Читать книгу Меч Вильгельма. Повесть - Владимир Кривонос - Страница 3

Известие было ошеломляющим. У Павлика даже опустились руки, когда он узнал, что ему предстоит поехать в летний лагерь. Никогда не живший в подобных заведениях, вчерашний шестиклассник Павлик Воронцов протестующе замотал головой:

– Ма, зачем ты это сделала? Я ведь не хочу в лагерь!

– Сынок, зря ты так испугался. Этот лагерь совсем не плохой, находится на берегу моря. Да и пойми, что здесь, дома ты будешь практически один.

Это правда. Отец Павлика всегда был в отъездах. Работая судомехаником, он ежегодно уходил в длительные морские рейсы. И мама каждое лето брала сына с собой в отпуск – к родственникам или куда-нибудь на юг. Но в этот раз ее отправляют в заграничную командировку в город с каким-то странным названием Гюссельдорф. Естественно, Павлика ей никто с собой взять не разрешает. На работе маме предложили путевку в лагерь «Лукоморье», и она радостно согласилась, чтобы сын во время ее отсутствия находился под надежным присмотром.

А утро начиналось как обычно. Павлик разомкнул ресницы, и яркий свет ударил по его сонным глазам. Мальчишка повернулся лицом к подушке. Она приятно защекотала нос и щеки. Вставать не хотелось. Но тут, в сознание пролезла мысль о «Мирном». И Павлик, мгновенно скинув одеяло, сел на краю дивана. Потянулся и голыми ступнями прошлепал к письменному столу, на котором стояла недостроенная модель парусника. Корпус находился на крошечных кильблоках. Из носовой части палубы поднималась пока всего лишь одна мачта. Ее Павлик вчера вечером допоздна крепил с помощью вант, для которых он использовал толстые черные нитки. Проверив руками прочность крепления мачты, мальчишка побрел на кухню. Умываться он не стал. Потрогал чайник. Тот был еще теплым. Налив себе чаю, Павлик с кружкой в руках вернулся в комнату. Его непричесанные смоляные волосы торчали в разные стороны. Сев на стул перед парусником, мальчишка стал обдумывать дальнейшую работу.

Шлюп «Мирный» должен был стать шестой моделью в коллекции Павлика Воронцова. Это увлечение возникло давно. Еще в раннем детстве рассказы отца о его морских похождениях заразили Павлика страстью к морю. А бесчисленные страницы книг Жюля Верна, Житкова, Саббатини, Стивенсона, прочитанные порою ночами при слабом свете фонарика, довершили свое дело. Павлик мечтал о море. И эта его мечта вылилась в усиленный интерес к парусникам прошлых эпох. Первую модель он смастерил по чертежам из журнала. Эта была неказистая еще модель корабля Ричарда III. Потом отец, заметив увлечение сына, купил ему толстую с красочными картинками книгу для моделирования судов. Павлик был просто счастлив. И вот на полки его книжного шкафа время от времени вставали модели новых кораблей: ладья викингов и норманнский корабль времен Вильгельма Завоевателя, фрегат XVIII века и каравелла Колумба. Теперь ждал своего часа русский шлюп «Мирный», на котором в начале прошлого века капитан Лазарев открыл Антарктиду. Мальчишка уже четвертую неделю корпел над знаменитым парусником. Благодаря каникулам, времени было предостаточно. И Павлик с утра до ночи вымерял шпангоуты, клеил обшивку корпуса, вырезал и скреплял мелкие детали. Когда корпус судна был готов, он с большим наслаждением занимался его покраской. Красное днище и черный фальшборт с белой полосой пушечных портов на следующий день сверкали лакированной поверхностью. Теперь дело за рангоутом и такелажем. Полдня ушло на выстругивание и крепление бушприта. А потом – работа с фок-мачтой. И вот она стоит, удерживаемая туго натянутыми вантами. Павлик еще раз полюбовался их натяжкой. Допил чай. И отставив кружку, принялся вымерять рейки для следующей – грот-мачты. Работа целиком занимала его. И он не заметил, как утро сменилось днем, а день сменился вечером.

