Читать книгу И добавьте немного лжи - Владимир Косатый - Страница 3

– Слушай, Джонни, при других обстоятельствах я бы с радостью послушал твои песенные потуги и, возможно, только возможно, у всякой добродетели на свете есть свои границы, даже попытался бы похвалить тебя, но сегодня мои запасы человеколюбия истощены, и я хочу только спать.

Тот факт, что Джон отвлёк своих друзей от столь прекрасного времяпрепровождения как сон, не добавил убедительности его открытию. Даже более сдержанный Клеменсо явно не был в восторге от поведения Моргана.

– Действительно, Джон, все присутствующие здесь люди разумные и мы понимаем, что рассказ Когто нам ещё предстоит оценить критически. Но я практически уверен, что для этого у нас будет достаточно времени и условия при этом будут более цивилизованные.

– Ха, да даже сортир для работников на виноградниках моего деда и то может претендовать на большие права символизировать человеческую цивилизацию. В общем, друг мой, это приключение максимально опустошило меня, но, если это подарит мне несколько часов сна, то я торжественно клянусь, что на борту корабля, который заберёт нас из этой печки, по какой-то странной причине именуемой землёй, я буду горланить любые песни, и только угроза вернуть меня на сей континент сможет заткнуть меня.

Джон ожидал, что он столкнётся с определёнными сложностями, когда будет знакомить своих спутников с его догадкой, но их реакция неприятно удивила его. Но и сдаваться он не собирался, и, если ему не удалось убедить их нахрапом, то придётся убеждать их поодиночке. Первой целью он решил выбрать более рассудительного Родриго.

– Послушайте, да, мы будем проверять полученные сегодня данные, но, что будет если мы наткнёмся на расхождения или противоречия? Нам придётся возвращаться сюда, всё перепроверять.

– Ну так в чём проблема? Я сомневаюсь, что бунси в ближайшее время отважатся на переезд. Да даже если и так, то я думаю, что захватить пещеру с собой они вряд ли удосужатся, – Пьер активно что-то искал среди их вещей, но всё равно внимательно ловил каждое произнесённое в хижине слово.

– Пьер, пожалуйста, сообщи нам, когда проснутся твои мозги. Через 30-35 часов погаснет наша подаренная Когто лампа и вряд ли мы сможем рассчитывать на повторный тёплый приём. Скорее всего нас сразу же проткнут копья, как только мы ступим на их землю.

Пьер обнаружил объект своих поисков, флягу с водой, и, сделав пару глотков, примирительно поднял руки.

– Ладно, ладно. Не нервничай так, Джонни. Ох уж эта твоя техасская вспыльчивость. Конечно, я не хочу закончить свой прекрасный жизненный путь нашпигованный копьями наших радушных хозяев, но пока ты только отчаянно фальшивя напел нам один мотивчик.

– Это не просто какой-то мотивчик. Когто вполне чётко и полно исполнял Севен нейшен арми от Уайт страйз. Откуда в этой глуши он может знать эту песню? Мы проверяли, проводились ли экспедиции в этом районе за последние тридцать лет и последней была исследовательская экспедиция бельгийцев в 89 году, когда они искали золото в этих местах. Вспомни, Родриго, скольких трудов нам стоило найти проводника. Практически никто кроме Жерома не знал этих троп, а он утверждал, что сам бывал в этих местах последний раз пятнадцать лет назад, когда бежал от своих кредиторов.

– Так ты предполагаешь, что старик нас обманывал и его истории нельзя верить? Но в чём его интерес? Не проще ли было нас убить? Зачем рассказывать историю о пришельцах?

– Предполагаю, что, если бы мы не ползали перед ним на животах, то этим бы всё и закончилось бы. Но наше поведение показало бунси пример поклонения ему и карать за это было бы глупо. А так он сможет говорить своим воинам, что все склоняются перед ним и бунси тоже должны почитать его. Чем не повод одарить нас своими сказками за это? Но теперь представьте, что я прав и Когто рассказал выдуманные им или его предшественником байки. И теперь мы эти байки представим всему свету как наше историческое открытие. Как глубоко утонет наша репутация в таком случае?

Последние слова Джон произнёс, адресуя их конкретно Родриго. Потеря репутации для испанского аристократа была бы самой болезненной из всей компании. Морган надеялся, что страх публично опозориться заставит принять его сторону. Но к его удивлению первым отреагировал Лапурель.

– Да, даже креветки в сортире будут смеяться над нами, так низко мы падём.

– Конечно, Пьер, наше положение станет незавидным, но, эм, сначала… Слушай, почему ты так зациклился на туалетах? Это, что больная тема для тебя?

– О даже не начинай. Я часы считаю, когда я, наконец, смогу воспользоваться этим прекраснейшим изобретением светлого гения человечества. И, я даже на стыжусь этого, расплачусь при его посещении и, возможно, напишу прекрасный сонет, посвящённый туалетной бумаге.

– Так ты, что так и не воспользовался отхожим местом бунси ни разу?

– Я пытался. Вы знаете, что вовремя похода меня спасал мой биотуалет, но чёртовы бунси выкинули его. Нет, я пытался посетить, как ты его назвал Родриго, отхожее место бунси. Но мне оно показалось настолько мерзким, что даже дерьмо, казалось, пытается сбежать оттуда. Так что я почти уверен, что, предоставь я такую возможность, дерьмо из выгребной ямы предпочло бы сменить своё место пребывания на мою задницу.

Клеменсо с Морганом не знали, как реагировать на такую жертву друга и поэтому только молча переглядывались друг с другом. Тишину рискнул нарушить Родриго.

– Э, так, э, нам очень жаль Пьер, но попробуем вернуться к нашим общим проблемам.

– Ну, существует вероятность, что моя проблема станет нашей общей, но ладно продолжай.

– Спасибо. Подведём промежуточный итог. Вероятно, племя бунси не является таким уж изолированным от внешнего мира, как нам казалось. Но согласись, Джон, одной песни для отрицания всего, что мы сегодня узнали всё-таки недостаточно. Может ты ещё на что-нибудь обратил внимание?

Джон только пожал плечами, но к его удивлению заговорил Пьер.

– Если вспоминать о странностях, то я тоже столкнулся с одной. Когда вы с трепетом слушали байки старой задницы, а я в поте лица работал карандашом, то я довольно близко подобрался к ещё одному выходу из пещеры. Предположу, что он ведёт к апартаментам его задничества. Так вот, там я уловил лёгкий аромат кьянти 2010 или 2011 годов.

– Прости, но какого хрена ты молчал об этом? – Джон явно боролся с противоречивыми чувствами.

– Я не был уверен, что это не галлюцинации, вызванные мыслями о том, что наследующее утро мы сможем покинуть эту проклятую последними чертями сковороду, – Лапурель не демонстрировал ни грамма раскаяния. – Если бы я об этом сказал вам, то даже последний пьяница в Марселе уверенно поставил бы свою бутылку с портвейном на то, что меня сразу же запишут в славный отряд пропойц. Джонни, ты к тому же сам почувствовал, что значит скепсис товарищей, и не можешь на меня злиться.

– Не могу злиться? – лицо Моргана постепенно приобретало кровавый оттенок. – Чёрт тебя подери лягушатник изнеженный, я тут почти час как обезьяна сказал перед вами, доказывая свою правоту, а ты только нос воротил от моих доводов. Да я не злиться на тебя имею право, я могу тебя засунуть в ближайшее болото вниз головой, и даже местные обезьяны спустятся с деревьев, чтобы поаплодировать мне.

Джон уже активно размахивал руками и было вопросом времени, когда он начнёт действовать более целенаправленно и было очевидно, что Пьер своей невозмутимостью только чётче обрисовывал мишень на своей груди. С другой стороны крики и оскорбления, адресованные ему, были привычным фоном для него. Далеко не один партнёр его дедушки столь же бурно выражал своё возмущение тем фактом, что купленное им у Пьера благородное вино оказывалось в лучшем случае благородным уксусом⁶.

– Джонни, во-первых, это так некрасиво называть наших радушных хозяев приматами, пусть даже они и не смогли обеспечить нам хотя бы минимальный комфорт. А во-вторых именно такая неадекватная реакция и является основной причиной неприятия миром некоторых догм, постулируемых твоими соотечественниками.

– Всё, вдохни поглубже, теперь ты мне расскажешь, сколько всяких гадов живут в местном болоте и …

Неизвестно, чем бы закончилась эта перебранка. Возможно, Морган воплотил бы в жизнь свои угрозы, но голосом разума решил выступить Родриго, до этого погрузившийся в свои мысли и только теперь, казалось бы, принявший какое-то важное решение.

– Я считаю, что, если вы хотите выяснить свои отношения, то для этого вполне можно выбрать и более подобающую обстановку. А в данный момент вы позволяете себе отвлекаться на второстепенные вопросы. Важнейшей же задачей для нас теперь является решить, что мы должны теперь предпринять.

Спокойный тон Клеменсо практически мгновенно остудил накал страстей. Джон перестал сжимать свои кулаки, а Пьер – занимать более выгодную для старта сквозь дверь позицию.

– Пока вы предавались своему соревнованию в остроумии, я пытался осмыслить некоторые факты, которые мы узнали сегодня. Джон, будь любезен, подай мне свои записи рассказов Когто.

Джон окончательно разжал свои кулаки и подойдя к своей кровати достал из сумки свои записи. Родриго, пролистав большую их часть углубился в изучение последних нескольких страниц. Морган вопросительно посмотрел на Лапуреля, надеясь, что он лучше понимает, что пытается найти их спутник. Но Пьер только пожал плечами, показывая, что поведение испанца столь же загадочно и для него. Затем Родриго принялся за прослушивание аудиозаписи рассказа местного мудреца.

– Ага, вот. Мне тоже один момент не давал покоя. Я не был уверен не показалось ли мне, и я думал после нашего возвращения более спокойно проанализировать ситуацию, но раз уж мы решили форсировать наше приключение, то я должен обратить ваше внимание на это.

После этих слов Родриго вновь пустил запись, на этот с максимальной громкостью. Но после прослушивания отобранного Клеменсо отрывка, два его друга опять только переглянулись. Признаться в их невнимательности решился Пьер.

– Всё прекрасно, только я не понимаю, что мы тут должны услышать? Старая задница бормочет, Жером переводит.

Родриго вновь отмотал запись:

– Вот вслушайтесь в слова Когто.

На этот раз оба товарища услышали то, что насторожило Родриго.

– Мне не показалось, он действительно прошамкал слово «караван»?

– Вот ещё одна вещь, которая должна быть неизвестна для бунси, пусть и самого мудрого, как и современные песни, и вино.

– Господа⁷, похоже у нас нет другого выбора, кроме как вернуться в пещеру Когто и на этот раз нам предстоит не быть пассивным слушателями баек старика, но и активно попытаться выяснить правдивую историю.

Вновь Пьер и Морган уставились друг на друга. И хоть Родриго отгосподил их, но высказанная им идея не пришлась ни одному из них по душе. На этот раз Пьер выжидающе смотрел на Джона, намекая, что на этот раз настал его черед перечить гордому перенейцу.

– Это, конечно, интересная идея, Родриго, но, эм, может нам обсудить и прочие альтернативные варианты действий?

– Какие альтернативы, Джон? – Клеменсо говорил максимально сдержано, как будто общаясь ребёнком. – Как тебе кажется, что мы должны делать после того как узнали о странностях старика бунси? Что мы должны были делать по-твоему после твоего открытия?

– Ну, я … – начал Морган и замолчал. Действительно, а к чему должно было привести его наблюдение о вокальных предпочтениях Когто? В глубине души он признавался себе, что в тот момент им овладели мальчишеская обида и желание убежать из деревни бунси хлопнув дверью. Но эта заминка никак не повлияла на Родриго. Он и не думал дожидаться ответа на свой вопрос.

– Безусловно, нам соврали или в лучшем случае не всё услышанное нами было правдой. Но это не означает, что мы должны перестать думать логически. Вместо одной загадки перед нами возникла другая. Нам надо выяснить, кем является Когто на самом деле и каков источник происхождения рассказанной им истории. В конце концов, Джон, ты верно подметил, что чуть больше чем через сутки наше возвращение в деревню бунси станет довольно проблематичным мероприятием.

– Ты считаешь, в его сказках есть хоть доля правды? – Пьер даже не пытался скрыть своего удивления.

– Не знаю, но пока я не готов исключать любую вероятность. Возможно, этот старик какую-то часть своей истории всё-таки не придумал сам. В противном случае, я хотел бы узнать, как ему удалось убедить бунси, что они должны слушаться каждого его слова.

Джон и Пьер достаточно хорошо знали своего товарища и поняли, что его гордость не позволит принять факт провала их экспедиции, и что он до последнего будет пытаться добиться хоть какого-то успеха.

– Ну, тогда может ознакомишь нас с твоим планом действий, как нам добиться повторной встречи со старой задницей? – Пьеру всё равно не удавалось настроить себя на позитивный лад. – Вряд ли его головорезы так просто пропустят нас к нему.

– Для начала нам необходимо найти Жерома. Без его участия у нас не так и много шансов.

С этим словами Родриго уверено вышел через дверь их хижины. Джон с Пьером в свою очередь продолжали собираться с духом.

– Ну что, происходящее помогло тебе отвлечься от твоих переживаний об ужасном состоянии местной отхожей ямы и ностальгии о передовой сантехнике?

– Вообще-то, нет. Я всё ещё с сожалением вспоминаю о своём последнем посещении нормального туалета.

