Читать книгу Путь на Багряный остров - Владимир Корн - Страница 3

Люблю я летать над морем. И не только потому, что все мое детство прошло на побережье Кораллового моря. Летать над водой всегда одно удовольствие сразу по многим причинам. Но хватит и одной: здесь никогда не бывает Желтых туманов. Если, конечно, не принимать во внимание море Мертвых, – но туда я больше ни ногой.

Желтый туман – явление для летучих кораблей гибельное. А все из-за того, что л’хассы в нем по непонятным причинам перестают работать, последствия чего представить легко. Да и туман ли это? Самый густой из них исчезает под порывами ветра или лучами солнца, но с Желтым такого никогда не происходит. Он может появиться внезапно и так же внезапно исчезнуть, а от чего это зависит, остается только догадываться.

И все же обнаружить Желтый туман относительно легко. Днем по цвету, давшему название. Ну а ночью – по скоплению в небе желтоватых искр. Гляди внимательно вперед и по сторонам, и все будет в порядке. Значительно страшнее так называемые «ловушки»: на земле попадаются места, где л’хассы теряют подъемную силу. Причем теряют внезапно, когда ничего уже нельзя сделать, и остается только принять судьбу корабля, рухнув вместе с ним с неба. На картах «ловушки» обозначены особыми отметками, по крайней мере, те из них, которые удалось обнаружить.

Так вот, над морем таких ловушек нет, как нет и Желтого тумана. И вообще над водой корабль ведет себя более предсказуемо, не то что над земной твердью. Не так сильно рыскает из стороны в сторону, не проваливается внезапно вниз, когда сердце обрывается в страхе, что падать теперь придется до самой земли. Над морем очень красиво, особенно ночью, как сейчас: звезды отражаются в близкой воде, и кажется, будто паришь среди них. Волшебное чувство.

Конечно, не все так просто. Например, небесные корабли не могут сесть на воду. Вернее, сесть-то они как раз могут, да только остаться на ней – нет: сразу уходят на дно, тонут. Никому еще не удавалось сделать корабль, который мог бы быть сразу и морским, и летучим. Но есть ли в этом смысл?

И еще одно: когда наступает полное безветрие, корабли, бывает, подолгу висят над водой. Над землей все-таки проще: нет ветра – опустился на землю и жди, когда он задует снова.

Я стоял на мостике и думал об этих и многих других вещах. Мы летели над Срединным морем третий день, послезавтра к утру должен показаться западный берег – восточная граница королевства Эгастер. А там несколько дней пути – и мы в Опситалете.

Прямо по курсу высоко в небе ярко горела звезда Аргарель. Именно на нее и правил Амбруаз Эмметт, наш корабельный кок. Честно сказать, не очень хорошо правил – «Небесный странник» частенько уваливало с курса, и Амбруазу с трудом удавалось вернуть на него корабль. Каждый раз при этом Эмметт что-то бормотал себе под нос и смотрел на меня, вероятно опасаясь разноса.

«Не дождешься», – думал я.

И совсем не потому, что удержать летучий корабль на курсе значительно сложнее, нежели морской.

С детства грезивший небом, Амбруаз бросил все, когда ему было уже за сорок, поняв, что так и проведет жизнь, провожая взглядом скользящие мимо корабли. И мы бы с удовольствием освободили его от вахт, чтобы он побольше времени проводил там, где он по-настоящему мастер, но я никогда не смогу ему сказать: Амбруаз, твое место на камбузе. Так что поглядывает он на меня зря. В крайнем случае, сам ему помогу. Уж мне-то много пришлось постоять за штурвалом.

«Небесный странник» качнуло, и он лег точно на звезду Аргарель. С этой звездой связана очень красивая легенда. Так звали юношу, пожертвовавшего жизнью ради своей любимой.

Вскоре Амбруаза сменит Гвенаэль, наш лучший рулевой, – за штурвалом вообще меняются часто, стоять за ним тяжкий труд. Я подам команду Родригу, несущему вахту на кабестане, подняться чуть выше, чтобы поймать попутный воздушный поток. Я их хорошо вижу, потоки, потому что это мой Дар – видеть ветер. Только, к сожалению, это не значит, что во мне течет толика Древней крови. Мне ведь так и не удалось вытащить птицу из игрушки Николь, потому что это под силу только тем, у кого эта кровь есть, как есть она у самой Николь. И не потому ли она бросила меня, что у нас не может быть детей?

* * *

Раз!

– Не отводи локоть далеко в сторону.

Раз!

– Плечо вверх не задирай – вся скорость теряется.

Раз!

И на лице обучавшего меня владению мечом Аделарда появилось едва заметное удивление: «Надо же, он меня чуть не достал!»

