Читать книгу Голая и жестокая - Владимир Колычев - Страница 3

Глава 2

Оглавление

Подъем в шесть ноль-ноль, сорок минут зарядка, затем водные процедуры, завтрак.

Вадим плотно размял мышцы тела, прокачал дыхалку. По самой сути своей службы он – боевой офицер, его место на передовой борьбы с преступностью, ему нельзя запускать себя. Сегодня у него занятия по стрельбе, завтра – по рукопашному бою, а это все отличная возможность держать себя в форме.

К завтраку Вадим вышел в пятнадцать минут восьмого. За столом собралась вся семья. Отец и Лариса собирались в Москву. Ему на работу ехать, ей – в универ. Вадиму до управления рукой подать, но у него рабочий день начинался раньше, чем у отца.

Лариса практически не завтракала. Йогурт, чай – вот и все удовольствие. Отец по утрам ел овсянку, сваренную на молоке, выпивал чашку кофе с маленьким хрустящим тостом, и этого ему хватало.

А вот Вадим не мог обходиться без чего-то посытнее. Мама специально для него отваривала куриную грудку. Он и рад бы съесть что-нибудь пожирней или хотя бы сдобрить эту штуку щедрой порцией майонеза, но мама отговаривала. Здоровое питание – не просто образ жизни. Для кого-то это целая религия.

Отец усмехнулся, глядя, как Вадим расправляется со своим блюдом.

– Волка ноги кормят?

– А ноги мяса требуют, – с улыбкой проговорил Вадим.

– Не надоело бегать с высунутым языком?

– Ну, не всю же жизнь бегать. Стану генералом, буду в теплом кабинете заседать.

– До генерала тебе еще дожить надо!

– Денис! – Мама всплеснула руками.

– Мне дожить надо! – поправился отец. – Дотянуть до этого прекрасного момента, когда ты станешь генералом полиции!

– Дотянешь.

– Может, и удастся, но буду ли я руководить своей компанией? Здоровье имеет свойство заканчиваться.

– Тебе здоровья до ста лет хватит. – Тут Вадим невольно глянул в сторону матери.

Она не ловила отца за руку, но догадывалась, что у него есть любовница. У Вадима имелись весьма серьезные подозрения на сей счет. То ночные заседания, то командировки. Пятьдесят шесть лет ему, а он здоров как племенной бык. И бес в ребре, похоже, крепко сидит. Он-то получает удовольствие от жизни, а вот мама страдает.

– Может, и хватит, – не унимался отец. – Но только лишь потому, что я слежу за собой. А ты горишь на службе. Ладно бы в прокуратуре работал или следователем, а то опер!

Вадим допил чай, вытер губы, поднялся из-за стола.

– Все, мне пора!

– Может, и правда, в прокуратуру тебя устроить?

– Мне и опером хорошо. Лишь бы квартиру дали.

Это был камень в огород отца. Он запросто мог бы купить Вадиму неплохое жилье в Белоковске, где-нибудь неподалеку от управления, но нет, воз и ныне там. Приходится оставаться с родителями в этом вот поселке. Дом у них отличный, грех жаловаться, но Вадиму хотелось жить самому по себе.

В принципе квартиру можно снять. Видимо, придется это сделать, а то отец уже всю плешь проел своими разговорами.


Майор Архаров смотрел хмуро, исподлобья. Мужчина внушительной внешности, мощный, с жесткими чертами лица и тяжелым взглядом. Он мог и не показывать удостоверение, чтобы заявить о себе. Ему достаточно было просто посмотреть на гражданина, и тот понимал, что перед ним – матерый полицейский, с которым лучше не шутить.

Архаров сидел за столом и мял пальцами лист бумаги. Да так, как будто собирался его порвать.

– Поздравляю, Клюев, ты делаешь успехи. Заявление на тебя от гражданина Перегудова.

– Интересно.

Этот Перегудов ограбил свою соседку. Вадим вычислил его, оформил постановление на обыск, нашел в квартире подозреваемого краденые вещи, произвел арест. Он нигде не нарушил закон и не понимал, в чем его можно упрекнуть. Разве что Перегудов просто брехню какую написал.

– Обыск у Перегудова проводил?

– Проводил.

– Часы брал?

– Какие часы?

