Читать книгу Игра без правил - Владимир Гурвич - Страница 2

В приглашение в качестве места проведения приема была указана одна из самых престижных гостиниц Москвы. В ней он еще не бывал. Швейцар услужливо отворил перед ним тяжелую дверь. Он прошел внутрь и оказался совсем в ином мире.

Посередине холла, издавая тихую однотонную мелодию, словно играющий на одной струне музыкант, журчала вода в бассейне. По его дну скользила разноцветная палитра рыб. На подиуме за черным роялем, одетый в белый фрак пианист, заполнял окружающее пространство мягкими нежными звуками.

К Лобанову приблизился служитель гостиницы.

– Вам чем-нибудь помочь? – спросил он.

– Я пришел по приглашению. – Он протянул открытку.

– Вам на второй этаж вон по той лестнице. Там уже почти все собрались.

Лобанов вдруг почувствовал волнение. Сейчас он встретится с людьми, которые произошли от одного с ним древа. Как они его примут? Чего скрывать, по сравнению с ними он весьма неотесанный малый. Его никогда не обучали ни красивым манерам, ни этикету, ни искусству бального танца – всему тому набору навыков, которым должен обладать настоящий аристократ. Вдобавок в последнее время он имел дело преимущественно с людьми грубыми, подчас просто примитивными. А чтобы ублажить их, пил с ними водку и даже что покрепче, не стесняясь, ругался матом, совершал другие поступки, которые никак не могут служить украшением его биографии.

Лобанов поднялся на второй этаж и сразу понял: он пришел туда, куда шел.

По холлу дефилировали несколько десятков человек. Все дамы – в длинных вечерних платьях, мужчины – во фраках и смокингах. Многие из присутствующих держали в руках бокалы с вином, которые разносили на подносах официанты.

Он стоял неподвижно на одном месте, не зная, что делать. В такой нерешительности он уже пребывал никак не меньше пяти минут. Никто не обращал на него никакого внимания, хотя за это время мимо него продефилировали почти все присутствующие на приеме. Он был прав, ему нечего тут делать. А потому он уходит.

Внезапно к нему приблизился какой-то мужчина примерно одного с ним возраста. Одет он был идеально, фрак великолепно облегал его стройную фигуру, словно он в нем родился.

– Извините, могу ли я поинтересоваться: вы пришли на прием по приглашению Дмитрия Львовича? – осведомился он.

– Да, мне прислали приглашение.

– В таком случае можно узнать ваше имя?

– Моя фамилия Лобанов-Тверский.

– Александр Сергеевич! – воскликнул мужчина с такой радостью, словно он только что узнал, что ему завещано большое наследство.

– Да, меня зовут Александр Сергеевич, – подтвердил Лобанов.

– Мы вас все с нетерпением ждем. Дмитрий Львович много раз спрашивал, не пришли ли вы? Пойдемте скорей к нему, он будет очень рад, что вы, наконец, объявились.

Они вошли в просторный зал. Людей там было меньше, чем в холле, но вели они себя точно также: прогуливались вдоль стен, маленькими глоточками отпивая вино из бокалов. Мужчина подвел его к пожилому человеку, вернее к старику, который сидел в кожаном кресле.

– Дмитрий Львович! – почтительно обратился он к нему, – я привел его. Разрешите вам представить: его сиятельство князь Александр Сергеевич Лобанов-Тверской.

Дмитрий Львович сделал над собой усилие и, опираясь на палку, поднялся с кресла. Он оказался высокого роста и, несмотря на возраст, в нем ощущалась не до конца похищенная годами стать. Когда-то у этого человека была великолепная выправка, совсем как у военного? А может быть, он и был военным, подумал Лобанов?

И все же более всего его поразила внешность Дмитрия Львовича. Еще достаточно густые, но абсолютно седые волосы были тщательно уложены. Далее шли мохнатые брови, из под которых смотрели пронзительные темные глаза. Большой орлиный нос вытягивал лицо вперед. Губы были очень тонкими, а выдвинутый овал подбородка придавал ему выражение замкнутости и надменности.

Несколько секунд они смотрели друг на друга. Внезапно лицо засветилось радостью. Он сделал шаг вперед к Лобанову и обнял его.

