Читать книгу Нежный киллер - Владимир Колычев - Страница 3

Документы не обманули, на обочине дороги лежал труп Ямщикова Василия Семеновича, его вдова это подтвердила. Узнала мужа и упала в обморок. Ватка с нашатырем привела ее в чувство. Но не совсем. Планидкин пытался задавать ей вопросы, но женщина его как будто не слышала, тупо смотрела перед собой.

– Что интересного можете сказать? – спросил Максим, обращаясь к эксперту-криминалисту.

Но при этом он смотрел на Кудылина, который разводил руками. Совсем еще молодой лейтенант, и года нет, как выпустился из колледжа. Но уже заслуженный. Одно то, что Малахова от киллера спас, чего стоит.

– Да так, ничего особенного, – пожал плечами Колышкин, глянув на своего коллегу из судебной медицины. – Смерть наступила в районе трех часов ночи в результате проникающей черепно-мозговой травмы.

– Следы преступника?

– Пока ничего сказать не могу. Следов физического контакта жертвы с преступником пока не обнаружили. Драки как таковой не было, преступник ударил сразу и убил. Чем, пока не ясно, но похоже на гвоздодер… Да, кровь обнаружили. На дороге. В нескольких местах. Так не видно, только ультрафиолетом.

– Чья кровь?

– Возможно, потерпевшего…

– Почему возможно?

– Да есть вопросы. Как могла кровь потерпевшего оказаться там, где стояла машина?

– Брызнуть?

– Брызнуть она могла, когда потерпевший падал. Кровь не могла брызнуть под машину… Кровь могла упасть с пальцев преступника. Может, на руку попала, он стряхнул, капли под машину…

– А где стояла машина?

– Ну, где… – Колышкин обвел рукой место, где предположительно стояла машина потерпевшего. – Следы торможения смыло, но кое-что осталось… И следы от обуви смыло, но тоже кое-что нашли. Не знаю, будет ли толк… Мы-то, конечно, все отработаем – и кровь, и все остальное. Но в целом, скажу я вам… Да, кстати! – оживился эксперт. – На обуви, на носке имеется след старой краски. Зеленого цвета… Свежий след.

– Краска старая, а след свежий, интересно.

– Не знаю, с какой поверхности. Может, с двери, может, с забора. Или со стены, если стены красят масляной краской.

– Бывает.

– Туфли с вечера вымыли, начистили, а ночью был удар. По двери, по стене. Краска старая, отслоилась, а на дожде размокла… Если по двери, то где-то на открытой местности…

– Может, дверь на Ямщикова напала? – в шутку предположил Павлов. – С облупленной на ней краской.

– Здесь? Здесь не могла. А где-нибудь… Где-нибудь Ямщиков мог напасть на дверь. Может, психанул и ударил ногой.

– Психанул, – эхом отозвался Максим.

Зазвонил телефон.

– С пепелища тебе звоню, – весело сказал Стасов.

– Не понял.

– Еще дымится!

– Что дымится? «Форд»?

– «Транзит».

Телефон Ямщикова Павлов отработал сразу же, как только узнал номер. Сам телефон не подавал признаков жизни, но осталась история его перемещений, по ней и установили место, где могла находиться машина. А тут майор Стасов позвонил, спросил, что да как, Максим доложил, и дальше уже действовали без него. Стасов сам отправился за машиной, хотя мог переложить это дело на подчиненных. Как-никак он второй человек в районном отделе после Малахова.

– Сожгли?

– Следы замели.

– Может, кровь там была. И там, и здесь, на дороге… Скорее всего, преступник был ранен.

– Сгорело все. Но без преступника.

– А у нас от преступника как минимум одна капля крови. Не думаю, что последняя.

– Отлично! Работаем! Ты давай там, я давай здесь.

Максим закончил разговор, подошел к Ямщиковой, которая все так же тупо смотрела, будто сквозь тело своего мужа, куда-то в землю.

– Я тоже думаю, что Василий перед смертью очень сильно на кого-то разозлился, – тихо сказал Павлов.

– На кого-то? – резко глянула на него женщина.

– А на кого он мог разозлиться?

– На Шарьялова?!

– Кто такой Шарьялов? – Максим бережно взял Ямщикову под руку и повел к своей машине.

– Да есть у нас тут один урод… А ведь это он!.. – вдруг осенило женщину, и она, отталкивая его, всплеснула руками. – Тут же недалеко!

– Где недалеко? – глянув на Планидкина, спросил Павлов.

