Читать книгу Бешеный волк - Владимир Колычев - Страница 6

Родион уезжал в Москву. Вместе с Леньчиком и бригадой из самых лучших бойцов. Соглашение с солнцевскими оставалось в силе – заволжской братве отходил «жирный и тучный» рынок на Москве-реке. Этим должен был заняться бригадир Паша Козырь со своей гвардией. Родион же собирался взяться за казино, которое существовало пока только в проектах.

Уезжал он не навсегда. Заволжск – его родной город, его вотчина. На хозяйстве оставались Витек с Колдуном. Но и сам он собирался как можно чаще наведываться в родные края. Авиарейс Москва – Заволжск никто не отменял, а с деньгами на билеты проблем нет.

Он уезжал бы с легким сердцем. Если бы не одно «но». Как ни сопротивлялся Родион, его все равно тянуло к Ладе. А то, что она не проявляла к нему должного интереса, только больше распаляло его. Не нужна была ему эта девчонка. Но он так хотел, чтобы она была с ним. Парадокс? Может быть...

Последний раз он виделся с ней, когда хоронили Кешу. Подходил к ней, о чем-то говорил. Была мысль пригласить ее в ресторан. Но не на поминках же назначать свидание! Можно было потом ей позвонить, договориться о встрече. Но что-то сдерживало. Зато сегодня он имел полное право прийти к ней. Чтобы выполнить одно поручение и попрощаться с ней... Или даже предложить ей отправиться в Москву вместе с ним. Она ведь собиралась ехать туда с Кешей. Почему бы ей не побывать там вместе с Родионом? Это будет чисто джентльменское соглашение. Без всякого намека на интим. Между ними ничего не будет. Если она, конечно, сама не захочет...

Дверь открыла ее мама.

– Здравствуйте, – Родион был сама любезность. – Мне был с Ладой поговорить.

– Нет ее. – В глазах женщины стояла тоска.

Родион почувствовал неладное.

– Когда будет? – встревоженно спросил он.

– Не знаю... Я даже не знаю, куда она уехала.

– Она уехала? Куда?!

– Я же говорю, не знаю... А зачем она вам?

– Деньги. Я принес ей деньги. Двадцать пять тысяч долларов.

– Двадцать пять тысяч долларов?! Это очень большие деньги! За что же такая милость? Ах да, Лада что-то говорила, что ей причитается компенсация за убитого мужа... Только она не хотела брать эти деньги. Сказала, что, если их принесут, надо передать их Наталье, первой жене Иннокентия.

И Родиону она это говорила. Но он почему-то не верил, что она откажется от кругленькой суммы. Деньги нужны всем – хорошим и плохим, красивым и некрасивым. А нет, Лада в самом деле отказывается от компенсации. Не о себе, а о Наталье думает. Святая девчонка...

– Наталья ни в чем не нуждается. Может, вы возьмете? – предложил Родион.

Женщина замялась.

– Нет, нет, мне они не нужны. И потом Лада запретила мне их брать.

– Что еще она вам запретила?

– В каком смысле?

– Да в самом прямом. Лада уехала. И запретила говорить вам куда. Но мне вы можете сказать.

Женщина знала, кто такой Родион. Поэтому и не решилась съязвить. А ведь просилось на язык что-то вроде: «Вы что, особенный?»

– Да, я знаю, где она. Но вам не скажу. Никому не скажу.

– Почему?

– А вы можете мне сказать, где сейчас Алик Бушуев?

– Не знаю.

– То-то и оно. В тюрьме должен сидеть этот выродок. А он где-то на свободе гуляет. И у него автомат. Что, если он продолжает охотиться за моей Ладой?

Как водой в глаза плеснула. Будто мозги промыла. А ведь действительно, этот гаденыш продолжает точить ножи на Ладу. А Родион даже не удосужился приставить к ней охрану. А ведь надо было... Ну разве не осел!

– В общем, решила моя девочка убраться от греха подальше. Страшно ей. Да и мне тоже...