– Наручные. Золотые. Марки «Слава». Часы из квартиры пропали, Перегудов обвиняет тебя. Заявление вот написал. – Архаров щелкнул пальцами по листу бумаги так, что порвал его.

– Не брал я ничего!

Вадим насупленно посмотрел на своего начальника. Неужели Архаров мог поверить в такую чушь?

– А заявление?

– Бумага все стерпит.

– Доказательств у Перегудова нет, но крови он тебе попортит. Если не уймется.

– Я с ним поговорю.

– Как?

Архаров разорвал заявление, сложил половинки, и снова послышался хруст бумаги.

– Поговорю.

Вадим не считал себя злым и кровожадным, но кулаки у него сейчас чесались. Закрыться бы с гражданином Перегудовым в темной комнате и довести до него правила поведения.

– Поговори. Но только без рук. И желательно без мата. Мы работаем с отбросами общества, но нам нельзя опускаться до их уровня. Ты меня понимаешь, Вадим?

– Я вас очень хорошо понимаю.

– Свободен.

У Архарова на столе зазвонил телефон. Одной рукой он взял трубку, а другой показал на дверь. Но стоило Вадиму подняться, как начальник снова приманил его к себе.

При этом он продолжал разговор:

– Да, съездим, посмотрим. Сам отправлюсь, раз такое дело. – Архаров положил трубку, посмотрел на своего подчиненного и пояснил: – Девушку кислотой облили, она в больнице. Следователь уже там, а мы с тобой следуем на место преступления. – Архаров поднялся, поправил кобуру, потянулся за курткой.

Вадим угрюмо глянул на него. Ему не хотелось откладывать разговор с гражданином Перегудовым, но, увы, обстоятельства требовали того.


Жилой комплекс «Хрустальные ключи» находился на улице Южной, на краю города, ближе к Москве. С одной стороны сосновый бор с озером, с другой – шоссе. До столицы всего три километра. Отличное место, и дома красивые как на подбор. Хотел бы Вадим, чтобы отец купил ему здесь квартиру.

Ольга Платонова жила на самом верхнем, шестнадцатом этаже монолитно-кирпичного дома. Дверь в квартиру была закрыта, на звонок никто не отвечал.

Эксперт Брагин, узколицый мосластый мужчина в годах, осмотрел лестничную клетку, не заметил ничего подозрительного, пожал плечами и сказал:

– Видно, в квартире все произошло.

– А она закрыта, и никого в ней нет. – Архаров покачал головой. – В больницу надо ехать. – Он задумался, не зная, кого туда отправить, себя самого или подчиненного.

Ему-то зачем это нужно? Есть следователь, оперуполномоченный, эксперт…

Пока Егор Васильевич думал, в просторный межквартирный холл вошел следователь Варков, сухопарый мужчина среднего роста и весьма ухоженной внешности. Он не запыхался, но чувствовалось, что сюда шел быстро, в спешке.

– Вы уже здесь? – Варков пожал руку Архарову, поздоровался с Брагиным и Клюевым.

– Да, вот стоим у закрытых дверей. – Егор Васильевич с укором глянул на него.

– Сейчас откроем. – Варков достал из кармана связку ключей.

– У потерпевшей взял?.. Как там она?

– Да ничего хорошего. И в глаз попало, и щеку сильно обожгло.

– Что говорит?

– Зашла в квартиру, открыла дверь в ванную, а оттуда как плеснет!.. Кто, спрашиваю. Не знает. Не видела она. Вроде как мужчина. Он толкнул ее сильно, она упала. Пока поднималась, преступник ушел.

– Когда это было?

– В районе шестнадцати часов.

– Я понимаю, ноябрь месяц, темнеет рано, – в раздумье проговорил Архаров. – Но в шестнадцать часов еще светло. Если кто хочет зайти в ванную, то сначала включает там свет.

– Сказала, что свет не включился.

– А вот это уже интересно.

– Преступник выключатель сломал или лампочку подкрутил, – сказал Брагин.

– Надо бы глянуть. Клюев, давай по соседям. Насчет времени ты слышал.

Вадим кивнул. Ему и хотелось бы побывать в квартире, осмотреть место происшествия, но там и без него было кому работать.

Архаров, Варков и Брагин зашли в квартиру потерпевшей, а Вадим нажал на клавишу звонка рядом с соседской дверью.

