Читать книгу Небесный странник - Владимир Корн - Страница 3

Я проснулся в превосходном настроении. Точнее, это Энди разбудил меня, сообщив о том, что время вплотную приблизилось к обеду. Как же, приятно, едва очнувшись от ночных грез, лишний раз вспомнить о том, что ты находишься на плывущем по небу собственном корабле! Да и сны, все как на подбор, оказались волнительными, и в каждом из них присутствовала одна миленькая особа, кстати, присутствующая на борту «Небесного странника».

Спать я лег ближе к рассвету, сдав вахту Рианелю Брендосу. Он единственный навигатор «Небесного странника» – мы отлично справляемся вдвоем, разбив суточную вахту на четыре части, так что содержать второго навигатора смысла пока нет. По крайней мере, пока нет, а пойдут дела хорошо, тогда можно будет задуматься и над этим вопросом.

Рианель Брендос – человек примерно моего, скорее высокого, чем среднего роста, и старше меня на несколько лет. Он является обладателем небольшой, суживающейся книзу ухоженной бородки, а также серых глаз с небольшим прищуром. Что сказать о нем еще? Светловолос, опытный навигатор и, кроме того, бастард, чего он, собственно, никогда особенно и не скрывал. Ровно половина крови в его жилах принадлежит ныне правящему герцогскому роду.

Характером Рианель ровен и спокоен. Таков он и во время обеда, и тогда, когда лично мне хочется вопить и топать ногами от гнева. Словом, Брендос хладнокровен в любой ситуации, какой бы сложной она ни была. И мне, положа руку на сердце, очень хочется на него походить. Манерами, привычками, речью да и всем остальным. Наверное, кроме растительности на лице – бороды мне никогда не нравились. Быть похожим на него пока у меня получается плохо, но, по крайней мере, я знаю к чему стремиться.

Вероятно, Брендос вполне смог бы найти место и при дворе герцога, если бы не случилась в его жизни история, в чем-то похожая на мою, после чего он навсегда заболел небом. Собственно, это все, что я могу о нем сообщить.

Ах, да, можно еще добавить вот еще что – я не надеюсь, что он задержится на «Небесном страннике» надолго, и дело не в оплате. При разговоре о найме Брендос особо подчеркнул это обстоятельство, заявив:

– Господин Сорингер, о своем намерении покинуть «Небесный странник» я постараюсь предупредить вас заранее, чтобы не поставить в затруднительную ситуацию.

Забавно, рассказывая о нем, я стараюсь даже передать манеру его речи…

Ничего сверхъестественного в истории Рианеля Брендоса нет. Порой бывает, что и благородные дворяне, скрывая свое настоящее имя и происхождение, служат матросами на небесных кораблях. Небо – оно, знаете ли, такое, ему без разницы, кто ты и что, и болезнь к нему неизлечима. Впрочем, как и страх, испытываемый перед его холодной голубизной, что бывает еще чаще.

Поднявшись на мостик, я поприветствовал Рианеля:

– Доброго дня, господин Брендос.

– Доброго дня, господин Сорингер, – немедленно откликнулся он, не забыв учтиво склонить голову, после чего добавил: – Все в порядке.

Вот так мы с ним всегда и общаемся, ничего лишнего.

За штурвалом стоял Гвенаэль Джори, или попросту Гвен, по-другому его никто и не называет, даже Рианель Брендос. Этот человек – почти точная копия Энди Ансельма. Они одного роста и сложения, он такой же резкий в движениях и тоже брюнет. Даже лица их похожи, как у родных братьев, и все отличие заключается в том, что глаза у Гвена ярко-голубые, в то время как у Ансельма – черные.

Что удивительно, поговорка «никогда не верь человеку с голубыми глазами» сложена совсем не о нем. Я ни разу не слышал, чтобы Гвен обманул кого-нибудь хотя бы в мелочах. Он шутник, Гвенаэль Джори, да из таких, что еще поискать нужно. Но обманывать – нет, этого за ним не водится.

Например, узнав полное имя Николь – Софи-Дениз-Мариэль-Николь-Доминика, он с самым задумчивым видом заявил:

– Я бы предпочел, чтобы у каждого имени имелась своя владелица.

На что получил от Николь вполне достойный ответ:

– Меня и одной на тебя хватит, если попробуешь распускать руки.

Николь Соланж – единственная женщина на корабле и, должен признать, внимание к себе привлекает совсем не поэтому.