– С ней бы ничего не случилось, – растерянно проговорил Родион.

– Кто знает, кто знает.

– Значит, не скажете, где она?

– Нет! – Ответ был категоричный.

Пришлось уходить не солоно хлебавши. Пришлось ставить задачу Колдуну, чтобы он взял на прослушку телефон несговорчивой мамаши. Родион должен знать, куда подевалась Лада.

* * *

С деньгами можно все. Даже если ты изгой и находишься во всероссийском розыске.

А с финансами у них полный отпад. Шутка ли – сорок пять тысяч долларов! Никто из них таких бабок в глаза не видел.

Еще в Казани Алик и его дружки привели себя в порядок. Сообразили приличный прикид, сходили в парикмахерскую. Свежие, цивильные, гладко причесанные пацанчики. Там же, в Казани, их остановил пеший наряд патрульно-постовой службы, попросил предъявить документы. Алик не растерялся, сказал, что паспорта они с собой не носят, чтобы не потерять. И чтобы менты не тащили их в отделение для выяснения личности, сунул им на всех двадцать долларов. Мог бы и больше дать. Но это бы уже вызвало подозрение. А так менты заглотили как бы законную добычу и убрались восвояси... Да, что ни говори, деньги – это класс.

Эта же сила перебрасывала их из Казани в Москву. Они просто наняли микроавтобус и в качестве челноков-перекупщиков отправились в столицу. На постах ГАИ требовали документы только у водителя. К ним не пристебывались, но брали на прицел, чтобы докопаться на обратном пути, когда они с товаром будут домой возвращаться. Что это за менты, которые пошлину не берут? Только облом им по всей морде. Возвращаться Алик не собирался. Одно из двух – или в Москве останется, или дальше, за границу, рванет. Путь в родные края для него заказан.

В саму Москву Алик соваться пока не решался. Остановился на дальних подступах. Выбор пал на Рязанскую область, через которую они проезжали. Но сначала нужно было рассчитаться с водителем микроавтобуса. Мужик не должен был возвратиться домой. Слишком хорошо он их всех запомнил. Да и денег, если честно, жалко, не хочется за проезд платить. Плюс к тому он сам собирался закупить в Москве кое-какой товар. Словом, не пусто было у него в кармане. Скорее густо.

– Толян, это делается очень просто. Не робей!

Легко сказать. Толян трясся как осиновый лист. Даже после купания в холодной реке он так не колотился. Алик на всякий случай решил его подстраховать. Держал руку в кармане, крепко сжимал остро заточенную отвертку. Он еще не убивал таким вот способом. Но совсем не прочь был попрактиковаться. Набить руку, так сказать.

Алик легко шел на убийство. И даже не потому, что вошел во вкус. Убийства – это способ его нового существования. Для Гоши и для Сереги, кстати, тоже. Они уже давно перестали коситься на него из-за тех трупов, которые остались в Нефтянске. Мало того, Гоша сам предложил ему грохнуть водилу. И даже вызвался сделать это. Он как бы еще остается их вожаком, но все почему-то слушают Алика. Фактически Гоша уступил ему право на лидерство. Поэтому не стал возражать, когда Алик сам определил исполнителя. Выбор пал на Толяна. Как и все остальные, он должен быть повязан кровью.

Михалыча в машине не было. Кусты придорожные орошает. Ага, уже возвращается.

– Толян, братуха, не подведи!

Алик еще крепче сжал в руке заточку. Если что, пустит ее в ход. Но не пришлось. Не сплоховал Толян. Едва Михалыч сел на свое водительское место, набросил на него удавку. Руки тряслись у него, как у хроника с бодуна, но это не помешало ему крепче затянуть петлю на шее водилы. Гоша, видно, болел за своего дружка. Поэтому помог ему дожать мужика. Михалыч похрипел, подергался и затих.

– Все говорил, что у него жизнь тяжелая, – нервно хихикнул Серега.

