Читать книгу Энтакриона - Владимир Иванов - Страница 11

* * *

Прошли уже более пяти лет с того момента, когда Митафия стала Верховной жрицей храма Исиды. Весна сменялась летом, лето осенью, а осень зимою. Завистливые мечты, которые терзали душу Главной хранительницы храма, были осуществлены. Но радость от их осуществления была кратковременной. Не прошло и года, как сны Митафии превратились в кошмар. Каждую ночь к ней приходила загубленная ей повелительница – Энтакриона.

Вот и сегодня Митафия отпустив рабынь, готовивших ее ко сну и плотно прикрывших дверь, осталась одна. Вокруг стола глухая тишина, нарушаемая потрескиванием факелов и лампад в большом количестве расставленных и развешанных, по ее указаниям в спальне. Но яркое освещение не могло спасти от того чувства страха, которое подобно холодной змее, заползало под ее покрывало, медленно обвивало похолодевшие ступни и кольцами начинало сворачиваться вокруг всего тела, добираясь до самого сердца.

Но сегодня чувство страха переросло в ужас. Дрожь пробежала по всему телу, и липкий пот мгновенно пропитал одежды Митафии. Взгляд широко раскрытых глаз был устремлен в никуда. «Нет! Нет! Не хочу!» – пульсировала мысль в голове жрицы. Рука непроизвольно потянулась к шелковому шнуру, на котором был привязан колокольчик для вызова стражи и прислуги. Его тревожный перезвон разбудил, начинавший засыпать храм. Лязгая оружием, ворвалась ночная стража, готовая вступить в схватку с любым, кто посмел нарушить сон их повелительницы, следом вбежала прислуга. Все остановились в центре просторной спальни, озираясь по сторонам. Но спальне никого не было, коме ее хозяйки. Успокоившись, что защищаться не от кого не надо, стража покинула покои, оставив в ней прислугу. Привыкшие к таким ночным вызовам, рабыни окружили ложе своей хозяйки и остались дожидаться, когда она успокоится и заснет. И действительно, постепенно, Митафия начала приходить в себя, и сон тяжелым покрывалом накрыл ее, унося в неизвестность…

…Подсознание, на этот раз, выбросило ее в темную, липкую черноту. С трудом открыв глаза, она ощутила на свои руках и ногах тяжелые оковы. На грудь давили цепи, крест-накрест опоясывающие тело. Было трудно дышать, так как воздух кончался. Весь организм с надрывом впитывал эти последние капельки кислорода, оставшиеся в помещении. Нестерпимо хотелось пить, губы потрескались от жажды. Митафия попыталась закричать, позвать кого-нибудь на помощь, но из горла вырвался только хрип. Глаза пытались разглядеть хоть что-нибудь в темноте, но эти попытки были тщетны. Спина ощущала шероховатость холодных плит, к которым она была прикована.

– Где я? Что со мной? – металась в голове одна и та же мысль, – что со мной сделали?

Опустив голову вниз, она постаралась посмотреть на свое тело и одежду, и, вдруг вспомнила, все вспомнила. Догадка поразила ее, как вспышка молнии: «Я… – это не я. Не Митафия прикована к плитам и мучительно умирает этой страшной смертью, а Энтакриона. Но боги!!! За что мне такие испытания?!».

В дальнем углу помещения появилось слабое свечение. «Помощь! Это пришла помощь, чтобы вызволить меня из этого комара!» – обрадовалась жрица. Свечение приближалось, приобретая формы человеческой фигуры. Когда Митафия стала понимать, чью фигуру напоминает ей это свечение, она забилась в цепях, как мотылек в паутине, пытаясь высвободиться и бежать без оглядки. К ней, белых ниспадающих одеждах, со светящейся короной на голове и почему-то закрытыми глазами, приближалась Энтакриона. Когда она достаточно приблизилась, к изворачивающейся, как червь в своих оковах Митафии, от призрака дохнуло таким ледяным холодом, как будто бы сама бездна окружила, потерявшую всякую надежду вырваться из этого ужаса, жрицу.

Но голос, возникший из не откуда был еще страшнее того ледяного холода, который окружал Митафию:

– Пришло время расплаты, Митафия. Пора тебе отправиться в долгий путь в царство Осириса.

– Нет! – взвыла, опутанная цепями жрица, – Я искуплю свои грехи перед тобой! Я буду молить богов, чтобы они подарили тебе вечный покой! Прости меня!

– Тебя? – в голосе Энтакрионы послышалось плохо скрываемое раздражение, – а что ты скажешь на это?! Лакит! Любимый, напомни этой женщине о своем существовании.

Прямо перед глазами уже почти обезумевшей Верховной жрицы, появился бывший Начальник храмовой стражи. В руке он крепко сжимал короткий меч…

…Рабыни, уставшие стоять возле ложа своей повелительницы, тихо присели вокруг. Душная ночь обволакивала липким, тягучим покрывалом сна. Девушки начали дремать, как вдруг ночь разорвал дикий крик. Это кричала во сне Верховная жрица храма Исиды – Митафия. Мгновенно проснувшиеся рабыни устремили свои взоры на хозяйку и тут же, в диком ужасе, отпрянули. Пропитавшееся кровью покрывало было сорвано, на руках и ногах жрицы виднелись красные следы потертостей, как будто бы Митафия пол жизни провела закованной в кандалы, тело покрылось многочисленными порезами от какого-то острого предмета, обезумевшие глаза, почти вылезшие из орбит смотрели в пустоту, из рта медленными толчками вытекала черная кровь… Но когда в спальню вбежали Главная хранительница и Начальник храмовой стражи, разбуженные дикими криками и суетой, их взорам предстал дымящийся скелет. Это все, что осталось от их хозяйки, смерть которой была столь загадочной, что по распоряжению фараона погребение было тайным, а разговоры на эту тему карались смертью.