Читать книгу Тайна в черной рамке - Владимир Колычев - Страница 3

Место и объект преступления сфотографировали, труп увезли, только тогда появился Динской. Лицо круглое, нос маленький, да еще и приплюснутый, брови густые, черные, а глаза бесцветные. Плотный, подкачанный, ростом даже ниже среднего, но при этом никакого стремления казаться выше. Движения энергичные, походка пружинистая, будто летящая. Он с такой скоростью надвигался на Прокофьева, что возникло желание выставить руку, отгораживаясь от него.

Динской остановился.

– Опоздал? – спросил он виновато.

– Да нет, еще к Любоньке ехать, – усмехнулся Прокофьев.

– Куда?

– Деревня Любонька, там, думаю, Асвалова и убили.

– Кто?

– Ну автографов там осталось много, расшифруем, будем знать. Преступники уехали, предположительно, на машине Асвалова.

Прокофьев задумался. Преступники погрузили труп Асвалова в его же машину, вывезли покойника в лес, похоронили, на его же машине и уехали. Но вряд ли они добирались до Любоньки пешком, скорее всего, их машина осталась где-то в сторонке. Преступники похоронили Асвалова, его внедорожник загнали куда-то в лес, а уехали на своей машине. Возможно, автомобиль Асвалова находился сейчас где-то неподалеку от места преступления.

– А точно Асвалов был? – спросил Динской.

– А что, есть сомнения?

– Да мало ли, вдруг подмена какая-то. У Освальда дела нехорошие со Свищом… Освальд – это Асвалов.

– Чем занимался Освальд?

Свища Прокофьев знал хорошо. Но с плохой стороны. Не так давно жестко с ним схлестнулся, за что едва не схлопотал выговор от начальства. Свищ взял под себя всю наркоту в городе, во всяком случае, стремился к этому. Раньше он работал под Карамболем, но летом этого года объявил о своей независимости. И Карамболь ничего не может с ним поделать.

– Чем занимался… Вещества в «Чугунке» толкал. Сколько раз его ловили, сколько предупреждали, а все без толку. – Динской понизил голос, выразительно глянув на Сашу Лукова, который стоял неподалеку.

Прокофьев его понял, они отошли в сторонку, чтобы никто не слышал их разговор.

– Короче, Освальд был моим контактом.

– Что нехорошо было у Освальда со Свищом?

– Девчонка у него была, наркоманка, Освальд ее с иглы снял.

– Я не понял, ты в наркоконтроле служишь или в управлении фантастики? – Прокофьев хмуро смотрел на Динского.

Они же не сопливые юнцы, а зрелые опера, зачем им кормить друг друга баснями, сочиняя их на ходу?

– Если честно, я сам не поверил, когда услышал. Но потом оказалось, что все так и было. Мимоза реально расцвела, Свищ ее в свой цветник взял.

Прокофьев усмехнулся. О цветнике Свища уже скоро легенды слагать будут. Бордову как-то пришлось проехаться по его любовницам, умаялся, бедный.

– И Освальду сказал, что с Мимозой все, а Освальд есть Освальд…

– Что Освальд?

– Ну спит он с Мимозой.

– И Свищ мог его за это убить?

– Этого я не говорил, – пожал плечами Динской.

– Ты сказал другое… Ты не удивился, что Освальда убили.

– Ну так он же мой контакт. Его за одну связь со мной могли грохнуть.

– Он тебе звонил, просил защиты?

– Да нет.

– А ведь он от кого-то прятался. Может, от Свища.

– Есть еще один момент. Можно сказать, рабочий. Свищ на Хикса жестко наехал. А Хикс реально вещества бодяжил, Свищ давно его подозревал. И предупреждал, а недавно вот наехал.

С Хиксом Прокофьев дел не имел, но слышал о нем краем уха. Один из свищовских наркодилеров среднего звена, птица не очень высокого полета. Но птица.

– А Освальд здесь при чем?

– Так Хикс через Освальда навар свой в «Чугунке» сбывал, а прайс они между собой делили.

– Это точно?

– Точнее бывает только проверенная информация, – усмехнулся Динской.

– С Хиксом бы поговорить… Или поздно уже?

– Почему поздно?

– Ну если Свищ на него наехал.

– Да нет, в морге об этом пока не известно.

– Так давай поговорим с Хиксом.

– Где живет Хикс, я знаю.

– Поедем к нему?

Динской немного подумал, решительно кивнул, быстро развернулся и так же стремительно набрал скорость.

Хикс жил в центре города, в доме у трамвайной линии между церковью и торговым центром. Земля дорогая, а дом, мягко говоря, не очень. Старенький дом из красного кирпича, шиферная крыша от времени подернулась мхом, позеленела. А сам Хикс посинел. И тоже, можно сказать, от времени. Труп его, возможно, пролежал всю ночь и большую часть дня.

