Читать книгу Естественное и искусственное: борьба миров - Владимир Кутырев - Страница 2

Глава I. Становление постчеловеческой цивилизации
Живое за пределами жизни

Оглавление

В конце второго тысячелетия после рождества Христова человечество приблизилось к рубежу, исторически сравнимому с возникновением неолита, а по своей будущей значимости, по-видимому, его превышающему. Неолитическая революция, как известно, была переходом от приспособительного действия человека в природе (собирательство, охота, рыболовство) к ее сознательному и целесообразному изменению – преобразованию. Обработка земли с помощью механических орудий, выведение пород животных и растений с желательными признаками представляют собой примеры направленной переделки среды обитания. В этой деятельности люди достигли громадных успехов, распространив ее в конце концов на всю планету. Сейчас на поверхности земли практически нет неиспользованных или нетронутых территорий. Вода и воздух также подвергаются обработке, являясь как предметом, так и средством труда. Однако до определенного времени дело ограничивалось преобразованием наличных форм существующей реальности, когда ее изучаемые и изменяемые свойства чувственно воспринимаются человеком, соизмеримы с его физическими силами. Предмет своего труда он видит, слышит, осязает – взаимодействует с ним как непосредственно живое, телесное существо. Он остается в рамках биосферы – мира, адекватного его организации в качестве высшего представителя бытия природы. Этот мир принято называть макромиром.

Но постепенно, в ходе формопреобразующей, деятельности открылись возможности более глубокого воздействия на окружающую среду. Человек начал проникать за пределы реальности, данной ему как телесному существу и воспринимаемой его органами чувств, начал получать результаты, не имея прямого контакта с вещами. Расщепив атом, он включил в диапазон своего действия так называемый микромир – реальность новых масштабов (атомную, субатомную), не совместимую с его телесными, чувственными органами. Никто из людей непосредственно микромир не ощущал, мы судим о нем только по знакам и проявлениям его силы. Если вначале он был как бы реальностью ученых, то сейчас в этой реальности заняты сотни тысяч, а может быть, миллионы людей. Его воздействие на нас стало повседневной практикой. Микромир – неотъемлемый элемент нашего окружения, и хотя в него с точки зрения чувств, как в бога, можно было бы лишь верить или не верить, столкновение с ним всегда имеет впечатляющие последствия – и положительные, и отрицательные.

Другим полюсом несоразмерности деяний человека с самим собой как земным природным существом является выход в космос, исследование планет – его активность в масштабах мегамира. Разрабатываются космические технологии, космическая биология, медицина, проводятся эксперименты по синтезу химических веществ, по сооружению в космосе сложных инженерных конструкций. Влияние мегамира на нашу жизнь (хотя как и микромир, мы воспринимаем его только опосредованно) вышло за пределы науки и стало экономически значимым. Таким образом, если еще в начале XX века люди действовали в мире соразмерном их чувственно-телесному бытию, равному их биологической нише, то теперь их мир резко увеличился. Можно сказать, что научно-техническая революция – это «революция миров».

Но и в макромире (или «мезокосме», как иногда еще говорят), то есть на самой Земле технологическая революция привела к тому, что началось освоение недр земли, где нет жизни, овладение скоростями, с какими не передвигается ни одно живое существо. Используя специальные приспособления, человек видит, слышит, обоняет во много раз дальше и сильнее, чем позволяют органы его тела (и органы других живых существ), что ведет к росту числа ситуаций, в которых как таковые они его больше не ориентируют. Это вызывает возрастание роли рационального, мыслительного. В XX веке сфера деятельности людей превысила сферу жизни, раздвинула ее границы и стала определяться достигнутой мощью разума.

В условиях новейшего этапа научно-технического прогресса (информационного) деятельность человека выходит за пределы не только его чувств, но за пределы его мышления и воображения, Методологи говорят о контринтуитивности сверхсложных нелинейных систем, ищут «безумные идеи», «немыслимые мысли». И находят, но, как оказывается, за пределами собственно человеческой головы, во взаимодействии с системами искусственного интеллекта. Логики обсуждают вопрос: как возможны «невозможные миры». Получается, что невозможные в двузначной классической логике, они вполне возможны в многозначных, машинно-исчисляемых логических системах. Теоретическая физика в своих авангардных областях покидает трехмерное пространство и оперирует 10-11-мерным, изображая его на ЭВМ, без которых человек не может такое пространство не только изобразить, но и вообразить. Уже обсуждается вопрос: насколько мы можем доверять компьютерам (например, при машинном доказательстве математических теорем). Возникают все новые виды деятельности, где «чистое» человеческое мышление, как и чувства, нас больше не ориентируют.

