Читать книгу Смертельные чары - Владимир Колычев - Страница 5

Палец уже устал давить на кнопку звонка, но никакой реакции. Неужели сбежала Голикова?

В принципе, ничего страшного в этом нет. Бегство – это признание своей вины. А поскольку прямых улик пока нет, то это неплохой повод прижать Голикову к стенке. Если, конечно, получится ее найти…

И все равно неприятно. Очень неприятно. Старостин должен был всего лишь присматривать за ней, а не охранять и тем более содержать под стражей, но уже кошки на душе заскребли…

– Подождите немного! – раздался вдруг в динамике знакомый голос.

– Надежда Максимовна! – на вздохе облегчения протянул Федор.

– Я сейчас, сейчас… Хотя нет, собака закрыта, можете сами зайти.

Голикова привела в действие замок, и калитка открылась. Дверь в дом тоже была открыта.

Надежда Максимовна спустилась к нему в банном халате и с тюрбаном на голове.

– Вы просто не вовремя пришли. В парилке у меня нет звонка, там ничего не слышно, – кокетливо улыбнулась она.

– Да? Ну, тогда с легким паром!

– Спасибо.

– В изоляторе даже душа нет, так что вы как раз вовремя…

– Вы пришли меня арестовывать? – ужаснулась Голикова.

– Ну, зачем же так жестоко? Сейчас вы во всем сознаетесь, и я отвезу вас в прокуратуру. Там вы напишете чистосердечное признание…

– А в чем признаваться? – спросила она, глядя на Федора вибрирующим от внутреннего напряжения взглядом.

– В убийстве вашего мужа… Кстати, его машина нашлась.

– Где?

– В трех километрах от места, где мы нашли труп вашего мужа. Кто-то загнал ее в лес. Вы сами как думаете, кто это мог быть?

– Ну, не я же! – дрожащим голосом ответила она.

– А вот я как раз считаю наоборот. Как вы думаете, почему?

– Ну, вам же нужно кого-то посадить!

– Надежда Максимовна, вас видели в воскресенье утром. В районе половины седьмого утра. Вы возвращались к себе домой. Пешком.

– Кто меня видел? – разволновалась Голикова.

– А разве мимо вас не проезжала «Хонда» серебристого цвета?

– «Хонда»?!. – Она нервно закусила губу.

– Надежда Максимовна, ну, вы же умный человек! Бесполезно отрицать очевидное. И бесполезно, и смешно. Не ставьте себя в неловкое положение…

– В половине седьмого?!. Ну, я проводила мужа до моста…

– Пешком?

– Зачем пешком? Он подвез меня, а обратно да, пешком…

– Но вы же расстались с ним на плохой ноте?

– Ну, я предприняла попытку помириться…

– Вы говорили, что ваш муж уехал в семь утра.

– Ошиблась… С каждым бывает…

– У вас на все найдется ответ, как я погляжу, – с недоброй иронией усмехнулся Старостин.

– Я говорю правду…

– Вы не правду говорите, вы выкручиваетесь.

– Нет, не выкручиваюсь, просто у вас нет доказательств, поэтому вы и злитесь… Возле машины меня кто-нибудь видел? – перешла вдруг в наступление Голикова.

– Никто не видел… – с осуждением посмотрел на нее Старостин.

– Если честно, я уже устала вам объяснять… Да, кстати, сегодня вечером ко мне подъедет один мой старый знакомый. Он известный адвокат. Я уже дала ему поручение, и он будет защищать меня. Вы не возражаете? – торжествующе спросила Надежда Максимовна.

Похоже, она решила, что смогла загнать Федора в тупик… Что ж, у нее для этого есть все основания. Обыск в доме ничего не дал – ни следов крови, ни орудия убийства, ни ключей от машины мужа.

Она понимает, что ее обложили со всех сторон, но сдаваться не собирается. Знает, что есть у нее шансы выстоять против следствия в глухой защите.

– Ну, если у него это получится, пусть защищает, – пожал плечами Старостин.

– А вы в этом сомневаетесь?