– Как я рад, что наконец вижу вас, – проговорил он еще вполне бодрым, не старческим голосом. – Не буду скрывать: я очень опасался, что вы не примите мое приглашение.

Старик продолжал по-отечески обнимать Лобанова; Лобанов же чувствовал себя по-дурацки. Он не представлял, что должен делать в такой ситуации? Обниматься с незнакомым мужчиной – такого в его жизни еще не было.

Кажется, Дмитрий Львович уловил его смущение. Он сделал шаг назад, к креслу.

– С вашего разрешения я сяду. Мне трудно стоять. И вам сейчас тоже принесут кресло. – Иннокентий, пожалуйста, принесете князю кресло.

– Сейчас принесу, Дмитрий Львович, – тут же отозвался Иннокентий.

Только сейчас Лобанов заметил, что все то время, что длилась сцена знакомства, Иннокентий внимательно наблюдал за происходящим. Их взгляды невольно встретились. Молодой человек по-дружески улыбнулся Лобанову.

Через полминуты он поставил кресло рядом с ним. Лобанов сел.

– Я вижу, вы немножко смущены этой обстановкой, – проговорил Дмитрий Львович.

– Смущен, – не стал скрывать Лобанов. – Я никогда не придавал большого значения моему происхождению и был далек от дел нашего рода. Поэтому не знаю здесь никого. В том числе и вас.

На лице старика отразилось изумление.

– Боже, вы, в самом деле, ничего не знаете. Ваш отец вам ничего не рассказывал?

– Нет. Он никогда не вспоминал о своем происхождении. Его жизнь пришлась на период, когда такие вещи обычно скрывались.

– Да, да, мне это хорошо известно. Значит, вы никого не знаете, включая меня. – Теперь на его лице проступила нечто вроде улыбки. – В таком случае давайте знакомиться. Я, как и вы, князь Лобанов-Тверский Дмитрий Львович. Являюсь главой рода князей Лобановых-Тверских. Хотя родился в этой стране, но большую часть свою сознательной и бессознательной жизни провел во Франции, а также в некоторых других странах. Но всегда мечтал поселиться Родине. И я счастлив, что моя мечта, наконец, сбывается. И чем бы я ни занимался, у меня было постоянное дополнительное занятие: я собирал информацию о нашем роде, о живых и мертвых его представителях. Мне давно известно о вашем существовании. Правда, как и вы, я практически ничего не знаю о том, что вы из себя представляете. Но теперь, я надеюсь, мы устраним этот досадный пробел. Хотелось бы верить, что теперь у нас будет возможность часто общаться. – Дмитрий Львович слегка наклонился к своему собеседнику, как бы приглашая сделать его то же самое. – Я решил умереть на Родине. Я не вернусь во Францию, я останусь тут, навсегда, – очень тихо, словно сообщая великую тайну, произнес он. – Об этом еще никто не знает.

– Я никому не скажу, пока вы не дадите мне на то разрешение, – пообещал Лобанов.

Старый князь довольно рассмеялся.

– Вот у нас с вами и появилась общая тайна. Ничего так не сближает людей, как общие секреты. Поверьте старому подпольщику, я проверил это на собственном опыте.

– Вы были подпольщиком? – искренне удивился Лобанов.

– Да, во время войны, подпольщиком и партизаном. К ее началу я служил офицером во французской армии. Впрочем, в своей жизни я перепробовал множество занятий, но по-настоящему ни одно не удовлетворило меня. Я хочу вам представить вашего двоюродного брата. – Иннокентий, ты где?

– Я тут, Дмитрий Львович, – тут же отозвался Иннокентий.

– Познакомьтесь с его сиятельством, князем Александром Сергеевичем.

Иннокентий подошел к Лобанову. Он поспешно встал. Они пожали друг другу руки. Лобанов внимательно разглядывал только что обретенного родственника. У него было приятное, даже скорей красивое лицо. При этом очень подвижное, буквально через каждые несколько секунд на нем, как на экране телевизора, появлялось новое выражение.

– Поверьте мне, я говорю искренне, я очень рад нашему знакомству, – негромко проговорил Иннокентий, не выпуская из своей руки ладонь Лобанова. – Я бы очень хотел, чтобы мы с вами стали бы друзьями. И Дмитрий Львович тоже этого хочет.