– Теперь ему легко будет, – холодно усмехнулся Алик.

Толян тоже хотел что-то сказать. Но едва открыл рот, как пришлось закрывать его руками и выскакивать из машины. Блевал он долго и нудно. Покойника к тому времени стащили с его места, тело забросили в самый конец салона. За руль сел Гоша.

– Это тебе вместо твоего «Москвича», – сказал, как подарок сделал, Алик. – Давай, в лес рули.

– Сам знаю куда, – вяло огрызнулся Гоша.

Он все реже возражал Алику, все чаще принимал его «цэу». Как будто понимал, что не проходит по конкурсу естественного отбора. Алик бил его по всем показателям. Разве что по физической силе немного уступал. Но у него есть автомат, эта штука отлично компенсирует последний недостаток. Он готов пустить его в ход в любое время дня и ночи, без всякого зазрения совести. Гоша это хорошо понимает.

«Рафик» свернул с шоссейной дороги на проселочную и скоро въехал в лесную чащу. Дорога со временем перешла в едва заметную тропу, затем совсем исчезла. Микроавтобус остановился. Во все стороны зеленая лесная глушь, птички что-то щебечут – может, Михалыча оплакивают.

– Дальше пешком пойдем, – решил Алик.

– Куда? – поморщился Гоша.

Ему явно не хотелось пачкать свои новенькие джинсы зеленью травы.

– Куда-нибудь выйдем.

– А со «жмуром» что делать? – спросил Серега.

– Пусть здесь остается. И Толяна здесь оставим. Автомат дадим. Когда менты нагрянут, будет отстреливаться. Он у нас пацан крутой, Рэмбо как минимум...

– Толян... Чуть что, сразу Толян!

– Да не кисни ты, братуха! Теперь ты наш человек. Обряд посвящения прошел, значит, стопудово с нами. И мы за тебя и в огонь, и в воду. Кстати, насчет огня. «Рафик» спалить надо. Вместе с Михалычем...

Алик был в приподнятом настроении. И с удовольствием наблюдал, как Серега и Толян суетливо исполняют его приказание. Гоша стоял в стороне. Нервно курил. И нет-нет да косился в сторону Алика. Все-таки не нравится ему, что не он теперь, а кто-то другой в центре внимания. Их банда слишком мала для того, чтобы в ней уместились сразу два авторитета. Кому-то придется подвинуться.

Машину сожгли вместе с трупом. В память о Михалыче Алик уносил с собой семнадцать миллионов рублей – не такие уж маленькие деньги, если разобраться. Хотя, конечно, с бензиновых барыг взяли много больше. Но ведь не все воруют нефть, далеко не все. Не со всех можно стричь жирные купоны.

Лесом они шли недолго. К вечеру вышли на какой-то город. Лесная чаща подходила к нему вплотную и разбивалась о высокие стены стоящих вплотную друг к другу высотных домов. Оставалось снять квартиру...

* * *

Лет пять-шесть назад отец увлекся зимним купанием. И Ладу пытался к этому делу приобщить. Сопротивлялась она вяло. Решила, если все могут, то и ей по плечу ледяная вода. Надо было с врачами посоветоваться. Но как-то не сложилось. В общем, собралась она с духом, если не сказать, с дуростью, и нырнула в полынью. Ледяная вода обожгла тело, кровь замерзла в жилах, в голове что-то сжалось. Так хотелось выскочить на берег, закутаться в теплую шубу, но она плыла, плыла...

Так и сейчас. Уехала от матери и отца, бросила все. И мчится, сама не совсем зная зачем, в Москву. Ей бы повернуть назад. Это ведь совсем не трудно – сойти с поезда, взять билет на обратный рейс, вернуться в Заволжск. Но нет, она упрямо продолжает ехать дальше. То зимнее купание обошлось ей дорогой ценой – двухсторонним воспалением легких. А что ей принесет эта поездка в незнакомый город, где у нее из родных только двоюродная сестра?