Должен признаться, сам я удивился значительно больше: Аделард Ламнерт – мастер во всем, что касается войны. Никогда не забуду, как летели за борт люди Ордена Спасения, захватившие «Небесный странник». Если бы не Лард, нам с Николь пришлось бы отправиться на дно моря Мертвых вместе с островом.

Кстати, я смог почти достать его мечом именно из-за Николь. Вернее, из-за ее исчезновения – настолько разобрала меня злость, стоило только вспомнить.

– Все, перерыв. Отдышись и продолжим.

На палубе «Небесного странника» не развернешься, слишком она мала. И все же мы смогли найти себе пятачок между кормовой надстройкой и открытой лючиной трюма.

На мостике нес вахту навигатор Брендос, за штурвалом стоял Энди Ансельм, ну а сам Лард дежурил у кабестана. Люк же открыт потому, что в трюме возятся Аднер с Родригом, пытаясь установить железяки, изготовленные кузнецом в Твендоне.

У Аднера что-то не получается, хотя он и старательно делает вид, что все в порядке, вопрос только во времени. Я пару раз спускался в трюм, наблюдая за его работой, но, если честно, так ничего и не понял, хотя Аднер старательно мне все показывал:

– Вот сюда мы установим один л’хасс, – объяснял он, – а вот сюда второй. Отдельного привода на них пока не будет, и управлять ими придется прямо из трюма. А уже потом можно вывести тяги на палубу, чтобы каждый раз не спускаться вниз.

Я с умным видом кивал, соглашаясь с ним. Попробуй тут разберись со всеми этими шестеренками, штангами и прочими приводами.

– Ну что, капитан, отдышался? – вернул меня к действительности голос Аделарда. – Продолжим.

Лард взялся за мое обучение всерьез, он вообще шутить не умеет. И вот уже который день гоняет меня до седьмого пота.

Нет, благодаря Энди Ансельму кое-что я умею и сам. Энди хоть и законченный разгильдяй, но ножами владеет отменно, причем сразу двумя. Это искусство у них семейное, передающееся из поколения в поколение. Он-то и обучал меня владению складным матросским ножом еще в те времена, когда мы служили на «Орегано». По его словам, я действительно смог добиться немалых успехов. Не думаю, что он сильно мне льстил, тут ведь многое и от таланта учителя зависит, Энди же он, несомненно, дан.

Ну а Аделард Ламнерт взялся научить меня обращению с мечом.

– Я дам тебе необходимые азы, капитан, – сказал он. – Мастером за короткий срок ты не станешь, но в нужный момент они смогут спасти тебе жизнь.

Вот и продолжаются наши с Родригом занятия с самого отлета из Твендона, благо Ларду есть что показать и чему научить.

И потому:

– Не наклоняйся вперед – равновесие потеряешь. Ноги, следи за ногами, ты должен научиться делать вот так.

И Аделард, несмотря на свои огромные размеры, переступал грациозно, будто танцевал затейливый танец, – попробуй-ка за ним повтори. Но, по крайней мере, есть чем отвлечься от грустных мыслей, что назойливо лезут в голову.

* * *

Берег показался утром пятого дня. По правому борту проплывал остров с высоченной горой посередине, такой высокой, что ее макушки не было видно из-за облаков. Это Сивон, его ни с чем не спутаешь, в этой части Срединного моря он единственный, а значит, мы вышли к нужному месту.

Вообще-то еще вчера мы могли взять курс строго на запад, прямо на Опситалет. Но тогда на пути попалось одно обозначенное на карте поганое местечко, – ловушка. Посовещавшись с навигатором Брендосом, мы решили пройти его севернее. Обойти с юга получилось бы короче, но ветер дул именно южный, менять направление, судя по всему, не собирался, так что наше решение было вполне разумным.

– Поравняемся во-о-он с тем мысом, правь прямо на берег, – указал я Энди Ансельму.

– Есть, капитан!

Голос Энди показался мне чересчур энергичным, и я взглянул на него с подозрением: не хватало еще, чтобы начал меня подбадривать, сам справлюсь. Да и не так уже остры воспоминания об исчезновении Николь. Хотя лучше вообще не вспоминать.

Вскоре должна открыться бухта Жемчужная. Очень красивая бухта, с высоты похожая на половинку жемчужной раковины.

Почти идеально овальной формы берег с золотистым пляжем, упирающимся в зеленое буйство джунглей. Ласкающая пляж пенистая полоска прибоя, дальше, там, где глубины еще нет, светлая полоса, и уже потом вода становится темно-темно-синей. Левый мыс высокий, скалистый, а противоположный зарос густой растительностью. Эта бухта – одно из самых красивых мест, что я видел в своей жизни. А вот жемчуга, несмотря на всю похожесть залива на раковину, здесь нет, слишком уж резко приходит глубина.