Брагин не ошибся – преступник действительно подкрутил лампочку в ванной и при этом умудрился не наследить. На пластиковом потолке отпечатков не обнаружилось.

В ванной и в квартире были пальцы Платоновой и неустановленного человека. Возможно, сожителя. Это были скорее следы жизнедеятельности, чем преступления.

Негодяй убежал, девушка поднялась, промыла лицо и глаза водой, вызвала «Скорую». Соседи видели только врача и медсестру, которые забрали ее в больницу. Преступника никто не заметил.

Консьержка тоже ничего не могла сказать. Дом большой, людей много, за всеми не уследишь. К тому же в доме имелась пожарная лестница с отдельным выходом, неподконтрольным консьержке. Там, как и в парадном, должна была бы находиться видеокамера, но дом новый, руки до нее не дошли. Вадим пообщался с консьержкой, снял запись с той камеры, которая имелась, но просматривать не стал.

– Вряд ли на ней что-то есть, – сказал он, обращаясь к Архарову.

Они вышли во двор, Егор Васильевич достал сигарету и спросил:

– Почему ты так думаешь?

– Если преступник лампочки в ванной выкрутил, значит, он все продумал. Наверняка ушел через пожарный ход.

– И с лампочками разобрался, и не наследил. Как так? Но меня больше другой вопрос интересует. Как преступник в квартиру попал? Взлома не было, значит, своим ключом дверь открыл.

– Скорее всего, кто-то из своих, – предположил Вадим.

– Думаю, Платонова знает, кто это сделал, – сказал Архаров. – Но не говорит. Может, боится, думает, что будет хуже. Съезжу-ка я в больницу, попробую разговорить девчонку. Думаю, она осознала весь ужас происходящего. С родителями Варков поговорит, а ты давай по соседям. Попробуй узнать, с кем Платонова жила. Мужа у нее нет, может, любовник?.. – Архаров докурил сигарету и бросил «бычок» в мусорку.

Тут у подъезда остановился черный «Мерседес» представительского класса. Сначала Вадим подумал, что на такой машине ездит отец, а потом увидел его самого.

Тот вышел из машины, небрежно захлопнул дверцу, направился к подъезду, увидел сына, узнал его и застыл как вкопанный. Вид у него был как у вора, застигнутого на месте преступления.

– Вадим? – Отец вымученно улыбнулся, перевел взгляд на Архарова. – Егор Васильевич?..

– Здравствуйте, Денис Викторович. – Архаров приветливо смотрел на него.

– Добрый вечер. Если он такой, конечно.

– А почему он может быть недобрым?

– Ну, во-первых, холодно, а во-вторых, вы же здесь не просто так.

– Да уж, на добрые дела нас не вызывают, – с усмешкой проговорил Егор Васильевич и поинтересовался: – А вы, Денис Викторович, какими судьбами?

– Да вот с Вадимом сегодня немного повздорил. Он, видите ли, отдельно жить хочет, а я считаю, что это неправильно. Вернее, считал. А теперь подумал, что ему своя квартира нужна. – Отец замялся.

Архаров это заметил и спросил:

– Что такое, Денис Викторович?

– Вадиму жилье полагается через десять лет службы. Это долго. Я решил, что у него будет квартира в этом доме. Здесь еще есть свободные. Я звонил, узнавал. Теперь вот приехал посмотреть.

– Желаю удачи! – Архаров подмигнул Вадиму, пожал на прощание руку его отцу и направился к машине.

– Какая квартира? – спросил Клюев, глядя, как начальник садится в автомобиль.

– Пока конкретно никакая. Так, на дом приехал глянуть.

– Глянул? – Вадим с подозрением посмотрел на отца.

Оказывается, он приехал, чтобы всего лишь посмотреть на дом. Но тогда почему шел к подъезду с видом человека, который живет здесь? Нет, если он хотел тут на что-то поглядеть, то точно не на дом. И не на что-то, а на кого-то.

– Да, хороший дом.

– Ты посмотрел, доволен? Теперь можно уезжать?

– Я, конечно, поеду. А у вас тут что случилось?

– Девушку кислотой облили.

– Девушку?

– Ольгу Платонову. Из шестьдесят четвертой квартиры.

– Ольгу?! – Отец взволнованно дернулся.

Вадима это почему-то не удивило.

– Садись в машину, – сказал он, взял отца под руку и повел к «Мерседесу».