Она очень симпатичная, да и фигурка у нее просто замечательная. Нет, мне до сих пор не удалось рассмотреть фигуру во всех подробностях, но однажды, когда порыв ветра обтянул на ней ее одеяние, а оно у Николь всегда похоже на балахон окудников Коллегии, я обомлел – вот это да! Помню, я даже остолбенел на некоторое время, совершенно позабыв о том, что собирался отдать команду приспустить парус – слишком уж свежим был ветер.

Представляю выражение моего лица, потому что у самой Николь, заметившей мой взгляд, лицо порозовело так, как будто бы я увидел ее совсем без одежды. Правда, именно такой я себе ее и представлял. Разве что Николь не слишком вышла ростом – даже Гвен и Энди рядом с ней кажутся едва ли не высокими.

Я называю Николь по-разному, мне как капитану можно: и полным именем, и сокращая его до «Ники». Целиком – только когда злюсь на нее, и случилось такое пока всего один раз. Остальные зовут ее просто Николь, без всякой приставки «госпожа», но она и не настаивает. Да и рано ей госпожой-то быть, она на пять лет меня младше.

Ютиться на «Страннике» Софи-Дениз-Мариэль-Николь-Доминике Соланж пришлось чуть ли не в каморке, нет у меня лишней каюты. Единственная предназначена для сопровождающих товар купцов. Правда, каюта для навигаторов рассчитана на двоих, и занимает ее только Рианель. Хвала Создателю и Богине-Матери, что Николь даже не стала выслушивать до конца его предложение разделить каюту с ним. В противном случае не представляю, как я пережил бы ее согласие. В конце концов, я мог бы ей предложить поселиться и в моей, капитанской каюте, благо на «Небесном страннике» она самая просторная. Но сделать такое предложение у меня язык не поворачивается, хотя поговорить с девушками я и умею и люблю.

Ничего, как только дела пойдут хорошо и я стану перевозить свои собственные грузы, каюта для купцов освободится, и тогда у Николь будет просторное личное обиталище. Если, конечно, к тому времени она все еще останется на борту «Небесного странника».

Николь у нас лекарь, но при нужде и повара может заменить. А еще она казначей, и потому корабельная касса висит на ней. К сожалению, на данный момент в кассе не так чтобы очень, если не сказать наоборот, но ведь «Небесный странник» совершает свой первый рейс.

Приняв от Рианеля вахту, я взглянул на паруса, вверх, по сторонам и только потом уже вниз. Красиво, очень красиво. Столько лет в небе, казалось бы, уже и привыкнуть должен, но иногда посмотришь вокруг будто новым взглядом, и дух захватывает как в первый раз.

Плохо только одно: наверху, в небе, никогда не бывает жарко – ветер. Правда, и не так холодно, как еще выше, куда забираются только парусники Ост-Зейндской Торговой Компании. Вот где по-настоящему морозно! Но высоко в небе и ветра сильнее, так что поднимаются они туда, чтобы сократить время в пути. И все же взлететь можно только до определенной высоты, даже в том случае, если у л’хассов хватит силы поднять корабль. И дело не в холоде – наверху не хватает воздуха для дыхания. Его там так мало, что можно вообще сознание потерять. Удивительно, конечно, – казалось бы, какая разница? – но на самом деле это так. И с собой в запас воздуха не наберешь, куда его – в мешки, в бочки? Потому корабли могут подниматься только до определенной высоты.

Так, пригляделся я к проплывающим внизу видам. По времени мы должны скоро прибыть. Вон та ленточка внизу – река Чеджа, дальше над ней пойдем. Город Чеджур, куда мы и направляемся, расположен именно на берегу Чеджы, и мимо него при всем желании пролететь не удастся.

– Род, возьми-ка правее, – обратился я к стоящему за штурвалом Родригу Брису. Он как раз сменил Гвенаэля Джори, отправившегося отдыхать.

На штурвале вообще меняются часто – все же небесные корабли отличаются от тех, что плавают по рекам и морям, пусть и названия, ткни пальцем хоть во что, практически одинаковые: те же паруса, палуба, трюм, люк, мачты, шпангоуты и многое другое. Все же они прямые наследники тех, что до сих пор плавают по воде. Но и отличий много, взять тот же кабестан.

На небесных кораблях задача у кабестана совершенно другая: не выбирать якорный канат на борт, а увеличивать или уменьшать давление на л’хассы, заставляя корабль соответственно подниматься или опускаться.

Есть на небесных кораблях и штурвал. Им тоже управляют рулем, удерживая корабль на курсе. Только сам руль другой. Расположен он за кормой, но больше всего походит на распущенный спинной плавник гигантской рыбы. Причем двойной плавник, потому что рулей два.