– Время покажет…

– Зачем вам все это нужно?

– Что это?

– Вы же не следователь и даже не уголовный розыск. Вы, Федор Георгиевич, участковый, и это не ваше дело убийц искать. А вы словно с цепи сорвались.

– Почему не уголовный розыск? На своей территории я представляю все органы власти. Это и прокуратура, и следственный комитет, и уголовный розыск. Так что без обид.

– Да я не обижаюсь. Если бы я была в чем-то виновата, может, и обиделась, а так… – сбавляя обороты, проговорила она. – Кофе не желаете?

– Нет, спасибо.

– Федор Георгиевич! – возмущенно посмотрела на него Голикова. – Это невежливо с вашей стороны! Я же не в постель вас приглашаю!

Кокетничает Надежда Максимовна, флиртует. На все готова, чтобы заполучить Федора в союзники…

– Пойду я. – Старостин понял, что нужно уходить, пока туман очарования не затмил ему глаза и не опьянил разум. – Понимаю, что невежливо, но мне пора…

– Копать под меня пошли?

– Значит, до моста вас муж подвез? – неожиданно спросил Федор, чтобы сбить ее с толку.

И это ему удалось.

– До моста?!. Да я уже не помню… – смутилась она.

Старостин усмехнулся про себя. Значит, кто-то еще мог ее видеть воскресным утром на дороге в деревню, потому и растерялась она. Ведь он найдет еще одного свидетеля. Или даже не одного. Как потом объяснить, что Голиков ее только до моста подвез, если ее на полпути видели?..

– А вы постарайтесь вспомнить.

– Ну, мы сильно поругались… Я ничего не соображала, когда из машины вышла. Не помню, сколько шла…

– Ничего, я помогу вам вспомнить.

Старостин уже вышел во двор, когда в кармане зазвонил телефон.

– Федор Георгиевич, ты где? – взволнованным голосом спросил Снегов.

– У Голиковой. Уже ухожу.

– Не надо. Оставайся там, а я сейчас подъеду. И глаз с нее не спускай!

– Что-то нарыл?

– Готовь наручники!

– Даже так?

– Там все очень серьезно!

Старостин вернулся в дом. Надежда Максимовна сидела в кожаном кресле у холодного камина и жадно курила. Нога заброшена за ногу, пола халата съехала с бедра, обнажив красивую сильную ляжку.

– Решили вернуться? – спросила она, быстрым плавным движением возвращая полу на место.

– Да, присмотрю за вами. Вдруг вы сбежите?

– Не дождетесь.

Федор сел на диван и затих. А о чем говорить с Голиковой? Ведь она же все будет отрицать. И чистосердечное признание не даст, как ни уговаривай. Не хочет она в тюрьму, потому будет сопротивляться до последнего. Так что лучше не тратить попусту слова.

– Что-то задумали? – с подозрением посмотрела на него Надежда Максимовна.

– А вы чего-то боитесь?

– Конечно, боюсь. Я не убивала мужа… Честное слово, не убивала!

Он молча кивнул, как бы соглашаясь с ней.

– Почему вы не спрашиваете, кто все-таки мог его убить? – надрывно спросила она.

– Кто?

– Вам это не интересно! Вы думаете, что это я… А это не я… Но я не знаю, как вам это доказать. И даже не представляю, кто его мог убить… Нет, враги у него есть. Должны быть. В Москве у него могущественные конкуренты. Знаете, сколько желающих осваивать бюджетные деньги, о-о!.. Но почему его убили здесь? Почему не в Москве?

– Почему?

– Я не знаю… Может, следили за ним?

– А где его убили?

– Как где? Здесь его убили.

– Здесь, в этой комнате?

– Да нет, что вы! – всколыхнулась Голикова.

– А где же?

– Где именно, не знаю, – отвела она в сторону глаза. – Но где-то здесь, в этих местах. Не в Москве, а здесь… И не застрелили, а ножом…

– А его должны были застрелить?

Старостин уже не всматривался ей в глаза: и так ясно, что ложь там и фальшь.

