Читать книгу Всем женщинам должен (сборник) - Владимир Колычев - Страница 7
Всем женщинам должен
Глава 6
ОглавлениеКого-то обокрали, кому-то голову в драке проломили – то одно, то другое. И так по кругу, закручиваясь по спирали. Но Юра не жаловался. Он сам выбрал эту профессию. К тому же опера сейчас в почете – и зарплата не в пример прежней, и квартира полагается.
Все хорошо, только бегать много приходится. Но ничего, станет большим начальником, сам других оперов гонять будет. У него еще все впереди.
Юра вышел из машины, непроизвольно-стремительной походкой направился к зданию УВД. Краем глаза заметил идущую от КПП девушку. Заметил, остановился, хотя очень спешил.
– Ты меня ждешь? – с грустным сарказмом спросила Женя.
На ней белая шапочка, светло-серое пальто на синтепоне. И сама она светлая, но без серого…
– Изолятор по кругу. – Он провел рукой, показывая, с какой стороны обойти здание, чтобы попасть во внутренний двор изолятора временного содержания, где до сих пор находился Никонов и два его дружка-подельника.
Одного должны выпустить, а двое пойдут по этапу в СИЗО. Зря они над стариком покуражились.
– Да мне по другому делу.
– Интересно.
Плошникову действительно было интересно все, что связано с Женей. Запал он на нее, так уж вышло. Но в ухажеры лезть не собирался. Вряд ли их можно было назвать классовыми врагами, но стояли они по разные стороны баррикады. Она путалась с Никоновым, и одно только это ставило крест на их отношениях.
– Мою сестру арестовали.
– Сестру, сестру… Гаеву?
– Ты знаешь? – Женя удивленно посмотрела на него.
– Ну, в курсе…
– Меня к следователю вызывают.
Кривичев отошел от наркоза, но в себя так и не пришел. Состояние тяжелое, возможно, так и умрет, не приходя в сознание. Тогда его дело переквалифицируют в умышленное убийство, и к работе подключится Следственный комитет. А пока Кривичевой занимается следственный отдел полиции. Тяжкие телесные, однако… Впрочем, Плошникову все равно, как там и что? У него своих заморочек – по горло… Или не все равно?
– Проводить?
Женя покорно кивнула. И даже взяла под руку, чтобы не поскользнуться. А прикосновение такое приятное…
Он провел ее через дежурную часть, они вышли к лестнице.
– Рита ни в чем не виновата.
– Да, я понимаю, этот Кривичев – кобель еще тот… Лучше бы она ему одно место отрезала.
– Следователь сказал, что нож вошел в шею на десять сантиметров, – Женя мотнула головой. – А Рита только чуть-чуть проткнула.
– Это она так говорит, что чуть-чуть. А Кривичев подтвердить ее слова не может.
– Как же он тогда от нее ушел?
– Ты видела, как бежит курица с отрубленной головой?
– Курица бежит куда попало. А Кривичев сел в машину.
– Но ему-то голову не отрубили.
Плошников провел Женю в свой кабинет, посадил на стул. Только тогда спохватился:
– Тебе же к следователю надо.
– Ничего, у меня еще полчаса…
– Чай будешь?
Старостин был на выезде, поэтому в кабинете они находились одни.
– Ну, можно.
Он включил чайник, выставил на стол пачку с заварными пакетиками, сахар, печенье.
– А то холодно на улице.
– Не холодно, – покачала головой Женя. – Холодно, когда в зоне.
– Закон суров, но он закон.
– А если Рита не виновата?
– Ножом она в Кривичева тыкала? Тыкала. Убить хотела? Хотела. Какой разговор.
– Какие вы здесь все жестокие! – На глазах у Жени заблестели слезы.
– Не жестокие. Жесткие… Ты вот Никонова защищала. А он у ветерана машину угнал. И сжег. И вина его доказана.
– Но это Артем… Он по жизни такой дубовый. А Рита хорошая… И не виновата она. Это кто-то другой сделал.
– Кто?