Когда в прихожей открылась дверь, и мама вернулась с работы, он сидел за изготовлением марсовых площадок. Мачта, для которой предназначались эти площадки, была готова и лежала рядом в ожидании, когда ее установят на место. И вот тут-то Павлик узнал, что ему предстоит поехать в лагерь. На целый месяц! На целый месяц он расстанется со своими кораблями и полюбившимся шлюпом «Мирный»! Но не может же он оставить его недоделанным. К счастью, до отъезда оставалась еще неделя, и Павлик все оставшееся время посвятил своему любимцу. За день до отъезда шлюп стоял во всей своей красе, белея расправленными парусами и блестя лакированным корпусом.

В этот последний день Павлик проснулся рано. И как всегда, в первую очередь бросился к своему столу. Счастливыми глазами он впитывал каждый миллиметр готового корабля. Обойдя с трех сторон стол, взял парусник в руки, и поворачивая его в разные стороны и изображая, как будто тот плывет по бушующим волнам, любовался и любовался своим детищем. Это продолжалось в течение нескольких минут. Наконец, довольный творением своих рук, Павлик поставил шлюп на самый верх шкафа, поскольку высокие мачты не давали ему вместиться ни на одной из полок. Полюбовавшись им еще какое-то время, мальчишка пошел умываться. Обдавая лицо холодными струями воды, он раздумывал, чем бы заняться в этот последний перед отъездом день?

На кухонном столе мальчишка нашел записку: «Павлик, сходи в магазин, купи хлеба и молока. Суп в холодильнике. Мама». Деньги лежали рядом.

Попив чаю, Павлик подошел к зеркалу. Впервые за долгие дни, пока шла работа над моделью, увидел он свое лицо и, особенно, свои волосы. Растрепанная шевелюра плохо поддавалась расчесыванию. Но все-таки Павлик сделал у себя на голове подобие прически. Теперь можно и в магазин.

Павлик весело спрыгивал по ступенькам тротуара, спускающегося с холма. У него было прекрасное настроение. Он даже насвистывал себе под нос веселую песенку. Тротуар вывел мальчишку к широкой улице. Магазин находился на противоположной стороне. Павлик остановился. Из-за поворота, грохоча колесами, выехал старый трамвай и затормозил прямо перед его носом. На табличке можно было прочитать:

«Ц. ПАРК (2) ПОРТ».

«Порт», – мелькнуло в мыслях Павлика, и он, недолго думая, запрыгнул в открывшуюся дверь трамвая.

* * *

Город Еловград, в котором жил Павлик, раскинулся на холмах вокруг Большого залива, в уютных бухточках которого был расположен Еловградский порт. Собственно, это был не один, а несколько портов: пассажирский в бухте Ольги, торговый в заливе Сухой Лог и рыболовецкий в заливе Змеином. Они почти примыкали друг к другу, а обширные территории двух последних были обнесены высоким забором, куда вход для посторонних был воспрещен. Трамвай подъезжал к морскому вокзалу пассажирского порта. Перед большим красивым зданием лежала широкая площадь, в центре которой на постаменте возвышался катер «морской охотник» времен последней войны.

Павлик выскочил из трамвая и направился к вокзалу. Площадь пересекали потоки людей. Было шумно. И пахло тем запахом, который присущ всем морским вокзалам. Это смесь из запахов моря, рыбы, водорослей, краски, мазута, соляры и еще чего-то там такого, что всегда легко узнается и приятно встречает нас, когда мы оказываемся в шумной суете морских портов. Павлик любил эту атмосферу, этот воздух, который звал его в далекие странствия.

Мальчишка вошел по широким ступеням в двери-ворота, по краям которых стояли два огромных якоря. Внутри вокзал был как любой другой: те же кассы, те же залы ожидания, те же киоски и камеры хранения. Напротив входа с другой стороны большого зала размещался выход с такими же как и при входе дверями-воротами. Через него Павлик попал собственно в порт.

