Читать книгу Стояние в молитве. Рассказы о Святой Земле, Афоне, Царьграде - Владимир Крупин - Страница 15

Монахиня Екатерина разбирает елку, с радостью говорит об объединении Церквей. Помню, и меня весьма нелюбезно не пустили сюда. А в другой раз, наоборот, даже позвали в трапезную. Все от людей зависит. Начальники ссорятся, а нам-то что?

«Рожковое древо. Видели? Знаете? Иоанн Креститель питался. И мы с голоду не пропадем». Гид смеется.

Таинство Крещения бывало и в купели, наполненной оливковым маслом. Так его было много, мы же на Масличной (Елеонской) горе. Тут были давильни, маслобойни, давильня и есть в переводе – Гефсимания.

Церковь Филарета Милостивого, этого новозаветного Иова Многострадального. Хлеб белый, такой невесомый, но такой душистый и вкусный. А сами монахини рады ржаному хлебушку из России.

С годами все иначе. Что? Пугаюсь, что воспринимаю привычно, уже знаю, что́ и о че́м расскажет гид или сопровождающая монахиня. Но ведь почему-то же тянет и тянет сюда, такая магнитность в этих местах, такая радость бытия здесь. Сижу на тех же ступенях у гробницы Божией Матери, на которых сидел, в первый раз причастившись на ночной службе у Гроба. Та же широкая лестница, которая тогда, на Успение, была уставлена справа и слева белыми горящими свечами. Золотые, жаркие ленты сверху вниз – к гробнице. Только посередине дорога меж пылающих обочин. Деточки бегали среди огня. Монахи нещадно вырывали немного погоревшие свечи, ставили новые. Вверху, в ящики, было навалено столько свечей, что они вываливались через край. Помню, мне очень было жалко, что они послужили такой малый срок, я набрал почти целых, увез в Москву и потом при молитвах зажигал их.