– Капитан!

Что такое с Энди? Его голос должен быть полным восторга от развернувшейся красоты, а не таким недоуменным. Я неспешно обернулся, чтобы посмотреть, что вызвало его озадаченность и удивление. Будь голос хоть толику тревожным, я бы сделал это значительно быстрее, а так!.. Нашел взглядом то, что привлекло внимание Энди. В глубине бухты, выступая из-за мыса, на золотистом песке пляжа виднелся летучий корабль.

До него было далековато, и я в очередной раз пожалел о том, что зрительная труба у меня – не работы Древних, а самая обычная, причем с довольно мутными линзами. Через нее только и удалось разобрать, что корабль двухмачтовый.

«Пираты?» – переглянулись мы с Энди.

Как будто бы не самое удачное место для их появления – Эгастер славится своим жестким, даже зверским отношением к ним, здесь по одному подозрению могут запросто вздернуть. Да и далековато отсюда что до Ганипура, что до Бристона, их извечных прибежищ.

Казалось бы, приземлился небесный корабль там, где ему вздумалось. Возможно, свежей воды набрать, возможно, починить что-то такое, чего в полете сделать нельзя, бывает. И все же что-то с ним не так: слишком много вокруг крошечных людских фигурок, отчетливо видимых на светлом песке пляжа. Для команды корабля – перебор.

– Держи на него, – скомандовал я, – посмотрим вблизи.

Опасаться особенно нечего даже в том случае, если корабль окажется пиратским. Ветер довольно свежий, и пока он поднимется в воздух, мы успеем уйти на приличное расстояние. Кроме того, пусть «Небесный странник» корабль и не очень ходкий, но теперь, когда на нем столько л’хассов, при необходимости мы можем забраться на такую высоту, какая далеко не всем окажется под силу.

«Ну и о моем даре не стоит забывать, – рассуждал я. – Нет здесь поблизости воды. Ни реки, ни ручейка, ни другого источника, иначе люди давно бы здесь поселились. А потому там что-то неладно».

Когда мы приблизились достаточно, стало понятно: корабль атакуют, и нападающих не меньше сотни. Но почему он не взлетает, ведь стоит подняться в небо, и он станет недосягаем для всех этих людей?

– «Орегано»! – в один голос воскликнули мы с Энди, и я, сделав всего два шага (мал он, мостик «Небесного странника»), часто зазвонил в колокол: тревога!

Еще бы нам с Ансельмом не признать этот корабль. Именно на «Орегано» я впервые поднялся в небо, чтобы провести на его борту целых пять лет. А «воронье гнездо» на верхушке мачты, разве можно спутать его с каким-либо другим? Сколько раз я карабкался в него по вантам? А борта, окрашенные в бледно-синий цвет? Сколько раз мне приходилось покрывать их краской?

И уж тем более – как не узнать этот корабль Энди Ансельму, прослужившему на нем чуть ли не вдвое больше меня?

Мне даже показалось, что я увидел рыжую, горящую огнем на солнце бороду капитана «Орегано» Кторна Миккейна, – что конечно же на таком расстоянии невозможно.

На тревожный звон корабельного колокола на палубу выскочила вся команда.

Первым, конечно, появился Аделард Ламнерт, в стальной кирасе, покрытой многочисленными вмятинами, но до блеска начищенной и в шлеме с невысоким гребнем. Лард держал в руках здоровенную алебарду, смотревшуюся в его руках чуть ли не обычным топором.

«Не приведи Создатель, чтобы именно сейчас его свалил внезапный приступ головной боли, – встревоженно подумал я. – Николь, чтобы его снять, с нами нет, а без Ларда мы почти никто даже в случае, если нам не придется высаживаться на землю». Двумя прыжками на мостике возник навигатор Брендос в металлическом шлеме и в стеганом, набитом конским волосом жилете с кожаными наплечниками, покрытыми частыми металлическими клепками. Такой доспех не спасет от сильного удара мечом или копьем, и уж тем более ему не под силу остановить арбалетный болт, но иногда, чтобы остаться в живых, надо так мало. Рианель вооружился мечом с длинным и узким лезвием. У меня самого такой же, именно с ним я беру уроки у Аделарда.

Навигатор Брендос мгновенно оценил обстановку и даже узнал корабль:

– «Орегано»? – спросил он, на что я только кивнул.

На палубе, кроме Аделарда, собралась и остальная команда корабля: чернобородый Родриг, Амбруаз, сменивший поварской колпак на шлем с шишаком, Аднер, державший на плече молоток на длинной ручке, тот самый, которым мне не так давно хотелось огреть его по спине, и даже единственная наша женщина – Мирра.