Ладе уже девятнадцать. Но она успела познать, каким жестоким и беспощадным бывает этот мир. И все равно, она не свернет с пути в неизвестность. Что это, врожденное упрямство? Или ей в самом деле страшно оставаться в родном городе?

С Аликом она познакомилась на дискотеке. Симпатичный парень, само воплощение силы и мужества – таким он ей тогда казался. Он сумел привлечь к себе ее внимание. Она впервые пошла на дискотеку – подружки уболтали. Не понравилось. Решила больше не ходить. Но Алик уговорил. Обещал и взял ее под свою защиту. У него была своя компания – шумные, но вполне приличные на вид ребята. С ней он обходился хорошо. В первый раз, правда, когда провожал домой, пытался зажать ее в темном углу. Но она сразу дала ему понять, что с ней этот номер не пройдет. Плотский огонь погас, зато вспыхнул костер любви. Он влюбился в нее и не уставал ей об этом говорить. Она тоже влюбилась. И когда его забирали в армию, даже обещала выйти за него замуж. Он расценил это как согласие стать его женщиной. И снова попытался совратить. Только не знал, что Лада дала маме клятву. Что бы ни случилось, она не расстанется с девственностью, пока на пальце не будет обручального кольца. Поэтому Алик и в тот вечер остался ни с чем. Может быть, это было жестоко с ее стороны. Ведь он уходил в армию, на целых полтора года. Ей даже было жаль Алика. Но ничего с собой поделать не могла.

Она бы, возможно, уступила ему. Если бы знала, что им не быть вместе. Если бы знала, что предаст его. Но тогда она этого не знала. Не прошло и двух месяцев, как на ее жизненном горизонте появился Иннокентий. Она любила Алика, поэтому с порога отвергла нового ухажера. Только Иннокентий проявил настойчивость. Как мужчина, он был очень даже ничего. А еще этот его напор, перед которым просто невозможно было устоять. Он охапками дарил ей цветы, несколько раз подгонял под ее окна симфонический оркестр. Это было так красиво и романтично. Он хорошо одевался, ездил на дорогих машинах, люди заискивали перед ним. Но Ладе льстило не это. Ей нравилось, с каким размахом ухаживает за ней Иннокентий. Лед в душе таял, как на майском солнце. В конце концов она не выдержала – сдалась. Хотя в душе себя осуждала – не должна была этого делать. Но у нее имелось и оправдание. Она женщина. И, как все женщины, существо слабое. И непредсказуемое.

Иннокентий добился своего – она стала его девушкой. Но натиска не ослабил. Потому что совсем не прочь был сделать ее своей любовницей – со всем отсюда вытекающим. Но в постель к нему ложиться она не собиралась. Он понял это. И развелся со своей женой. И уже после этого сделал ей предложение. Лада согласилась выйти замуж. Хотя где-то в глубине души догадывалась, что ни к чему хорошему все это не приведет. Она бросала Алика, Иннокентий бросал свою семью. А потом, она уже знала, кто такой ее избранник – криминальная личность, бригадир братков. Одно только это могло повергнуть ее в ужас. Но она уже любила этого человека. Или ей только так казалось...

Был ЗАГС, была печать в паспорте. Но не было брачной ночи... И все потому, что Алик не из тех мужчин, которые спокойно сносят унижения. Он считал Ладу своей и никому не хотел ее отдавать.

Алик – убийца. Это свершившийся факт. Его ищут, когда-нибудь найдут и надолго упрячут в тюрьму. Если, конечно, с ним не расправится мафия... Но Алик до сих пор на свободе. И, возможно, он все еще хочет убить Ладу. А она еще молодая, чтобы умирать. Ей хочется жить.