– Нам никто и ничто не мешает стать друзьями, – не вполне искренне ответил Лобанов. На самом деле он почему-то подумал, что таких препятствий может оказаться весьма немало.

– Мы с вами обязательно о многом поговорим. А сейчас мне надо идти к гостям, я на этом приеме исполняю роль метрдотеля, – засмеялся Иннокентий. – Тем более наши гости, кажется, начали скучать.

Иннокентий быстрой походкой вышел из зала. Дмитрий Львович проводил его взглядом.

– Его главная проблема – он не может найти себе занятие по душе, – вдруг проговорил он. – А как у вас с этим делом обстоит? При следующей нашей встрече вы подробно расскажите о себе и о своей жизни. Вы не возражаете?

– Нет, с удовольствием сделаю это. Только будет ли вам интересен мой рассказ?

– Это уж позвольте судить мне. Вы не понимаете, насколько это для меня важно. Кто-то должен прийти мне на смену и стать главой нашего рода, продолжить вековые традиции. Мне же скоро уходить на вечный покой. Хотел бы быть похороненным на родовом кладбище.

– А оно существует?

– Боюсь, что нет. Хотя раньше существовало. Там покоились несколько поколений князей Лобановых-Тверских.

Дальнейший их разговор прервался сам собой, так как в этот момент в помещении вошли музыканты. Заиграла музыка. Все гости потянулись в зал.

Официанты заскользили по паркету, разнося хрустальные бокалы с шампанским. Разлитое в них вино казалось растопленным золотом.

Лобанов тоже взял бокал и отошел к стене. Все же устремились чокаться с виновником торжества.

Внезапно в центре зала появился еще один персонаж этого действа. Одет он был для этого приема несколько странно – в форме казачьего офицера, в каракулевой папахе. В этой явно непривычной для него обстановке он выглядел откровенно смущенным, вызывая у Лобанова сочувствие к себе.

– Извините за то, что отнимаю время у вас, господа и дамы, – сказал он, – но позвольте представиться, я атаман войска того самого района, откуда пошел славный род наших князей Лобановых-Тверских. Мое имя Петр Луцкой. Сюда меня прислали станичники. Они просили передать поклон глубокоуважаемому Дмитрию Львовичу и сказать, что мы помним князей Лобановых-Тверских. Мы помним, что наши предки сражались под предводительством князей Лобановых-Тверских. И всегда они вели себя по-геройски. Не хочу отнимать у вас, уважаемые господа время, поэтому переходу к заключительной части своего выступления. Наши станичники попросили меня вручить вам, дорогой князь, вот эту форму полковника казачьего войска. Наш казачий круг постановил, чтобы вы передали бы ее тому, кто по вашему выбору унаследует место главы рода Лобановых-Тверских.

Казачий атаман достал из пакета комплект новенькой формы, приблизился к старому князя, который взволнованный встал с кресла, и торжественно вручил ему амуницию. Затем они трижды поцеловались.

Атаман по-прежнему испытывал смущение, он смотрел по сторонам, словно ища того, с кем ему будет легко найти общий язык. Внезапно его взгляд упал на Лобанова. Казак решительно двинулся к нему.

Он остановился возле Лобанова.

– Извините, – проговорил атаман, – могу я к вам обратиться?

– Конечно, – улыбнулся Лобанов, – буду рад.

– Вижу, вы здесь, как и я, не очень в своей тарелке.

– Не очень, – признался Лобанов. – Никогда не был в таком великосветском обществе.

Луцкой с каким-то значением посмотрел на него.

– А я знаю, кто вы, – вдруг произнес он. – Вы князь Александр Сергеевич.

– Откуда вам это известно? Мы же никогда не встречались раньше.

– Это правда, но мы наводили справки.

– Кто это мы?

– Мы – казаки. Мы восстанавливаем свои ряды и очень надеемся на помощь князей Лобановых-Тверских. Нам нужны предводители.

– Но я родился и вырос в Москве и с вашим краем не имел никогда никаких связей.