«Прямо абордажная команда», – глядя на них, я не смог удержаться от улыбки.

Нет, Аделард с Родригом настоящие богатыри. Амбруаз если и уступает им в росте, то берет комплекцией – повар. Но Аднер с Миррой – это нечто: девушка в постоянно сползающем на глаза кожаном шлеме, который она постоянно поправляла, и невысокий субтильный настройщик, безуспешно пытающийся принять мужественный вид.

Аделард с Родригом, кряхтя, извлекли из ящика у мачты аркбаллисту и взглянули на меня – куда ее?

– На бак! – крикнул я, для верности указывая рукой. – Тащите ее на бак.

Аркбаллиста – тот же арбалет, только гигантский и на станине. На «Небесном страннике» станин для единственной у нас аркбаллисты две – на баке и корме. Он не военный летучий корабль, где аркбаллист может быть до нескольких десятков, в зависимости от величины корабля.

Кормовая станина находится прямо на мостике, и установленная там аркбаллиста очень мешает по нему перемещаться. Но на нос я указал совсем не потому: с бака можно будет стрелять чуть ли не под корпус, на корме такое невозможно. Правда, и там есть свои неудобства – прямо по курсу мешает выстрелить длинный бушприт с парусами.

– Что будем делать, господин Сорингер? – поинтересовался навигатор, изящно придерживая меч в ножнах, висящий у него на перевязи. У него все получается изящно – воспитание, знаете ли.

– Для начала подлетим поближе, – пожал я плечами. – Разберемся на месте. Но в любом случае сначала атакуем их сверху иглами.

«Игла» – название, возможно, не совсем удачное, потому что камни, сбрасываемые сверху, своей формой больше походят на веретено. И вытесаны они таким образом, что летят острым концом вниз. По дороге иглы успевают разогнаться так, что, угодив в голову, пронзают человека насквозь. С небесных кораблей так и воюют, когда необходимо уничтожить кого-то на земле. И на многих кораблях в днище имеются специальные люки для сброса игл.

На «Небесном страннике» таких люков нет, да и игл на всех напавших на «Орегано» людей не хватит, их у нас всего-то штук полста наберется. Так ведь нужно еще и попасть!

Есть, правда, еще бочка с ромом. Большая, ведер на двадцать пять – тридцать. Однажды с помощью такой бочки мы сумели сжечь пиратский корабль прямо в воздухе, благо, что мне такая идея вовремя в голову пришла. Во многом лишь поэтому нам удалось вывернуться из той ситуации живыми. Ну и еще благодаря везению, без него никуда.

Но против людей на земле толку от бочки с ромом не будет. Разве что спустить ее на веревке вниз и ждать, пока все они там перепьются. Одна надежда на то, что мы одним своим видом испугаем напавших на «Орегано» людей до такой степени, что они исчезнут в джунглях, откуда, вероятно, и появились. Неоткуда им больше взяться, сверху хорошо видно – нет поблизости ни морских кораблей, ни небесных.

Напавших на «Орегано» вдвое больше, чем в его команде. И спасают корабль пока только высокие, в три человеческих роста, борта, так что он выглядит посреди песчаного пляжа маленьким фортом. Только надолго ли? В конце концов, его и сжечь можно, забросав факелами, – у летучих кораблей только днища железные, а все остальное горит только так.

– Они что, не видят, что «Орегано» из Коллегии?

Голос стоявшего за штурвалом Энди Ансельма явно выражал недоумение.

– Отлично они все видят, – ответил ему навигатор Брендос. – Но, судя по всему, принадлежность корабля Коллегии мало их беспокоит. Возможно, именно это обстоятельство их и привлекло.

В этом Рианель прав: почему-то все уверены, что корабли Коллегии только и делают, что перевозят в своих трюмах сокровища, найденные при раскопках руин Древних. Все далеко не так: в абсолютном большинстве случаев груз у них самый обычный, но попробуй объясни это всем.

С носа корабля донесся голос Родрига:

– Капитан!..

Понятно, для чего он привлекает внимание: аркбаллиста установлена, и теперь они с Аделардом ждут команды.

– Давай, – махнул я рукой.

Болтов, больше похожих на копья, у нас мало, всего пара дюжин, и попасть в отдельно стоящего человека сложно, но, как умно выражается мой навигатор, каков «психологический эффект»! С бака раздался стук, как будто деревянным молотом со всего маху ударили по деревянному же чурбаку, и откуда-то снизу донесся громкий рев. Непонятно, угодили в кого-нибудь Родриг с Лардом или нет, но шум сумели вызвать изрядный.