– А это я у вас должна спросить! Вы должны преступника искать, а не я. А с врачом я разговаривала! С хирургом, который Кривичеву операцию делал. Так вот, там и другой порез был. Рядом с основной раной порез. Неглубокий. Основная рана глубокая, а порез нет. Этот порез Рита сделала. Она чуть-чуть нож воткнула, а кто-то загнал нож по самую рукоять. Она остановилась, а тот, кто хотел Кривичева убить, не остановился…
– Ну, я подробностей не знаю… – в раздумье проговорил Юра. – Я не следователь. Он сейчас там решает…
– Решает, – кивнула она. – У него Рита во всем виновата… Сначала просто порезала Кривичева, а потом нож на всю глубину вонзила.
– А разве так не могло быть?
– Не могло! Рита слегка поранила, а кто-то со всей силы ударил.
– Кто?
– Это я у вас должна спрашивать!
– Успокойся.
Юра налил в кружку кипяток, бросил туда пакетик с чаем, открыл пачку с сахаром.
– А другой сахар есть? – спросила Женя.
– А чем тебя этот не устраивает?.. А-а, Крюковский сахарный завод! – догадался он.
– Я этого гада ненавижу! Он Рите всю жизнь сломал… Вот скажи, зачем он вообще появился? Рита замуж выходить собиралась… Иван – во мужик! – Она показала большой палец. – А это чмо нарисовалось, и все рухнуло!.. Знаешь, я бы сама этого козла убила!
Юра многозначительно приложил палец к губам:
– Не надо. Здесь каждое слово имеет свою цену.
– Да плевать, что у вас здесь имеет цену! Вам лишь бы невинного человека засадить!
– Твоя сестра сказала, что хотела убить Кривичева. А это мотив. И кровь у нее на кухне нашли… И нож приобщен к делу…
– Следы крови на ноже, да?
– Ну, кровь смыли.
– Я смыла кровь. И со стены кровь пыталась смыть… Надо было затереть, думала, потом… А если это я ударила Кривичева?
– И секс у тебя с ним был?
Плошников не вникал в курс дела, но кое-какие подробности знал. Например, то, что нож в своего любовника Кривичева вонзила в момент совокупления.
– Секс до того был. А я уже потом, когда он домой возвращался…
– Когда он шел, ты бы не смогла. А если бы на коленях у него сидела. Но на коленях сидела твоя сестра… Знаешь, что самка богомола во время секса откусывает голову своему самцу?
– Тебе смешно?! – Женя вдруг сама стала похожа на самку, которая могла откусить ему голову. Причем без всякого секса.
– Нет, просто в жизни всякое бывает…
– Да пошел ты!
Она не стала откусывать ему голову, но так резко повела рукой, что столкнула кружку с чаем со стола. Юра успел вскочить на ноги, и кипяток пролился на сиденье стула.
Женя поднялась и, разочарованно взглянув на Юру, направилась к выходу.
Остановить ее он не пытался. Может, оно и к лучшему, что у них не сложилось. Не в том они положении, чтобы быть вместе.
Сергей Степанович Пухлов производил впечатление человека чахлого, слабосильного. Сам тощий, грудь впалая, руки тонкие. И лицо – как будто его из Бухенвальда на откорм недавно выпустили. Но взгляд непоколебимо уверенного в себе человека убеждал в обратном. В нем чувствовалась сильная личность. И руки у него были вовсе не слабые. Крепкие, уверенные руки хирурга.
– Да, две раны были, – сказал Пухлов. – Одна неопасная, а другая смертельная… Во всяком случае, может стать смертельной. Задет нервный узел, повреждена трахея…
– Значит, Кривичева ударили дважды, – в раздумье сказал Плошников.
– Выходит, что так.
– Одним и тем же ножом…
– Вот этого я вам сказать не могу.
– Но можно же осмотреть раны, сравнить…
– Сравнить раны можно на трупе, – усмехнулся Пухлов. – А Кривичев пока еще жив. И рана после операции утратила первоначальный вид… Так что извините, ответить вам на этот вопрос я не могу.
– Первый удар был нанесен предположительно в районе девятнадцати часов. Значит, и вторую рану нанесли в то же время. А в больницу потерпевший попал в районе десяти часов. С момента удара прошло три часа…
– Нет, так не могло быть, – качнул головой хирург. – За три часа Кривичев бы истек кровью…
– Гражданка Гаева утверждает, что оказала ему первую медицинскую помощь. Наложила повязку, закрепила ее пластырем. Скажите, Сергей Степанович…
– Не было никакой повязки, – отрезал Пухлов.
