Читать книгу Приключение длиною в жизнь - Владимир Козловский - Страница 11

В Александрию мы смогли вернуться только в 1943-м, снова искали жилье. Папа нашел виллу – небольшую, но нам троим хватало. Кажется, пять-шесть комнат, и садик. Помню, что всегда было много цветов, и у нас росло даже дерево папайя (что в Египте редкость). Вилла и на этот раз принадлежала армянам. В Александрии жила большая армянская диаспора, наш домовладелец был врачом, служил когда-то в Оттоманской империи, но к тому времени уже вышел на пенсию. На полученные от армии деньги он и построил дом. Эта вилла стала нашим последним александрийским адресом: я прожил там до студенческих лет и отъезда в университет в 1950 году, а родители – до 1958 года.

После возвращения в 1943-м году мне нужно было доучиться один учебный год, чтобы получить certificat d'études primaires[14], и я опять попал к «„братьям"» ордена Saint Jean-Baptiste de La Salle[15].

Удивительный случай произошел с нами довольно скоро по возвращении. До сих пор у меня закрадываются порой сомнения, правильно ли мы поступили. Как я уже сказал, в 1943 году немцев в Африке разгромили, многих взяли в плен. В один прекрасный летний день я обнаружил в нашем саду под кустом спрятавшегося немецкого пленного, сбежавшего от группы сопровождения. И вот сидит он в кустах, что делать? Мы, конечно, были против немцев, нечего даже и обсуждать. Но в этом случае папа сказал, что надо помочь человеку. Он так великодушно поступил, будучи убежденным антинацистом, и меня это до сих пор удивляет. Это же твой враг, который убивал твоих единоверцев, соотечественников, который так много горя принес в Россию. Тем не менее, папа поступил именно так. Наверное, когда ты лицом к лицу пусть даже со своим врагом, остается только один выбор: ты либо отнимаешь чужую жизнь, либо даруешь ее. И папа совершил гуманный поступок. Ведь и его самого в свое время неоднократно спасали чужие люди!

Владимир Козловский на благотворительном балу, Александрия, 1948 г.

Владимир Козловский с родителями, улица Фуад, Александрия, 1947–1948 г.

Владимир Козловский в Александрии 1947 г.

Так что немца мы не выдали, покормили, оставили переночевать. Но потом дали ему какие-то папины вещи, чтобы переодеться, и попросили уйти. Сказали: идите, наверное, сдаваться, так будет вам самому лучше и безопаснее. Англичане хорошо обращались с пленными, папа это знал. Пробыв у нас сутки, этот немец – кажется, его звали Хорст – покинул наш дом, и его дальнейшая судьба мне неизвестна. Может быть, он пошел и сдался, а может, продолжил скрываться.

Должно быть, этот папин урок запал мне в сердце. Много лет спустя, я снова помог еще одному дезертиру, на этот раз французу (который скрывался в нашем пансионе в Женеве) вернуться к семье на родину. Просто перевез его через границу (а тогда, после войны, на границах между европейскими странами был строгий контроль) в багажнике своей машины, не думая о возможных для себя последствиях.

Еще одна интересная встреча военных лет, которую я потом не раз вспоминал, произошла на александрийском пляже. Мы с мамой туда нередко ходили, компанию нам составляла мамина приятельница-сербка по фамилии Савитч. Сербов тогда в Египте было немало. Однажды эта дама представила нам своего спутника по фамилии Попович, тоже серба. Мы встречались затем с этим господином в гостях у маминой знакомой, они с моим папой много беседовали на политические темы, про коммунизм и все время спорили. А через несколько лет я встретил в ООН югославского министра иностранных дел и узнал в нем нашего александрийского знакомого. Коча Попович – видный югославский деятель, соратник Тито, после войны руководил генеральным штабом Югославии и даже был вице-президентом страны в конце 1960-х. Вот вам и пляжное знакомство!

Как бы то ни было, но я могу сказать, что несмотря на то, что шла война, что жилось непросто, а порой и страшно, это были очень счастливые годы. Слава Богу, мы не нуждались, но и независимо от материальной стороны, мы жили очень насыщенной, полноценной жизнью, и вокруг нас были интересные люди.

В Александрии у нас в гостях часто бывали офицеры: представители союзнических войск, поляки, сербы, чехи. Помню, были у папы хорошие приятели – два сербских летчика. Они ухаживали за русскими девушками, сестрами Марковыми, Женей и Викой, с семьей которых мы дружили. А потом их самолет сбили немцы, и сербы погибли.

Кстати, о главе семейства Марковых, служившего полицейским в порту, некоторые русские александрийцы в своих воспоминаниях отзываются как о сочувствовавшем нацистам. Якобы он распространял фашистскую литературу. Хочу сказать, что это навет! Он оставил мемуары о своей службе в «полиции нравов», очень интересный рассказ[16]. По моим воспоминаниям, к Маркову нередко обращались колонисты, именно в силу его работы полицейским. Он служил неким связующим звеном между русским миром и официальными египетскими органами и часто помогал своим. Деталей, конечно, я не знаю, но в нашей семье на этот счет было именно такое мнение. Нам, детям, Марков часто отдавал даром билеты в кино, которые, видимо, ему полагались по службе. Потом семья Марковых уехала в Америку.