Аделард подхватил с палубы другой арбалет, теперь уже обычных размеров, выстрелил и тут же положил обратно. В кого-то он попал точно: снизу, помимо очередного рева, раздался вскрик боли и следом за ним – проклятья. И чего удивительного: Лард стрелок отменный. Да и высота самая подходящая – «Небесный странник» шел на уровне макушек деревьев.

Тут же Лард бросился помогать Родригу. Вдвоем они ухватились за рычаги ворота и закрутили их, взводя стальной лук аркбаллисты для нового выстрела.

И все же, что случилось с «Орегано»? Почему корабль даже не пытается взлететь? Может быть, что-то случилось с л’хассами? Тогда мы сможем им помочь, причем ничем не рискуя, стоит только зависнуть над ним и спустить запасные камни. А у нас они есть, целых три штуки. Один мой, личный, припасенный на всякий случай, и еще два – у Аднера, пусть одному из них место чуть ли не на помойке. Мы и тут ничем не рискуем, Коллегия не оставит нас без благодарности, если удастся спасти принадлежащий ей корабль. Да и в награде ли дело?

– Господин Брендос, – указал я взглядом на штурвал, намекая на то, что Гвенаэля необходимо на нем заменить.

Мы подошли достаточно близко, чтобы начать сбрасывать каменные иглы за борт, а на палубе каждый человек на счету. Нет у нас люков в днище, как нет по бортам и специальных лотков, и потому каждую иглу придется метать вручную, причем прицельно.

– Заменишь Мирру, – обратился я к Гвену, передавшему штурвал в руки навигатору.

Гвенаэль бросился к левому борту, где уже стояли наготове с иглами в руках Энди и Мирра.

– Даже близко к борту не приближайся! – рявкнул я с мостика девушке, явно намеревавшейся посмотреть вниз.

Гвен вырвал у нее из рук иглу и плечом оттеснил в сторону. Мирра посмотрела на меня чуть ли не с яростью, и у нее от обиды задрожали губы. Ничего, переживешь. Есть женщины-воины, но это к Мирре не имеет ни малейшего отношения, чтобы она сама не брала себе в голову. Я успел заметить не так давно: Мирру никогда на высоте не укачивало, и вдруг – начало тошнить. Хоть девушка и пыталась делать все незаметно, но от капитанского ока разве что-нибудь скроешь? Теперь не хватало еще, чтобы она поймала снизу стрелу. А их хватает: такое ощущение, что град пошел по металлической крыше, настолько частый стук доносился снизу. И еще более тяжелые удары – от арбалетных болтов. Они не в состоянии пробить железное днище «Небесного странника», а вот борта корабля могут и пострадать: они не из дубовых досок, а из кедра, не такие крепкие.

С бака вновь донесся звук, похожий на удар деревянного молота. Наклонившись через борт, я обнаружил, что мы уже пролетаем над людьми, атаковавшими «Орегано».

– На палубе! – взревел я, стараясь, чтобы мой голос вдохнул в команду мужество, если его недоставало. – Начинайте! И помните: в наших руках спасение корабля!

Возможно, получилось немного пафосно, но мне и самому было бы полезно услышать что-то подобное с мостика, когда так не хочется выглядывать за борт с безопасной палубы, чтобы метнуть иглу. Еще ведь желательно и прицелиться, а снизу бьют из луков и арбалетов. Не мешало бы присоединиться к команде, чтобы вдохновлять личным примером, но у меня другая задача, и отвлекаться некогда. Я высматривал подходящие воздушные потоки – они могли понадобиться нам в любой момент. На той высоте, на которой мы находились, даже под полными ветром парусами корабли двигаются медленно – особенности л’хассов. И потому существовала вероятность, что нам придется сделать новый заход к «Орегано» в случае, если мы не сможем до него дотянуть. Тогда восходящие потоки очень бы нам пригодились. Высаживать людей смысла нет – нас на борту всего восемь человек, и воинами с натяжкой считаться могут только пятеро.

– Обратите внимание, господин Сорингер, – отвлек меня от созерцания неба и размышлений голос Рианеля Брендоса.

Навигатор указывал на Аднера. Вот уж кто точно воином считаться не может – настройщик л’хассов, но дело было не в этом.

Аднер вел себя как-то странно. Он нелепо крутил в воздухе руками, оглядывая аркбаллисту со всех сторон и даже попытался взглянуть на нее спереди.

– Аднер! – я не скрывал своей ярости. – Ну-ка быстро на правый борт, к Амбруазу!

Амбруаз трудится сейчас за двоих, метая иглы за борт, и, получается, рискует за себя и за этого негодяя! В конце концов, повар нам важнее, чем этот субтильный недоумок.

Аднер, испуганно вжав голову в плечи, бросился на помощь к Амбруазу, запнулся, упал, чуть не сбив Ламнерта с ног.