У причалов стояли огромные белые теплоходы – океанские лайнеры, низенькие остроносые «метеоры» и «ракеты». То тут, то там, похожие на жирафов, возвышались портальные краны. По заливу сновали, суетились малютки-катера. Здесь так же как и на площади было много народу. Одни люди спешили на отходящий теплоход, другие, наоборот, нагруженные чемоданами и сумками, шли к вокзалу после своего водного путешествия. Работники порта в форменной одежде, отличающей их от пассажиров, выполняли свою работу. Среди людей по пристани разъезжали автотележки с тюками и прочим багажом. Общий шум прорезали сирены и гудки судов. Из динамиков женский голос с металлическим оттенком делал объявления для пассажиров.

Павлик прошел к причалам, рассматривая корабли. Он шел не спеша, озираясь по сторонам, то и дело, останавливаясь, чтобы не столкнуться с кем-нибудь.

К одному из причалов подходил узкий, средних размеров теплоход с красивым названием «Белый лебедь». Медленно приближаясь, он стукнулся кранцами о край причала. С судна полетел швартовый конец, который был ловко подхвачен молодым рабочим в синей робе и тут же накинут на здоровенный кнехт. С теплохода спустились два трапа. По ним поплыли два разноцветных потока пассажиров.

Павлик недолго любовался «Белым лебедем». Пройдя вдоль него, он развернулся к другой стороне причала, где шла погрузка багажа на высокобортный лайнер «Ямайка». С автотележки, с помощью специальных приспособлений, поднимали на борт ящики, тюки, чемоданы, пестреющие разноцветными наклейками. Мужчина с седыми усами подцеплял груз и кричал человеку на судне то «вира», то «майна». Вдруг за спиной у Павлика раздался женский голос:

– Мальчик!

Павлик обернулся. За его спиной в окружении двух больших чемоданов и трех разномастных сумок стояли невысокая полноватая женщина и белокурая девочка в светлом платьице, едва закрывающем коричневые от загара коленки.

«И где это она успела,» – с легкой завистью подумал Павлик, бросив едва заметный взгляд на свои совершенно белые руки и ноги.

– Мальчик, – повторила женщина. – Ты не очень занят? Может, поможешь нам донести вещи?

Павлику, конечно же, не хотелось носить чьи-то вещи. Но тут девочка так обворожительно посмотрела на мальчишку, что тот, не задумываясь более, согласился.

– Ты нам окажешь большую услугу, – говорила тем временем женщина. – Нас должны были встретить, поэтому мы и набрали с собою так много. И вот, представь себе, никого не видно. И мы с Юлечкой стоим как две идиотки среди груды вещей. Я просто в трансе! И как замечательно, мальчик, что ты взялся нам помочь. Кстати, как твое имя?..

– Ты, Павлик, просто умница! – продолжала женщина после того, как мальчишка представился.

Ему дали нести чемодан, что был поменьше, и сумку, одну ручку которой держал он, а другую – Юлечка. Женщина же несла другой чемодан и оставшуюся сумку. Они прошли уже достаточно много и были уже у входа в здание вокзала, как женщина вдруг остановилась и поставила вещи на землю. Навстречу ей быстрой походкой шел мужчина.

– Митенька! – произнесла она с укором.

– Извини, дорогая, – начал говорить мужчина, обнимая женщину. – Очень тебя прошу, извини. Я задержался на работе, а потом еще попал в пробку. Прошу тебя, не сердись.

Мужчина взял вещи и вопросительно посмотрел на Павлика.

– Этот мальчик нам взялся помочь, – объяснила женщина и обратилась к мальчишке:

– Ты, Павлик, молодец. Большое тебе спасибо! Если тебе надо в город, то мы можем подвезти тебя на машине.

– Не, спасибо. Я еще не собираюсь домой.

– Ну, тогда еще раз тебе огромное спасибо. Да, вот, – женщина засунула руку в сумку, порылась там и достала горсть шоколадных конфет. – Возьми, угощайся.

– Спасибо большое, – заулыбался Павлик, принимая конфеты. Сначала он хотел их все запихнуть в карманы своих шорт, но передумав, подошел к девочке и протянул ей ровно половину.

– Это тебе. Я угощаю.

Юлечка засмущалась, стесняясь брать конфеты.

– Да бери, бери, – Павлик сунул конфеты прямо ей в руки. – Я же говорю, что угощаю.