– Ты имеешь ввиду аэропорт в Киншасе? Ты же полчаса проклинал его за отвратительный запах и лежавшую на полу грязь. Возникло желание взять свои слова обратно?

– Ни в коем случае. Я надеюсь мне представится ещё возможность повторить их все до последней запятой. И на этот раз я буду это делать с гордостью, с гордостью за тот путь развития, который мы прошли от листа пальмы до сортира в Киншасе.

***

Возможно, на Пьера и Джона повлиял факт того, что Когто не был тем, кем прикидывался и не исключено, что обманывал их, но несмотря на безоблачное ночное небо они плохо видели куда им идти. Только костры деревни придавали уверенности в том, что им удастся преодолеть этот путь. С другой стороны, мысль о том, что где-то тут может находиться болото снова воскрешала сомнения в разумности их действий. Эти сомнения только крепли из-за того, что хоть Родриго только минутой ранее покинул хижины, но нигде вокруг не было видно и следа его существования.

– Дьявол, если он на первом же шаге споткнулся и свернул себе шею, то со стороны это должно выглядеть забавно. Отчаянные авантюристы в противостоянии против племени дикарей гибнут из-за того, что невнимательно смотрели под ноги.

– Мне очень жаль, Лапурель, что вынужден лишить тебя такой великолепной возможности посмеяться и не погиб глупой смертью, – Родриго не скрывал, что шутка Пьера не произвела на него впечатления. Вслед за голосом Клеменсо появился и его хозяин, который в это время обходил вокруг хижины. – К сожалению, для тебя, я решил проверить, не приставлен ли кто следить за нами. Кроме того, я проверил, чтобы было открыто окно в нашем временном пристанище на тот случай, если нам не представиться возможность цивилизовано вернуться через дверь.

Джон видел, что у Пьера на лице было предельно чётко написано сомнение в возможностях Родриго проверить наличие слежки за ними, особенно пусть и в лунную, но всё-таки ночь. Но француз на этот раз смог сдержать зарождение саркастичного комментария. Тем времен Родриго внимательно смотрел в сторону деревни бунси.

– Жером хитрый пройдоха, поэтому он уже должен был найти друзей среди бунси. Так что искать его надо среди них, точнее среди их пьющей и увлекающейся азартным играми части. Значит нам надо попасть туда и постараться привлечь как можно меньше внимания.

– Думаешь им не понравится, что мы шастаем вокруг?

– Нет, просто, если наши подозрения по поводу Когто верны, то он может отдать приказ пресечь любые наши попытки узнать что-нибудь кроме того, что он сам нам рассказал.

Тем временем Джон решил сменить своё созерцательное состояние и принять участие в дискуссии.

– Так как мы планируем добраться до деревни?

– Я так думаю, что также, как и все нормальные люди собираются к своим целям – пойдём по дороге.

Джон попытался рассмотреть на лице Пьера признаки издёвки, но лицо последнего олицетворяло предельно возможный для него уровень серьёзности.

– Мне кажется, мы договорились, что нам лучше не встречаться с бунси во время нашей вылазки, и почему-то мне кажется, что наибольшая вероятность встретить их именно на тропе. Что скажешь, Родриго?

– Боюсь, что предложение Пьера вполне разумно.

– Разумно?!

– Да. Мы больше бы рисковали, если бы решили идти нехожеными путями. Кто знает, что или кого мы там можем встретить? Поэтому отправимся по тропе. Первым пойдёт Пьер. Он обладает лучшим обонянием среди нас. От наших глаз может быть не очень много проку, так что тебе придётся вести нас. Потом пойдёт Джон, в случае чего он должен будет успеть прийти тебе на помощь. Я же буду замыкать наш отряд и следить, чтобы нас кто-нибудь не нагнал.

– Да, я всегда мечтал побыть собакой у славных господ, – перспектива идти первым явно не радовало Пьера, что он и выражал своим бормотание, но при этом не слишком громким, чтобы его услышал Клеменсо. – Просто невероятная по глупости мысль – вынюхивать путь.

– Прости, Пьер, ты что-то сказал?

– Просто хотел заметить, что местная вонь, как человеческого характера, так и естественного происхождения, столь сильна, что я вряд ли смог бы отличить хорошее вино от уксуса.

– Ну так постарайся следить за их пропорциями. – Даже это замечание вызвало неудовольствие Родриго. – К тому же твои глаза ничем не уступают нашим и ими ты тоже можешь пользоваться. Хватит спорить об этом. Мы не можем здесь торчать до рассвета. Нам предстоит многое сделать, так что вперёд.

На этот раз Пьер решил оставить последнее слово за Родриго и со воздухом сделал первый шаг по тропе к деревне. Спустя пару секунд за ним двинулся Джон, которые впал в задумчивое состояние и сейчас действовал отчасти механически. Последним, бросив ещё один взгляд на их временное пристанище, на тропу ступил инициатор этого приключения.

В ушах у Пьера стучало так будто он весь день пил молодое вино. Он отчаянно старался не упустить какой-нибудь важный знак, которые поможет ему спасти свою жизнь. Но пока стоял всё тот же сырой болотной аромат с примесью местных джунглей и, когда ветер дул со стороны деревни, к ним присоединялся запах костров. Кроме этого он слышал крики обезьян, вышедших на ночной промысел, перебранки бодрствующих ночью птиц и постоянное жужжание местного гнуса. Но страх не услышать или учуять приближение праздношатающегося бунси полностью правил разумом Лапуреля. Даже тот факт, что сразу несколько москитов пьют его кровь, не мог отвлечь его от выполнения задачи.

Шаг. Остановка. Попытка услышать, не идёт ли кто навстречу. Но были слышны только шаги Джона. Насчёт Родриго Пьер не был так уверен, что слышит, как он идёт. Возможно, он серьёзно от них отстал или быть может поступил более разумно и вернулся в их хижину.

Шаг. Остановка. Из признаков человеческого присутствия только сопение Джона. Пьер задумался, интересно, он ещё не пожалел о своей наблюдательности и музыкальном слухе. Возможно, именно ему следовало идти первым, раз он тоже обладает такими острыми чувствами. Хотя, находясь в хижине он разделял недовольство своих друзей по поводу попытки обмануть их – а он в отличие от Родриго не верил, что в истории старой задница было хоть слово правды, очень уж она хороша была –, то отправившись в путь он пересмотрел своё отношение к ней. Она была достаточно хороша, чтобы насладиться ей, вернуться домой и потом, спустя годы, сидя на веранде дедушкиного дома с бокалом хорошего вина придаваться воспоминания о пережитой, и это самое главное, авантюре.

Шаг. Хруст ветки под ногой. Незамедлительная остановка. Попытка удержаться от стремительного бегства к хижине.

Пока Пьер пристально вслушивался в звуки ночи его успел нагнать Джон и теперь они вдвоём пытались уловить момент, когда им придётся спасаться бегством. В тоже самое время они очень чётко осознали, что в предложенном Родриго плане был один изъян: они не обговорили, что им делать, если бунси засекут их попытку подобраться к Когто. Но спустя некоторое время отражающая их действительность стала возвращаться в своё естественное состояние. Звуки ночной жизни леса стали раздаваться с прежней интенсивностью.

– Признаюсь честно, Джон, в данный момент у меня возникло много убедительных аргументов, почему нам лучше отправиться назад и проспать всё оставшееся до рассвета время, – Пьер старался говорить, как можно тише, но разыгравшееся воображение шептало ему, что его крики слышны всей деревне.

В ответ Джон неопределённо пожал плечами.

– Ты сам понимаешь, что Клеменсо сейчас ничто не в силах переубедить. Тут и его честь задета, и сам знаешь, что у него были далеко идущие планы, связанные с нашими открытиями. Так что, боюсь, либо мы двигаемся вперёд, либо он лично столкнёт нас в какое-нибудь болото. Да и в наших же интересах выяснить сколько баек нам понарассказывал старик. Мы не можем вернуться домой с лживой информацией. Так что Родриго прав, у нас нет другого пути.

После этих слов своего товарища Пьер вновь возобновил свой ритмичный путь. Шаг. Остановка. Попытка уловить какие-нибудь изменения, сигнализирующие о приближении воинов бунси. Только на этот раз Пьер следил, чтобы слишком не отдаляться от Джона.

– Послушай, а какова вероятность, что на нас нападёт не представитель племени хомо сапиенс?

– Ты имеешь ввиду, можем ли мы пополнить рацион местной фауны? Что же вероятность этого довольно велика. Многие хищники отправляются на охоту ночью. Опять же, кто знает, вдруг неподалёку водятся бегемоты. Они как раз ночью предпочитают выходить на выпас.

– Вот почему, Джон, ты не мог мне просто соврать?

Шаг. На этот раз очень осторожный шаг. Остановка. Попытка уловить на этот раз не только наличие бунси, но и поиск признаков присутствия диких хищников. На этот раз, похоже, им повезло.

Шаг. Остановка. Показалось ли Пьеру или сбоку от них блеснули глаза, возможно, тигра. Спустя долгую паузу, достаточную длинную, чтобы убедиться в отсутствии представителя кошачьих и вспомнить, что они не обитают на этом континенте, организм и разум готовы к следующему шагу.

Шаг. Остановка.

И вот спустя целую вечность, которая по ощущениям Пьера позволила бы пешком преодолеть всю Францию с севера на юг, а не просто пройти несколько сот метров по африканской земле, они почти достигли промежуточной цели. Радостное осознание этого факта почти тотчас сменили другие страхи. Как им предстоит пробираться по деревне, при этом искать их проводника и оставаться незаметными. Чем дальше они заходили в своей авантюре, тем меньше веры в её успех оставалось у Лапуреля. О чём только они думали? У них же вообще нет никакого плана, только ослиное упрямство Родриго в его нежелании возвращаться с пустыми руками.

Не известно, если бы Пьер не отвлёкся на свои мысли и продолжал бы всматриваться в ночь, то успел бы он заметить, но в самый разгар его внутренних терзаний ему на плечо опустилась большая чёрная рука. Впоследствии он так и не смог объяснить, почему не завизжал в этот момент или не рухнул на землю. При пересказах этой истории Пьер утверждал, что в нём на какое-то время проснулся дух его великих галльских завоевателей, которые возрождали Римскую империю, но Джон, успевший в то время догнать авангард их отряда утверждал, что Пьер по виду впал в столь идеально сбалансированный вертикальный обморок, что умудрился не бухнуться прямо под ноги бунси.

Ни Пьер, ни Джон не знали, что им предпринять. Стоит ли атаковать аборигена или надо дождаться подхода Родриго. Эти их размышления прервал бунси. Его лицо расплылось в широкой улыбке, и он перевёл свой взгляд на Джона. Он радостно что-то пророкотал на своём наречии и на этот раз похлопал по его плечу. Хоть Джон и был более крепкого телосложения и присутствие представителя бунси не было неожиданностью для него, это похлопывание едва не заставило его плюхнуться на тропу. В этот момент Джон проникся большим уважением к Пьеру, пусть у него всё ещё не сменилось выражение лица, и из его открытого рта начала течь слюна. Тем временем их безымянный друг произнес ещё какую-то фразу и ткнул своей второй рукой Лапуреля в грудь. Это могло бы быть плохим знаком, и Джон подготовился прыгнуть на бунси, пусть даже не представляя, что делать дальше, и осознавая, как малы его шансы на успех. Пока его тело набиралось решительности, его глаза успели разглядеть в зажатой руке кувшин. Похоже знакомый образ также помог хотя бы части сознания Пьера вернуться к реальности, и его рука каким-то дёрганым движением взяла протянутый ему сосуд, поднесла его ко рту и дождалась, когда последний сделает пару глотков.

Напиток был достаточно крепким, чтобы вернуть оставшуюся часть сознания Лапуреля в эту реальность. Пьер закашлялся и начал хватать ртом воздух. Это действие вызвало очередной всплеск положительных эмоций у бунси, и он залился громким смехом, предварительно выхватив из рук Пьера кувшин. Он произнёс очередную фразу, значение которой было не известно, и обвёл рукой деревню, словно пытаясь сгрести её своей пригоршней. После этого он ткнул в них пальцем и закончил свою мысль. Сделав глоток, воин снова хлопнул по спине француза и не совсем твёрдой походкой двинулся в сторону от деревни. На этот раз Пьер точно не устоял бы, если бы Джон не подхватил его.

– Спокойно, Пьер, всё в порядке. Нам повезло, он ушёл.

– Он ушёл, но вот на счёт нашего везения я не бы стал так уж уверенно говорить, – Родриго сделал шаг из тени, которая до этого скрывала его присутствие. – Пьер, как ты мог не заметить такого крупного бунси? Я разочарован.

В ответ Лапурель защищающеся закашлялся. Не желая дать возможность разгореться спору, Джон решил переключить внимание товарищей на насущную проблему.

– Рискну предположить, что мы предоставили бунси повод для праздника, что для нас является хорошим и плохим знаком одновременно. Хорошим, потому что бдительность бунси упала. Плохим – мы все уже видели сверхъестественное умение Жерома вливаться в такие праздники. Так что, боюсь, найти нашего проводника может быть практически невыполнимой задачей.

– Ты прав, Джон, но сконцентрируемся на хорошей части, – Клеменсо снова принялся за создание нового плана, – Если бунси празднуют, то нам проще подобраться к пещере и, я надеюсь, охрана старика тоже не отказала себе в удовольствии принять участие в попойке.