Все еще шипя от злости, я взглянул вперед. «Небесный странник» подходил к «Орегано» все ближе, и, похоже, инерции хватало, чтобы зависнуть точно над ним.

Так оно и оказалось. Я скомандовал:

– Убрать парус! Кабестан – оборот влево, снижаемся!

«Небесный странник» гневно заскрипел деревом, но послушно застыл над кораблем Коллегии, едва не касаясь днищем топа его грот-мачты, оканчивающейся «вороньим гнездом».

Вообще-то гневался он по делу: это издевательство, резко снижать корабль на такой малой высоте, когда он еще на ходу. Земля тянет вниз, а сила инерции продолжает толкать вперед, так и до беды недолго. Настройки приводов сбиваются, а в самом худшем случае и сами л’хассы могут рассыпаться серой пылью, и тогда все, конец, кораблю уж точно. Даже такой высоты хватит, чтобы при падении он пострадал непоправимо. А если его угораздит упасть на «Орегано», то наша помощь окажется воистину бесценной. Происходи это все в нормальной обстановке, мне бы и в голову не пришло так поступать, тем более на глазах капитана Миккейна, воспитавшего меня как навигатора. Но время было слишком дорого.

Над «Орегано» мы зависли вполне удачно, даже не поперек, а почти по его курсу и практически точно над ним. Краем глаза я уловил одобрительный взгляд навигатора Брендоса, что означало немалую похвалу.

Будь в днище «Небесного странника» люк, все было бы намного проще. Мы бы его открыли, передали или подняли все, что нужно, а створки послужили бы нам щитом. Но люка нет, при строительстве корабля мне не хватило на него золота, и, если я не докричусь с палубы, придется рисковать, надолго высовываясь за борт. На всякий случай я подозвал Аделарда:

– Лард, прикроешь меня щитом, если придется высовываться.

Тот понятливо кивнул: сделаю. У него единственного имеется щит. Кроме того, только он и умеет им пользоваться, – а это целое искусство, мне недоступное.

– Господин Миккейн! – окликнул я капитана «Орегано», спускаясь с мостика.

– Слушаю тебя, Люк! – незамедлительно откликнулся тот.

Это точно голос капитана Миккейна, такие голоса редко встречаются. Говорит он как будто и негромко, но слышно далеко, словно кричит. Только сейчас голос капитана показался мне смертельно уставшим.

– Что случилось, чем мы можем вам помочь?

Возможно, они тут развлекались, воюя непонятно с кем, и теперь, наконец, решили взлететь, а мы им загораживаем дорогу в небо. И все же сомневаюсь – два неподвижных тела на палубе «Орегано» я заметил еще на подлете.

– Л’хассы, Люкануэль, л’хассы! Два из них пошли трещиной!

Помолчав, Миккейн добавил:

– По-хорошему, убраться бы вам отсюда.

По-хорошему – да, капитан Миккейн прав, и как можно скорей. Кто может обещать, что треснувший л’хасс через мгновение не взорвется с дымом и грохотом, разбросав далеко по округе обломки сразу двух кораблей – «Орегано» и «Небесного странника»? А если рванут сразу два? В каждом заключена страшная сила, и когда она вырывается на свободу!.. Теперь понятно, почему «Орегано» не может подняться в воздух: стоит только дать нагрузку на л’хассы, так сразу и произойдет: дым, грохот, языки пламени и два разметанных по пляжу корабля.

Вероятно, трещины на л’хассах обнаружили еще в полете, и потому «Орегано» срочно спустился в эту бесконечно красивую бухту, так похожую на половинку жемчужной раковины, – чтобы стать атакованными.

– Держитесь, капитан Миккейн! – мне приходилось кричать. Затем я скомандовал Ансельму, застывшему у кабестана: – Энди, три оборота вправо, поднимаемся.

Трех оборотов будет достаточно, чтобы подняться на такую высоту, где наполненный ветром парус сможет сдвинуть «Небесный странник» с места.

Почему-то мне до ужаса захотелось взглянуть на Миккейна, хотя лучше бы я этого не делал.

– Лард, прикрой, – и Аделард загородил меня щитом, когда я высунулся за борт.

Оглядывая палубу «Орегано», я обнаружил столпившихся на ней вооруженных людей, среди которых не оказалось ни одного окудника Коллегии. Либо их нет вообще, либо они спрятались, что сомнительно: при всей моей неприязни к ним назвать их трусами у меня язык не повернется. Кто угодно, только не трусы. Неподвижных тел оказалось намного больше, чем я увидел издалека. Просто их сложили в одном месте, у грот-мачты, чтобы не мешали передвигаться по палубе. Свалены они были довольно небрежно, но до мертвых ли сейчас? Это потом им окажут необходимые почести, сейчас же все думают только о собственных жизнях.