Небесный корабль в отличие от морского рыскает из стороны в сторону значительно чаще, и чтобы удержать его на курсе, крутить штурвалом приходится много. Потому за штурвалом вахты короткие – устают люди. По себе знаю – мне в свое время немало пришлось его покрутить.

Заступивший на штурвал Родриг Брис – малый здоровенный. Если сложить Гвена и Энди вместе, как раз он один и получится. Черная как смоль бородища колечками – предмет его гордости и постоянной заботы – закрывает полгруди. А вот на голове волосы почти не растут, но и те, что все же умудряются вырасти, он тут же сбривает.

Гвен однажды высказался по этому поводу, заявив:

– Ну это же так понятно! Чего не хватает на голове – все в бороду уходит.

Помню, Родриг тогда ухмыльнулся, снял с головы завязанную на затылке узлом косынку и провел ладонью по блеснувшей на солнце лысине. А потом неожиданно схватил Гвена за плечо другой рукой, рванул на себя, перехватил поудобнее и одним движением перевернул верх ногами. Причем левая рука у него так и оставалась прижатой к голове. Таков уж он, Родриг Брис: с виду медлительный и неповоротливый, но когда надо, выражаясь словами все того же Гвена, «быстр, как зигзаг молнии, смазанный оливковым маслом».

Взгляд у Родрига правда тяжелый, что даже удивительно при его добродушном характере. Но взгляды вообще у всех разные. От моих, например, Николь частенько краснеет. Наверное, потому, что я все пытаюсь увидеть то, что она прячет под своими всегда просторными нарядами. Одного не пойму – как она вообще о них узнает, ведь я же никогда не пялюсь на нее открыто? Чувствует, что ли?

Два оставшихся человека из команды «Небесного странника» – Амбруаз Эмметт и Аделард Ламнерт.

Первый – наш повар, и повар отличнейший. Но тут удивляться нечему – и отец у него был поваром, и дед, и прадед, и так далее. Причем все они кухарили ни где-нибудь в придорожной харчевне, а во дворцах, да и самому Амбруазу приходилось.

Эмметт – самый старший из всей команды «Странника», ему уже больше сорока. Но я уважаю его даже не за поварское искусство, хотя повторюсь – повар он отменный. Уже в зрелых годах бросить все, чтобы исполнить свою юношескую мечту и уйти в небо, – это, скажу я вам… Думаю, что он должен быть мне благодарен, ведь попасть на один из небесных кораблей в его возрасте и с его опытом трудно.

С Амбруазом тоже связана одна проделка неугомонного Гвена. Это ведь только мы Рианелем Брендосом общаемся между собой «господин Сорингер» да «господин Брендос». Остальные именуют друг друга по-иному. Родрига, например, все называют Родом, Аделарда – Лардом, а тот же Гвен – сокращенное имя Гвенаэль. Только Энди сокращать не надо, куда уж короче. Хотя и его Гвен умудряется называть Эи, заявляя, что так ему удобнее. Так вот, к Амбруазу Гвен какое-то время обращался Амбрез, и тот даже откликался. Откликался до тех пор, пока не выяснилось, что на языке кочевников-бхайров «амбрез» означает «овечий курдюк», а вовсе не «пустынный лев», как утверждал сам Гвен. После этого на лбу у Гвена некоторое время красовалась здоровенная шишка, оставшаяся после меткого удара поварским черпаком, а сам Гвенаэль с тех пор обращается к Амбруазу только «господин Эмметт». Голод – не тетка…

Аделард Ламнерт, или Лард, – наша маленькая армия на всякий случай. Он один при нужде может справиться чуть ли не с полудюжиной. Да не с какими-нибудь там бродягами-разбойниками, а с вполне серьезными и обученными воинами. От высокой широкоплечей фигуры Аделарда так и веет мощью, даже Родриг Брис ему не чета.

У Ларда, кстати, как и у Родрига, голова начисто обрита. Правда, он предпочитает прикрывать ее не косынкой, а шляпой и чуть ли не спит в ней. Причина тому – огромный рубец от удара мечом, давний, но по-прежнему выглядящий устрашающе: глубокий, синий… Даже непонятно, как Аделарду удалось выжить после такого ранения. Но самое неприятное не в том, что шрам постоянно приходится прятать от всех.