– Это мы понимаем. Но по происхождению вы же наш. А связи дело наживное, сегодня их нет, завтра они есть. Без вашей помощи нам не обойтись. Ваши предки нам здорово помогали, и мы надеемся, что вы поможете и сейчас. Приезжайте к нам, мы завсегда будем рады. Поможем, чем сможем. К родным местам человек всегда тянется. Вот Дмитрий Львович, уже какой старик, а все-таки возвернулся. И вам однажды захочется приехать. Пора в ваших делах порядок навести.

– Что это означает?

Луцкой загадочно взглянул на Лобанова.

– Всему свое время. А если надумайте приехать и вам понадобится какая помощь, то обращайтесь. Я завсегда готов помочь князьям Лобановым-Тверским.

– Спасибо. Если вдруг понадобится, непременно обращусь.

– Вот и добре. Не стану больше вам докучать. Тем более скоро ехать, через два часа поезд.

Атаман протянул Лобанову крепкую руку, и они обменялись рукопожатием.

Странная встреча, подумал Лобанов, но дальше размышлять ему на эту тему не позволил Иннокентий, который в этот момент снова подошел к нему.

– Ну, как наш праздник? – спросил он, улыбаясь. – Мне кажется, вполне удался. А вам?

– По-моему, все очень замечательно. Вы так не считаете?

На лице родственника вдруг проступило презрительное выражение.

– Если посмотреть по внимательней, то очень много лиц не имеют право здесь присутствовать. Разумеется, последние десятилетия многое перемешали, чистую кровь сейчас также трудно найти, как чистую реку. Но тем важнее проводить селекционную работу. Я считаю, что в людях, как в лошадях крайне важна чистота породы. Ее компенсировать невозможно ничем: ни образованием, ни воспитанием. Вы, не согласны со мной?

– Честно говоря, не знаю, до сего дня я совершенно не ощущал свою породу. И даже не знаю, что именно должен чувствовать князь. Вы действительно уверены, что это некий знак, перст судьбы, клеймо?

– Без всякого сомнения! – вдруг горячо воскликнул Иннокентий. – Я это клеймо ощущал с раннего детства. И мои родители мне постоянно внушали эту мысль. И особенно вот он, – кивнул Иннокентий на старого князя, который окруженный толпой приглашенных, не был виден. – С детства помню его разговоры о дворянской чести, порядочности, достоинстве. Я понимаю, сейчас такие разговоры с детьми давно никто не ведет. Но для таких людей, как Дмитрий Львович, время остановилось. Или даже никогда не существовало. Оно само по себе, а они сами по себе. Я виду по вашему лицу, вы не совсем мне верите, что так бывает.

Лобанов едва заметно пожал плечами и сделал глоток из бокала. Шампанское было очень вкусным, такое он пил всего пару раз в жизни. Не исключено, что его делали по специальному заказу, подумал он.

– Дело все в том, что для меня все это непривычно. Я живу совсем в другом мире, где задумываются совсем над другими вопросами.

– Но теперь вам придется поменять некоторые представления, – убежденно произнес Иннокентий. – Я вам открою маленькую тайну, только не выдавайте меня Дмитрию Львовичу на растерзание, так как он будет сильно сердиться. А в гневе он, между прочим, страшен даже сейчас. По отношению к вам у него очень большие планы. Я наблюдал за вашим разговором, вы ему понравились.

– Почему вы так думаете, он же вам ничего не говорил?

– Я следил за тем, как он с вами разговаривал. А я знаю его реакцию, когда он доволен собеседником, а когда – нет.

Лобанов пожал плечами, так как не знал, как ему относиться к этому сообщению. И какое последствие оно будет иметь для него.

– Знаете, – вдруг широко улыбнулся Иннокентий, – мы с вами все же родственники и вполне можем перейти на «ты».

– Не возражаю, думаю, так будет действительно лучше.

Лобанов увидел, как обрадовался Иннокентий.

– Предлагаю, выпить в честь этого великого события, – засмеялся он.

– С удовольствием, – ответил Лобанов.

– Официант! – позвал Иннокентий.

К ним заспешил официант, Иннокентий снял с подноса бокал, подал его Лобанову, затем взял шампанское себе.