Тело уже укладывали на носилки, когда подоспел Прокофьев. Автомобиль патрульно-постовой службы стоял у дома, рядом был припаркован микроавтобус следственно-оперативной группы и специализированный автомобиль с красным крестом и с холодильной камерой. В доме работали криминалист, судмедэксперт. И следователь. С таким же скучающим лицом, как у всех остальных полицейских.

– Зря приехали, товарищ подполковник, – обращаясь к Прокофьеву, с постным видом сказал майор юстиции Шарков. – Несчастный случай.

– Отравление угарным газом… – подтвердил судмедэксперт, показав на газовую печь в углу комнаты. – Дом старый, отопление неисправное, газ полностью не выгорает.

– Все время выгорал, а сегодня не выгорел? – Прокофьев осмотрел комнату, диван, с которого только что подняли труп.

Потерпевший ложился спать в одежде, в этом ничего подозрительного. Но где подушка? Вряд ли следователь решил изъять ее в качестве вещественного доказательства.

– А смерть, она бывает только раз, – философски ответил Шарков.

– И всегда наступает впервые, – поддержал майора судмедэксперт.

Ему так же, как и следователю, не терпелось поскорее убраться из дома.

– Значит, гражданин Полотнов сам умер? – спросил Динской, глянув на Прокофьева.

– Говорю же, отравление угарным газом, – ответил эксперт, переглянувшись со следователем.

– А подельник Полотнова сам задушился и сам закопался?

– Какой еще подельник? – нахмурился Шарков.

– В том-то и беда, Юрий Алексеевич, что и Полотнов, и его подельник погибли в один день, – сказал Прокофьев.

– И погибнуть они должны были в один день, – добавил Динской. – И погибли.

– Ну этот факт меняет картину, – нехотя выдавил из себя Шарков.

– В общем-то заслонку могли закрыть нарочно, – кивнул эксперт.

– И спать Полотнова могли уложить без подушки, – предположил Прокофьев.

Он подошел к печи, встроенной в стену, поднес руку к выдвинутой чугунной заслонке, рядом с которой, спускаясь к топке, проходила газовая труба. И стена побелена, и печь, и труба. Побелка не самая свежая, но Прокофьев лишь слегка коснулся трубы рукавом куртки, а на нем осталось пятно извести. Заслонки он касаться не стал, всего лишь удостоверился, что закрыть ее можно с высоты человеческого роста, не нужно никаких табуреток, стульев и тем более стремянок.

– Предварительно напоив, – добавил следователь.

Стол с остатками пиршества находился в соседней комнате, початая бутылка на нем, полупустая банка с огурцами, подсохшие на тарелке кружочки колбасы, пустые стаканы. Не в одиночку Полотнов пьянствовал, нужно искать его собутыльника.

За окном послышался шум. Кто-то с силой ударил по забору, звонко треснула штакетина. Прокофьев выглянул в окно и увидел невысокого, плотно сбитого мужчину в черном распахнутом настежь полупальто. Со страдальческим выражением лица он смотрел на отъезжающий спецавтомобиль с трупом Хикса. Он стоял у калитки, но путь ему преграждал патрульный с автоматом.

Прокофьев подошел к мужчине, но первым к нему обратился Динской.

– Нет больше твоего дружка, Борщ, – сказал он, внимательно и с неприязнью глядя на мужчину.

– Ну кому-то, может, и Борщ… – зыркнул на него мужчина.

И подбородок у него выступал вперед, и нижняя часть носа также выпирала, даже надбровья выпуклые.

– А что, не дружок? – спросил Прокофьев, глядя на рукав полупальто.

Следы побелки на нем. Борщ и пытался затереть пятно, но совсем свести его не смог. И с коленки он известь стряхивал, и также не совсем удачно.

– А это еще кто? – глянув на Прокофьева, скривился Борщ.

– Убойный отдел, Борщ. – Динской с удивлением смотрел на него. – Подполковник Прокофьев.

Действительно, что за странные вопросы? Это законопослушный гражданин мог не знать, кто такой подполковник Прокофьев, а Борщ – элемент преступный, знать обязан.

– Ну слышал.

– Отстал ты от жизни, Борщ, – усмехнулся майор.

– Так я с убоем не связан.

– С наркотой ты связан!

– А это еще доказать надо!..

– Пока что мы можем доказать твою связь с алкоголем, – поморщился Прокофьев.

От Борща несло вчерашним перегаром, даже аромат мятных конфеток не мог его перебить.

– Пить не запрещено.