У Аделарда из-за ранения иногда бывают дикие приступы головной боли, причем настигают они его всегда внезапно. В такие минуты бедняга падает на колени, утыкается в них головой и, мыча, раскачивается из стороны в сторону. Именно в таком состоянии я застал Аделарда в Месанте – прибрежном городке, славящимся далеко за пределами герцогства верфями, где строятся небесные корабли. В Месанте, кстати, мне «Небесный странник» и построили.

Я тогда проходил центральной улицей города, спеша как раз на верфь, когда и увидел Аделарда, стоявшего на коленях. Пройти мимо мне показалось неудобным, и я поинтересовался у него, могу ли чем-нибудь помочь?

У Ларда после очередного приступа, который заканчивается так же внезапно, как и начинается, всегда на какое-то время наступает такая слабость, что он становится беспомощным, точно ребенок. При нашей встрече приступ как раз закончился, и мне пришлось под руки отвести его в ближайшую корчму, где он и приходил в себя. Так мы и познакомились.

Когда во время очередного приступа, произошедшего уже на борту «Небесного странника», Николь предложила Ламнерту свою помощь, тот лишь слабо махнул рукой, промычав сквозь зубы что-то невразумительное. И каково же было удивление и его самого, и всех остальных, наблюдавших за ними, когда Николь на удивление легко удалось избавить здоровяка от очередного приступа. Она просто склонилась над ним и некоторое время гладила по голове, как глядят матери своих детей, успокаивая их боль от разбитой коленки. С тех пор Аделард относился к Николь чуть ли не с нежностью. Не с той, что испытывают к любимым женщинам, нет, так, как относятся к дочерям. Да и разница в возрасте у них чуть ли не в пятнадцать лет.

Вот такие собрались у меня на «Небесном страннике» люди, и пусть это первый наш рейс, а знаю я их всего ничего, у меня нет никаких оснований для того, чтобы когда-нибудь придется разочаровываться хотя бы в одном из членов моей команды.

* * *

В приближающемся к нам Чеджуре мне бывать уже приходилось, хотя и давненько – по-моему, еще в первый год моей службы на «Орегано». Тогда я, бывало, часами с мачты не слезал и все не мог налюбоваться – таким чудесным и удивительным мне казался открывшийся передо мной новый мир. В полете на мачте не засидишься – холодно, ветром насквозь продувает, а вот перед подходом к месту посадки, когда и высота небольшая, и скорость, я, если не был занят, всегда оказывался именно на ней…

Кстати, с мачты «Небесного странника» спускался Энди.

Так, а вот это, по-моему, уже лишнее: перед тем как спрыгнуть на палубу, он сделал вид, что заглянул за ворот стоявшей неподалеку Николь. Понятно, с какой целью. Как понятно и то, что увидеть абсолютно ничего не удастся: у нее вся одежда под самое горло.

Николь все же отреагировала, прикрывшись сразу двумя ладонями, и что-то ему сказала. С мостика не слышно, что они говорят, но вряд ли новое – Николь в очередной раз пригрозила, что наложит на шутника наговор. Что-то вроде: «Девушки будут в упор тебя не замечать, хоть осыпь их золотыми ноблями с ног до головы. Нобли твои будут видеть, а тебя самого – нет».

Энди на ее угрозы обычно отвечает: «Нет в мире такого наговора, что сможет убить ко мне жгучий интерес девушек. Нет, и никогда не будет», причем начнет смотреть на Николь так, как будто и она сама вот-вот почувствует к нему тот самый жгучий интерес. Доиграется когда-нибудь, дурень. Подозреваю, что Николь и на самом деле может ему устроить нечто подобное.

Так вот, Чеджур при первом знакомстве мне ничем не запомнился и ничем не удивил. Небольшой, затерянный в Джурских лесах город: несколько улиц и единственный храм на единственной площади. Опасаюсь, что найти здесь новый контракт на перевозку груза будет затруднительно.

«Ничего, – подбодрил сам себя я. – Не повезет в Чеджуре, так в двух днях лета на север-восток расположен Орегано. Город, давший название кораблю, на коем мне посчастливилось впервые подняться в небо. Орегано – не Чеджур, он большой, и в нем мы точно без работы не останемся».

Поля, предназначенные для посадки летучих кораблей, всегда находятся на окраинах городов, при каждом имеются склады для купеческих товаров и обязательная таверна, куда же без нее.

Как и в любой другой, в ней можно отведать все что угодно: от запеченного поросенка до сладкого итайского рома, не говоря уже о вине и пиве. Или договор с торговцем на перевозку груза заключить. А и при желании встретиться с теми девицами, на которых при виде золотых ноблей наговор Николь вряд ли подействует, каким бы сильным он ни был. В общем, все, как и в тавернах морских портов. Они даже внешне похожи как сестры.