Все произошло, когда я, наконец, нашел взглядом капитана Миккейна, одетого в ярко блестевшую на солнце металлическую кирасу и в свою неизменную кожаную треуголку. Шит Аделарда, прикрывавший меня, внезапно дернулся, и сквозь него показался арбалетный болт. Пробив щит, болт вонзился в борт «Небесного странника», пригвоздив к нему руку Ларда чуть ниже локтя. Я дернулся от неожиданности; болт прошел так близко от моей головы, что при желании я смог бы достать его кончиком носа.

Аделард скрипнул зубами от боли, вслед за ним скрипнул и я. Но не потому, что, дернувшись, умудрился удариться затылком о край щита, – от злости на себя.

«И что, Люк, ты не мог без всего этого обойтись? Что заставило тебя выглянуть за борт, надежда увидеть Миккейна? И что ты вообще собирался делать: помахать ему ручкой или вовсе послать воздушный поцелуй?»

– Поднять парус! – заорал я, убедившись, что мы поднялись достаточно высоко.

Аделард стоически терпел, когда Родриг клещами извлекал арбалетный болт из борта «Небесного странника», а затем и из его руки. Хорошо было лишь то, что наконечник болта не покрывали зазубрины, – встречаются и такие.

Затем Амбруаз, ставший у нас за лекаря после того, как исчезла Николь, перевязал рану Ларда толстым слоем разорванного на полоски полотна.

– Ну что, парни, – обратился я ко всем, когда «Небесный странник», набрав ход и высоту, отдалился от места боя. – Надеюсь, ни у кого не возникло мысли бросить «Орегано» в беде?

Судя по взглядам, таких не нашлось. Первой отрицательно покачала головой Мирра, хотя назвать ее парнем никак нельзя.

Видел я ее обнаженной. Так вот, у нее очень женственная фигура, разве что грудь немного подкачала. Хотя ничего удивительного. Если судить по разрезу ее глаз, темных и миндалевидных, в Мирре должна присутствовать кровь степняков-говолов, а у них все женщины такие. Тогда, в одном из заливов Сурового моря, я не один любовался особенностями ее фигуры. Все, кто сейчас был со мной, кроме, разумеется, Аднера, сумели их разглядеть. Правда, вины или желания самой Мирры в том не было. Но сейчас дело не в ее фигуре или размере груди, дело в другом.

Все они прекрасно слышали слова капитана Миккейна и отлично представляют, что с нами случится, если мы окажемся рядом с «Орегано» в момент, когда л’хассы взорвутся. Нас сбросит с неба на землю, как лист, сорванный с дерева порывом холодного осеннего ветра. Только падать мы будет значительно быстрее листа, и выживших не будет.

Я еще раз по очереди посмотрел всем в глаза. Нет, никто не отводил взгляда в сторону, и мне даже стало немного стыдно за то, что я позволил себе в них усомниться. Усомниться в том мужестве, нехватку которого, положа руку на сердце, я чувствовал в себе.

– Что будем делать, капитан? – спросил сразу за всех Аделард, державший в здоровой руке взведенный арбалет, направив его вверх.

«Вот же силища у человека, – в который уже раз восхитился я, – наверняка сможет стрелять из него и с одной руки! А ведь в арбалете весу столько, что обычному человеку и двух рук мало, он очень мощный – латы насквозь пробивает».

И вопрос правильный. Болтов у Аделарда не так много, и двух дюжин не наберется. У аркбаллисты их еще меньше, а каменных игл почти не осталось.

– Гвенаэль, сколько игл по левому борту?

Тот ответил сразу:

– Да с пяток, не больше, капитан.

– А у тебя, Амбруаз?

Пустынный лев только развел руками:

– Закончились, капитан.

И тут же добавил:

– От меня им крепко досталось, – он топнул ногой по палубе, указывая, кому именно, как бы оправдываясь за то, что иглы у него закончились.

Поначалу я намеревался пошутить, что, мол, придется давить напавших на «Орегано» людей железным днищем «Небесного странника», как давят всякую ползающую живность сапогом, но затем отказался. И шутка явно не к месту, и не получится у нас ничего.

Поднять корабль в небо может кто угодно, даже Мирра. Ничего сложного: крути кабестан в нужную сторону, и все. Но посадить его на землю – это уже искусство. Иначе можно приложиться так, что корабль только на дрова и сгодится. Я этим искусством, не хвалюсь, обладаю в полной мере. Хотя чего тут удивительного – столько лет в небе. Вся сложность в том, что опускать корабль на землю необходимо очень-очень медленно, чувствуя его поведение, и у тех, кто окажется под его днищем, времени убежать будет более чем достаточно.