– А следы ее присутствия? Пластырь, знаете ли, оставляет след.
– Какой след? Там все было в крови. И я не сыщик, чтобы искать следы. Мое дело спасти человека… Что еще?
– Три часа без медицинской помощи Кривичев прожить не мог. А сколько мог?
– Полчаса максимум. Примерно столько времени он и прожил.
– Включая поездку на своей машине… Потом была «Скорая помощь»… – вслух рассуждал Плошников.
– Если у вас будут вопросы, обращайтесь. – Пухлов легонько коснулся его плеча, как будто просил посторониться.
Но дожидаться, пока Юра сдвинется с места, хирург не стал. Обошел его и направился в ординаторскую.
Зима, снег, на дорогах реагенты, растапливающие наледь. Грязно на дорогах, но машина у Кривичева чистая. Видно, что вымыли ее перед выездом. Возможно, это сделали на заводской мойке. А от Крюковского в город вела параллельная с шоссе дорога, которую реагентами не посыпали. И грязь из-под колес на этой дороге не летела. В городе, правда, машина попадала под грязевые брызги, но испачкалась совсем чуть-чуть. Потом она въехала в столб, но грязней от этого не стала.
«Мерседес» GL-класса. Жаль, что такой красавец стоит с разбитым капотом. Его бы в ремонт, но пока нельзя. Идет следствие, а в машине кровь потерпевшего – это само по себе улика.
Ключи от машины у следователя, а Плошников к важному разговору пока не готов. Поэтому он подошел к машине только для того, чтобы заглянуть внутрь через стекло. Он обошел «мерс» по кругу, на крышке багажника заметил пятно. Кто-то прикладывал окровавленную ладонь к машине, возможно, опирался на руку. Машина черная, поэтому пятно едва заметно. А подробного обследования, видимо, еще не было. Или следователь просто не придал значения этому факту. Но Плошников игнорировать эту деталь не собирался. Надо будет заглянуть в материалы следствия или просто поговорить с экспертом. Если тот не заметил это пятно, Юра ему подскажет, пусть поработает.
Плошников уже успел побывать в доме, где жила Гаева. Чисто в подъезде. С четвертого по первый этаж чисто. Ничего похожего на кровь. Только на ступеньках между вторым и третьим этажами – коричневые пятна. Но это краска…
Если Кривичев был в тяжелом состоянии, он должен был опираться на перила. С них кровь стереть несложно, это могла сделать и уборщица. Но тогда и на ступеньках должно было что-то остаться, и на металлических прутьях перил. И о стену Кривичев мог опереться, как он это сделал, когда подошел к своей машине. И дверь из подъезда он бы облапал, когда выходил… Да и не могла уборщица стереть с перил всю кровь, что-нибудь, да осталось бы… Но в подъезде чисто, а на машине след крови…
Юра снова отправился в дом на улице Кутузова. Там он позвонил в дверь квартиры, из которой просматривался двор со стороны подъезда. Ему открыл сухопарый мужчина с лысиной в обрамлении седых волос. Он настороженно смотрел на гостя поверх роговых очков. Видно, очки для чтения – не для дали.
– Старший лейтенант Плошников. Оперуполномоченный уголовного розыска.
Мужчина испуганно приложил руку к груди:
– С Ромкой? – Он осекся, опасаясь сболтнуть лишнее.
– Ромка – ваш сын?
– С ним что-то? – выдавил мужчина.
– Да нет… Я так понимаю, он у вас не совсем благополучный, – проницательно глядя на мужчину, предположил Юра.
– Так, что вы хотели? – успокаиваясь, произнес хозяин квартиры.
– Хочу, чтобы вы поделились со мной наблюдениями. Двадцать первого февраля примерно в это время… – Плошников посмотрел на часы. Действительно, восемнадцать часов сорок шесть минут. Если, конечно, основной удар был нанесен в это время… – Примерно в девятнадцать часов было совершено преступление. В сорок второй квартире…
– Да, я слышал.
– Слышали, как происходило преступление?
– Да нет, говорили, что Риту арестовали.
– Вы ее знали?