– Смотря с кем ты выпивал… Ты далеко не уходи, Борщ. Сначала автограф. – Прокофьев приложил палец к ладони.

Вряд ли Борщ не имел приводов, скорее всего, отпечатки его пальцев есть в картотеке, но в таких случаях лучше перебдеть.

– Я же сказал, я тебе не Борщ! – вскинулся мужчина.

Он собирался назвать Прокофьева мусором или еще кем-то в этом роде, но передумал, столкнувшись с его предостерегающим взглядом.

– Чего тебе надо, начальник? Пальцы мои?.. Так я и не скрываю, что был вчера… Ну да, бухал вчера с Олегом!

– А забор зачем рушишь? – Прокофьев кивком указал на сломанную штакетину.

– Так Олег мне друг, а его в холодильнике увезли.

– Несчастный случай, отравление угарным газом?

– Так сержант мне сказал, – глянув на патрульного, кивнул Борщ.

– А ты обрадовался? – усмехнулся Прокофьев.

Иногда убийцы возвращаются на место преступления, особенно в тех случаях, когда смерть маскируется под несчастный случай. Борщ хотел убедиться, что план сработал, и патрульно-постовой сержант его успокоил. На радостях он изобразил приступ гнева, сломал забор. Но тут же получил моральный удар под дых, увидев Динского и Прокофьева. Если убойный отдел в работе, значит, несчастный случай отпадает. Теперь вот выкручивайся.

А в своей неуязвимости Борщ, видимо, сомневался. Возможно, кто-то знал о его визите к Хиксу. Кто-то, кто мог свидетельствовать против него. К тому же на месте преступления, возможно, остались отпечатки его пальцев или даже слюна на стакане. Может, он потому и не стал уничтожать следы своего пребывания, что имелись свидетели, и он это знал… А может, и уничтожил. Но все равно вернулся.

– Я обрадовался?! – скривился Борщ. – Да Олег мне роднее брата!..

– Убили твоего роднее брата.

– Все-таки убили?

– Почему все-таки? – отреагировал Прокофьев.

– А не мог Олег так просто склеиться!..

– Склеили?

– Да проблемы у него были…

– С кем проблемы? Какие?

– Эй, начальник, ты коней не гони! – встрепенулся Борщ.

– Секретная информация? – усмехнулся Динской.

– А хотя бы и так!

– Тогда ты попал по адресу, Борщ! Только у нас есть специальные помещения для хранения секретной информации. Вместе с ее носителем. Решетки, железные двери, охрана.

– Специальная охрана, – поддержал шутку Прокофьев.

– А что я такого сделал?

– Всего лишь форточку открыл. В подводной лодке. А если точней, заслонку задвинул.

– Какую заслонку?

– В газовой печке. – Прокофьев выразительно смотрел на рукав полупальто мужчины.

Борщ это заметил, занервничал, невольно и легонько хлопнул по рукаву ладонью, закрыв пятно.

– Я не задвигал, а выдвигал.

– Зачем?

– Олег спать лег, а я смотрю, заслонка закрыта.

– И печка выключена? – с насмешкой спросил Динской.

– Ну да, – глянув на него, напряженно сказал Борщ.

– А печку кто включил?

– Я и включил. Время-то сейчас какое, днем еще ничего, а ночью холодно.

– Заботливый какой!

– А чего там? Открыл газ, поднес спичку, и все.

– Заглушку выдвинуть забыл.

– Наоборот.

– Наоборот уже потом было, – сказал Прокофьев. – Сначала ты задвинул заглушку, а потом уже открыл. После того, как Полотнов угорел.

– Все было так, как я сказал. А как ты сказал, начальник, так не было. Печку зажег, Олег попросил, было дело, и заслонку открыл. А дальше не я действовал.

– А кто?.. Что у тебя за секретная информация?

– Ну были у Олега проблемы, – замялся Борщ.

– Со Свищом? – спросил Динской.

– Ну-у… – Борщ отвел в сторону глаза.

– А Свищ для тебя чужой дядя? Ты его проблему решить не мог?

– Да не при делах я, начальник! – Борщ приложил к груди обе ладони.

– Не при делах, – усмехнулся Прокофьев. – Но в гости к нам добро пожаловать!

Что бы ни говорил Борщ, а с потерпевшим он выпивал. И спать он его укладывал. Значит, и отравление угарным газом мог организовать. В отдел его надо забирать, до выяснения обстоятельств. А заодно и об Освальде поговорить.

Усаживая подозреваемого в машину, Прокофьев заметил, как тронулся с места стоявший вдалеке черный внедорожный «Фольксваген» с затемненными окнами. Похоже, за Борщом наблюдали, если так, то его задержание воспринято как сигнал тревоги.