С этими словами Родриго повернулся и пошёл в направлении пещеры Когто.

***

Джон с Пьером быстро нагнали Клеменсо. На этот раз они шли не таясь, что довольно сильно контрастировало с их дорогой в деревню. Пьера не очень вдохновлял безбашенный настрой Родриго. Он надеялся, что их испанский товарищ быстро придёт в себя и обсудит ситуацию с ними. Тогда у него появится шанс высказать свою мнение о их ночной прогулке и её необходимости. Лапурель надеялся, что ему удастся добиться поддержки у Моргана, но Джон явно погрузился в свои мысли и никак не реагировал на попытку Пьера подать знак к разговору. В конце концов Пьер сдался и со вздохом решил выступить в непривычной для себя роли голоса разума.

– Постойте. Куда мы так несёмся? Ещё чуть-чуть усилий и мы можем претендовать на рекорд скорости в ночных условиях. Может всё-таки обсудим положение дел?

– Пьер, очевидно, что здесь нечего обсуждать, – Родриго явно не был настроен на дружелюбный лад. – Нас обманывали и нам необходимо узнать, почему.

– Это прекрасная цель, но, позволь поинтересоваться, как нам предстоит узнать правду? – француз решил не сдаваться после первой попытки. – Мы будем пытать его, ломать ему пальцы? Как нам заставить говорить старую задницу?

– О, поверь мне у меня есть идея на этот счёт, – Клеменсо на мгновение остановился, обернулся, чтобы посмотреть на своих товарищей и улыбнулся так, что у Пьера возникло плохое предчувствие – ломание пальцев не было самым страшным вариантом, которое рассматривал Родриго.

И вновь Родриго устремился в сторону пещеры, освещённый вход в которую уже был им виден. Лапурель немного подотстал, надеясь переговорить с Джоном, но на его попытку завести разговор Морган вновь ответил неясным пожатием плеч. Это заставило сдаться Пьера. Он попытался сделать всё, что было в его силах и даже больше, чтобы заставить их взглянуть на ситуацию трезво, но это благородное начинание потерпело крах. Что ж, раз безумные маршируют в ад, то он постарается не отставать от них. Всё-таки быстрая смерть среди знакомых лиц предпочтительнее, чем долгие мучения в одиночку, которым безусловно подвергли бы его местные дикарей, если он умудрился бы пережить ближайшие часа четыре в одиночку. Какой-то внутренний голос, упрямо твердил ему, что в сложившейся ситуации есть определённая вина и его самого. Если бы только он умудрился бы удержать свой язык и не выболтать о вином аромате, то сейчас он спокойно спал. Но будучи честным хотя бы с самим собой Пьер осознавал, что это бессмысленный упрёк, его язык всегда принимал ответственные решения вместо него.

Тем времен они приблизились ко входу в пещеру Когто. Казалось, что Родриго и не думает останавливаться и планирует таким же уверенным шагом пройти мимо охранников у тёмного зёва пещеры. Охранников, кстати, было двое. Один из них стоял у входа, а другой сидел, прислонившись к дереву. У каждого из них было по копью, эффективность которых, особенно в вопросе протекания людей, не могла вызывать вопросов. В последний момент Клеменсо доказал, что он не лишился разума окончательно и свернул с тропы начав по дуге подбираться ко входу пещеры, при этом стараясь не попасть в освещённый факелами полукруг. Наконец Родриго замер возле камня, который от их цели отделяло не больше пятнадцати метров. Тут к нему присоединились и его товарищи.

– Так всё-таки, какой у тебя план? Как нам пройти мимо охранников? – Джон наконец вышел из состояния глубокой задумчивости и тоже начал проявлять заинтересованность в их мероприятии.

– Как лучший план – действовать просто, – Родриго не растерял ни капли своего настроя.

– А самое простое теперь – это вернуться назад.

– Пьер, должен тебя предупредить, что теперь твои шутки неуместны и нам надо быть максимально сконцентрированным.

В ответ на замечание Клеменсо Пьер попытался скорчить гримасу, которой хотел сказать, что даже на Страшном суде он не будет столь же серьёзен. Но после Джон утверждал, что Лапурель в тот момент выглядел так, будто хотел пожаловаться на натёртую мозоль.

Тем временем, не посвящая друзей в детали своего плана Родриго подобрал с земли камень и бросил его в заросли кустарника на противоположной стороне. Пьер только и смог, что закатить глаза, признавая безусловную простоту этого плана. Но к его удивлению план начал работать. Охранник, сидевший под деревом, повернул голову в сторону шума и оперевшись на копьё, поднялся на ноги. Теперь было очевидна правота Клеменсо, даже стражи Когто приняли участие в празднике. Бунси явно испытывал проблемы со стабильным нахождением в вертикальном состоянии. Проще говоря, его качало, а копьём в его руках выписывало какие-то безумные восьмёрки. Он что-то рыкнул на своём наречии. Было только непонятно обращался он к невидимому врагу или к своему товарищу. Следующее его действие показало, что правильным был второй вариант. Воин нетвёрдой походкой подошёл к своему напарнику и хлопнул его по плечу. В ответ тот всхрапнул и плавно съехал на землю, чем вызвал явно неодобрительный комментарий в свой адрес. Находящийся в сознании бунси вновь переключил своё внимание на странный куст и начал осторожно, насколько это было возможно в его состоянии⁸, подбираться к своей цели. Наконец он оказался на расстоянии вытянутого копья от кустарника. Осторожно он просунул копьём между веток и начал быстро трясти им куст. В ответ раздалась протестующая отповедь какой-то местной птицы, которая чёрной тенью метнулась прочь от ставшего неспокойным укрытия. Это вызвало вспышку немного нервного смеха у бунси. После этого он обернулся, чтобы оценить состояние своего товарища, и на этот раз его смех прозвучал намного увереннее. Он подошёл к павшему в неравном бою с местным продуктом брожения бунси, при этом толи отчитывая его за неумеренное пьянство, толи порицая, что последний недостаточно честно делился имеющейся выпивкой. Отложив копьё, он придал ему вертикальное положение, для устойчивости подперев его копьём. После чего он убедился, что его кувшин пуст и, высказав наставление своему товарищу, направился в сторону деревенских костров.

Пьер был готов ущипнуть себя, настолько нереально выглядела вся эта сцена. Как будто бунси специально решили разыграть перед ними этот фарс и как только они выйдут из укрытия их окружит отряд воинов. Но охранник уже удалился на приличное расстояние и Родриго с Джоном быстро направились ко входу в пещеру.

– Во истину, Бог благоволит глупцам, – пробормотав эту фразу Пьер тоже метнулся в пещеру.

***

Сперва друзья попали в знакомый им по дневной аудиенции зал. Всего пару минут потребовалось Джону чтобы сориентироваться и ткнуть пальцем в сторону, где находилась пещера с наскальными рисунками.

Невозможно было не признать, что ночью изображения на стенах выглядели более загадочно и от этого убедительнее. Пьер остановился, чтобы ещё раз полюбоваться ими. Пусть даже это были подделки, но, как человек не раз продававший молодое вино как старинное, Лапурель не мог ни признать великолепие этих примитивных рисунков. Они действительно как будто говорили со зрителем и приглашали принять участие в самообмане. Джон тоже воспользовался возможностью внимательнее рассмотреть роспись пещеры и найти ещё доказательства их теории. Даже Родриго молча смотрел на картины, как будто признавая, что только достойные работы могли ввести его в заблуждение.

– Мы так и будем пялиться на эти картинки или продолжим безрассудствовать? – первым сбросил с себя магию рисунков Лапурель, который имел достаточно возможностей налюбоваться ими днём.

– Пьер прав. Джон, не отставай, – Родриго вновь взял инициативу в свои руки.

Когда они практически одновременно повернулись ко входу в помещение Когто, они увидели, что старик уже услышал их, и теперь стоял в проходе и негромко что-то скрипел себе под нос.

– Предлагаю прекратить это представление, – голос Клеменсо был подчёркнуто сух. – Когда мы зашли сюда, я расслышал стук клавиш печатной машинки. Так что предлагаю перейти к общению на более известных языках.

Старик нахмурился. Его взгляд устремился за спины друзей.

– Если вы надеется позвать стражников, то сразу разочарую. Один из них мертвецки пьян, а другой решил не бросать своего товарища одного и теперь ищет в деревни возможность достичь того же состояния, – Родриго внешне был спокоен, и опасение Пьера, что испанский аристократ подастся чувствам и попробует напасть на Когто, не оправдались.

– Проклятые пьяницы, я им ещё устрою, – На чистом английском выругался Кого. Затем улыбнулся, показав свои оставшиеся зубы, и сказал. – Что ж, поздравляю, вам удалось меня раскусить. Может поделитесь, чем я себя выдал?

– В данной ситуации мы ждём ответов на наши вопросы. И только потом решим, чем нам делиться с тобой, старик, – Клеменсо явно показывал, что попытка Когто снять напряжение не увенчалась успехом.

Когто глубоко вздохнул и махнул морщинистой рукой, приглашая зайти в его обитель.

– Не хотите ли кофе с виски? У меня есть отличный ирландский виски двенадцатилетней выдержки.

Друзья последовали за старцем. В новом помещении им открылся диссонирующий с прочей дикой действительностью вид. У Когто в пещере стоял комплект мягкой мебели, обшитой цветастым гобеленом. На одном из кресел валялась небрежно брошенная принесённая ранее в дар противомоскитная лампа. Помимо него у противоположной стены стоял офисный стол с мягким креслом. На столе стояли два подсвечника с зажжёнными свечами, довольно старая печатная машинка, значительно более современный радиоприёмник и валялась несколько заполненных печатным текстом листов. Рядом со столом стояла небольшая газовая горелка и маленький баллон с пропаном. На горелке начинал свистеть закипающий чайник.

Когто начал копошиться возле своего стола и доставать одну за другой кофейные чашки и стаканы для бренди.

– Прошу прощения, мне нечасто доводиться принимать здесь гостей, знакомых с благами цивилизации, – старик подозрительно осмотрел немного запылившиеся стаканы, затем пожал плечами и налил в них янтарную жидкость. – Прошу, угощайтесь.

– Ты опять увиливаешь от разговора, – Родриго всё также держался отстранённо.

Когто вновь вздохнул, сделал глоток из одного стакана и сказал:

– Хорошо, только я не пойму, почему я должен отвечать на ваши вопросы. Рано или поздно мои нерадивые подопечные проспятся и им станет интересно, почему их духовный лидер не показывается из пещеры. Так что ваше положение не завидное. И сразу прошу, не утруждайте угрозами пыток. Я вижу, вы интеллигентные молодые люди, так что пытать вы не умеете и скорее всего просто сразу доконаете меня. Так, повторюсь, почему я должен отвечать? – старик выразительно посмотрел поверх стакана и сделал ещё один глоток.

В этот момент все ожидали взрыва эмоций Клеменсо, но Родриго остался всё также надменен

– Для начала я должен обратить внимание на то, что мы сейчас одни, что само по себе является веским аргументом, чтоб не отказываться вступать в диалог с нами.

– О, сразу переходим к аргументам физической расправы, – Когто продолжал улыбаться и не выглядел встревоженным. – Я немного разочарован. Днём мне показалось, что вы более изобретательные и фантазии у вас побольше будет.

– Это и не была угроза, – лицо Родриго не выражало эмоций. – Просто констатация факта. Угрозы начнутся сейчас. Мы останемся здесь до утра в любом случае. Если ты ответишь на наши вопросы, то на восходе солнца мы не выволочем тебя на обозрение твоим соплеменникам. И не бросим тебе вызов сразиться с нами в духовном противостоянии. Поверь мне, мы сможем за это время придумать, как максимально унизить тебя перед всеми. У нас ещё есть парочка сюрпризов в рукава.

От такой наглой лжи Пьер, как ему показалось, едва не начал икать, но он был опытным продавцом и благодаря своей выручки сумел сдержать свой внутренний порыв. Следующая мысль вновь вызвала приступ внутренней паники – удалось ли сдержать свои эмоции менее опытному Джону. Скосив глаза Лапурель с облегчением увидел, что Морган продолжает внимательно рассматривать обстановку обители старика.

– Мне кажется, что такое наше поведение должно подорвать безоговорочную веру этих дикарей в могущество Когто, – Клеменсо продолжал гнуть свою линию. – Похоже, что они могут придумать более изобретательный способ воздействия на тебя.

Слова Родного явно возымели действие на Когто. Он залпом допил виски и пошаркал к своему столу за дополнительной порцией выпивки. Пока он проделывал этот путь, Пьер решил, что тактика кнута в этом случае может эффективно сочетаться с попыткой добавить в ведущийся разговор немного пряника.

– К тому же мы можем предложить Вам услугу.

Тот факт, что Пьер не назвал Когто старой задницей удивило его товарищей. Джон отвлёкся от своего занятия – созерцания интерьера пещеры –, а Родриго в свою очередь впервые после их появления в пещере позволил себе проявить эмоции – его брови на мгновение приподнялись, демонстрируя овладевшее им удивление. Когто тоже отреагировал на слова Лапуреля. Он налил себе новую порцию виски и махнул рукой предлагая продолжать.

– Очевидно, что за всем этим, – Пьер вытянул руку в сторону пещеры с рисунками, – есть своя интересная история. Подозреваю, что хоть она и не связана с пришельцами, но Вам явно довелось проделать захватывающий путь, чтобы оказаться здесь. Мне кажется мир достоин узнать Вашу историю и для нас было бы честью бережно перенести её на бумагу и поведать её миру. Нисколько не сомневаюсь в том, что она способна покорить многие сердца. Мир должен знать Ваше имя и Вашу историю.