– Господин Сорингер, обратите внимание, – отвлек меня от течения гладких мыслей голос навигатора Рианеля Брендоса, указывающего подбородком в сторону, противоположную той, куда смотрел я.

И действительно, на дальнем краю поля стоял трехмачтовик Ост-Зейндской Торговой Компани. Зрелище для небольших городков вроде Чеджура довольно непривычное – обычно интересы Компании на такие места не распространяются.

Ну что ж, еще один повод навестить местную таверну. Возможно, есть что-то такое, от чего и мне удастся отщипнуть свой кусочек пирога?

– Спасибо, господин Брендос. Я действительно не заметил, – откликнулся я. Нет, как все же хорошо, что не в моей крови ни толики благородной крови – от всех этих церемоний во рту кисло становится. Тем не менее тон мой остался прежним: – Быть может, господин Брендос, возьмете на себя управление кораблем во время посадки?

Голова Рианеля склонилась в легком поклоне:

– Благодарю за доверие, господин капитан, – причем без всякой иронии, спокойным холодным тоном.

Кея Ильберта, первого торговца, воспользовавшегося услугами «Небесного странника», на земле ждали. К кораблю подъехала отрытая карета, и, глядя на то, как обращаются к купцу встречающие его люди, я сделал вывод – рука у этого торговца далеко не средняя.

Ильберт не стал дожидаться, когда с борта «Небесного странника» выгрузят его товар, лишь дал несколько распоряжений встретившим его людям, после чего подошел ко мне. Что ж, пора и рассчитаться.

В принципе, первый наш клиент должен остаться доволен: в Чеджур мы прибыли раньше срока, а полет оказался спокойным, безо всякой болтанки, что бывает довольно редко. К тому же «Небесном страннике» замечательный повар, а Николь сумела избавить Ильберта от мигрени и даже вручила ему с собой какие-то корешки, подробно разъяснив, как их заваривать и когда пить.

Впрочем, пассажиры попадаются всякие, уж я-то на них насмотрелся. Бывают и такие, что за все время путешествия по небу и носа из каюты не высунут, высоты боятся. Выползают только после приземления, с зелеными страдальческими лицами, стеная и охая – каково им пришлось! Как будто бы их кто-то насильно на борт небесных кораблей загонял. Действительно, случается болтанка, а куда от нее деться? Так ее и на море хватает, разве что в небесах она более муторная. Но ведь и преимущество налицо: дорога быстрее и безопаснее – внутри герцогства пираты в небе редкость, а по затратам – даже экономнее.

Господин Ильберт оказался не из тех, что не переносят небо. И хотя из каюты он показывался всего дважды, но подойти к борту и полюбоваться видами не забоялся. Все остальное время купец корпел над толстенными бухгалтерскими книгами – о чем поведал Амбруаз, относивший ему в каюту обед.

Отсчитав из кошеля оговоренную сумму, наниматель высыпал весело звякнувшие монетки уже в другой кошель и протянул его мне.

– Благодарю вас, господин Ильберт, – наклонил голову я. – Надеюсь, полет на «Небесном страннике» полностью вас устроил и при случае вы снова воспользуетесь его услугами.

Наш первый клиент посмотрел на меня так, как будто пытался запомнить мое лицо, но в ответ я услышал всего лишь:

– Непременно, господин Сорингер, – после чего купец неспешно направился к поджидавшей его карете.

«Так, ни к чему не обязывающая вежливость, – расстроился я. – Но, по крайней мере, хотя бы мое имя запомнил. И все же пару слов благодарности я бы рад от него услышать. Но даже в таком случае пусть всегда сопутствует удача во всех твоих делах, господин Ильберт, ведь ты – первый!»

Я протянул кошель Николь, ведь именно она наш казначей. Если вдуматься, решение назначить девушку на эту должность со всех сторон правильное – я иногда могу позволить себе такие траты, о которых потом долго сожалею.

– Род, открывай! – подал я знак Родригу, который исполнял на «Небесном страннике» еще и обязанности боцмана.

Часть правого борта корабля начала медленно опускаться на землю, обнажая внутренности трюма. Возможность загружать и разгружать имеется и сверху – на палубе предусмотрен грузовой люк, но он так, больше на всякий случай, с земли удобнее.