Голикова ударили не ножом, а заостренным предметом вроде стального прута диаметром около тридцати миллиметров. И вглубь этот предмет ушел сантиметров на двадцать… Знала Надежда Максимовна, чем убила своего мужа, а про нож сказала для отвода глаз. Она продолжала ломать комедию, но это жалкое зрелище Федору уже порядком надоело.

– Может, кофе приготовите? – спросил он.

– Вы хотите?

– И вам не помешает…

Так не могло продолжаться долго. Как ни хитрила Голикова, но все равно где-то она прокололась. Один прокол нашел сегодня сам Старостин, другой везет Снегов. И если дело действительно дойдет до наручников, ей надо бы подкрепиться. В изоляторе ведь кормят плохо…

– И вещи неплохо было бы собрать, – вслух подумал он.

– Вещи?!. Вы что, собираетесь меня арестовать? – ахнула Голикова.

– Все может быть. Сейчас подъедет следователь, у него какие-то улики против вас.

– Какие улики?

– Не знаю… – пожал плечами Федор, выразительно глядя на нее. – Пока есть время, можете перекусить. Ну, и вещи собрать бы не мешало…

– Вы что-то недоговариваете! – От сильного волнения лицо женщины покрылось красными пятнами. – Почему вы молчите?

– А о чем с вами говорить? Вы же все отрицаете.

– Но я не убивала Сашу! И если вдруг появятся доказательства моей вины, вы должны знать, что я ни в чем не виновата!

– А они появятся?

– Не знаю, – сказала она и отвела от него взгляд.

– Значит, появятся. – Старостин надолго замолчал. Ну, не верил он Голиковой.

Она угостила гостя кофе и бутербродами, поела и сама – безо всякого аппетита. И успела переодеться к тому времени, когда подъехал Снегов.

Судя по торжеству в его глазах, следователь привез настоящую бомбу.

– Надежда Максимовна, ну как же так! Вы же должны разбираться в компьютерах и знаете, что запись с жесткого диска удалить не так уж и просто. Вы удалили ее, а мы – восстановили! – ликующе сообщил он.

– Я вас не понимаю, – расстроенно пробормотала Голикова.

– Работало у вас видеонаблюдение, Надежда Максимовна. Просто вы запись удалили. И хорошо, что есть программы, которые восстанавливают запись… Мы восстановили ее. И ваш муж никуда не уезжал… Вы его вывезли! На лодке!

– И это есть на записи?

– А этого не может быть? – пристально посмотрел на нее Снегов.

– Ну-у…

– Вы правы, Надежда Максимовна. Камеры у вас на пристань не выходят. По идее, должны бы выходить, но нет ничего такого. Но есть запись, как ваш муж в спортивном костюме выходит за пределы двора. – Следователь достал из кармана записную книжку в затертом кожаном переплете, открыл нужную страницу. – Это произошло в ноль часов четырнадцать минут. В ноль часов тридцать шесть минут вслед за ним к пристани выходите вы. Ровно через десять минут вы бежите к дому, потом возвращаетесь на пристань. В час пятьдесят три минуты вы снова приходите домой. Вы нервничаете, Надежда Максимовна, вы суетитесь. В два часа шестнадцать минут вы уезжаете куда-то на машине своего мужа, возвращаетесь пешком, заходите во двор в шесть часов тридцать четыре минуты. Только затем до вас доходит, что нужно отключить видеозапись. Вы отключаете систему, потом удаляете запись…

– Я вам не верю! – Голикова остолбенело смотрела на Снегова. Она так вцепилась в подголовник дивана, что у нее побелели костяшки пальцев. Все, в западне она, выхода нет, но белого флага не видно.

– Вы ознакомитесь с записью. Обязательно ознакомитесь. Но не здесь, а у меня в кабинете. Собирайтесь, гражданка Голикова, вы задержаны по подозрению в убийстве.

– Но это неправда! – шагнув к дивану на подкашивающихся ногах, она обессиленно села.

– Что неправда? То, что я вам сказал?