– За знакомство, которое, надеюсь, очень скоро перерастет в дружбу, – предложил тост Иннокентий.

– Согласен.

Они выпили и поставили опустевшие бокалы на поднос стоящего рядом с ними официанта.

– Тебе, наверное, не очень уютно в этом великосветском зоопарке? – вдруг заметил Иннокентий, внимательно наблюдающий за своим родственником.

– Честно говоря, да.

– Это пройдет после того, как ты познакомишься с некоторыми из тех, кто тут присутствует. Ты увидишь, что ничего в них страшного нет. Обычные люди. Конечно, встречаются те, у кого много фанаберии. Я правильно произнес это слово?

– Правильно.

– Я специально посмотрел его сегодня в словаре. По-твоему, я хорошо говорю по-русски.

– Очень хорошо, лишь с легким акцентом. Впрочем, иногда его даже не замечаешь. Где ты научился, ведь русский – не твой родной.

– А я не знаю, какой мой язык родной, – засмеялся Иннокентий. – Я единственный в мире человек, который не имеет родного языка. Я начинал говорить по-французски. Потом родители перевезли меня в Америку. Пришлось осваивать английский. А дома они требовали, чтобы я говорил только по-русски. Потом мы недолго жили в Латинской Америке, я стал обучаться испанскому. Кроме того, русским я много занимался в университете, когда там учился. Я – искусствовед, специализируюсь на живописи, преимущественно русской. Впрочем, моя специальность – самая во мне несущественная вещь. Если пожелаешь, я тебе как-нибудь расскажу о себе подробней. И ты мне расскажешь о себе. Если мы родственники, то должны знать друг о друге как можно больше.

Лобанов кивнул головой. Скорей всего он пожелает. Он чувствовал, что Иннокентий ему нравится все больше. Все, что он говорил, жесты, которыми сопровождал свои слова, были наполнены каким-то трудно уловимым шармом. Это, наверное, и есть тот самый настоящий врожденный аристократизм, подумал Лобанов.

Иннокентий замолчал, он явно выискивал кого-то глазами. Вдруг лицо его изменилось, приняло какое-то странное выражение. Он наклонился к Лобанову.

– Сейчас я тебя кое с кем познакомлю, и тебе сразу станет здесь интересно. Извини, я тебя на минутку оставлю.

Иннокентий быстрыми шагами направился в центр зала. Он подошел к одетой в черное строгое платье молодой женщине, что-то ей сказал и при этом взглянул на Лобанова. Та тоже посмотрела в его сторону и кивнула своей с тщательно уложенной прической головой.

Лобанов почувствовал волнение, так как уже приметил эту женщину, она чем-то неуловимо выделялась среди остальных дам.

Он внимательно смотрел на приближающуюся к нему женщину. На вид ей было не больше двадцати пяти, она была высокого роста, стройная, хотя на его вкус чуть-чуть худощава. Тонкое лицо назвать очень красивым – значит, было допустить некоторое преувеличение, но оно было очень приятным и запоминающим с первого взгляда. Но самым впечатляющим было то, что это было типичное лицо аристократки – такого удивительного выражения, которое не поддавалась описанию словами, он не встречал на лицах других мужчин и женщин.

– Разреши тебе представить моего родственника и я, надеюсь с этого дня и друга, его сиятельство князя Лобанова-Тверскому Александра Сергеевича, – торжественно произнес Иннокентий. При этом он весьма уверенно держал молодую женщину за локоть. – Это баронесса Наталия фон Мекк, хотя мы все ее называем просто Натали. Может быть, со временем она так разрешит называть ее и тебе. А это большая честь.

– Никогда не относитесь к его словам всерьез. Буду только рада, если вы станете меня так называть, – улыбнулась баронесса.

– Кстати, ты, наверное, помнишь, она наша соседка, – произнес Иннокентий.

– Какая соседка? – не понял Лобанов.

– Их имение располагалось недалеко от нашего, всего в каких-то десяти километрах. А наш род дружил с их родом. Мы даже приходимся друг друга дальними родственниками.

– Насколько я знаю очень дальними, – уточнили Натали.

– Все равно родственниками, – упрямо повторил Иннокентий.

. – Могу я вас спросить: чем вы занимаетесь, князь?