Поручив Родригу присматривать за разгрузкой, я решил незамедлительно наведаться в таверну. Вдруг повезет и сразу найдется торговец, готовый нанять мой корабль? Уже подойдя ведущему на землю трапу, услышал за спиной:

– Люк!

Нет, какой же приятный у Николь голос! А как представлю его шепчущим мне на ухо что-нибудь не очень приличное и саму Николь с раскиданной по моей подушке копной волос… Дрожь по телу, честное слово.

«Что-то много у меня мыслей о женщинах, – пришел к выводу я. – А не навестить ли мне сегодня вечерком, если не сложится с грузом, славный городишко Чеджур?»

– Люк! – вновь окликнула меня Николь. – Посмотри!

Обернувшись, я увидел, что девушка показывает мне новенький, испускающий солнечные зайчики золотой нобль. Одним из зайчиков она умудрилось случайно попасть мне в глаз. А может, и не случайно. Но в любом случае, Николь показывает монету не потому, что она такая новенькая и блестящая. Просто эта монета – выраженная не словами благодарность Ильберта.

Возникший будто из ниоткуда Энди тут же выложил свою версию ее происхождения.

– Это признательность господина Ильберта за мою помощь, – в общем-то, обоснованно поведал он. Во время появления Ильберта на палубе «Небесного странника» корабль резко качнуло, и купец непременно бы упал, если бы Энди, находившийся рядом, не успел его подхватить.

– Не веришь – догони и проси, – продолжил Ансельм. – Но если ты хочешь оставить нобль себе, что ж, я не против.

При этом Энди так масляно посмотрел на девушку, пригладив несуществующие усы, что всем сразу стало понятно, в каком именно случае Николь может оставить себе монету. Та фыркнула и потрепала его по щеке, отчего Энди ожидаемо закатил глаза якобы от восторга:

– Иди уж, Эи. Слишком ты меня низко ценишь. – И вероятно для того, чтобы прекратить все дальнейшие поползновения Энди, она добавила: – Тебе таких денег за всю жизнь не заработать.

По лицу Ансельма пробежала тень от лихорадочной работы мысли – как ему с достоинством вывернуться из ситуации, чтобы не потерять лицо перед членами команды. Но пока он соображал, Николь уже исчезла в капитанской каюте, где и хранилась корабельная касса.

В таверне удача мне не улыбнулась. Единственное, что удалось узнать – корабль Компании находится в Чеджуре на мелком ремонте. Чтобы хоть как-то поднять себе настроение, я с удовольствием осушил кубок местного меда, славящегося далеко за пределами Чеджура, после чего направился на «Небесный странник», окончательно убедив себя в мысли отправиться завтра с рассветом в Орегано.

Разгрузка давно закончилась, но люк в борту «Странника» по-прежнему оставался открытым. И правильно, погода жаркая, пусть трюм проветривается.

Дежуривший возле люка Аделард, усевшись на траву, что-то вырезал из куска деревяшки. Должен заметить, что всяческого рода поделки получаются у него замечательно – и фигурки зверей и птиц, и даже цепочки.

«Каютка Николь скоро будет завалена ими полностью», – посочувствовал я ей, проходя мимо.

На палубу корабля я попал через трюм, поднявшись по трапу. Хотел сразу пройти к себе в каюту, но задержался, прислушиваясь к очередному разговору Энди с Николь. Девушка разложила для просушки какие-то корешки, и вот один из них Энди и взял в руки.

– Корень мандрагоры, – с полным знанием дела уверенно заявил он.

У меня, помимо желания, лицо растянуло улыбкой – тоже мне травник!

Даже мне, далекому от всего, что связано с травами, известно – корень мандрагоры похож на человеческую фигуру. А тут и отдаленного сходства не наблюдается. Больше всего корень походил на пучок сросшейся мелкой морковки, если бы не его почти синий цвет.

А Энди меж тем с уверенным видом знатока продолжил:

– Мандрагора лучше всего растет под виселицами, и знаешь, почему? – обратился он к Николь, внимательно перебирающей какие-то листики.

Эту байку все знают, только вранье все это. И если Энди думает смутить девушку такими подробностями, то зря. Она только на вид хрупкая, а на самом деле прекрасно может себя защитить, в том числе и от шуток всяких считающих себя неотразимыми остряков.

– Ну и почему же? – спросила Софи-Дениз-Мариэль-Николь-Доминика Соланж, не отрываясь от своего занятия.

– Потому что лучше всего мандрагора растет на мужском семени, а под виселицами его всегда много, вот!