Слова Лапуреля нашли отклик в душе старика. Он сделал ещё один глоток и поставил недопитый стакан на стол.

– Действительно, мне не хотелось бы давать повода моим воинам устроить пляски на моих кишках, пока я буду молить богов о смерти, – Когто подошёл к одному из кожаных кресел и неуклюже плюхнулся в него. – К тому же, действительно, история, в которую я попал, далеко не обычная.

Не дожидаясь приглашения Родриго подошёл ко второму креслу, скинул с него их дар Когто и намного грациознее занял его. Джону с Пьером не осталось иного варианта как довольствоваться местами на диване.

Старик все эти секунды рассеяно смотрел на пламя свечей.

– Филипп Мбебанкове, – после небольшой паузы произнёс он, – постарайтесь запомнить – моё настоящее имя Филипп Мбебанкове. И, действительно, я прожил необычную жизнь. По крайней мере её первую часть.

Моей матерью была швея в Бома. Надо признать, что основной доход она получала далеко не за пошив платьев. Наверное, поэтому, кем был мой отец, мне не известно. С ранних лет я начал самостоятельно заботиться о себе. Обычно я делал это воруя чужие вещи, но иногда находились и менее нервные способы заработать. К четырнадцати годам я уже достаточно свыкся с тёмной стороной жизни города и даже начал получать некоторое удовольствие в краже чужих вещей. Практически всё своё время тогда я проводил в доках. Мать это не очень волновало. Я не мешал её бизнесу, и это её вполне устраивало. С самого детства я видел там серьёзных людей, которые могли позволить себе ездить на машинах и их словам непрекословно подчинялись. Я твёрдо решил, что однажды на их месте окажусь я.

Сначала я решил сделать себе карьеру стандартным способом. После некоторых размышлений я вступил в профсоюз доктора Винчестера. Конечно, он не был доктором, и настоящая его фамилия не была Винчестер, но он уверенно, несмотря на преклонный возраст, держал почти треть контрабандах перевозок в порту. За глаза его звали Гиппопотам. Не знаю почему, всегда думал, что из-за того, что у него всего было шесть зубов. Так вот я вступил в его профсоюз и начал выполнять его поручения. Я проносил небольшие посылки на корабли, плывущие в Европу и Америку, таскал взятки полицейским, иногда участвовал в разборках с другими профсоюзами.

Так прошло почти два года. В какой-то момент я с раздражением осознал, что за это время я так и не приблизился к своей мечте. Я оставался всё тем же мальчиком на побегушках, пусть даже значительно подросшим и физически окрепшим. В этот момент я решил, что должен активнее стремиться к своей цели. Так у меня появился план. Хоть я сам таскал всякую мелочёвку на суда, мне было известно, что иногда на них доставлялись и ценные вещи: золотые самородки и драгоценные камни. Я знал, кто их доставляет, и среди них был тот, кто мне показался идеальной мишенью. Это был какой-то племянник Гиппопотама. Он был отчаянным пьяницей и мне было легко войти к нему в доверие. Ежевечернее угощение его выпивкой, и вот через два месяца он считал меня свои лучшим другом. Он начал делиться со мной информацией о своих доставках, и в конце концов он проболтался о времени и месте одной из них.

Он должен был доставить одну посылку с золотыми самородками. Этот пьяница рассказал мне всё. Сколько у него будет золота, когда и где он должен будет его отдать. Он даже спросил моего совета, какой кратчайший путь из бара, где он любил ошиваться, до места встречи.

Когто, или вернее Филипп, залился радостным смехом. Было очевидно, что ему приятно погружаться в воспоминания о молодости.

– Я только и ждал такой возможности. Два моих приятеля из портового района месяца за два до этого дня дали согласие на участие в небольшой операции, которая должна была обогатить нас. Каждый вечер они ждали моего сигнала, поэтому я был спокоен. Эта глупая птичка уже была в моих силках. В тот вечер я угощал бедолагу с утроенной силой. В какой-то момент мне даже стало казаться, что я перестарался. К моменту, когда он должен был выходить, я был уверен, загляни я повнимательней в его рот, то там бы я увидел, как плещется выпитый им джин. Клянусь страданиями мучеников, даже его слезы в тот вечер были пригодны для распития. Он оказался настоящим профессионалом. Самостоятельно дошёл до двери на улицу, самостоятельно смог её открыть. Я же озаботился своим алиби, хоть тогда и не знал ещё такого слова. Выгребя всё, что у меня осталось, я снял комнату у хозяина бара и, стараясь произвести как можно больше шума, сделал вид, что отправляюсь к своей кровати. Мне стоило больших трудов, чтобы не броситься по лестнице в припрыжку. Оказавшись в комнате, я сразу перестал ломать комедию и, заперев дверь, тут же выбрался через окно. В переулке меня уже ждал один из моих партнёров, другой наблюдал за нашей целью. Со всех ног мы кинулись за нашим золотом и, благодаря тому, что наша жертва еле двигала ногами, мы быстро нагнали его и присоединились к третьему члену нашей банды. Дальше всё было предельно просто. Надо было дождаться пока он будет проходить мимо переулка, толкнуть его туда и отобрать его груз. Нам даже бить его не пришлось. После первого толчка он рухнул как будто его сбил носорог, и, воспользовавшись удобной позицией, он сразу же принялся блевать. Самым сложным для нас было не попасть под извергающийся из него фонтан, пока мы его обыскивали. Затем мы разделились, заранее договорившись встретиться следующим вечером. Мешок с золотом я, на правах главы нашей кооперации, оставил у себя.

Неизвестно, как бы сложилась моя жизнь, если бы я сразу направился бы к себе домой, но опьянённый успехом я решил подразнить судьбу и прогуляться ещё по городу. Я не удержался и спрятавшись в тупике рискнул поближе взглянуть на свою добычу. Я достал один самородок. Когда я зажал его в руке, на меня снизошла уверенность, что теперь удача будет всегда сопутствовать мне. Так с куском жёлтого металла в руке я и пришёл к себе. Находясь в эйфории, я потерял всякую бдительность, поэтому громилам Гиппопотама не составило труда схватить меня, при этом одарив парой болезненных ударов. Когда скрючённого меня подняли с пола, я увидел, что сам Гиппопотам посетил меня. Теперь, сидя на моём единственном стуле, он противно ухмылялся, демонстрируя почти все оставшиеся у него зубы. «Мальчишка думал обмануть меня? Если бы на кону не стояла токая прорва золота, то я бы даже восхитился бы твоим безрассудством. Но тебе не повезло, слишком на многое ты раскрыл свой поганый рот. Найдите золото!» Последнее он уже адресовал своим головорезам. Надо признать они чётко справились со своими обязанностями. Через несколько секунд мешочек с золотом был уже у Гиппопотама. «Не хочу, чтобы ты считал меня нечестным и несправедливым по отношению членам моего профсоюза. У меня тоже есть кое-что твоё». Из-под стула он достал мешок и бросил его к моим ногам. Из него тут же выпали головы моих подельников. Настал мой черед блевать тем вечером. Гиппопотам только радостно смеялся. Даже его шавки открыто улыбались, держа меня за руки. Тут я окончательно осознал, что очень скоро моя голова отделится от туловища и присоединится к двум другим. И тут я начал лить слёзы как небо в сезон дождей. Я рыдал, я клялся, что моей вины здесь нет и меня заставили угрозами моей жизни и жизни моей матери, что я искуплю свой проступок. Я умоляю простить меня. Мне даже удалось убедить свой кишечник обделаться. Всё это возымело желаемый эффект. Вышибалы расслабились и, после того как я наложил себе в штаны, даже постарались отодвинуться от меня. Улыбка Гиппопотама немного сменилась гримасой отвращения. Похоже он не ожидал такого низкого поведения. Именно этого момента я и ждал. Они потеряли бдительность и ослабили свою хватку. Почувствовав момент, я резко врезал лбом одному громиле и пнул в пах другого. Не ожидая такой прыти от меня, они выпустили меня, и я тут же прыгнул в сторону окна, в тайне надеясь, что по пути смогу крепко приложить Гиппопотама, но он оказался шустрее, чем я думал, и уже верещал, призывая схватить меня и утопить в собственном дерьме. Я же почти добрался до окна, но тут один из вышибал пришёл в себя и успел схватить меня за ногу. Инстинктивно я пнул его свободной ногой в нос и, услышав хруст его хрящей, смешанный с громким воплем боли, выпал на улицу.

Падая я уже понял, что оставаться в Бома и при этом иметь возможность самостоятельно дышать у меня нет шансов, и, перекатившись после приземления, я тут же побежал в сторону порта. За спиной я слышал крики, которые ничего хорошего мне не обещали. К тому же у меня был прекрасный стимул – желание на расстаться со своей головой. Так что бежал я как самая сильная антилопа. Наконец я добрался до набережной и, недолго думая, нырнул в воду. Я постарался задержать дыхание как можно дольше и отплыть как можно дальше от берега. Скоро мои лёгкие горели, и мозг требовал сделать глоток воздуха, но я упрямо грёб под водой. Наконец у меня заплясали перед глазами красные пятна, и я рискнул вынырнуть. Оказалось, что я достаточно далеко отплыл от берега, и голоса преследователей на берегу звучали уже неразборчиво. Тогда я повернулся в сторону большой воды, оценил, какой из кораблей находится ближе всего ко мне, и поплыл к находящемуся в противоположной стороне гавани. Пока я пыл, у меня было время подумать о случившемся. Теперь я проклинал свою глупость. Только кретин, а Гиппопотам мог быть кем угодно, но только не кредитном, отдал бы мешок с золотом пьющему придурку и не позаботился бы о его охране. Позже, когда я вновь оказался в Бома, мне удалось подтвердить мою догадку. Больше полудюжины членов ударного отряда профсоюз сопровождали доставку. Они просто растерялись от нашей наглости и не поверили в реальность происходящего, поэтому и не схватили нас сразу.

С этими мыслями я доплыл до корабля, забрался на него и спрятался в спасательной шлюпке. В ней я и заснул, глядя на огни города, который должен покинуть, и всё ещё сжимая в руке золотой самородок.

Старик вновь наполнил свой стакан, сделал глоток виски, вздохнул и продолжил.

– Утро было тяжёлым. По глупости я надеялся, что смогу незаметно спрятаться на корабле и в ближайшем порту сойти на берег. Но жизнь вновь указала мне, что я самонадеянный балбес. Через пару часов после пробуждения, я почувствовал, что организм требует удовлетворить его нужды, и выбрался из своего укрытия. Практически сразу же меня заметила команда и скрутила в тот момент, когда я справлял нужду с борта корабля. Меня связали и доставили к капитану, которым оказался забавно выглядящий грек по имени Вассилос. Он поинтересовался, какого чёрта я здесь делаю. На мгновение у меня мелькнула мысль, что я могу вырваться и успеть добежать до борта, но с гордостью могу заявить, что именно в этот момент я решил хотя бы начать пытаться думать прежде чем совершать очередную глупость. Я рассказал почти правдивую историю моего предыдущего вечера. Рассказывая о погоне за мной, я, конечно, умолчал о причинах, по которым она произошла. Ну и конечно о своём богатстве я тоже не распространялся. Уже не помню, что конкретно я врал капитану, но он хоть и не поверил мне, всё-таки разрешил остаться корабле до ближайшего порта. Взамен я исполнял обязанности юнги. Скоро корабль достиг берегов Европы, и я впервые ступил на новый для меня континент. Это был порт Малаги и хотел бы я сказать, что за время моего морского путешествия я сдружился с командой, завоевал доверие капитана и мне предложили остаться на корабле. Это слишком красиво для правды. Я был откровенно хреновым моряком. Избегал работу, а, когда боцман находил моё новое место для круглосуточного сна и пинками, сдобренными руганью на разных языках, гнал дарить палубу, со своими обязанностями я справлялся плохо.

– Так на южном берегу Испании началась моя новая жизнь, – Филипп снова начал улыбаться. – Европа приходила в себя после большой войны и мне довелось поучаствовать во многих занимательных историях.

Похоже, что старику наконец удалось сломить терпение Родриго, и тот поднялся со своего кресла. Подойдя к нему, испанец вырвал у него из рук полупустой стакан и залом выпил янтарную жидкость. Затем он поставил стакан на стол, вернулся к своему креслу и не моргая уставился на старика. Филипп мгновенно понял намёк, и улыбка поспешила скрыться с его лица.

– Но вас, конечно же, интересует не это. В общем мой нрав всё-таки время от времени втравливал меня в неприятности, и следующие лет шесть я менял один порт на другой. Пока в 1951 году я не оказался в Брюгге. В очередной раз я попытался извлечь урок из своих злоключений и пожить спокойной жизнью. Я устроился работать грузчиком в доках. По сути так начиналась моя жизнь в каждом порту до этого. Какое-то время я был счастлив. Я по двенадцать часов в день таскал грузы с кораблей и обратно. У меня появилось немного денег, а вместе с ними возможность проводить время в барах. Наливаясь бельгийским пивом, я стал больше задумываться о том, что неплохо было бы что-нибудь изменить в моей жизни. И чем больше во мне оказывалось пива, тем более правильной казалась эта мысль. К тому же мой золотой самородок всё также был при мне и как будто шептал, что я должен приумножить его, и он тот краеугольным камень, на котором будет построено моё благополучие. Правда, я уже не был тем глупым юнцом, который только сошёл с корабля капитана Вассилоса. Кое-какой опыт у меня был накоплен, и я знал, что некоторые ошибки лучше не повторять. Так я и уничтожал портеры с лаггерами в пабе, надеясь, что количество выпитого мной рано или поздно перейдёт в качественный план. Но пиво текло через меня, а в некоторые дни и мимо меня, но рождению хороших планов оно не способствовало. Я становился всё мрачней и вот в один день пиво решило, что я слишком туп и взяло всё в свои руки. Не скажу, что выпил я больше обычного, но, когда я шёл в сортир, случайно зацепил одного бугая, который нёс несколько бокалов пива и вполне успешно после моего толчка выронил их.