Тот покорно пошел за ним, сел на пассажирское сиденье. Вадим глядел на него и уже знал ответ на главный вопрос из тех, которые завихрились в голове.


Врач, миловидная сухонькая женщина лет сорока, скорбно качала головой, слезящимися глазами смотрела на Архарова.

– Надо же, и до нас это безобразие докатилось. Какая же погань додумалась такую красоту кислотой выжигать?!

– И выжгла, – сказал Архаров.

– Да, выжгла. – Женщина вдохнула. – Всю красоту. Как она теперь на сцену выйдет?

– На сцену?

– Ольга выступала в театре бального танца. Может, завистники?.. Вон сколько случаев было, в газетах писали.

– Было, писали. Илона Евгеньевна, это вам Ольга про театр сказала?

– Да, она говорила.

– А про погань, который красоту выжиг, не говорила?

– Нет. Не хочет говорить.

– Почему?

– Может, боится?.. Она сейчас в шоке, у нее ступор.

– Мне бы побеседовать с ней.

Арахаров не был врачом, но имел неплохое представление об антишоковой терапии.

Отец был оглушен и подавлен. Он не мог вести машину, поэтому Вадим сам крутил баранку.

– Значит, Платонова была твоей любовницей?

– Я этого не говорил. – Отец поморщился.

– Я говорю! У тебя есть ключи от ее квартиры?

– Ну, в общем, да.

– В общем – это когда ты здесь, там и везде. А сейчас нужно говорить конкретно. Ольгу Платонову облили кислотой, она сейчас в больнице, в тяжелом состоянии.

– Да, статья сто одиннадцатая, тяжкое преступление.

– У тебя есть ключи от шестьдесят четвертой квартиры? – резко спросил Вадим.

– Да, есть, – достаточно четко ответил отец и потрясенно глянул на него.

– Где ты находился сегодня в районе шестнадцати часов?

– В районе шестнадцати часов? – Отец достал из кармана носовой платок, высморкался. – Поверить не могу в то, что мой сын задает мне такие вопросы.

– Я сейчас не твой сын, а лейтенант Клюев, оперуполномоченный уголовного розыска.

– Но ты же не хочешь посадить своего родного отца?

– А есть за что?

– Нет конечно. Ты напрасно думаешь, что я облил Ольгу кислотой.

– Не обливал?

– Нет конечно!

– А где ты находился в районе шестнадцати часов?

– Зачем ты спрашиваешь? Ты что, не веришь мне?

– Где ты находился сегодня в районе шестнадцати часов?

– Я тебе еще раз говорю, что ни в чем не виноват!

– Где ты находился в районе шестнадцати часов? – твердил Вадим.

– Да что ты заладил, где да где? – нервно пробормотал отец.

– Где?

– Какой ужас! Родной сын устраивает допрос отцу!

– Еще раз спросить?

– Ты ставишь меня в неловкое положение.

– Ты сам себя поставил в такое положение. Любовницу завел, квартиру ей купил.

– Поверь, я очень люблю твою маму и не собираюсь с ней разводиться. – Отец провел по лбу тем же платком, в который недавно сморкался. – Да, у меня есть любовница. Но это чистая физиология, с которой мужчина моего возраста не в состоянии совладать.

– Ты купил ей квартиру?.. – Вадим едко глянул на отца. – На это тебе средств хватило?

– Э-э… – Отец растерянно смотрел на сына.

Ситуация действительно аховая. На отдельную квартиру для сына денег у него не нашлось, а для любовницы – не вопрос.

Кислота попала в глаз, обожгла одну щеку, но повязку доктора наложили на все лицо. Ольга Платонова лежала на койке и беззвучно плакала. Она не могла видеть Архарова, но слышала его.

– Ольга, здравствуйте! Я из полиции, у меня к вам несколько вопросов.

Девушка отвернула от него голову.

– Я же сказала, у больной шок. Вы должны ее понять, – тихонько шепнула ему на ухо Илона Евгеньевна.

Архаров кивнул и угрюмо глянул на нее. Илона Евгеньевна уже рассказала ему все, что могла. Теперь он хотел остаться наедине с Платоновой, но докторша почему-то не желала его понимать. Видно, ей хотелось послушать, о чем он будет говорить с больной.

А ведь девятый час вечера. Все порядочные домохозяйки сейчас занимают свои любимые места перед экраном телевизора. Время для мелодрам и прочих слезоточивых историй.