– Большое тебе спасибо, – произнесла девочка, пряча гостинец за спину.

* * *

Когда Павлик вернулся, мама была уже дома.

– Это ты, Паша? – раздался ее голос из комнаты.

– Ага.

Павлик отнес сумку с хлебом и молоком на кухню.

Мама гладила его вещи и готовила чемодан к отъезду.

– Где ты был? – спросила она подошедшего сына.

– В порту.

– Как прекрасно, что ты наконец-то выбрался на улицу. А то ведь со своими кораблями ты, наверное, даже забыл, что такое свежий воздух… Кстати, померь эту рубашку.

Павлик взял отглаженную белую в горошек рубашку и натянул на себя.

– Та-ак, немного коротковата.

– А я ее буду на выпуск носить.

– Ну что ж, сложи ее в чемодан. И еще положи вот эту маечку…

На следующее утро в отглаженной белой рубашке, в защитного цвета шортах и новых сандалиях Павлик рядом с мамой торжественно вышагивал по утреннему городу. В руках у мальчика был обшарпанный чемоданчик. Не очень тяжелый и вполне удобный. Улицы только начинали оживать. В этот воскресный день город просыпался медленно, как бы нехотя. Но шум машин, доносившийся с соседней магистрали, как неугомонный пульс гигантского животного, приводил все вокруг к жизни.

До места сбора пришлось добираться на трамвае. Это была старая площадь, окруженная вековыми деревьями. Под их густыми кронами стояли деревянные скамейки с закругленными спинками. В центре площади красовался старинный фонтан. Из бронзового морского конька, потускневшего от времени, вылетали вверх струи воды и, сделав в воздухе грациозную кривую, падали в небольшой круглый бассейн, создавая разноцветную радугу.

Народу на площади собралось уже много. Мальчишки и девчонки, сверкая в лучах утреннего солнца белыми рубашками, толпились кучками вокруг взрослых тетенек, молодых еще девушек и парней. Последние были воспитателями и вожатыми. У каждой такой группы стоял шест с табличкой, указывающей номер отряда.

Мама достала путевку, заглянула в нее. Павлик значился во втором отряде. Отыскали взглядом табличку с цифрой два. Подошли. Второй отряд собрался на краю площади под двумя высокими дубами. Несколько скамеек, расположенных здесь, было занято сумками, чемоданами, рюкзаками. Ребята стояли рядом с родителями. Некоторые между собой оживленно беседовали. Высокий худощавый парень в очках держал в руках списки и что-то в них отмечал.

Заметив подошедших, он подался вперед и спросил:

– Второй отряд?.. Фамилия?.. Та-ак, Воронцов. Есть такой. Павел Васильевич, – парень сделал пометку у себя в списках. – А я – вожатый отряда, Дмитрий Геннадьевич. Елена Федоровна – второй вожатый, – при этом Дмитрий Геннадьевич сделал жест рукой в сторону, где стояла девушка в штормовке. Ее вьющиеся черные волосы волнистыми прядями спадали на лоб, скрывая симпатичное лицо. Вожатая что-то объясняла двум мамам, которые в свою очередь закидывали девушку вопросами.

Наконец, на площади возникло оживление. Оно было вызвано тем, что с примыкающей улицы появились пять новеньких «Икарусов». Автобусы величаво развернулись и остановились в ожидании своих пассажиров.

Над площадью пронесся громкий голос:

– Товарищи дети и родители!..

Это высокая полная женщина – директор лагеря Маргарита Филипповна с рупором у рта встала у фонтана и принялась руководить посадкой в автобусы.

Павлик вместе с остальными в общем шуме и гаме вошел в автобус и уселся у окна. Глядя в него, он пытался отыскать среди провожающих родителей свою маму. Наконец, мальчик увидел ее. И она тоже отыскала взглядом своего сына. Приблизившись к окну, мама пыталась что-то сказать Павлику. Но тот видел только движения ее губ и ничего не слышал. От прощания у Павлика слегка повлажнели глаза. Чтобы не выдать своего состояния, он отвернулся. В этот момент автобус, качнувшись, тронулся и покатил вслед за остальными навстречу жаркому и пышному лету.