Группой и всей работой руководил следователь, никто этого не оспаривал. Но женщину разговорил Максим, это, во-первых, а во-вторых, он тоже не абы кто, а начальник районного уголовного розыска. Так что Планидкин пусть пока отдыхает. И слушает, если ему интересно.

– Ну тут, первые три дома! – Ямщикова махнула в сторону поселка.

– Да, видел.

– Я в магазине была, Шарьялов подходит, говорит, привет, как дела! Целоваться полез, как будто мы с ним друзья! Облапал меня, как будто… Скот озабоченный!

– Дальше что?

– Ну что, Василий узнал, взбесился, разбираться поехал.

– Когда?

– Вчера вечером.

– Разобрался?

– Да нет, дома, сказал, не было. Соседка сообщила, что в город уехал. На автобусе… Там остановка автобусная… О чем это я? – осадила себя Ямщикова.

– Все хорошо, все правильно. Остановка, автобус… Подробности приветствуются.

– Василий сегодня, когда уезжал, злой такой был. Я еще подумала, что он к Витьке. Ну, к Шарьялову заедет. Даже сказала ему. Давай не сегодня, мол. А он, да у меня и времени нет…

– Не заезжал?

– Не знаю.

Машиной потерпевшего занимался Стасов. Павлов решил остаться на месте преступления, здесь и работать. Кудылин ничего не нашел, у Стасова спрашивать о монтировке бесполезно. Во-первых, в сгоревшей машине найти ее весьма проблематично, во всяком случае, пока там все не остынет. Во-вторых, если орудие убийства там, следы пальцев на нем уничтожены. А в-третьих, искать орудие преступления в машине просто глупо. Если убийца сжег машину, то от главной улики он избавился в первую очередь. И если выбросил монтировку, то в реку. И уж точно не туда, где ее могут найти.

– Все осмотрел? – спросил Павлов, обращаясь к Кудылину.

Из оперов в группе только он, а одному к Шарьялову ехать нежелательно. Тип этот как минимум неуравновешенный, к таким без напарника лучше не соваться. Максим собирался взять Кудылина с собой.

– Да в той стороне, – лейтенант повел рукой на восток.

– А там? – Павлов кивнул в другую сторону.

– Там? – нахмурился Кудылин.

– Нет?

Преступник мог забросить монтировку в любую сторону. С учетом сгоревшей машины вероятность такого события приближалась к нулю, но к Шарьялову Максим отправился в одиночку. Хотел прихватить с собой Ямщикову, отвезти ее домой, но женщина наотрез отказалась уходить.

Три дома на отшибе, соединенные между собой газовой трубой. Один из красного кирпича, небольшой, но на высоком фундаменте, обложенном декоративным камнем, и под крышей из битумной черепицы. По фасаду забор металлический, профлист к столбам прилегал плотно, во двор не заглянешь. Но дом можно было рассмотреть с дороги, через простой сетчатый забор, отгораживающий дом от пустыря. Забор этот слабенький, сетка рабица кое-как пристегнута к старым столбам. Павлов еще с дороги заметил, что два столба практически лежат, и сетка в этом месте стелется по земле. Заходи кто хочет. Машину можно взять. Внедорожник во дворе стоял, старый «Гранд Чероки» еще второго поколения. Он стоял под навесом, который тянулся через весь двор от ворот до самого крыльца.

Также двор первого по счету дома просматривался через соседский забор, низкий, штакетный, когда-то очень давно покрашенный зеленой краской. И ворота деревянные, вросшие в землю, одна только калитка железная. Краска на ней сохранилась лучше, чем на остальной части забора. В нижней части калитки сохранилась только по кромке. Потрескалась, отслоилась, а сейчас отмокала на дожде. По этой калитке и бил сегодня ночью Ямщиков ногой. И бил ногой, похоже, не только он один. Кто-то совсем недавно врезал по калитке ногой, приложив к ней всю подошву, даже протектор отпечатался. Рельефный протектор. А у обуви Ямщикова подошва простая, практически гладкая.

Шарьялов здесь жил. Дом старый, из саманного кирпича. Крыльцо низкое, высотой в один кирпич, козырька над ним нет, и крыша за края дома не выступала. Переступив порог, хозяин сразу же попадал под дождь.

Во дворе садовые деревья, кусты, но все запущенные, неухоженные, небеленые. Навес к дому пристроен, гнилые столбы с трудом удерживали тяжелую шиферную крышу. Под навесом старый «Запорожец». Без колес, без лобового стекла, крышка капота снята, мотора под ней не видно. Да и не могло там быть мотора. Двигатель у «Запорожца» сзади. Мусор во дворе, поддон деревянный валяется, старое дырявое ведро. На углу дома железная бочка – под сливом водосточной трубы.