Это недоразумение вызвало короткий, но эмоциональный спор, во время которого мы старались найти как можно более унизительное оскорбление друг другу. Эту часть выиграл я, сказав, что такому кастрированному быку как он пиво ни к чему, так как он всё равно не сможет отлить, а, судя по его заднице, в нём и так его накопилось сверх всякой меры. В этот момент он перешёл на следующий уровень общения и нанёс мне мощный левый хук в челюсть.

Это было немного неожиданно, но я должен признать, что за всё то время, проведённое в различных барах, пабах, тавернах и прочих местах, где я мог напиться, мне довелось кое-чему научиться. Поэтому благодаря приобретённым инстинктам в последний момент я смог немного откинуть голову назад. Удара я не избежал, но по-крайней мере он не уже не был таким убойным. Меня откинуло, и я, сделав несколько шагов, ударился спиной о барную стойку. Возможно, если бы я был в более добродушном состоянии, то в этот момент я бы пьяно улыбнулся и сказал бы что-нибудь в стиле: «Прости, приятель, я был не прав, давай я куплю тебе новую пинту пива». И в этом случае мы бы сейчас не беседовали в этой гостеприимной дыре. Это был не тот день. Вообще я практически не помню, чтобы у меня выпадали бы настолько благоприятные дни, и я оставил бы без ответа такой вызов. Поэтому я заревел и бросился на него. В драках я всегда брал нахрапом, но мой противник на этот раз оказался более умелым. Он не махал руками как я, а пытался блокировать мои удары и при этом не забывал охаживать меня своими. Спустя некоторое время, хотя мне казалось, что уже вот-вот на востоке должны появиться первые утренние лучи, я начал выдыхаться и отступать назад. Товарищи этого бычка заметили это и радостно заорали, подбадривая моего противника и требуя, чтоб мое лицо стало бы более однородным. Мои руки становились тяжелее, из горла вырывался уже не рык, а скорее хрип, и ноги обещали запутаться между собой. От исполнения последнего обещания меня спасла моя уже старая знакомая – барная стойка. Я опять упёрся в неё и на этот раз я думал не о том, чтобы измочалить этого быка, но чтоб самому не стать полуфабрикатом для завтрашнего меню бара. В этот момент удача решила, что уже достаточно поиздевалась надо мной и я почувствовал, как локтем задел стоящую на стойке пивную бутылку. Если бы у меня было время подумать, то я бы и двух секунд не потратил бы на то, чтобы серьёзно рассмотреть такую возможность. Очень уж это примитивно, а мой противник явно был не примитивный. Но, слава богу, я получил достаточно ударов в голову, чтобы потерять способность рассуждать здраво. На этот раз я не пожалел о своей глупости. Я схватил бутылку и просто попытался ударить своего врага по голове. У него хватило мастерства сблокировать мой удар, но он не принял во внимание тот факт, что ему надо останавливать не мой кулак. Бутылка выскользнул из моей руки и вращаясь впечаталась ему между глаз. Это не был нокаутирующий удар, но он заставил его потерять ориентацию, отступить на пару шагов и запнуться за так вовремя подвернувшийся стул. Он рухнул на пол и начал отчаянно ругаться по-фламандски. Я решил не ждать, когда он сможет воплотить свои угрозы в жизнь, или его дружки не решат помочь ему. Я схватил стул и решил проложить им путь к отступлению через окно. Но моя удача снова решила передохнуть, и я даже близко не попал ни в одно из окон. Моё странное поведение привело в замешательство практически всех, и я решил, за неимением лучшего, пользоваться этой возможностью. Я набычился и с криком, в котором, наверное, звучала нота отчаяния, бросился к двери паба. Как и в Бома мне удалось вырваться из неприятной ситуации и, резво перебирая ногами в сторону арендуемой мной комнаты, я даже подумал, что мне сильно везёт в городах, название которых начинается на «Б», и поэтому мне надо вспомнить ещё порты, которые начинаются с этой прекрасной буквы.

На следующее утро мне показалось, что в баре я дрался не с человеком, а пытался не попасть под ноги дикому носорогу. Всё тело болело, а на отражение в зеркале я вообще предпочёл не смотреть. Всё равно я и до этого не был жгучим красавцем, а давешние процедуры не должны были поспособствовать улучшению положения. Я признал себе, что тягать тюки я в любом случае не в состоянии и поэтому на работу идти бессмысленно. Лучше посвятить время восстановлению. А как известно алкоголь вполне годен для этих целей. По дороге в ближайший кабак, я всё-таки поймал одного оборванца и, сунув ему несколько монет, наказал сбегать в доки и передать моему начальнику, что я заболел и не хочу распространять заразу среди своих товарищей.

Первый же бокал пусть и дерьмового пива вернул мне хоть какую-то радость жизни. Следующие пять бокалов только закрепили мой успех. Я только расслабился, как тут же был наказан судьбой. Благодаря выпитому я не сразу заметил изменение атмосферы в кабаре и возникшую тишину. Когда я увидел, как за мой стол садиться какой-то бугай, я сразу напрягся. А когда за его спиной заметил своего вчерашнего противника, то окончательно убедился, что дело дрянь. Оглядевшись по сторонам, я насчитал ещё трёх вышибал (либо сказывались последствия вчерашних ударов и у меня двоилось в глазах). На этот раз даже безумная удача не смогла бы вырвать меня из цепких когтей судьбы. К тому моё тело и разум пребывали в состоянии редкого единства и признавали, что это вполне достойный день, чтобы прекратить топтать землю и уже стать её частью. Этот вывод настроил меня на умиротворённый лад, и я закал седьмой бокал. Если мне предстояло погибать, то я хотел это сделать максимально пьяным. Ну а если бы мне всё же повезло, то умереть я бы мог от алкогольного отравления.

К моему удивлению мой оппонент не делал никаких движений, которые я мог расценить как попытку продолжить нашу «беседу». Он только стоял и хмурился. С некоторой долей гордости я смотрел на его синяк, покрывавший оба его глаза. Много лет спустя в одной книге я увидел фотографию одного зверёныша – енота. Так этот бык выглядел как енот. В любом случае в душе я веселился, но при этом пытался не проявлять внешне свои эмоции.

Нам принесли заказанное пиво. Мой молчаливый гость сделал глоток из своего бокала.

– Ты знаешь, кто я?

Я честно помотал головой. Я на самом деле впервые его видел. Пару следующих минут он не моргая смотрел на меня, как будто проверяя, не соврал ли я. Похоже, что он убедился в моей честности и сделал ещё один глоток.

– Но ты догадываешься, кто я.

На этот раз он уже не задавал вопрос, а констатировал факт. Действительно, я не знал его имени, ни знал, откуда он родом, и кто его родители. Но я уже не раз видел людей такого типа. Он был вожаком. И его не самый блестящий вид, его заношенные штаны, его усеянный дырками жакет и испачканная чем-то красным майка – о я был практически уверен, что это не кровь, он должен был быть достаточно разумен, чтобы не ходить заляпанным чужой кровью – не могли оспорить тот факт, что он был главным. Практически в каждом городе, начиная с Бома, мне доводилось хотя бы видеть таких людей и обычно они мёртвой хваткой держали самые тёмные части городов.

Все старались выбирать так себе место, чтобы даже при самом внезапно его движении не попасться ему на дороге. Вся его свита заняла позиции так, чтобы он был в центре. Будь я впечатлительней, то, наверное, представил бы себе, что даже зал постарался изменить свою форму, лишь бы этот человек находился в центре. Но у меня уже была выработана привычка трезво смотреть на окружающий мир, поэтому я понимал, что помещение не изменилось и я всё также далёк от двери на кухню, как и мгновение назад. Ну а путь к окнам перекрывал мой вчерашний знакомый. Про главный вход я лучше промолчу. Сторонний наблюдатель вполне мог решить, что проходит стачка портовых грузчиков. Так что я просто пил своё пиво.

– Гийом рассказал мне о вашей вчерашней драке, – эти слова он сопроводил кивком головы на моего знакомого. Ну что ж, по крайней мере я узнал имя моего противника. – Он назвал тебя чёртовым долбанным ублюдком. Похоже тебе удалось произвести на него впечатление.

– Это был тяжёлый день и вечер не мог быть иным, – я ответил невпопад. Я уже чувствовал, что, если продолжу молчать, то эта стая решит, будто из-за страха я потерял дар речи. А я был невероятно близок к этому. – Пусть даже я и не хотел, чтобы Гийом стал его частью.

– И всё-таки ты завалил моего человека, – он оставался чертовски конкретным. – И раз ты это сделал, то я должен решить эту проблему. Ты либо пойдёшь на дно, либо выйдешь отсюда моим человеком.

– Я могу подумать? – непонятно с какой целью, скорее я решил потянуть время. Видно страх всё ещё держал под контролем часть моего языка.

– Конечно, – он кивнул, – только у тебя есть время, пока я допиваю своё пиво.

Я тоже решил допить своё. Должен признать, что решение уже было принято, и я просто хотел насладиться этими последними мгновениями спокойной жизни в Брюгге. Когда мой новый благодетель делал последний глоток, я выпалил:

– Я согласен. Я буду работать на Вас.

– Да, Гийом был прав насчёт тебя. Ты действительно достаточно умный. А теперь слушай. Я король этого порта. Все делают то, что я им говорю. Делают сразу, хорошо и без вопросов. Понятно?

Я смог заставить мотнуть головой, надеясь, что это было достаточно похоже на кивок.

– За глаза меня зовут Кувалдой, но мне не нравится это прозвище. Обращайся ко мне только месье Жан-Эрик. И ты будешь делать всё, что я тебе скажу.

– И, месье Жан-Эрик, что Вы мне скажите делать? – я знал, что должен сразу безоговорочно принять его авторитет.

– Гийом очень лестно отозвался о тебе, – Кувалда улыбнулся и, как обычно бывает с людьми его типа, эта улыбка отнюдь не сделала его более человечным. Он только ещё раз подтвердил свою натуру хищника. – А Гийом редко о ком так говорит.

– Он мало кого называет ублюдками? – пиво дало небольшого пинка моим мозгами и они, пусть может и неправильно, но начали вращаться.

– Да, обычно он всех называет дерьмом, но в твоём случае он ещё добавил, что ты не упал после его ударов, а он три года был непобедимым чемпионом в боях.

Последняя фраза заставила немного переосмыслить предыдущий вечер и признать, что я всё-таки тот ещё счастливчик. Чтобы немного восстановить душевное равновесие, я решил сконцентрироваться на деловой части.

– Так что я должен буду делать, босс?

Кувалда сделал знак, чтобы ему принесли ещё один бокал. Я в свою очередь решил, что не стоит с первых же минут работы на такого человека напиваться в его присутствии.

– Умение держать удар – это очень хорошее качество для бойца.

– Но у Вас уже есть Гийом? – я вновь не справился со своим языком.

– Два бойца всегда лучше, чем один, – похоже мне повезло, и Кувалда не заострил внимание на моей глупости. – К тому же я сказал, что он был чемпионом. Теперь он нужен мне для более важных дел. А вот из тебя можно вылепить, если не нового чемпиона, то хотя бы достойного претендента. А там посмотрим, может ты ещё на что-нибудь сгодишься.

Тут ему принесли пиво и этот бокал он выпил в полной тишине.

– Сегодня ты можешь отдыхать. А завтра Гийом зайдёт за тобой и отведёт в тренировочный зал. Там ты будешь готовиться к боям. У тебя будет четыре месяца до первого боя. Надеюсь, ты не захочешь меня расстраивать.

В тот момент я хотел этого меньше всего. Пока я переваривал все настигнувшие меня изменения, Кувалда допил своё пиво, поднялся, кивнул мне на прощание и вместе со всеми покинул кабак. Через пять минут через порог осторожно заглянул один храбрец и, убедившись, что страшный гость уже покинул это место, что-то крикнул на улицу. Вскоре завсегдатаи вернулись на свои места, но теперь я ощущал, что вокруг меня сложилась особая зона. Никто не пытался теперь сесть за мой стол, а смотреть на меня могли только, скосив глаза. Я решил, что должен отметить столь благополучный исход встречи с теневым хозяином порта, и заказал себе ещё выпивки. Пока я ждал свой заказ, то меня вдруг посетило озарение, Кувалда не спросил ни моего имени, ни где я живу. Так что, возможно, завтра я не увижу Гийома и тогда мне придётся решать: бежать из города пока есть такая возможность или отправляться на самостоятельные поиски моего нового работодателя.