Энди раскрыл рот, чтобы объяснить, почему его там много, но Николь успела опередить:

– После тебя получился бы неплохой урожай. – Она даже взгляда от травы не оторвала. – Попросить что ли, Люка, чтобы он тебя повесил?

Если Энди и испытал разочарование, то виду не подал. Он уж было открыл рот, чтобы сказать что-то еще, когда я решил себя обнаружить. Вернее, под моей ногой скрипнула доска, и мне пришлось сделать вид, что я только что пришел. Энди с опаской посмотрел на Николь – вдруг пожалуется? Вообще-то, если девушка и на самом деле это сделает, я найду, как его наказать. Вешать, конечно же, не буду, разве что за ноги, но что-нибудь придумаю обязательно. Энди, убедившись, что Николь жаловаться не станет, обратил свой интерес уже на меня:

– Ну, капитан, когда отчаливаем из Чеджура?

– Завтра с утра. Вечером думаю сходить в город. Составишь мне компанию?

Одновременно я поглядывал на Николь – вдруг и она проявит к моим словам интерес? Конечно, в этом случае мои планы на вечер очень изменятся, но даже просто прогуляться с Николь по городу под ручку нисколько не хуже тех развлечений, на которые я рассчитывал в Чеджуре. Увы, она не обратила на мои слова никакого внимания.

* * *

В город мы отправились уже под вечер. Навигатор Рианель от моего предложения вежливо отказался, Лард не пьет ничего крепче пива, Родриг сослался на срочную работу, так что нас оказалось всего трое – Гвен, Энди и я.

Я отверг предложение извозчика довести нас до центра Чеджура – хотелось прогуляться пешком. Ногами и без того приходится ходить мало – на палубе «Небесного странника» особо не разгуляешься. Ну а если случится так, что нас завалят заказами, на что я очень рассчитывал, то гулять по земле вообще станет некогда.

По пути в центральную часть Чеджура шедшие сзади Энди и Гвен разговаривали о Коллегии. Всю дорогу до лучшей корчмы городка, так и называющейся – «Гордость Чеджура», Энди пытался убедить Гвена в том, что он сам отказался от предложения стать ее частью. Гвен над ним надсмехался, называя Эи, и утверждал, что из Энди получился бы неплохой окудник – они, мол, все врать горазды о своем небывалом могуществе, так что он среди них не затерялся. Я же раздумывал над тем, действительно ли взгляд той миленькой молочницы, повстречавшейся нам еще на самой окраине Чеджура, был призывным, или сейчас все женские взгляды мне будут казаться именно такими?

Как я уже упоминал, Чеджур – городок небольшой, и храм Создателя и Богини-Матери в нем единый. Находится он рядом с городской ратушей, а, как раз напротив, через площадь, и расположена корчма «Гордость Чеджура».

Войдя в корчму, Энди скептически скривился: мол, тоже мне, нашли чем гордиться, бывают заведения и пошикарнее. Но вслух благоразумно произносить ничего не стал: общий зал оказался почти заполнен, а присутствующий в нем народ – навеселе, хотя и в разной степени.

И чего, спрашивается, кривиться? Чистенько, и запах вполне себе аппетитный. В конце концов, мы наведались сюда не для того, чтобы отведать немыслимых яств. Когда Амбруаз в хорошем настроении, готовит он так, что язык проглотишь. А когда в неважном, что с ним случается крайне редко, – просто очень вкусно.

Мы заняли стол, рассчитанный минимум на шестерых человек. За ним, наверное, вся команда «Небесного странника» поместилась бы. И не потому, что других свободных не оказалось, – просто в «Гордости Чеджура» не оказалось маленьких столов.

– Так, а что у нас тут насчет женщин? – огляделся по сторонам я.

Чеджур ведь не только своими медами славится, благо Джурские леса рядом, а в них раздолье для бортников. Вон они, кстати, бортники, за такой же стол, как и у нас, ввосьмером умудрились усесться. Так вот, помимо медов Чеджур еще свободными нравами похвастать может. До сих пор помню рассказы матросов с «Орегано», хотя и давно это было. Теперь-то я понимаю, что они через слово врали, но тогда слушал с раскрытым ртом – вот она, взрослая жизнь!

В нашем герцогстве вообще нравы не такие строгие, как, например, в соседнем с ним Эгастере. Казалось бы, всего-то пролив Срединного моря их и разделяет, а там все по-другому. Рассказывают, за один неосторожный взгляд на эгастерку можно такими неприятностями обзавестись! Но, по крайней мере, наши женщины в мужской одежде не ходят, как у них зачастую принято.