Видел Максим и собачью будку без крыши, с оторванной доской по верхнему венцу, мало того, еще и перевернутую. А пса не замечал. Может быть, спрятался где-нибудь под навесом или дом не охранялся.

Знать о себе давали собаки из соседних дворов, но гавкали они вяло, уныло из своих будок. Не хотелось им лезть под дождь, это уголовному розыску все нипочем.

Павлов постучал в калитку еще, на этот раз сильней. И калитка открылась. Засов слетел, повис на одном шурупе.

Максим не поленился, осмотрел засов. С мясом его вырвали. Возможно, Ямщиков ногой приложился или тот, кто оставил след подошвы на калитке. И без того хлипкий засов слетел с крепления, калитка открылась, что было дальше, Максим мог только догадываться. Вряд ли злоумышленник разнес будку; судя по всему, ее сломали уже давно, крыши-то нигде не видно. И хозяина вряд ли убили. Кто-то же вернул засов на место, вставил вырванные с мясом шурупы в старые гнезда. Создал, так сказать, видимость целостности, которую майор Павлов только что нарушил.

Собака не угрожала – Максим беспрепятственно прошел к самому дому. И там следы вторжения. Кто-то не так давно бил ногой в дверь. Все тот же след рельефной подошвы на дверном полотне. Но вряд ли злоумышленник добился своего. Дверь хоть и старая, но крепкая, из толстых, плотно подогнанных досок. И открывалась она во двор, и к дверной раме прилегала плотно, внахлест. А по-другому нельзя: во время дождя дверь заливало, и вода могла попасть в дом.

Дверь и сейчас вся мокрая, следы от рельефной подошвы едва заметны, смыло их. Максим пожал плечами, осматривая след. Дверь заливало, да, но вода подавалась не под напором, а тут как будто «Керхером» по доскам прошлись. Или даже тряпкой с автошампунем. И то не везде, а только по нижней части двери. Но это объяснимо. Нижнюю часть двери, стены по фасаду заливало больше, чем верхнюю.

Мокрая дверь. И наглухо закрытая. Вместо ручки кольцо из кованого железа, им и постучать в дверь можно, и внутренний засов с места сдвинуть. Ручка проворачивалась, засов клацал, но дверь не открылась. На ключ закрыта. Замочная скважина без декоративной планки, просто дырка в двери. Но заперто крепко.

Павлов постучал – никакой реакции. Дернул за ручку – никакого результата.

– А я сейчас полицию вызову!

Во двор через открытую калитку входила женщина в таком же дождевике, как и у Павлова, только куда большего размера. В одной руке хозяйственная, битком набитая сумка, в другой зонтик со сломанной спицей. Немолодая, далеко за пятьдесят, нос рыхлый, под ним на губе большая родинка с пучком волос на ней. Максим смог рассмотреть эту родинку, потому что женщина чуть ли не вплотную подошла к нему. И смотрела на него, не отрывая взгляда.

– Так уже полиция здесь. Майор Павлов! – Максим полез в карман за удостоверением.

– Не надо, верю.

– Да?

– Глаза у тебя хорошие.

– Да я и сам хороший, спросите у мамы, – улыбнулся Максим.

– А мама где?

– Далеко. Сами-то мы не местные.

– Да уж вижу… Пойдем чай пить, раз мама далеко.

– Э-э! – Максим указал на дверь.

Но женщина, качнув головой, повернулась к нему спиной и направилась к воротам. Чтобы продолжить разговор, ему пришлось идти за ней.

– А Шарьялов где?

– В город уехал.

– Давно?

– Первым автобусом.

– Автобусом? – Максим кивком указал на остановку, похожую на карточный домик.

– И он автобусом, и я автобусом. Вместе ехали.

Соседка свернула вправо, подвела его к третьему по счету дому. Одноэтажный, из белого кирпича, крыша новая, металлочерепица, во дворе идеальный порядок. И забор из профлиста, причем по всему периметру участка. Там же, во дворе, под навесом стоял новенький «Икс-Рей».

– Сын у меня так же далеко, – открывая дверь, сказала женщина. – В рейсе. Раньше по Волге ходил, а сейчас по Средиземному морю. – Тоже по маме скучает.

– Даже не сомневайтесь, – кивнул Павлов, глядя на забор, отделяющий один участок от другого.