Не надо было ей уезжать. Можно было попросить защиты у Родиона Сергеевича. Да, он страшный человек – потому что держит в страхе весь город. Но с ней он был достаточно мил. С ним ей, казалось, нечего бояться. Только он не догадался приставить к ней охрану – хотя мог это сделать. Или он не подумал, что Алик способен мстить дальше. Или ему просто все равно, что будет с Ладой. А возможно, его обходительность с ней – всего лишь дань памяти Иннокентию. Ведь они дружили еще с детства, их столько связывало. А Лада сама по себе для него никто. Хотя нет, скорее всего это не так. Иногда он так жарко смотрел на нее. Только одно это наводило на мысль, что она значит для него куда больше, чем просто невеста или даже жена убитого друга.

А может, все-таки вернуться да попросить защиты? Но поезд продолжал уносить ее прочь от родного города...

– Девушка, вы постоянно о чем-то думаете, – как бы невзначай сказал сосед по купе, молодой человек лет двадцати пяти.

До Нижнего Новгорода с ней ехала какая-то пожилая женщина – тишайшее существо. Теперь на ее месте этот красавчик. А ведь красивый парень. Хорошо сложен, лицо как у античного бога. Странно, как получилось, что она только сейчас обратила на него внимание? Действительно, все время думает о чем-то.

– Мне кажется, это не ваше дело.

Она едва удостоила его взглядом. Вообще-то парень этот ей интересен – чего уж там скрывать. Но не хотелось впускать его в свою раковину. Состояние души такое – хочется спрятаться от всего мира, чтобы ничего не видеть и даже не слышать.

– Мне тоже кажется, что не мое, – улыбнулся попутчик.

Улыбка обнажила ряд ровных, как будто коралловых зубов. Ослепительная улыбка. И этот чарующий взгляд... Ладу невольно посетила мысль, что так, наверное, выглядел знаменитый Дон Жуан, воспетый Байроном и Пушкиным. Опасный соблазнитель, гроза дамских сердец. Только Лада оставалась к нему равнодушной. Хотя нет, что-то в душе ворохнулось. Или ей всего лишь показалось?

– Даже знаю, что это не мое дело, – продолжал он. – Но такая красивая девушка. Я бы сказал, потрясающе красивая девушка. Такая невероятно красивая девушка грустит и печалится. Или я ошибаюсь?

Красавчик смотрел на нее с обожанием и восхищением. Он не раздевал ее взглядом, нет. Но обольщал. Потому что, видимо, хорошо знал, чем можно взять женщину. Трудно устоять, когда мужчина смотрит на тебя как на принцессу, нет, на королеву или даже на богиню. Тем более, если этот мужчина красив, как Нарцисс...

– Вы хотите меня развеселить? – невольно улыбнулась она.

Неужели она попала под его чары?

– Я уже вас развеселил, – его улыбка стала еще ярче. – Я вижу свет в ваших глазах. Очень хочу надеяться, что он зажегся не без моей помощи.

Лада хотела ему ответить, но заметила, что он смотрит на ее ноги. Она сидела к нему боком, ступни на постели, коленки подтянуты к подбородку. Все бы ничего, но на ней всего лишь короткий свитерок – он не закрывает ноги. А они открыты по всей длине. И черные лосины не скрывают – скорее, подчеркивают их стройность.

– Извините, – смутилась она.

И закрылась простыней.

– Извинить? – удивился он. – За что?

Лада смутилась еще больше. Промолчала. Щеки запылали. По лицу, похоже, разлилась краска. Хорошо, время вечернее – в купе полутьма.

– Вы по гороскопу кто? – сменил тему молодой человек.

Она была ему за это благодарна.

– Рыба.

– Рыба, Рыба... Сейчас, сейчас...

Он извлек откуда-то из недр своей сумки книжку в мягком переплете. Пролистнул страницы.

– Ага, вот, Рыба... Ого-го, да вы, оказывается, само воплощение женственности. Конечно же, вам свойственна застенчивость. Вы добры, у вас мягкий характер? Я прав?

– Может быть.

Характер у нее действительно мягкий. Хотя, конечно, она и коготки может показать. Но лучше бы до этого дело не доходило.