– Конечно. – Мужчина опустил ладонь на уровень колен, показывая, с какого возраста он знал Гаеву.
– Может, вы видели машину, которая стояла во дворе – двадцать первого февраля, в районе девятнадцати часов. Черный «Мерседес», внедорожник.
– «Мерседес»?.. Двадцать первого февраля?.. Да, видел. Я с работы возвращался, смотрю, стоит… Я еще подумал, как такую дорогую машину можно на ночь оставлять. Деньги на машину есть, а на гараж – нет. Лучше уж подешевле машину купить, чтобы на гараж осталось… Правда, потом машина уехала, я еще подумал, что все-таки гараж есть…
– Вы видели, как она уехала?
– Нет, выглянул в окно, а она уже уехала.
– Часто в окно выглядываете? – Именно об этом и думал Плошников, когда говорил о неблагополучном Ромке. Если отец так переживал за непутевого сына, то должен был постоянно высматривать его в окно. Во всяком случае, именно такая мысль мелькнула в голове оперативника.
– Ну, выглядываю…
– И когда машина уехала?
– Ну, если я часто выглядываю, как уж тут упомнить… – мужчина задумался. – Двадцать первого… Это вторник был?.. Да, вторник… Во вторник мы поздно ужинать сели… Хлеба не было… Ну да, я за хлебом ходил. Когда вышел, машины уже не было.
– А вышли когда?
– Ну в начале девятого вышел… В пять минут… Есть хотел, помню…
– То есть в восемь вечера машины уже не было?
– Да вы у Паши спросите. У Павла Васильевича из тридцать седьмой квартиры. Он свой «Ниссан» на это место парковал… Да, двадцать первого февраля. Во вторник. Мы с ним еще поздоровались… Или в понедельник? – Мужчина замер в раздумье.
Павел Васильевич Горобов парковал свою машину двадцать первого февраля в начале девятого вечера. Плошников сам сходил в тридцать седьмую квартиру и лично поговорил с Горобовым. И машину Павел Васильевич парковал, и со своим соседом Бариковым, который за хлебом шел, здоровался.
Значит, уехал Кривичев от Гаевой еще до того, как получил второй, близкий к смертельному, удар. Но саму Гаеву ни Горобов, ни Бариков не видели. И Кривичева не видели. Их жены тоже ничего конкретного сказать не могли.
Обход Плошников продолжать не стал. Когда он закончил говорить с Горобовым, было уже поздно. Тем более полномочий как таковых у него не было. Никто не привлекал его по делу Гаевой, и в пятьдесят третьей квартире он находился по собственной инициативе. В ущерб делам, которыми занимался. Завтра ему об этом напомнят…
Он уже садился в машину, когда увидел Женю. Она шла со стороны остановки, невеселая и задумчивая. В глазах грусть и печаль. А задумалась она так, что прошла мимо него, даже не заметив.
– Не проходите мимо, – сказал опер.
Женя вздрогнула, посмотрела на Юру.
– А-а, это ты! – опомнилась она.
– Я.
– А подкрадываешься чего?
– Я подкрадываюсь?! Я просто стою, как видишь.
– Да? Ну, может быть… А делал здесь что?
– Да вот, жду, на кого напасть… Ты так подумала?
– А если подумала?
– На Кривичева здесь могли напасть, во дворе. Когда он в машину садился. – Юра очертил ногой дугу по земле. – Если кровь здесь была, уже засыпало… А напасть могли…
– Кто?
– Не знаю. Но, может, кто-то видел. Я пока свидетелей не нашел.
– А ты спрашивал?
– А что я здесь, по-твоему, делал?
– Ну, хоть какая-то работа… А куда собрался?
– Домой… Ты тоже домой?
– Домой.
– Вот и мне пора…
– Может, мне самой?.. – задумалась Женя. – Может, мне самой поспрашивать. Вдруг кто видел?.. Это ты правильно придумал. Надо спрашивать…
– Это не я придумал, это метод работы такой.
– Ты бы мог мне помочь, – Женя посмотрела на него ясными глазами.
– Я? Тебе?
– Ну, можно и наоборот…
Женя подошла к Юре, взяла его под руку и увлекла к подъезду. Сопротивляться он не стал.