К обеду я почувствовал, что уже достаточно восстановил свои силы, и теперь было бы неплохо сообщить своему уже бывшему хозяину, что я больше не буду тягать грузы. К моему удивлению мой начальник не устроил мне головомойку за то, что я не вышел на работу. Почти сразу он вручил мне на подпись бумагу о расторжении контракта, махнул рукой в сторону ящика, в котором были сложены мои рабочие вещи, и сказал зайти к счетоводу. Там меня ждала моя последняя зарплата. Мне выплатили за весь месяц, хотя должны были чуть больше половины этой суммы. Тогда я понял, что напрасно переживал, что мне пришлось бы самостоятельно искать моего нового босса. Я был уверен, что следующим утром Гийом постучит в мою дверь.

И он постучал. К счастью дверь каким-то чудом выдержала и не слетела с петель. Он отвёл меня в зал, где начались мои тренировки. Часть из них состояла из изматывающих упражнений. Мой учитель был безжалостен ко мне. Если я падал, пытаясь изобразить усталость, то он мне не верил и пинками заставлял тягать тяжести, бежать очередной кросс или заниматься чем-то ещё, что я с радостью не делал бы. Если я действительно падал от потери сил, то его пинки были более энергичными, мат более разнообразным, и я вновь вставал. Увы упражнения были лёгкой частью моих занятий. Оставшееся время он занимался развитием моих бойцовых навыков. Мы постоянно проводили спарринги и в этих спаррингах я с ностальгией вспоминал нашу первую драку. Тогда он был пьян, а меня сопровождали мои друзья: барная стойка и стул. К тому же тогда я мог использовать бутылку и убежать. Теперь ничего из этого не было. Только ринг и злой Гийом, который нещадно избивал меня, не забывая при этом постоянно сыпать оскорблениями. От других бойцов я узнал, что Гийом известен под прозвищем Подковы. Его противники всегда утверждали, что он дрался нечестно, сжимая в кулаках подковы. Любые другие объяснения силы его ударов они отказывались принимать. Конечно, эти выводы озвучивались спустя некоторое время после боя с Подковами и обычно довольно шепелявым голосом.

Но были и приятные моменты. Никогда до этого у меня не было возможности так много и вкусно есть. К сожалению, на этом приятные моменты заканчивались. Кувалда платил мне кой-какие деньги, но тратить их у меня не было ни времени, ни сил. Первый день я думал, как мне не умереть. Первый месяц, я думал, что было бы неплохо умереть. Второй месяц направление моих мыслей не изменилось. Наконец на третий месяц тренировок Гийома я всё также мечтал о быстром и безболезненном избавлении от моих страданий. Только теперь мне более-менее удавалось выстоять три минуты против кулаков Подковы. В конце третьего месяца после одной из тренировок он сплюнул себе под ноги и заявил, что я бесполезен и обучать меня бессмысленная трата его времени. Поэтому он заявил, что через неделю я выйду на первый свой бой, а теперь я волен делать, что захочу.

Первые три дня моей свободной недели я провёл в постели, пытаясь насладиться представившимся отдыхом. Но получалось это с трудом. Каждый раз, когда я засыпал, я оказывался в тренировочной зале, сильный запах рыбы обещал, что скоро пробьёт час боли, и появлялся Гийом, который доказывал, что рыбная вонь была права. Нет, я слышал байки про суровых наставников и то, как они гоняли своих учеников. В конце концов между ними возникала связь, которая, если не перерастала в дружбу, то хотя бы заставляла уважать друг друга. Так вот, когда почти двадцать лет назад Гийом Подкова после повторного инсульта отдал богу душу, я нашёл возможность выбраться в Брюгге и найти его могилу, на которую и справил нужду. Я ненавидел этого засранца и надеюсь, что в аду ему вручили в руки раскалённые подковы. Но я отвлёкся.

Последние дни перед боем я готовился самостоятельно, стараясь не переусердствовать. И вот настал день моего первого боя. Многое я уже забыл, но то, как меня трясло от нервов я помню. Почти весь день боя я думал о том, что будет со мной, если я проиграю. Должен ли я буду расплатиться с Жан-Эриком? Будет ли у меня вообще возможность расплатиться?

Бои того дня проходили на каком-то складе. Там был огорожен ринг, рядом с которым стояли несколько столов. Они предназначались для зрителей с серьёзным положением, а также для самого Кувалда. Остальные зрители должны были наблюдать бои стоя. Также в толпе постоянно сновали букмекеры, принимающие ставки на исход боев. Моим противником оказался долговязый парень, не отличившихся особым мастерством. Он пытался держать меня на расстоянии, но мне хватило пятнадцати секунд, чтобы понять его план, и затем ещё где-то около минуты чтобы загнать в угол ринга и там сделать из него отличную отбивную. Он не смог сдержать моего натиска и не дожил до конца первого раунда. После боя я почувствовал невероятный эмоциональный подъём. Мне начало казаться, что это начало великого пути, которое я так упорно искал. Мою эйфорию только увеличил тот факт, что меня привели к Жан-Эрику. Босс доков похвалил меня и выдал мне гонорар за первый матч. Это была довольно большая сумма. Я был на седьмом небе от счастья и уже видел себя богатым чемпионом, живущим в собственном доме. И даже угрюмый взгляд Гийома не мог испортить мне настроение. Тогда мне казалось, что засранец просто завидует мне. У меня была победа, у меня были деньги, скоро к моим ногам должен был упасть мир.

После этого я почти год постоянно участвовал в боях и мой первоначальный оптимизм постепенно стал сходить на нет. Сумма, которая платилась за победу в бою выглядела достойно, но больше 3-4 боев в месяц ты не мог себе позволить. Со временем против меня стали ставить более серьёзных противников и соответственно увеличился мой заработок, но в свою очередь бои уже не были похожи на лёгкую прогулку, как в первый раз, и теперь почти неделя уходила на то, чтобы восстановиться от прошлого боя. Это уже значило, что я проводил только по два боя в месяц. Конечно, у меня появились и другие возможности зарабатывать. Всё-таки моё имя приобрело некоторую известность, так что меня приглашали для охраны людей и мероприятий. Кроме того, мне доводилось участвовать и в более тёмных делах, где были нужны люди, умеющие помахать кулаками. Но всё равно большого богатства скопить мне не получалось. Кроме того, я видел, что пусть я и побеждаю, но до вершины мне было далеко. Да и я честно признавал, что те парни, что бились на самом верху были не чета мне. Я мог бы выстоять против некоторых, при стечении удачных обстоятельств победить одного-другого, но в общем случае должен был бы уступать им.

Эти мысли снова настроили меня на печальный лад. Я стал больше времени проводить в барах. Там я держался особняком и старался не изливать душу случайным слушателям. Слишком велика была вероятность, что мои слова быстро достигли бы ушей Кувалды, и я потерял бы даже ту карьеру, которая сложилась у меня на тот момент. Может быть я бы и дальше плыл по течению, но в это время произошла пара событий, которые подтолкнули меня к рискованным действиям.

Сначала я познакомился с одним англичанином. Мне казалось безумием то, что он появлялся в местах, которые явно не соответствовали его статусу. Он выделялся на общем фоне как страус в цилиндре на племенной свадьбе. Наверное, поэтому я общался с ним. Даже в безумном сне он не мог быть хоть как-то связан с Кувалдой. Он был профессором и изучал языки. Он говорил, что ищет в бельгийских библиотеках некоторые книги, необходимые для его исследования. Постепенно мы стали всё больше доверять друг другу. Он признался, что пишет книги о странных историях и что уже давно хочет издать один свой роман, но постоянно сталкивается с трудностями. Я рассказывал африканские легенды о богах и духах. В ответ он поделился отрывками из своей неизданной книги. Я много не запомнил, но там был один персонаж, у которого была одна драгоценность, но он только любовался ею и никак не пытался получить себе выгоду. Это напомнило мне о хранимом мною золотом самородке. Я всё также не мог придумать, как можно было бы приумножить своё богатство. Эти мысли заставили меня поделиться с ним моими переживаниями о том, что моей мечте не суждено сбыться. Я хотел быть богатым, но максимум, чего я достиг, это работа на богатых людей.

В любом случае этот англичанин снова вернул меня к мыслям о возможности заработать большие деньги и сделать это быстро. Эту часть головоломки мне помог собрать один мой знакомый немец. Его звали Дитрих и он тоже участвовал в боях. Он был почти на десять лет старше меня, довольно весёлого нрава, что для немцев, особенно в то время, не было обычно. Он часто помогал мне в спаррингах, ну и ночных походах по злачным местам.

Во время одной из наших попоек я спросил у него, почему ему не удалось сделать более серьёзную боксёрскую карьеру. Я видел, что он был как боец сильнее чем я, пусть даже возраст понемногу уже накладывал отпечаток на его форму. Но при этом он дрался с соперниками, которые даже для меня были слабы. Он рассмеялся и рассказал, что у него был уже карьерный взлёт и лет пять назад он зарабатывал в несколько раз больше чем теперь. Он был хорош в драках и его на счету была серьёзная серия побед. Он считал себя звездой, но оказалось, что был всего лишь обманкой, которая должна была привлечь достаточно глупцов с достаточным количеством денег. Однажды к нему подошли люди Кувалды и сказали, что он должен проиграть ближайший бой одному юнцу. На тот случай, если он решит сглупить, они сразу предупредили, что на свой победный гонорар он должен будет купить инвалидное кресло. Дитрих всё понял и бой проиграл. Впоследствии он узнал о том, что против него ставили из расчёта пятнадцать к одному и Кувалда одним этим боем отбил все свои затраты на него. Поделившись своим опытом, Дитрих также сказал, что моя карьера очень сильно напоминает, как и из него надували денежный пузырь.

После этого разговора я взглянул на свои бои с новой стороны и должен был признать сам себе, что я двигался по траектории Дитриха. Я участвовал только в боя с удобными соперниками, пусть даже они были достойными бойцами. Меня никогда не ставили против тех, с кем у меня возникали трудности во время тренировочных боев. Поэтому мои победы всегда выглядели убедительно и коэффициенты на моё поражение только росли, хоть пока и не достигли уровня, указанного Дитрихом. Я решил, что не буду смиренно ждать, когда меня принесут в жертву кошельку Жан-Эрика и должен сам воспользоваться этой ситуацией. Я стал готовиться к сливу боя. Но поражение не было самоцелью, я должен был заработать на нём. И тут должен был вступить в игру мой самородок. Конечно, я не мог просто прийти к букмекеру и поставить против себя. Я бы не успел насвистеть Марсельезу, как меня бы доставили к Кувалде, которого должно было бы заинтересовать моё столь безумные поведение. Так что я начал плести свою паутину. Не буду утомлять вас деталями, так как уже скоро наступит рассвет, но в конце концов почти десяток людей поставили разные суммы у разных букмекеров на моё поражение. В сумме за вычетом организационных расходов мой золотой самородок должен был принести мне восьмикратную прибыль. Также я продал ещё кое-какие ценные вещи и на эти деньги я подготовил план отступления. Я понимал, что каждая лишняя минута на бельгийской земле повышала мои шанса навсегда остаться в ней. Ну или не в самой земле, а прибрежных водах. Это зависело бы от настроения Кувалда.

И вот настал тот день. Всё это время я был спокоен и решал текущие задачи, но как только я вышел в зал, где был подготовлен ринг внутри у меня скрутило кишки безумным спазмом. Даже перед первым боем я так не нервничал. Изо всех сил я старался не показать своих эмоций и только яростно тряс кулаками, выкрикивая всякую нелепицу. Толпе это нравилось. Всё-таки я не удержался и бросил взгляд на столик Жан-Эрика. Но он этого не заметил. Всё его внимание было приковано к разговору с двумя хлыщами в костюмах. Похоже, договаривается с контрабандистами о какой-нибудь большой поставке, решил я.

Мой мандраж мне удалось победить, как только я обеими ногами встал на настил ринга. Знакомый едва слышный скрип под ногами успокоил меня. Теперь я сосредоточился на своём противнике. Это был стереотипный ирландец. Он был рыжий, он любил драться, он был не промах выпить. Даже сейчас от него веяло виски. Информацию о нём я собрал ещё до боя и с облегчением я понял, что у него не было шансов против меня. Он был задирист, но прямолинеен. Он всегда пёр на соперника, но при этом ниже меня, легче и его руки были довольно коротки. Единственный его счастливый билет был достать меня апперкотом в ближнем бою. Но, если бы я хотел, то у него не было бы ни шанса добраться до моего подбородка.

Гонг сообщил мне о начале первого раунда. Я не форсировал события, спокойно удерживая этого брата леприкона на удобной дистанции. Он всё равно пытался достать меня, активно лез на рожон, но во время своих атак постоянно получал свою порцию ударов. При этом я старался не переусердствовать. К концу раунда я стал пропускать некоторые его удары. К моему сожалению они оказались не настолько мощными как мне хотелось. Он энергично пёр вперёд, но на большее ему не хватало пороху. Я понял, что моя задача окажется сложнее. Одно дело вовремя подставиться и получить свой нокаут, но это был не мой случай. Я должен был проиграть тому, кто не мог выиграть.

В перерыве между раундами я пытался составить новый план боя. Вспоминая первый раунд, я понял одну вещь о моём противнике: защищался он ещё хуже, чем атаковал. Во время моих выпадов он поворачивался ко мне правым боком и вставлял перед собой вытянутую правую руку. Если бы мне надо было бы победить его, это был бы идеальный момент. Я решил сделать из него идеальный момент для поражения.