Забор высокий, сплошной, дом Шарьялова практически не виден. И вряд ли Арина Ивановна, как он узнал, звали женщину, могла видеть Ямщикова, когда тот ломился в дом к Шарьялову. Надо бы к другим соседям зайти, там забор между домами «прозрачный», все та же сетка рабица. И кусты-деревья еще только покрывались зеленью.

В доме чисто, уютно, на кухне газовый котел, обогревающий весь дом. Арина Ивановна сначала включила его, а затем уже поставила чайник.

– Что-то холодно сегодня, – поежилась она.

– Дожди!

– Да уж!.. А вы, говорите, из полиции?

– Начальник уголовного розыска.

– А мы ехали, машины полицейские видели. Человек там на обочине лежит, женщина плачет. Сбили кого-то?

– Когда видели? Когда в город ехали?

– Да нет, в город ехали, не видели. Темно было.

– Когда первый автобус был?

– В пять тридцать. А к нам где-то без двадцати подъезжает.

Павлов кивнул. Примерно в это время сейчас и светает, но погода нелетная, небо обложено тучами. Да, темно еще было.

– И Шарьялов с вами ехал?

– Да.

– То есть Ямщикова он убить не мог?

– Ямщикова?! Василия?! – встрепенулась женщина. Она ставила в холодильник молоко, бутылка чуть не выскользнула у нее из рук.

– Вы его знаете?

– Ну как же, они с Колькой моим в одном классе учились.

– А Шарьялов?

– Витька старше был на три года.

– Почему был?

– Он и сейчас, конечно, старше. Но сейчас-то разница в возрасте так не чувствуется. А тогда!..

– Колька ваш чувствовал разницу?

– Еще как! Сколько раз говорила ему, не трогай Витьку! Он и без того обиженный. А как его унять? Витька старше, значит, сильней. А сильных бить можно!

– То есть это ваш Колька бил Шарьялова?

– Ну да, Витька слабый был, затюканный. Обижали его в школе.

– А с Ямщиковым он в каких отношениях был?

– И Ямщиков его обижал, к Кольке нарочно приходил, чтобы поиздеваться над Витькой. Витька однажды разозлился, в ответ ударил, а Васька взбесился, так его избил, что «Скорую» вызывали. Участковый приходил, и Ваську на учет в детскую комнату поставили, и Кольку моего. Витьку трогать перестали… Витьку потом в армию забрали, вернулся и на заработки уехал. Мать, Алевтина, умерла, он вернулся, второй год живет… Работал, работал, ничего не заработал…

– А сейчас он где работает?

– Говорит, что на комбинате работает на автопогрузчике, на складе, а там кто его знает. Он же постоянно врет.

– То есть вы не очень хорошего о нем мнения?

– Ну как… Жалко его, нескладный он, и в жизни все нескладно.

– Женат?

– Да какой там!

– Что так?

– Да какая нормальная девушка с ним захочет? А ненормальных тут нам и без него хватает! – взмахнула руками Арина Ивановна.

– Например?

– Что, например? – не поняла женщина.

– Кто у вас тут ненормальная?

– А-а!.. Да есть у нас тут одна, дом с мужем купили, а-а! Говорить не хочу!

– Где дом купили?

– Ну, первый дом, там раньше Федоровна жила, потом дети ее в город забрали. А Сонька с мужем дом купили. Лет десять назад было, а на следующий год муж в реке утонул. И что ты думаешь, Сонька уже через месяц мужика привела!

– Бывает.

– А через год второго привела!

– С двумя живет?

– Нет, конечно!.. Хотя она такая, что и с двумя может, с нее станется!

– Не любите вы ее!

– А за что ее любить?

– Сын ваш, я так понимаю, не женат?

– Вот за это и не люблю!.. Сонька сейчас одна, а Колька жених видный… Вот только пусть попробует его на себе женить! Я ему все расскажу! – распалилась Арина Ивановна.

– Что расскажете? – не отступал Павлов.

– Да на ней клейма ставить негде!.. А зачем тебе? – подозрительно глянула на него женщина.

– Меня Шарьялов интересует, как у него там с этой Сонькой?

– В том-то и дело, что никак! Он-то, конечно, пытается, а она гонит его!.. Говорю же, даже ненормальные от этого сморчка шарахаются!

– Почему сморчок?

– Ну, не знаю. Так-то Витька не маленький, даже высокий. Худой, правда… Нет, не сморчок! Колька мой его дрыщом называл!.. Смешной такой, нелепый, еще и лопоухий.