Вообще-то мне не хотелось провести ночь с одной из тех, для кого ублажить мужчин – работа, не до такой уж степени мои мысли женщинами заняты. Я еще раз прошелся взглядом по наполненному гулом голосов залу корчмы и даже вздохнул от сожаления – вряд ли мне сегодня вечером повезет. Все женщины либо не в моем вкусе, либо со своими мужчинами, либо, судя по их равнодушным взглядам, не в их вкусе я. Удивительно, но такое тоже бывает.

В общем, не повезло так не повезло – взгляда остановить не на ком. Разве что служанка, принесшая за наш стол переполненный поднос со всякой всячиной и главное – очередной длинногорлый кувшин с местным медом. Вот с ней-то точно у меня дело бы выгорело, одного взгляда хватило, чтобы понять – опыт есть. Но почему-то я в последнее время всех женщин с Николь сравниваю, и почему-то сравнение всегда не в их пользу. Ладно, посидим, подумаем, время еще есть.

Я в очередной раз отхлебнул из наполненной медовой пенистой брагой деревянной кружки и прислушался – о чем это там Энди рассказывает Гвену?

– …и тогда она сказала, что нам пора расстаться. Представляешь, Гвен, так и сказала! Мне сказала. А я ведь был готов ради нее на земле остаться, навсегда.

Судя по его заплетающемуся языку, Энди уже успел набраться. Быстро же у него получилось! Никогда раньше я за ним такого не замечал. И всего-то второй кувшинчик начали…

– И что было дальше? – вполне сочувственно поинтересовался Гвен.

«Хороший все-таки Гвен человек, – подумал я. – Знает, когда можно пошутить, а когда его шутки совершенно неуместны».

– А ничего. Больше я ее никогда не видел. Правда, встретил один раз земляка, и тот рассказывал: замуж она вышла за сына мельника, детишек у них трое уже тогда было, а сейчас и не знаю, сколько… – Энди вздохнул, надолго приложился к кружке, вытер ладонью рот и продолжил: – Но понимаешь, какая штука, Гвен. Встреть я ее сейчас, и скажи она мне – останься, и я останусь. И детей ее своими считать буду. И-э-эх! – протянул он, решительно осушив кружку до дна.

Нам только и осталось что его поддержать.

– А скажи, капитан, – обратился Энди уже ко мне, – вот если бы ты встретил такую женщину, о которой мечтал всю жизнь, смог бы ты ради нее бросить все?

Глаза Энди смотрели на меня требовательно. Сейчас, на земле, мы почти равны. Равны до того момента, когда корабль не взмоет в небеса. На корабле я капитан, и любое мое слово закон, и там уже не будет дела до того, что я знаю Энди ровно столько, сколько моя жизнь связана с небом. Что однажды он спас мне жизнь и что, если бы не он, не сидеть мне здесь, в корчме Чеджура. Энди тоже все понимает отлично, и ему в голову не придет сказать что-нибудь подобное там, на палубе «Небесного странника». Но это на палубе, а сейчас мне необходимо ответить.

Плюнуть на все, чтобы остаться рядом с любимой женщиной? Небо, мечты и все остальное? Конечно, все в этой жизни имеет свою цену, и если передо мной станет выбор… Умеет же он задавать вопросы, на которые очень сложно ответить, а отвечать надо!

– Не знаю, Энди. Честное слово не знаю. Наверное, у меня просто не было такой ситуации, и потому я не знаю. Знаю одно: мне очень не хочется в нее попадать.

За соседним столом раздался игривый женский смех, славный такой, от него даже мурашки по спине пробежали. Обернувшись, я обнаружил, что обладательница славного смеха и сама выглядит замечательно. Роскошная грива темных волос, перехваченная на лбу тонким золотым обручем с синим, искрящимся камешком. Огромные глаза, черные и многообещающие. И глубокий вырез, где от смеха колыхалось то, за что так и хочется взяться, чтобы почувствовать приятную упругость.

Но не мне этот смех предназначен, да и пялиться на красотку долго нельзя, потому что рядом с нею и двумя ее подругами сидят мужчины. Я бы и сам не потерпел, если бы женщину, находящуюся в компании со мной, кто-нибудь долго и с вожделением рассматривал.

– Ну ладно, парни, – заявил я. – Еще кувшинчик, и пора нам на борт «Небесного странника». Наверное, не в самый удачный день мы заглянули в «Гордость Чеджура», так чего здесь задерживаться, ведь завтра с рассветом нам предстоит отправиться в Орегано.