С началом второго раунда я стал действовать более активно, и ирландец стал паниковать. Он уже особо не пытался меня атаковать. Я проводил ударные серии, после которых обращался к зрителям. Я всячески пытался заставить всех поверить в то, что не сомневаюсь в своей победе. И толпа разделяла моё мнение. Они кричали, улюлюкали, требовали моей крови. И вот, когда мой соперник уже был на грани отчаяния, я решил провести финальную атаку. Отойдя от него, я заревел, и, скорчив глупую гримасу, кинулся на него, показывая, что хочу добыть его свингом. Инстинктивно в последний момент он принял свою защитную стойку и выставил кулак. Благодаря всех богов, что не успел довести до конца свой удар, я врезался своей челюстью в его кулак. Толпа вскрикнула от неожиданности. Ну а я с сожалением понял, что даже такой комбинации недостаточно, чтобы честно вырубить меня. Поэтому пришлось идти на риск и использовать актёрские навыки. Я заплёл себе ноги и сделав два неуверенных шага в бок упал на настил. Судья начал отсчёт. Я показывал, что пытаюсь встать, но ноги мои не поднимались, и я только хрипел от досады. Но вот на счёт шесть я ухватился за канаты и смог принять более-менее вертикальное положение. Но, когда на счёт девять я отпустил верхний канат, то ноги мои снова подогнулись и я окончательно рухнул на землю. Уже лёжа я услышал гонг об окончании матча и ко мне подскочили мои сопровождающие. Один из них пихал мне под нос нюхательную соль. Другой обмахивал полотенцем и интересовался, какого хрена я только что сотворил. Но не они занимали моё внимание. Я смотрел за метаморфозами, которые происходили с ирландцем. Сначала он тоже не мог понять, что происходит. Затем его лицо озарилось радостью, и он вскинул руки, прокричал что-то, как ему казалось, на английском. Но его практически никто не понял. Да и смотрели все в основном на меня. Затем он осознал все последствия своей победы и тут же, состроив плаксивую гримасу, повернулся к столику Кувалды и развёл руки в стороны, как бы показывая, что его вины в этой победе нет. В этот момент даже его рыжие волосы стали немного белее. Хотел бы я видеть выражение лица босса. Мне всегда было интересно, какая эмоция правила балом на его лице. Удивление из-за всего произошедшего? Злость, что всё пошло не по его плану? Желание проломить кому-нибудь череп из-за того, что он потерял часть своих денег? Увы, это так и останется для меня тайной. Но в одном я уверен точно, что даже близко его лицо не было в тот момент его обычной маской безэмоциональной скуки.

Я позволил моим секундантам взять меня под руки и оттащить в раздевалку. Там я промямлил им, чтобы они проваливали. Как только за ними закрылась дверь, начался отсчёт времени для совершения моего плана. Быстро вскочив со скамьи, я достал из своего шкафчик мою одежду и бросился к туалету. Там заранее я расшатал крепления окна и, вытащив его, протиснулся на улицу. Пользоваться чёрным ходом мне показалось довольно рискованным. Дальше пробираясь темными переулками, я направился забрать некоторые свои вещи. На этот раз я решил извлечь урок из своих прошлых приключений и не возвращался в мою квартиру. За пару дней до матча я, воспользовавшись помощью одного попрошайки, снял комнату в одной гостинице. Там меня ждал собранный багаж, который мне надо было забрать. Затем я должен был встретиться с моими посредниками, которые теперь должны были забирать мой выигрыш у букмекеров. И менее чем через два часа я должен был зайти на корабль, плывущий в Исландию. Я надеялся, что в это время Кувалда со своими людьми будет пытаться выяснить у ирландца, какая муха его укусила, что он решил послать в нокаут фаворита босса, не получив прямого указания.

Всё казалось шло идеально. Мне не могло не повезти. Поэтому моё разочарование было безгранично, когда в своём гостиничном номере я наткнулся на двух вышибал Жан-Эрика.

– Босс не доволен тобой, – это один из них успел сказать, пока второй не нанёс мне удар, который действительно едва не выбил дух из меня.

– Босс хочет поговорить с тобой, – второй громила продолжал начатый сеанс моего избиения. В принципе, я был согласен с ними. Опять я не смог довести до конца свой план. Если бы у меня была возможность, я бы сам нанёс несколько ударов по своей глупой голове.

– За что? В смысле, как? То есть, я не при чём, – ситуация, в которой я оказался, всё-таки немного выбила меня из колеи. Но даже этим камнеголовым было понятен смысл моих вопросов.

– Ты думал, что сможешь обмануть босса? Когда-то он сам дрался в боях и знает, когда человек падает от удара, а когда, потому что он решил, что никого нет умнее его, – они явно наслаждались моментом. Я же мысленно клял про себя, что прозвище Кувалды не натолкнуло меня на мысль проверить его происхождение.

– К тому же у босса достаточно друзей, которые предупредили его о твоём предательстве, – и первый громилам разрушил магию величия своего босса. – Его предупредили перед боем, что к тебе надо приглядеться.

В голове у меня родились мысли о том, смогу ли я пережить эту ночь. И если да, то успели ли мои посредники забрать выигрыш. Глупость моих размышлений показала следующая фраза моих новых друзей.

– Не переживай. Босс скоро придёт сюда. Ему только надо собрать твой выигрыш, а ты достаточно усложнил ему задачу. Но всё равно босс хочет поблагодарить тебя лично за то, что самостоятельно провернул его план по твоему сливу. Хотя ты и немного поторопился, – троглодиты снова радостно заржали. А я всё пытался найти лазейку, через которую мог бы ускользнуть, но было похоже, что сегодняшние удары по голове ожидаемо отрицательно сказались на моих творческих способностях. Ни одна здравая мысль не приходила ко мне. И именно, когда я находился в таком состоянии, раздался стук в дверь.

– А вот и босс! – сделал очевидный комментарий один из моих незваных гостей и, громко засмеявшись, быстро подошёл к двери. – Босс сейчас выразит всю свою признательность.

С этими словами он открыл дверь. Но за дверью оказался не глава преступной жизни порта, а два незнакомца в пиджаках. Один из них был чем-то похож на моего знакомого профессора. Он тоже был одет в твидовый костюм и из кармана его жилетки тянулась цепочка карманных часов. Но в отличие от моего знакомого он был абсолютно лыс. На его лице было такое выражение лица будто он сам не понимал, что он забыл в этой части города, и при этом не собирался утруждать себя разгадкой этой тайны, так как не планировал задерживаться здесь достаточно долго. Второй мужчина был тоже одет в костюм, только это был обычный деловой костюм коричневого цвета. Через его правую руку был перекинут плащ, а голову украшала шляпа. Также в отличие от своего спутника он широко улыбался и казалось, что он хочет поделиться анекдотом, который он только что услышал.

Громила, открывший дверь, ещё не успел сменить своё подобострастное выражение радости, как мистер Коричневый, тоже продолжая улыбаться, кинул ему в лицо свой плащ. В скрытой до этого правой руке у него оказалась зажата деревянная дубинка, которой он тут же воспользовался, нанёс удар по голове встретившего его человека. Может быть в другой обстановке я бы поразился бы такому поведению, но в тот момент я только радовался, что этот засранец будет страдать, когда придёт в себя.

– Э! Какого чёрта? Боссу это не понравиться, – второму громиле явно не пришлось по душе, как обошлись с его товарищем, и он пошёл на мистера Коричневого, который уже успел войти в мой номер и начал с левой стороны обходить свою вторую цель. Я ждал интересной драки, но, как и человек Кувалды, я упустил из виду мистера Твида. Он в свою очередь бесшумно переступил порог комнаты, при этом доставая из кармана заполненный чем-то шприц, и, зайдя за спину своей цели, сделал ей укол. Громила развернулся, моргнул. После этого он схватил себя за шею и, будто надеясь, что я смогу объяснить происходящее, посмотрел на меня. После этого он упал туда, где только что находился мистер Твид.

– У нас максимум пять минут, – с этими словами он мотнул головой в мою сторону, и мистер Коричневый, спрятав дубинку под пиджаком и разведя руки в стороны, подошёл ко мне.

– Привет, приятель. Неожиданно, да? У тебя сейчас начнёт крутиться в голове море вопросов и обещаю, на кое-какие из них я тебе отвечу. Но сейчас ты должен сконцентрироваться на том, что мы совсем немного обгоняем Кувалду. Поэтому, если хочешь ещё подумать на этом свете, ты должен встать и пойти с нами. По крайней мере нам ты нужен живой. Так как? Ты с нами или останешься ждать своего босса? – он продолжал улыбаться будто эта ситуация дарила ему истинную радость.

Мне это казалось странным, но оставшаяся активной часть моего сознания дала мне пинка, и я быстро подскочил со стула и пошёл к двери. Возле неё уже стоял мистер Твид и было похоже, что он высматривал приближение Жан-Эрика и его свиты. Увидев, что я подошёл к нему, он бросил на меня быстрый взгляд.

– Федерико?

– Не беспокойся, Вильгельм, всё под контролем, – тот, кого назвали Федерико, уже стоял у меня за спиной. Он поднимал плащ со своей жертвы. В левой руке он держал мой чемодан.

Вильгельм в свою очередь тоже не терял время даром и уже вышел в коридор.

– Следуйте за мной. Идти будем быстро и, по возможности, бесшумно, – эти слова явно предназначались мне.

На какой-то миг в голове у меня родилась мысль, что я ввязываюсь, возможно, в ещё большие неприятности. Но тут же мой разум привёл очевидный аргумент, что хуже смерти быть не может, а встреча с Кувалдой была бы последней в моей жизни. Поэтому я, уняв дрожь в ногах и стараясь не обращать внимание на головокружение, поспешил за Вильгельмом, который уже успел скрыться за углом. За спиной я чувствовал присутствие Федерико.

Не буду детально описывать нашу прогулку по ночному Брюгге. Очевидно, что мы успели разминуться с Жан-Эриком. Через более чем час плутания по городу мы зашли в гостиницу, которая была классом выше, чем та, в которой начался наш путь. Последовав за своими спутниками на третий этаж, я оказался в двухкомнатном номере. После того, как мы зашли в него, Вильгельм запер дверь и, взяв свежую одежду, направился в ванную. Роль гостеприимного хозяина досталась Федерико. Он снова улыбнулся.

– Может налить чаю или чего-нибудь покрепче?

Я естественно выбрал второй вариант. Вильгельм открыл бар, достал наугад бутылку и налил мне стакан джина. Вечер начал возвращаться в более спокойное русло. Мне удалось получить ответ на один из вопросов моей жизни: мне до тошноты не нравится джин, даже разбавленный тоником. Но оставался без ответа вопрос, почему двое незнакомцев спасли меня от Кувалды и его головорезов, а также, какова будет плата за это спасение. Я попытался обдумать сложившуюся ситуацию. Пока Федерико перекладывал в чемодан имеющееся при нём оружие, я, за неимением другого занятия, вспоминал события сегодняшнего дня. В этот момент у меня перед глазами возникла картина моего выхода на ринг. Мои спасители были теми людьми, с которыми разговаривал Жан-Эрик. Погрузившись в эту мысль, я инстинктивно сделал глоток из стакана, и порция джина вернула меня к настоящему моменту и заставила закашляться.

– Не пошёл? Ничего в начале джин мало кому нравится, но потом многие смиряют свою гордость, – Федерико продолжал улыбаться, и эта улыбка уже начала вызывать у меня зуд, но я себя сдерживал.

– И раскрывают истинный вкус джина? – я решил на этот раз вежливо поддержать беседу.

– Нет, они признают свой алкоголизм, – Федерико громко рассмеялся собственной шутке.

После этого он кинул свой пиджак на кровать, взял стул и уселся напротив меня.

– У тебя должно быть много вопросов, – он явно не спрашивал, а констатировал факт. – Уверяю тебя, сейчас Вильгельм закончит смену своего гардероба и присоединится к нам. Тогда мы объясним, некоторые причины наших сегодняшних действий.

Не знаю не было ли это срежиссировано, но в тот же самый момент открылась дверь ванной и оттуда вышел Вильгельм, который успел сменить твидовый костюм на Чёрные брюки и жилетку в комплекте с рубашкой светло-жёлтого оттенка. Он тоже взял стул и сел напротив меня. Пока мой мозг пытался придумать, как мне выудить из них побольше информации и при этом не раскрыть все мои карты, мой язык вновь почувствовал свободу и направил меня коротким путём.

– Это вы сдали меня Кувалде? – из всех находящихся в комнате эта фраза больше всего поразила меня самого. Федерико только коротко хохотнул, а у Вильгельма немного приподнялись брови.

– Да, это были мы, – Вильгельм не пытался подсластить свой ответ.

– Но зачем? – я искренне недоумевал. – Вы меня подставляете, а потом сами же спасает после всей подставы. В чём тут смысл?

– Видите ли, мистер Мбебанкове, мы хотим сделать Вам одно коммерческое предложение. И мы не могли не воспользоваться возможностью усилить нашу переговорную позицию. Теперь, когда за Вами гоняются люди Кувалды, мы надеемся, что Вы будете более склоны принять наше предложение о работе, – он был чертовски прямолинеен.

– Подозреваю, что искать моих посредников, через которых я ставил против себя, мне бессмысленно? – мне явно не нравились их методы ведения переговоров. – Их вы тоже слили Кувалде? То, что у меня нет тех денег, тоже усиливает вашу переговорную позицию?