– Ольга, мне нужно знать, кто изуродовал вам лицо.

Девушка дернулась, резко повернула голову к Архарову. Илона Евгеньевна больно вцепилась ему в руку.

– Да, ваше лицо изуродовано, возможно навсегда, – гнул свое Архаров.

– Нет! – выкрикнула Ольга.

– Кто это сделал?

– Я не знаю!

– Знаете. Мне совсем непонятно, почему вы покрываете преступника. Боитесь, что будет хуже?

– А что-то может быть хуже? – простонала девушка.

– Тогда почему вы молчите?

– Я не молчу!

– Кто плеснул вам в лицо кислоту?

– Я не видела его! Было темно!

– Кто толкнул вас?

– Я не видела.

– Может, вы слышали голос?

– А если я ошиблась?

– Вы слышали голос?

– Да, он назвал меня сучкой.

– Кто он?

– Денис.

– Кто такой Денис?

– Денис Викторович.

Перед мысленным взором Архарова всплыло лицо Клюева-старшего. Теперь он знал, почему Денис Викторович так растерялся, увидев его и Вадима.


Вадим остановил машину возле ворот, но во двор заезжать не стал. Он так и не узнал ответ на свой главный вопрос. Дома не удастся поговорить с отцом на животрепещущую тему. Мама будет мешать. А ей знать о приключившейся беде совсем не нужно.

– И все-таки, где ты был сегодня в районе шестнадцати часов? – спросил он.

– Тебе нужно алиби? – Отец нарочно тянул с ответом.

– Алиби нужно тебе.

– Но ты же не Павлик Морозов, не сдашь родного отца.

– Я не сдам, а Егор Васильевич обо всем догадается. Он видел тебя возле дома.

– Видел. Именно поэтому он задастся вопросом, почему я приезжал к Ольге. Ты сам подумай, если бы я облил ее кислотой, то разве сунулся бы к ней? Я ничего не знал, поэтому и появился.

– Знал – не знал. Преступникам свойственно возвращаться на место…

– Я не преступник! – перебил его отец.

– Тогда у тебя должно быть алиби.

– Отсутствие алиби не определяет степень вины.

– Значит, нет алиби. – Вадим вздохнул.

– Алиби есть. Но, видишь ли, я не могу сказать, где был в районе шестнадцати часов.

– Почему?

– Ты и так смотришь на меня косо. Из-за Ольги. Из-за любовницы. Еще и мама узнает. – Голос отца дрожал от дурного предчувствия.

– Не узнает. Во всяком случае, не от меня.

– А если у меня две любовницы?

– Две?! – Вадим оторопело глянул на отца.

Он молод, полон сил, в нем столько огня, а девушки нет. На данный момент, но тем не менее. А у отца сразу две любовницы!

– Я думал, что с одной расстался. А она позвонила, сказала, чтобы я приехал. Я так и сделал. Хотел сказать, что между нами все кончено, а она уговорила меня остаться. Сегодня она позвонила. Я не хотел ехать, но Татьяна настояла. Она умеет!..

– Значит, ты был у нее дома?

– Да, был. – Отец тяжко вздохнул. – Как раз в районе шестнадцати часов был.

– А затем, значит, поехал к Ольге. Решил зависнуть у нее на часок-другой, потом домой отправляться. Или у тебя сегодня командировка?

– Сегодня командировки нет. Давай, сынок, казни отца! Он это заслужил!

– Казнить или миловать тебя будут по решению суда.

– Какой суд! Я же русским языком сказал, что у меня есть алиби!

– Я должен в этом удостовериться.

– Зачем?

– Чтобы убедить в этом Архарова.

– Ты думаешь, он догадается?

Сначала Вадим заметил всполох фар со стороны контрольно-пропускного пункта, затем увидел подъезжающую машину.

Знакомый автомобиль остановился рядом с «Мерседесом». Из него выбрался Архаров.

– Уже догадался, – сказал Вадим и удрученно глянул на отца.

Как ни крути, а теперь он хоть в какой-то степени, но причастен к преступлению. Во всяком случае, Архаров может подумать именно так и предъявить.

Но сейчас Вадим больше размышлял об отце. Если его посадят, то это будет позором не только для семьи, но и его личным.

Голая и жестокая

Подняться наверх