Читать книгу Воспоминания и рассказы - Владимир Иванович Шлома - Страница 3

У мальчишек с детства проявляется тяга к различному оружию. Интересно, это у них в генах заложено или формируется под воздействием окружающих, когда им с раннего детства начинают дарить игрушечные пистолеты, ружья, мечи, сабли, постепенно приучая к оружию. Скорее всего второе. Я тоже помню свои детские ружья, двустволки, подаренные мне дядей Мишей, братом отца. Первая стреляла пистонами, а вторая была как настоящая и стреляла шариками, которые заряжались в стволы. Фильмы, которые я смотрел в детстве, по-моему, все были про шпионов или про войну, где всегда много стреляли. А еще мне нравилось, как в этих фильмах метали ножи. Класс! Я тоже так пробовал, но кухонный нож втыкался в дверь сарая крайне редко. Знающие товарищи мне подсказали, что в ноже для метания клинок должен быть тяжелее рукоятки, тогда он будет чаще втыкаться в цель. Купив в магазине напильник, сечение которого было в виде ромба с двумя острыми углами, и обточив его на наждаке, я получил настоящую обоюдоострую финку. Набрал ручку из разноцветного плексигласа и получил прекрасный нож для метания. Он действительно почти всегда втыкался в цель. Было только одно неудобство, из-за его обоюдоострости при метании можно было легко порезать руку.

Игры у нас также были в основном в войну, может потому, что родились мы всего через пять лет после ее окончания, причем немцами никто не хотел быть, все хотели быть нашими. Кто будет немцем определялось только по жребию. Для этой игры я вырезал себе деревянный пистолет. Мне почему-то нравился парабеллум, и я вырезал нечто, напоминающее этот пистолет. Все мальчишки завидовали. Но как-то отец наткнулся на мой тайник, где лежали этот пистолет и финка. Не раздумывая, он топором разбил и пистолет, и финку. Я не догадался отпустить закалку напильника, и он оставался очень хрупким, при ударе топора финка разлетелась на несколько кусков. Такой прекрасный нож перестал существовать.

Ребята постарше научили имитировать выстрелы. Все делалось очень просто, достаточно было коробка спичек, гвоздя и молотка. В каком ни будь достаточно твердом пне гвоздем пробивалось углубление, в него счищалась сера с десятка спичек и тщательно растиралась гвоздем, затем удар по этому гвоздю молотком, и звучал выстрел, очень громкий. Нам это нравилось, вот только таскать с собой молоток было не очень удобно.

Более удобными были самопалы, если не ошибаюсь, в литературе их еще называли пугачами, работающие по тому же принципу. Я себе тоже такой изготовил. Прежде всего выменял у ребят медную пулю от винтовочного патрона и выплавил из нее свинец. Пулю забил в деревяшку, затем аккуратно ее обрезал и обстругал ножом, так, чтобы она помещалась в ладонь. Буквой «Г» изогнул гвоздь, вставил его в пулю и притянул его к низу деревяшки резинкой, вырезанной из велосипедной камеры. Сера со спичек засыпалась в пулю и растиралась гвоздем, затем на гроздь надевалась резинка и гвоздь наполовину вытаскивался из пули, таким образом, чтобы он стоял под наклоном и его острый конец упирался в стенку пули. Оружие теперь на взводе, остается только толкнуть шляпку гвоздя. Под действием резинки гвоздь ударит по сере и произойдет взрыв, сопровождаемый звуком, похожим на выстрел. Такой самопал можно было носить в кармане, в отличие от ношения молотка, не вызывая подозрения у окружающих.

Но еще круче были самодельные пистолеты. На их изготовление решались далеко не все, это уже было опасно, но я себе такой сделал. Взял медную трубку длиной сантиметром двадцать, внутрь которой пролезал карандаш. Один ее конец загнул и залил свинцом, сделал отверстие для запала и прикрутил к деревянной рукоятке. Пистолет был готов. Пробные выстрелы показали, что он бьет метров на десять, главное не переборщить с количеством засыпаемого пороха, чтобы не было как у одного моего знакомого. Он сделал себе подобный пистолет, но трубку загибать не стал, а забил в трубку болт, так было более красиво. Несколько раз он из него стрелял и было все нормально, но однажды этот болт вырвало, и он просвистел у него возле уха, хорошо, что только испугом отделался. Были проблемы и с такими пистолетами как у меня, их слабым местом было отверстие для поджога пороха. У нас не было сверл для сверления этого отверстия, и мы пропиливали его трехгранным напильником. Со временем это отверстие разрывало. Но я попытался избавиться от этого недостатка, пропилил напильником прорезь только до половины толщины стенки трубы, остальное проковырял шилом.