– Зачем так эмоционально, Филипп? – Федерико попытался немного успокоить меня. – Да, с деньгами ты бы, возможно, даже слушать нас не стал бы. Но нам надо было доказать твоему боссу, что мы не обманываем его, потому сдали ему одного твоего человека. Но ты должен понять одну вещь. Неважно, сдали ли мы Кувалде твоего посредника или нет, в любом случае шансов выбраться из Брюгге у тебя почти не было. Твои приготовления не остались для него незаметными. Он знал, что ты что-то готовишь. Просто не догадывался пока, что ты будешь сливать бой. Но сбежать у тебя было бы мало шансов. Его люди следили за тобой, и он знал, что ты купил себе место на корабле. Если бы ты добрался до корабля, то его капитан сразу бы сдал тебя.

– Хорошо, Кувалда не доверял мне и следил за мной, но как вы узнали о моём плане?

– Один человек сдружился с тобой. Он находился здесь с другой целью, но нам повезло, и он согласил нам помочь.

– Это о ком ещё вы говорите? – Я был искренне озадачен. Своим планом я ни с кем не делился.

– Помнишь профессора, с которым ты часто общался? – улыбка Федерико стала мне казаться издевательской.

– Но я ничего ему не рассказывал.

– О, и не надо было. Он достаточно умный человек, чтобы понять, когда и что ты решил делать.

– Допустим я поверил вам, – я попытался сдержать своё желание свернуть им шею. – Так в какое дерьмо вы хотите меня запихнуть? Может мне лучше пойти и сдаться Кувалде? Он меня грохнет, но и вам придётся удирать, поджав хвосты.

Тут они и изложили своё предложение. Так как небо уже светлеет, то не буду вдаваться в подробности их предложения. Если кратко, то я должен был возглавить племя бунси. Прозвучало это, конечно, странно. Поэтому они объяснили, что для начала я должен стать их духовным лидером и заставить переселиться на новое место. Там, где они жили тогда, одна компания хотела начать поиск толи золота, толи драгоценных камней. Наличие племени дикарей под боком их не вдохновляло. Просто перебить всех бунси не было вариантом для них. Всё-таки на дворе была прогрессивная середина двадцатого века. К тому же мои наниматели и те, кто стоял за ними, предложили более элегантный и, что важнее, дешёвый способ решения проблемы. Этим решением и должен был стать я. За это мне был предложен щедрый гонорар, намного больше, чем я заработал бы своим поражением. Также, что было не менее важно, мне пообещали, что Жан-Эрик не сможет добраться до меня.

Следующую неделю меня прятали от глаз любых преступников или людей, как-то связанных с Жан-Эриком. Когда шумиха вокруг моего последнего боя улеглась, меня вывезли во Францию. Там меня посадили на корабль, и я отправился в обратное путешествие домой. Признаюсь, я не планировал, что оно произойдёт так рано. По дороге меня стали готовить к роли жреца бунси. Когда я поинтересовался, не возникнут ли трудности с нынешним их мудрецом, оказалось, что моему предшественник устроили его локальный рай на земле, поселив его в борделе, где у него был безлимитный кредит. На мой вопрос, почему сразу не использовали его, мне ответили, что старик был слишком слаб и потерял практически всякое влияние на племя. Поэтому им нужен кто-то молодой, энергичный и сильный. Так что я вспоминал диалект бунси, зубрил их легенды, а также то, что должно было стать их легендами.

Моё прибытие в племя не прошло гладко. Почти в течение года мне приходилось ломать носы местным воинам и возвращать утраченный авторитет Когто. В конце концов мне удалось забраться на вершину и увести племя на новое место. Пока я прорубал себе дорогу ко власти, мои нанимателя подготовили его. Когда я привёл бунси сюда, то мне отдали моё вознаграждение. Мне оставалось только вдолбить в голову этим идиотам табу на возвращение в покинутую деревню, и я мог заняться подготовкой своего исчезновения. Но мне предложили остаться в роли Когто на неопределённый срок. Работа должна была быть непыльной. Иногда ко мне должны были бы приходить путешественники, и я бы кормил их своими байками, как и вас. Опять же мне предложили хорошие деньги, плюс сказали, что могут подсказать мне, как я смогу заработать дополнительно. К тому же они обещали обеспечить меня возможностями тратить заработанные деньги. И я решил принять их предложение.

С тех пор я несу свою службу. Сначала я выковывал более миролюбивый образ бунси. Пришедших гостей мы развлекали не только историями о пришельцах, но и якобы религиозными танцами. В шестидесятых всякие хиппи ломились к нам толпой. Это было прекрасное время. Облапошивать этих обкурившихся романтиков было проще простого, но именно из-за них я поменял образ бунси. Одна компания так увлеклась нашим гостеприимством, что двое подонков накурились и переспали с одной из моих жён. Этого стерпеть я не мог. Всю их компанию я велел утопить в болоте, предварительно заставив их пожелать о том, что они столкнулись с моим племенем. Я ожидал, что мои работодатели устроят мне как минимум нагоняй за это, но они только пожали плечами и сказали, что с основной задачей я справляюсь отлично.

Так я начал создавать воинственный образ бунси. Результат моих трудов вы могли оценить сами. Я считаю, что потрудился я на славу. Вот вроде и вся моя история.

– Ты долго трепался, но кое-что нам не сказал, – первым из друзей молчание прервал Родриго. – Я так понял, что, находясь здесь, ты мог общаться со своими работодателями. Как это происходило? Какие средства вы использовали?

– Я говорил с ними также, как говорю сейчас с вами, – на лице Филиппа заиграла улыбка, но когда он увидел сжатые кулаки Клеменсо, то сразу вернулся к серьёзному тону. – Именно их люди приводили всех моих гостей.

– Жером работает на твоих нанимателей? – первым этот вопрос выпалил Пьер, но он видел, что у Джона с Родриго схожая реакция.

– Вообще-то только Жером и остался. Раньше их было больше.

– Ты можешь послать за ним? – первым вновь способность действовать вернулась к Родриго. – Похоже с ним нам тоже было бы интересно пообщаться.

– О, это вряд ли, – старик снова залился смехом. – Мне кажется, что даже если бы я захотел бы вам помочь, то в деревне бы его не нашлось. Он постоянно следил за вами и мне кажется, что он в курсе того, что вы наведались ко мне. Так что с уверенностью могу говорить, что он на пути к цивилизации.

– Похоже и нам задерживаться не стоит, – Клеменсо поднялся со своего кресла. – Нам надо постараться догнать его.

– Догнать? Не зная дорог? Не зная даже, в каком направлении надо идти? Вы очень самонадеянны, – Когто продолжал веселиться.

– К тому же я ещё хочу уточнить, что ещё ты знаешь о своих нанимателях? Мне кажется, что ты припрятал кое-что в рукаве, – Джон всё ещё сидел на своём месте и всем своим видом показывал, что во второй раз не позволит обмануть себя. – Ты так долго работал на них и ничего не узнал, не нарыл никакой информации на Федерико с Вильгельмом? Если начал говорить, то выкладывай свои карты до конца.

– Какой проницательный молодой человек, – старик вздохнул и, поёрзав в кресле, глубоко вздохнул. – Конечно, я пытался собрать информацию на них, но они умели заметать следы. Я нанимал людей следить за проводниками, пытался сам вычислить, кто они такие, искал информацию где мог, но мои ресурсы ограничены.

Подчёркивая свои слова, он обвёл рукой пещеру, но затем вновь к нему вернулась его ехидная улыбка.

– Но кое-что я могу вам дать. В тот вечер, когда меня спасли от Кувалды, после того как принял их предложение, я отправился в выделенную мне комнату. Заснуть мне удалось не сразу. Хоть я и устал как собака, но слишком много выпало на мою долю событий за один день. И вот я решил воспользоваться баром, но подойдя к двери, я увидел свет под ней и услышал негромкий разговор моих спасителей.

– … так что я думаю мы должны положиться на мнение Джона. Он высоко оценил потенциал нашего гостя, – похоже, что Федерико был не уверен в моей кандидатуре и Вильгельм приводил ему аргументы за мою кандидатуру.

– Я всё понимаю и нисколько не сомневаюсь в оценке Р.Р., но этот Филипп тот ещё прохвост. Мэтью, ты и сам понимаешь, что ему может прийти в голову какая-нибудь глупая мысль и он выкинет фокус, из-за которого нам придётся вертеться как проклятым.

Что ж, оказалось Вильгельма звали Мэтью. Хотя теперь я не был уверен, что и это настоящее его имя.

– Повторяю, не переживай. Всё рассчитано и предусмотрено. Мы доведём нашего нового друга до цели. А теперь нам тоже пора отправляться отдыхать. Тебе надо как можно скорее вернуться в Новый город и доложить старейшинам о ходе операции. Потом не забудь передать послания на точку прибытия, нам нужен чистый проход через Бома, там он не должен пересечься со своими старыми приятелями.

На этом их разговор закончился.

– И чем это может быть нам полезно? Он же не назвал город, где обитают их старейшины, – Пьер был разочарован, что они всё ещё оставались на месте, а не двигались прочь от этой злосчастной пещеры.

– Вообще-то Новый город прозвучало именно, как название определённого места, но, если вы не сможете извлечь из этого пользы, то в этом нет моей вины, – Филипп демонстративно пожал плечами и вылил остатки виски себе в стакан.

– Ладно, с этим мы разберёмся потом. Теперь мы должны быстро выдвигаться отсюда, – Клеменсо поднялся из кресла. – Теперь быстро говори, старик, как мы можем выбраться отсюда. Ты явно не живёшь здесь постоянно и у тебя должен быть способ ускользать отсюда.

Настроение старика снова сменилось на более грустное. Он вздохнул, поднялся со своего кресла и направился к противоположной от входа стене. Подойдя к ней, он взялся за одну из тряпок, которыми она была увешана и откинул её в сторону. Конечно же за ней оказался проём.

– Следуйте за мной, – даже не проверяя следуют ли за ним, он тут же скрылся в проходе.

Следующим к стене подошёл Родриго, и Пьер отметил про себя, что движения его товарища были более поспешные и дёрганные чем обычно. Он решил объяснить это для себя тем, что даже аристократическая выдержка не может переварить мгновенно всю вывалившуюся информацию. У Лапуреля хватило ума не высказывать свои предположения в слух. Либо он оказался бы не прав и дал бы повод для шуток уже над ним. Либо он был бы прав, и в таком случае он мог бы вызвать непрогнозируемую реакция аристократа, а такого нового опыта Пьер всеми силами хотел бы избежать.

Вслед за Родриго последовал Морган, который тоже не выглядел находящимся в своей тарелке. Он был молчалив и казалось, что непрерывно обдумывает какую-то мысль, лишь изредка отвлекаясь на внешние раздражители. Пьер вновь отметил, что это несильно вяжется с обычным образом Джона, которому он больше соответствовал несколько часов назад, когда убеждал их, что с Когто, а возможно и его историей, что-то не так.

Пьер остался последним в пещере Когто. Он не смог удержаться от театрального жеста и, хоть никто не мог этого видеть, обвёл рукой всю пещеру.

– Эта авантюра паршиво начиналась, но закончилась она хуже некуда.

Тут Пьер осознал, что в нынешнем состоянии его друзья могут и не заметить его отсутствия и оставить его в этом столь немилом ему месте. Со всех ног он тут же кинулся вслед своим товарищам.

***

Вскоре Пьер догнал Когто и Родриго с Джоном. Спустя минут пятнадцать блуждания по пещерам и переходам они вошли в одну из них, которая выходила к реке. Они увидели неспешно бегущую реку, которая устраивала красивые водовороты у входа в грот. Пока троица любовалась этим видом, Филипп кряхтя наклонился возле воды и начал что-то искать. Спустя некоторое время он удовлетворённо хохотнул и достал из воды конец верёвки. Он потянул за неё и из-под выступа одной из стен пещеры показалась небольшая лодка с подвесным мотором.

– Вот она моя прекрасная нить Ариадны, которая помогает мне выбираться из этого лабиринта в мир цивилизации. Теперь вам надо будет где-то пять часов проплыть по течению. Тогда по правому берегу вы увидите мою скромную обитель покоя. Советую остановиться возле неё. Если решите пропустите пристань возле моего дома, то следующая точка цивилизации будет ждать вас часов через тридцать плавания. Так что советую быть внимательными и не особо глазеть по сторонам. От моего дома идёт дорога к ближайшему городу. До него вы сможете добраться часов за шесть. Ну а как вы будете выбираться оттуда меня абсолютно не волнует. Я и так излишне щедр и добр к вам. Мне теперь придётся пару дней пешком тащиться через лес, чтоб забрать лодку назад. Но только посмейте повредить мою красавицу и я, наплевав на последствия, пошлю за вами моих мальчиков.

Пока старик говорил эту проникновенную речь, Родриго устроился в лодке возле руля и махнул рукой, чтобы Пьер с Джоном поторопились (возвращаться за оставшимися в хижине вещами не было времени и смысла; ничего ценного или важного там не было, записи же о байках старика потеряли для них всякую ценность). После того, как и они устроились в лодке, двигатель был заведён, и Клеменсо направил её к выходу из пещеры.

Пьеру казалось, что момент требовал не оставлять последнее слово за стариком и было чертовски важно произнести сейчас какую-нибудь короткую и при этом глубокомысленную фразу, которая подвела бы черту под их путешествием, но в голову только крутились проклятия разной степени детализации и цензурности.

– Чтоб ваши грёбанные комары подавились вашими грёбанными костями, – сквозь зубы процедил Пьер.