Читать книгу Покурить оленя в Гарманде. Ироническая проза - Владимир Иванович Данилушкин - Страница 5

Приходит Пафнутий Склерозов на похороны. Покойник заметный был человек, оставил след на местном небосклоне. Давайте, ребята, – говорит Пафнутий, – пока сосуд да дело, я вам пару историй расскажу. Пока вы ждете свадебных генералов.

Его пытаются остановить: неудобно, мол, вон же покойник лежит, уместно было бы с минуту помолчать. Мужик, можно сказать, во цвете лет скончался от рака, потому что сильно огорчался из-за жизненных неудач, загрязнения среды, давления еще более высокого начальства и беспризорности общественного бытия. А Пафнутий – человек ревнивый к общественному вниманию, венкам и слезам.

– Ну и что, умер! Подумаешь! Вот если бы я умер, не дай Бог, вот тогда бы вы, как быки ревмя ревели. Больно, – говорит Пафнутий, – народ кислый пошел. Чуть что – копыта врозь. Вот у нас в поселке, где раньше жил, была одна приметная женщина Марфа. Ей по секрету лучшая подруга из большой любви проболталась, что заболела раком крови. Ну и та, вместо того, чтобы грустить, пустилась во все тяжкие. Всех мужиков перепробовала. А что терять? – все равно конец. Впервые прочувствовала, как это может быть любовь до гроба без перерыва на обед. А то раньше, говорит, как по испорченному телефону было. Не любовь, а комбижир. Если б не эта неизлечимая хворь, так бы и не узнала, почем фунт изюму с медом.

Месяцев девять прошло в круговерти, на свидание к ней очередь занимали, как в былые времена на ковры, на руке чернильным карандашом писали номерок. Все денежки спустила, а было их немало, поскольку состояла замужем за двумя старателями и одним браконьером, и все они скоротечно умирали от дистрофии. Прогулялась до нитки, на похороны не оставила, да кто о том думает, разве что староверы заранее гроб строят и на чердаке держат.

Пришла к тому доктору, ну, знаете. Мол, готова выслушать суровый приговор, не томите, говорите, все сдюжу, сколько еще дышать осталось. Да хоть послезавтра Богу душу отдать готова.

Стали ее обследовать, во все дырки заглядывать, под микроскопом кровяные шарики катать. Нет рака! Как рукой сняло. Как будто и впрямь рак на горе свистнул. Она очень разволновалась и даже всплакнула черными слезами, но и обрадовалась несказанно.

Проплакалась, собрала узелок и в лавру уехала помолиться. В дороге же схлестнулась с веселой компанией из Африки. Была, не была, – говорит, – напоследок! А ребята те черные умели ценить нежную женскую красоту. Спортсмены-неформалы. У них любимый вид – бег в мешках для трупов, последние метры ползком. А зимний вид – толкание автомобиля по снегу. Руку и сердце хором предлагать стали. Не все сразу, – говорит. Уж эти каннибалы законебали. Уж я вас подержу в черном теле! Вы у меня, как негры пахать будете!

Ой, и правда, негры, только так говорить неприлично.

Скоро у всех обнаружилось голубокровие и просветление кожи, как у Майкла Джексона после его многочисленных пластических операций. Только что не поют. А один местный доктор из отделения морфологии за то, что феномен Марфы описал в монографии «Вскрытие при жизни», получил степень доктора сексопаталогоанатомии и звание член-корр. Коллеги его мАрфологом прозвали.