– А мнения он о себе какого?

– Мнения высокого! Все петухом ходит! Только бабы мокрую курицу в нем видят!

– Шарьялов на днях жену Ямщикова облапал, прямо в магазине. Целоваться лез, как будто старую подругу встретил.

– Витька может! С бабами он герой!

– Сегодня ночью Ямщиков разбираться приходил. Может, слышали, как он на машине к дому подъезжал? В районе двух часов ночи. Микроавтобус у него.

– Не слышала.

– Он в калитку ногой бил.

– Снотворного я вчера на ночь приняла, как убитая спала.

– То есть ничего не слышали?

– В районе двух часов?

– Где-то так.

– В первом часу слышала.

– Что слышали?

– Выстрел.

– Выстрел?

– Мне показалось.

– Так был выстрел или вам показалось?

– Может, приснилось… А может, и правда стреляли. У Витьки в доме. Из ружья… Он ружье купил, охотничье…

– В доме стреляли?

– Мне показалось, что в доме. Глухой такой выстрел. Если бы во дворе, по-другому бы звучало… Я у Витьки утром спросила, он сказал, что не было ничего. А сам напуганный такой…

– Напуганный?

– Не то чтобы уж очень, но обычно он хорохорится, а сегодня какой-то тихий был, пришибленный. Но встревоженный. Я спросила, чего он такой, он сказал, что дождь на нервы действует.

– Дождь всем на нервы действует.

– А Василия, значит, убили?

– Несчастный случай, – на всякий случай соврал Павлов.

– Машина сбила?

– Машина.

Ямщикова убили в районе двух часов ночи. Судя по истории перемещений его телефона, в два часа тридцать минут угнанный микроавтобус уже находился в городе. Сам же Ямщиков в это время уже лежал в темноте на обочине дороги. Убить его мог Шарьялов. Убить, угнать машину, бросить ее за городом, вернуться домой, а первым автобусом снова отправиться в Волговодск. А потом сжечь микроавтобус. Не сообразил сделать это сразу, поэтому вернулся.

– А Шарьялов на работу ехал, не знаете?

– На работу.

– А когда рабочий день начинается?

– У них не рабочий день, а смена. Начинается в семь утра.

Узнать, когда Шарьялов прибыл на работу, будет нетрудно. Если без опозданий, то вряд ли машину сжег он. Хотя мог и успеть… В общем, возможный маршрут его передвижений нужно составить, расчет времени произвести.

– А выстрел из ружья вы в первом часу слышали?

– Ну, может, и приснилось.

– В первом часу?

– Где-то без двадцати час было, я на часы глянула. Еще подумала, смогу заснуть или нет… Заснула. Сразу заснула!..

– И как Шарьялов стучал в калитку, не слышали?

– Не слышала.

Максим пожал плечами. В двадцать минут первого Ямщиков находился дома, в кого же тогда стреляли из ружья? Или и в самом деле Арине Ивановне выстрел приснился. Дождь по крыше стучал, на подоконник капало, могло и присниться.

Максим поблагодарил за чай, вышел из дома, позвонил своему подчиненному, поставил задачу, отправил Гуцулова на комбинат – узнавать про Шарьялова. Трогать подозреваемого пока не велел.

Он вернулся к дому Шарьялова, еще раз осмотрел двор и заметил резиновые сапоги у ржавой бочки, куда стекала дождевая вода. Сапоги мокрые как снаружи, так и внутри, но чистые. Тряпка валялась, которой эти сапоги мыли. Там же на старой табуретке лежала тряпка почище, на земле валялся кусок мыла. И всеми этими предметами, казалось, недавно пользовались. Дождь уже третий день льет, грязь на тряпке, которой мыли сапоги, уже бы размокла, а там все еще комочки, еще не размылись. И сапоги внутри не совсем еще намокли. Не так уж и давно их поставили. А мыли зачем?.. И дверь, возможно, мыли. Тряпкой, которая лежала на табуретке. Тряпкой с мылом. Зачем?

Павлов услышал хлопок, с которым захлопнулась крышка багажника. И вспомнил про «Гранд Чероки», стоявший у дома из красного кирпича. А закрылся именно багажник, дверь закрывается тише.

Максим не стал подходить к сетчатому забору, отделяющему один участок от другого. Земля здесь хоть и не чернозем, почва с преобладанием песка, но все равно грязно, увязнуть можно. Тем более что к соседнему дому он мог пройти, не испачкав обуви.