– Кто-нибудь из вас охотился с лодки на тюленей, котиков или морских львов?

– Нет, капитан, – послышался гул голосов, и только в глазах двоих человек из всей команды – Аделарда и навигатора Брендоса, я уловил понимание.

– Сейчас самый подходящий случай узнать, как это происходит. Ничего сложного в такой охоте нет: к гарпуну прикреплен длинный прочный шнур, по нему и вытягивают тюленя на борт. Или подтягивают к борту, чтобы добить.

Мы будем охотиться на этих людей сверху копьями, и к каждому копью мы привяжем шнур, чтобы вытаскивать копья на борт. Копий у нас найдется с избытком: чем от аркбаллисты они не подойдут? Сложностей вижу только две: подобрать необходимую высоту и не словить с земли стрелу или болт, как словил его Аделард.

«По моей вине», – мысленно поморщился я и начал распоряжаться:

– Навигатор Брендос – за штурвал! Ансельм, к кабестану! Родриг, принеси достаточно шнура!

Энди Ансельм, тот еще баламут, удивительно тонко чувствует поведение л’хассов, а от этого сейчас так много будет зависеть. Высота необходима такая, чтобы «Небесный странник» мог двигаться, и в то же время была не слишком большая для броска. Со штурвалом я справлюсь лучше Брендоса, но предстоит рисковать, раз за разом высовываясь за борт, чтобы найти цель. Так кому как не мне подать пример?

И началось. Мы заходили на разбегавшихся при нашем приближении разбойников, меча в них сверху привязанные к борту «Небесного странника» огромные, похожие на болты аркбаллисты. Должен заметить, что Аделард и с одной рукой нисколько не потерял как воин. Метать копье можно и одной рукой, и тут ему не было равных.

Но еще больше удивил меня Амбруаз, который орудовал здоровенным бронзовым пестиком, обычно применяемым для растирания злаков на пудинг. Еще он попытался ошпарить кого-то кипятком. Получилось не очень удачно: вода за время полета успела остыть, а сам повар умудрился пролить ее себе на руку.

«Не везет ему в последнее время с кипятком», – подумал я, глядя на страдальческое выражение его лица.

Поначалу нас пытались засыпать роем стрел и болтов с земли, но мы могли использовать свое оружие многократно, а стрелы в колчанах заканчиваются всегда. Конечно, не все было так просто: существовала вероятность получить стрелу, едва высунувшись из-за борта, но все обошлось царапиной на голове Гвенаэля.

И враг дрогнул, отступив в лес, такой густой, что люди сразу же растворились в нем. Сколько мы ни всматривались сверху, пытаясь определить, не затаились ли они на самом его краю, выискивая момент для новой атаки, – так ничего и не увидели.

Некоторое время мы неподвижно висели в воздухе, ожидая непонятно чего, а затем я посадил «Небесный странник» на песчаный пляж в отдалении от корабля капитана Кторна Миккейна. Теперь, когда мы заставили врагов бесследно исчезнуть в джунглях, уже не было необходимости рисковать «Странником» и людьми.

Затем я нашел взглядом Энди:

– Пойдешь со мной.

Тот молча кивнул. Думаю, он был рад встретить на «Орегано» старых знакомых.

– И не забудьте подобрать иглы, – напомнил я, задрав голову вверх, когда уже стоял на песке. – Возможно, некоторые из них уцелели.

Все остальное уже было сказано. Если из джунглей появятся люди, Брендос поднимет корабль в небо. Не высоко поднимет, чтобы мы смогли ухватиться за штормтрап, спущенный с борта. В таком случае врагам уже точно не удастся захватить корабль. Ну а если в тот момент мы окажемся вблизи «Орегано», думаю, они догадаются спустить свой.

Мы с Энди приблизились к «Орегано» почти вплотную, когда часть его борта опустилась вниз, чтобы лечь на песок и стать трапом.

Первыми из темного зева люка вышли два матроса, чьи лица оказались мне незнакомы, после чего в проеме появился и сам капитан Кторн Миккейн.

«Надо же! – поразился я. – Все в точности так, как при моей первой встрече с ним, когда «Орегано» опустился возле моего родного Гволсуоля. То же близкое море, такой же песчаный пляж, так же открылся люк, именно в левом борту, и даже шляпа на Миккейне похожа на ту, в которой я его впервые увидел».

Нет, наверное, не все. Рыжая борода Миккейна, так поразившая меня когда-то своим цветом – она буквально горела на солнце золотом, – сейчас выглядела так, как будто красный перец перемешали с солью, столько в ней прибавилось седины.

Имелось и еще одно отличие: в руках у капитана Миккейна покоились два потемневших л’хасса, и трещины на них были заметны даже издалека.