– Вы пользуетесь успехом у мужчин. Потому что привлекательны. Ну, здесь я могу вас ни о чем не спрашивать. Потому что сам вижу – вы настоящая красавица. Вы случайно в Москву не на конкурс красоты едете?

– Случайно нет.

– И правильно. Что толку от этих конкурсов? А потом на этих конкурсах крутится много всяких прохиндеев... Ладно, проехали. Что там у нас дальше? Ага, у мужчин возникает желание взять женщину-Рыбу под свою защиту. Потому что им кажется, что она не способна позаботиться о себе. Да только это не совсем так. Женщина-Рыба по своей натуре романтик, но сама способна, и притом блестяще, выходить из сложных ситуаций. Это про вас?

– Не знаю, – пожала она плечами.

Не надо было ей в Москву ехать. Не самый это лучший выход из жизненной ситуации, в которой она оказалась.

– Вы не москвичка, я угадал?

– Угадали.

– Зачем тогда в Москву едете?

– В институт поступать.

– В какой?

– В медицинский...

Ответ верный. Она действительно собиралась поступать в институт. Но ведь она могла бы продолжить образование и в родном Заволжске.

– Так, так, понятно.

– Что вам понятно?

– Не романтическая вы натура.

– Это еще почему?

– Романтическим натурам институты кино подавай, театральные училища, консерватории...

– Не хочу я быть актрисой и музыкантом не хочу.

– Ну а я о чем? Кстати, с меня штраф.

– За что?

– За то, что не представился. И как вас зовут, не спросил. Меня зовут Женя. Актер.

– Актер?

– А разве вы меня не узнали?

Лада недоуменно покачала головой.

– Извините, нет.

– Ничего, скоро вся страна меня узнает. Я в фильме снимаюсь. У самой Аллы Суриковой. Вы что, совсем телевизор не смотрите?

– А что, ваш фильм по телевизору показывают?

– Нет, сначала его снять надо. Потом он через прокат пойдет. Только через пару лет на ТВ запустят... Но я уже засветился на телевидении, – гордо сообщил Алекс. – В рекламе шампуня.

– У вас что, перхоть? – улыбнулась Лада.

– Вот, уже шутите – замечательно. Кстати, я так и не узнал, как вас зовут.

– Лада.

– Замечательное имя!

– Все у вас замечательно.

– А разве это плохо? А вы знаете, что Лада – это древнерусская богиня любви?

– Догадывалась.

– А вы знаете, кто я по гороскопу?

– Не имею представления.

– Я Водолей. Лью воду на мельницу любви...

– На что вы намекаете?

– Ну вот, сразу о намеках! Любовь – это самое прекрасное, что есть на земле... Кстати, как вы относитесь к любви?

– Не знаю, что там у вас про меня написано, но к любви я отношусь очень серьезно.

Женя заглянул в свою книжечку.

– Да, именно так тут и написано – к сексу вы относитесь очень серьезно.

– По-вашему, любовь и секс – это одно и то же?

– Секс это составляющая любви. Или я ошибаюсь?

– Не знаю, никогда над этим не задумывалась.

– Замечательно. Это просто замечательно, – обрадовался Женя. – Знаете, что написано в моем гороскопе? Водолей не обратит внимания на женщину, обладающую повышенными сексуальными потребностями.

Утомил он ее со своими гороскопами. Даже раздражать стал. Ладе захотелось спать.

– Значит, женщина с повышенными сексуальными потребностями вам не интересна? – стараясь подавить зевоту, спросила она.

– Ни в коем случае.

– Тогда вынуждена вас разочаровать. Я сексуально озабоченная женщина. У меня даже диагноз – повышенная сексуальная возбудимость. Извините, Женя, этой ночью я так плохо спала. А завтра тяжелый день. Извините...

Лада легла на спину, натянула простыню до подбородка, повернулась к собеседнику спиной. Это, конечно, невежливо. Проявление невоспитанности. Но что делать, если действительно хочется спать? К тому же она, по его же утверждению, натура не романтическая...

