще в 1943 году будет обсужден мной с академиком Хлопиным и т. Флеровым.) Таким образом, является весьма важным узнать объем и содержание сведений в Америке об 93-м (эка-рении) и 94-м (эка-осмии) элементах.

В связи с этим обращаюсь к вам с просьбой дать указания разведывательным органам выяснить, что сделано в рассматриваемом направлении в Америке…»

Вскоре Курчатов получает довольно подробную информацию и о 93-м элементе – нептунии, и о 94-м – плутонии. Наша разведка работает четко и надежно, всемерно помогая физикам разобраться в том, что происходит за океаном.

Теперь можно поспорить и о нравственности! Но прежде чем вспоминать о ней, напомню: идет жестокая и беспощадная война, союзники не знают, работают ли в Германии над сверхбомбой или нет, но тем не менее с СССР, несущим основную тяжесть войны, своими планами о создании урановой бомбы не делятся.

Курчатов активно сотрудничает с разведкой, и полученная информация не только позволяет Атомному проекту СССР успешно продвигаться вперед, но и экономит огромные материальные ресурсы, которых так мало в стране и которые сгорают в топке войны.

В конце апреля 43-го Курчатов анализирует полученные из Америки материалы:

«…урановый котел не только даст возможность использовать внутриатомную энергию, но может также явиться средством получения ядерного взрывчатого вещества. Кстати, как указывается в материале, собственно решение этой задачи является основным в американских работах по созданию котла „уран – графит“.

Если выводы, которые изложены в материале, правильны, задача создания ядерной бомбы близка, как никогда, к своему разрешению. Решение задачи создания ядерной бомбы этим путем является особенно неприятным для СССР, потому что оно требует очень больших количеств урана для первоначального пуска котла.

По данным, изложенным в материале, котел должен состоять из 1000 тонн графита и 100 тонн урана. Америка, Англия и Германия уже сейчас имеют такие запасы урана, а в нашем распоряжении только 0,1–0,2 тонны этого металла. Все разведанные к марту 1943 года запасы урана в нашей стране составляют около 100 тонн, причем к концу 1943 года намечено выработать из руд две, а к концу 1944 года – десять тонн урана и его солей. Может оказаться, таким образом, что ядерная бомба будет создана за границей, а мы будем бессильны решить эту задачу в нашей стране».

Теперь уже ясно, насколько велико было предвидение Вернадского, который настаивал на более широких и глубоких исследованиях по поиску урановых руд. И теперь ГКО принимает новое распоряжение об организации геологоразведочных работ, добычи урана и производства урановых солей. За его исполнением следит высшее руководство страны. В частности, В. М. Молотов запрашивает подробную докладную записку о работе Лаборатории № 2. И. В. Курчатов подробно описывает состояние дел не только у нас, но и за рубежом. Его анализ (спустя годы это стало очевидным) весьма точен и объективен.

Нет сомнения, что с этой докладной запиской знакомится и Сталин. Однако никакой реакции «сверху» нет.

Может быть, он не верит, что сверхбомбу вообще можно создать?!

Вся история Атомного проекта изобилует «молчанием Сталина». Очень мало документов, которые он подписывает. Создается впечатление, что он старался быть чуть в стороне, не вмешиваться в происходящие события. Он лишь изредка переставлял фигуры на той «ядерной доске», где разыгрывалась самая страшная партия ХХ века. А возможно, он ждал финиша, чтобы щедро наградить победителей, а если они окажутся в проигрыше, то сурово наказать. Благо опыт для того и другого у Сталина был богатый.