Проблем с порохом у нас не было. За селом, примерно в двух километрах от его окраины в сторону Нежина была Лысая гора. Лысой она называлась потому, что на ее вершине ничего не росло. Во время войны за эту гору шли ожесточенные бои, и там все было усыпано патронами, гильзами, снарядами и другими боеприпасами, из которых мы и добывали порох. В то время там случилась страшная трагедия. Неподалёку от этой горы находилась школа-интерната, куда после смерти ее отца отдали учиться мою соседку Нину Василенко, так как у матери осталось на руках четверо детей, и она не могла их всех прокормить. Семеро ребят из этого интерната нашли там гранату и решили ее вскрыть. В живых остался только один, да и тот остался инвалидом. Опасная была гора, не понимаю, почему власти не принимали никаких мер, чтобы все это оттуда убрать.

Как-то раз директора школ организовали соревнование между учениками первой и второй школ по стрельбе из мелкокалиберной винтовки. Кроме того, что я на этих соревнованиях занял второе место, за что получил грамоту, я собрал там все оставшиеся и никому не нужные отстрелянные гильзы. Потом на пастбище я засыпал порох в такую гильзу, забывал ее в торец какой ни будь палки и клал ее в костер. Через некоторое время звучал выстрел. Вот так и забавлялись. Стад в то время было много, поэтому и пастухов было много, и каждый придумывал что-нибудь свое. На нашем пастбище паслись стада из Выгоня, Чепеливки, Крошкивки, Мегерок и Мыгелёвки, как назывались отдельные части села. По другой дороге пригоняли еще пять или шесть стад из Бабкивки. В общем скучно не было.

Вася, немного странноватый парень с заторможенной реакцией, был из Мегерок или Мыгелёвки. Как-то он притащил на пастбище пять или шесть винтовочных патрона, которые нашел на Лысой горе, и предложил бросить их в костер. Предложение было несколько неожиданным, мы тоже находили там патроны, но просто извлекали из них порох, бросать их в костёр никому и в голову не приходило, ведь могло убить корову.

– А мы в ямке костер разведем – нашелся что сказать на наши возражения Вася.

Ямок, небольших заросших воронок от взорвавшихся во время войны снарядов, там действительно было достаточно. В одной из них мы и развели костер. Потом все спрятались метров за пятьдесят, возле костра остался только обладатель патронов Вася. Бросив патроны в костёр он прибежал к нам, и все стали ждать. Прошло минут пять, но патроны не стреляли.

– Вася, ты куда их бросил, нам долго еще здесь сидеть – поинтересовались мы. – Сходи посмотри, что там.

– А почему я – удивился Вася.

– Патроны ведь твои.

Это Васю вполне убедило, он встал, и даже не пригибаясь пошел к костру. И тут началась стрельба. Вася успел упасть на землю и все обошлось без жертв.

Как-то вечером ко мне приехали все мои друзья: Петя и Витя Осипенко, Коля Грек и Миша Костенецкий.

– Пойдем, что покажем, мы бомбу нашли.

Я не знаю, что это было. Для бомбы у нее было слишком маленькое хвостовое оперение, как у мины, но в диаметре она была порядка тридцати сантиметров и длиной порядка метра. Почти абсолютно новая, без каких-либо следов ржавчины, с прикрученным взрывателем. Нашли в болоте на Тванях, где мы пасем скот. Предлагалось открутить взрыватель, и, как делали партизаны, выплавить из нее тол.

– Вы что, сдурели – сказал я. – Если рванет, от нас мокрого места не останется. Давайте отвезем ее милиционеру, он разберутся, что с ней делать.

Через два дома от меня жил капитан милиции по фамилии Тыщенко, к нему мы и повезли эту бомбу. В том, что он был дома, нам конечно повезло, но, дальше пошло не по нашему плану. Он равнодушно осмотрел бомбу, которая лежала у нас на багажнике велосипеда, и сказал: «Отвезите ее туда, где взяли». Мы были в шоке, услышать такое от милиционера мы никак не ожидали. Опять встал вопрос куда ее девать. Везти ее на ночь глядя за три километра на Твани у нас не было никакого желания. Мы поехали на нашу речку Крутоносовку, в которой было еще полно воды, и сбросили бомбу в воду, подальше от домов, но все равно в пределах села. Что с ней стало потом, я не знаю, может и сейчас там лежит, затянутая илом.

Как вспоминаю все это сейчас, остатки волос на голове дыбом встают.