– А как же штраф? – сконфуженно протянул Женя. – Я же говорил, с меня штраф. Бутылка шампанского!

– Извините, я не пью.

Женя затих. Лада представила, какая обида у него на душе. Так очаровывал свою спутницу, так старался – лил воду на мельницу любви. Только жернова провернулись не в ту сторону... Ну что поделать, если он не смог удержать ее в плену собственного обаяния? Сам во всем виноват. Пусть сам на себя и обижается. А она хочет спать...

Лада и в самом деле заснула. Но сон не был глубоким. Сквозь дрему она почувствовала на своем бедре тепло чужой руки. Ладонь скользила легко и мягко. По телу прошла волна неги. Лада могла бы встрепенуться, прогнать Евгения – а это, естественно, был он. Но ей было так приятно ощущать на себе его ласку.

Где-то она читала, что большинство женщин мечтают оказаться наедине с прекрасным незнакомцем в такой вот ситуации. Женщина как бы спит, а он ложится рядом и завоевывает ее якобы беспомощное тело. Лада не верила. Но, оказывается, что-то есть от истины в этом утверждении.

Женя придвинулся чуть ближе – она ощутила тепло его бедра. По телу прошла новая волна легкого блаженства. Рука его спустилась вниз по ноге, коснулась коленки, снова устремилась вверх. Медленно, плавно, завораживающе. Ощущение усилилось, когда рука мягко легла на живот, нежно прошлась по нему круговым движением и вдруг оказалась на груди. Теплые пальцы мягко взяли в плен затвердевший вдруг сосок. Это было нечто. По телу прошла волна возбуждения. Лада как будто очнулась от сладкого забытья, в сознании ярко пульсировал сигнал тревоги.

Она шевельнулась, с закрытыми глазами потянулась к Евгению, накрыла ладонью его шаловливые пальцы. Как будто хотела ускорить его ритм. Только вместо того, чтобы помочь ему, крепко взялась за его указательный палец, быстрым сильным движением согнула его. Зафиксировала нижнюю фалангу и резко сдвинула в сторону среднюю.

Евгении взвыл от боли, вырвался, вскочил с места. Лада развернулась к нему, села на полку, выставила для защиты руки.

Он повел в ее сторону рукой. Возможно, всего лишь хотел стряхнуть с нее боль. Лада так и подумала. Но уже после того, как перехватила руку и взяла ее на прием. Женя и сообразить не успел, как стоял на коленях с неестественно вывернутой рукой – голова его лежала на ее подушке.

– Отпусти! – заскулил он.

Лада повиновалась. Не такой уж он и мерзавец, чтобы делать ему больно.

Женя вернулся на свое место. В глазах растерянность и удивление.

– Что это было? – выдавил он из себя.

– Айкидо. Вид восточного единоборства...

Это все отец. К зимнему купанию приобщить ее не смог, зато отдал на воспитанию своему приятелю – тренеру по этому самому айкидо. Использование физической и энергетической силы врага для отражения его же атаки. Достаточно эффективная система самообороны. Правда, первые два-три года только и делала, что по квадратикам на полу ходила. Только на пятый год уже кое-что могла. Больших успехов на этом поприще не добилась – потому как не стремилась к ним. Но отпор таким вот наглецам вроде Евгения дать могла. Этого ей вполне достаточно.

– Лихо у тебя получилось, – он восхищенно мотнул головой.

– У тебя тоже. Ты так больше не делай, ладно?

– А что я сделал? – отвел он в сторону взгляд. – Простыня с тебя сползла, поправить хотел...

– Поправил?

– Поправил.

– Ну тогда гуд бай!

Лада снова легла, снова повернулась к нему спиной. И снова попыталась уснуть. Женя больше не пытался к ней приставать. Уже ни на грамм не верил в то, что она сексуально озабоченная женщина. Да и не женщина она. И ей еще рано ею становиться... Или уже поздно?