– Нет, то, что вы сказали, это правда… – низко опустив голову, пробормотала Надежда Максимовна.

Старостин одобрительно глянул на Снегова. Хоть и неказистый он на вид, если не сказать больше, но работу свою знает. Все-таки смог дожать упрямую вдову.

– Но я не убивала мужа… Он приехал ко мне, мы расставили все точки над «i», потом расслабились, немного выпили… Думаю, подробности вас не интересуют, – не поднимая головы, вздохнула она.

– Сейчас нет, но, в общем, да, – сухо произнес Снегов.

Его интересовали любые подробности, в том числе интимные, но сейчас он вникать в них не собирался. Ему надо было увозить задержанную, он торопился, но Голикова не спешила протягивать руки под стальные браслеты. Она все еще надеялась на снисхождение.

– Саша потом оделся, сказал, что хочет прогуляться, – продолжала она. – На речку, сказал, хочет посмотреть. Ну, я тоже решила пройтись. Выхожу на пристань, а он там лежит…

– Мертвый? – спросил Старостин.

Он поможет доставить Голикову в район, но ведь на допрос его не позовут, а ему интересно все знать.

– Мертвый… – кивнула она. – Я не знаю, кто его убил!

– Чем его убили?

– Не знаю…

– Что, из шеи ничего не торчало?

– Нет. Кровь вытекала… Из раны вытекала…

– Куда?

– В воду. Прямо в воду. Он на пристани лежал, голова к воде свисала…

– Что, и на доски ничего не попало?

Эксперт обследовал пристань, но следов крови там не обнаружил – Старостин хорошо это помнил.

– Почему не попало? Попало… Но я все вымыла… Там у нас пластиковые доски, они легко оттираются…

– И в лодке вы убрались?

– Да, и в лодке убралась… Сначала отвезла труп… Ну, как будто он сам упал и уплыл…

– Лучше бы вы его закопали, – скривил губы Федор.

– Да, было бы лучше… Э-э, не надо меня провоцировать! – спохватилась Голикова, потом вдруг вздохнула: – Я понимаю, надо было вызвать милицию.

– Так в чем же дело?

– А вы бы решили, что это я его убила… Да, вы правы, надо было выводить видеокамеру к реке, я сама как-то об этом подумала… Забор поставила, а камеру не вывела… Надо было выводить, – казалось, она вот-вот расплачется, – тогда видно было бы, кто убил Сашу.

– Вы знали, что видеокамеры там нет? – спросил, а вернее, уточнил Снегов.

– Да, знала… Поэтому даже не стала запись смотреть… Решила, что надо избавиться от трупа…

– Может, потому вы и убили мужа на пристани, что там нет камеры?

– Не убивала я Сашу!.. Я была уверена, что вы не поверите мне!

– Ну, почему не поверим? – покачал головой Старостин. – Если бы вы вызвали милицию, если бы не выкручивались, то, может, и поверили бы…

– Может! Может, и поверили бы! А может, и нет!

– Но вы же выкручивались. Заметали следы, врали нам…

– Я не хочу в тюрьму! – заистерила женщина.

Сейчас ей было все равно, что подумают о ней мужчины. Впечатление на них приятно производить на воле, с видами на приятное будущее, а когда тюрьма впереди маячит, тут не до позерства…

– Закон суров, но он – закон, – развел руками Старостин.

– Закон суров! – задыхаясь от бессилия, простонала Голикова. – Закон суров к тем, кто не виноват! Я буду сидеть, а тот, кто убил моего мужа, будет гулять на свободе! Скажите, где справедливость?

– Справедливость – понятие относительное.

– Справедливость должна быть справедливой. Только так и должно быть! Федор Георгиевич, ну, вы же справедливый человек. Я знаю, ваша сестра мне говорила, что вас все здесь любят и уважают, потому что вы строгий, но справедливый. Докажите, что это так! Найдите убийцу!

Старостин многозначительно посмотрел на Снегова, тот сразу все понял и согласно кивнул. Все, пора прекращать этот балаган…