Лобанов почувствовал смущение. На этот вопрос князю не так-то легко ответить. После того, как фактически лопнул его бизнес, трудно сказать, чем он занимается. Но ряд ли стоит посвящать в свои неприятности эту даму.

– Я – бизнесмен, – коротко и неопределенно ответил он.

Он почувствовал, как сразу возрос интерес к нему.

– У вас большая компания?

– Нет, маленькая посредническая фирма. В России трудно вести большой бизнес, – словно оправдываясь, добавил он.

– Я тоже хочу организовать тут бизнес. Вы меня не проконсультируете?

– Буду рад помочь, чем смогу. А каким бизнесом вы хотите заниматься?

Натали немного удивленно, будто не вполне понимая вопроса, посмотрела на Лобанова.

– А разве это имеет большое значение. Главное наладить дело, чтобы оно приносило доход, а торговать ли косметикой или собирать компьютеры не важно. Я правильно мыслю?

– Я с тобой не согласен, – вдруг вмешался в разговор Иннокентий. – Вспомни, судьбу отца, он рассуждал так же, как ты. А чем все это кончилось.

На лицо баронессы легла большая, как при солнечном затмении, тень.

– Папе не повезло. Иначе он бы добился успеха, – сухо отреагировала Натали на выпад Иннокентия.

– Важно то, чем все завершилось. Финал всегда важнее начала. Ну, скажи, разве я не прав? – обратился он к Лобанову.

Лобанов вспомнил о своем финале.

– В данном случае я поддержу своего более близкого родственника, – улыбнулся он.

– Я вижу, вы уже успели сговориться против меня, – вдруг без всякой обиды засмеялась Натали. Князья Лобановы-Тверские всегда выступали против баронов фон Мекк.

Лобанов заметил, что когда она смеялась, ее лицо преображалось, аристократическая маска слетала с него и сквозь нее проглядывала веселая жизнерадостная девушка. Какая же из двух ипостасей истинная? – мысленно спросил он ее.

– Я ужасно рада, что мы с вами познакомились, – на мгновение дотронулась до его руки Натали. – Надеюсь, мы теперь станем часто видеться, тем более вы обещали стать моим консультантом по занятию бизнесом. А я умею требовать обещанное. Иннокентий вам подтвердит.

– Ты не знаешь ее, она выжмет из тебя все соки, а ты еще скажешь ей за это большое спасибо, – искусственным мрачным тоном подтвердил Иннокентий.

В этот момент какой-то мужчина подошел к Натали, по-свойски взял ее за руку и повел в другой угол. Она посмотрела на Лобанова и прощально помахала ему одетой в длинную до локтя прозрачную перчатку рукой. Он проводил ее взглядом.

– Кто это увел ее от нас? – спросил Лобанов у Иннокентия.

– Этот Джордж, – как показалось Лобанову, не очень охотно ответил Иннокентий.

– Он тоже чей-то потомок.

– Да, он потомок царской фамилии.

– Царской фамилии? – изумился Лобанов.

– А что тут особенного. Я встречал их немало. Видел бы ты, в каком ужасном состоянии находятся некоторые из них. Джордж же побег ее боковой ветви. Его прапрапрапрадед был двоюродным братом царя. А его жена из рода Лобановых-Тверских. Но ему плевать на царское родство, – вдруг со странной интонацией добавил Иннокентий.

По залу поплыла мелодия вальса. С десяток пар заскользили, словно фигуристы по льду, по натертому лаком катку-паркету. Лобанов с восхищением смотрел на танцующих. Никогда он еще не видел, чтобы люди так бы красиво танцевали.

Его глаза отыскали Наталию и Джорджа. Из всех красивых пар это была самая красивая. Стройная изящная партнерша и могучий почти двухметровый партнер скользили по полу столь легко, словно музыка позволяла на время танца обрести невесомость. Лобанов почувствовал, что восхищен согласованностью всех их движений и что завидуют этому их умению. И особенно завидует Джорджу.

Выражения лиц партнеров говорило об огромном блаженстве, которое дарил им танец. Они смотрели друг на друга и беспрерывно улыбались. А может быть, они улыбаются не только под воздействием прекрасной музыки, но и по другим причинам, вдруг подумал Лобанов.

Внезапно его внимание было отвлечено от этой блистательной пары. Лобанов не мог себе объяснить, почему обратил внимание на этого человека. На первый взгляд, он ничем особым не отличался от всех остальных, так же был одет во фрачный комплект. И все же у Лобанова безотчетно возникло ощущение его чужеродности.

Лобанов продолжал наблюдать за ним. И вдруг понял, что заставило обратить на него внимание. Его манера ходить. Он шел прямиком на человека и только, когда до столкновения оставались считанные сантиметры, резко отклонялся в сторону. Все буквально отскакивали от него.

Внезапно мужчина своей решительной походкой приблизился к Дмитрию Львовичу. Несколько секунд оба напряженно смотрели друг на друга. Молчаливый, но крайней напряженный диалог продолжался несколько минут. Неожиданно старый князь резко отвернулся от него. Мужчина усмехнулся, пожал плечами, словно говоря: я не виноват, это ваше решение – и двинулся с места.

Мужчина быстро прошел через весь зал, чудом не врезался в танцующие пары, и исчез в холле. Лобанов поймал себя на желание последовать за ним и посмотреть, куда он направится дальше. Но вместо этого продолжал стоять на прежнем месте.

Вальс закончился, Джордж галантно поцеловал руку своей дамы. Обменявшись несколькими словами, они затем разошлись. Натали снова подошла к ним. Ее лицо еще сохраняло вызванное танцем возбуждение.

– Джордж великолепный партнер, – сообщила Натали. – А почему вы не танцевали, господа? – Она вдруг повернулась к Лобанову. – Я хочу вас, князь, пригласить на следующий танец.

Он почувствовал, как ему сразу стало жарко. Нет, такого позора он не переживет. Он попытался ответить как можно более светски.

– Для меня ваше приглашение большая честь, но сегодня я не в настроении танцевать. Как-нибудь в другой раз.

– Второй танец ты обещала мне, – немного даже капризно произнес Иннокентий.

Она посмотрела на Лобанова, затем взглянула на Иннокентия.

– Ты пользуешься тем, что у меня образовалась нехватка в партнерах.

Лобанов снова наблюдал за наполовину обновленной парой. Иннокентий танцевал ничуть не хуже Джорджа, хотя по-иному. Если Джордж был образцом воплощения мужской силы, то Иннокентий – мужского изящества.

Он вдруг увидел, что его подзывает к себе жестом старый князь. Он подошел к нему.

– Как вы себя ощущаете в нашей среде? – спросил Дмитрий Львович.

– Не очень, – не стал лукавить Лобанов.

– В нынешние времена люди перестали учиться тому, как следует вести себя в обществе. Им кажется, что для этого не надо ничего ни знать, ни уметь. Я помню, что в молодости я тоже так думал, но мой отец сумел убедить меня в том, что умение держать себя – это долг каждого нормального человека. Ваша первейшая обязанность радовать чужой глаз своим внешним видом.

– К сожалению, я ничем подобным не могу похвастаться.

– Не волнуйтесь, мой друг, это приходит постепенно, шаг за шагом. Подобно умению ходить у ребенка. Надо помнить одно правило: каждый внешний жест является отражением внутреннего содержания. Мы потомки умирающего класса, мы уходим и после нас ничего не остается. Если вы полагаете, что я жалею о громких именах, то вы глубоко заблуждаетесь. Я сожалею о том, что исчезают те традиции, которые вырабатывались в течение многих веков целым сословием достойных людей. Это был с их стороны большой самоотверженный труд. Эти люди меняли самих себя, создавали совсем иную мораль, чем ту, к которой привыкло большинство общества. Вы понимаете, о чем я говорю, князь?

– Боюсь, что не полностью.

Старый князь грустно посмотрел на него.

– Будем надеяться, что вы еще поймете. А пока веселитесь, здесь столько много красивых женщин. Мне бы ваши годы…

К сожалению, и в мои годы бывает не до веселья, подумал Лобанов. Он вдруг решил, что сейчас же уйдет отсюда. Он посмотрел на это общество и убедился, что не рожден для него. Так какой же смысл находиться тут еще?