Этот процесс выливается в формирование компьютерной реальности, реальности отношений, а не вещей. В ней человек присутствует только идеально, проигрывая все действия фактически без участия своего тела, даже в быту, например, наблюдая или «играя» в хоккей по телевизору. Критерием существования внешнего мира в таком случае становится популярный операторский принцип: что вижу, то имею. Что воспроизводится, то и есть. Быть – это быть в восприятии. Появилось немало людей, для которых информационно-компьютерная реальность значимее вещно-объектной, ибо большую часть времени они живут в информационном окружении и они, по крайней мере их сознание, не нуждаются в предметных прототипах (даже если не брать во внимание компьютероманов). Таковы особенности их работы, их жизненного мира.

Совершенно фантастические перспективы открываются с изобретением так называемых мнимых, виртуальных реальностей. Объединение компьютерной графики, телевидения, объемного звучания, специальных костюмов и перчаток, начиненных датчиками со средствами обратной связи – все это позволяет создавать абсолютно искусственные, синтетические среды. Телесно оставаясь в теплой комнате, человек в своем сознании и переживаниях будет, например, мчаться на лыжах по заснеженному горному склону, плыть под водой или обнимать первую красавицу мира. Чудовищное достижение! Сознание отделяется, отчуждается от тела. Субстратно тело человека будет находиться в одном мире, а его дух, психика, даже функциональные отправления – в другом. Какой мир следует считать истинным, «естественным» – собственно человеческим? Единственная надежда, что это изобретение еще не вошло в повседневность и у людей хватит воли причислить его к наиболее опасным наркотикам, а значит, запретить или ограничить применение решением сугубо профессиональных задач.

Исторически расширение «ойкумены» человека стало возможным благодаря и посредством перехода от преобразования наличной действительности (неолитический этап) к конструированию и созданию искусственной среды обитания. Именно среды, среды, а не отдельных элементов. «Постнеолитический» человек с момента рождения сталкивается с миром, в котором воплотились мысли, нервы, труд живших дотоле поколений. Вокруг него уже не метафорически, а буквально «все меньше окружающей природы, все больше окружающей среды». Указать рядом с собой на естественную, непроизведенную вещь становится все более затруднительным. Экстенсивное развитие, непрерывно втягивавшее в себя элементы нетронутой действительности, сменяется интенсивным, когда материалом труда выступает действительность ранее преобразованная, тот же труд, хотя и прошлый. Человек начинает встречаться «сам с собой», со своей опредмеченной деятельностью. Живое знание сталкивается с другим живым знанием, а также и с овеществленным, новая техника со старым оборудованием, навыками и приемами. В производстве множества материалов – металла, бумаги, тканей – значительное место занимают процессы их восстановления, а внедрение замкнутой безотходной технологии делает этот способ получения продуктов ведущим. Наряду со вторичным сырьем появился и распространяется феномен вторичной информации, когда материалом обобщения одной науки являются факты, добытые в другой. Современный водитель, как субъект действия, едет не столько по дороге, сколько по ее знаковому изображению на обочинах. По дороге едет машина, он же едет «по информации». Летчик сажает самолет «по приборам», космонавт из ракеты не выглядывает вообще. И это только частные примеры. Подобных можно привести огромное количество, ведь оператор – профессия века.

Обобщая сказанное, раскрывая содержание происходящего технологического переворота с точки зрения истории цивилизаций, надо констатировать факт принципиального мировоззренческого значения: во второй половине XX века сфера деятельности людей превысила сферу их жизни, преодолела ее границы, сначала чувственные, а теперь постепенно мысленные, и трансцендирует в новое состояние, которое в определенном отношении является «постчеловеческим». Собственно (исключительно) человеческая реальность стала частью деятельностной реальности. Мир человека перестал быть равный его дому. Природное бытие людей (узкий диапазон температур, давления, состава воздуха, в котором мы можем жить) вступает в противоречие с их деятельностной реальностью и при случайном неопосредованном контакте с ней (радиацией, излучением, скоростью) терпит поражение. Из средств жизни наше окружение превращается в средство труда. В современном мире все меньше мест, все меньше времени, где и когда человек действует как целостное телесно-духовное существо. Это глубинная причина проблем экологии и кризиса гуманизма: живое за пределами жизни! Таков первичный, базовый смысл, определяющий постчеловеческое измерение мира.

Другими словами, человеческой цивилизации больше не существует. Она превратилась в постчеловеческую. Многочисленные «пост» – постструктурализм, постклассическая и постнеклассическая наука, постиндустриальное общество, постистория и постхристианство, постмодерновая культура, наконец, – все это приближение и частное проявление постчеловеческих свойств окружающей нас реальности в целом, когда человек становится элементом, «фактором» чего-то им созданного и более сложного. Оно для него еще не «анти», но уже «пост». Постчеловеческая цивилизация – не цивилизация без человека буквально. Это мир созданный и создаваемый им самим, но приобретающий независимость от своего творца. Изменяясь в дальнейшем по автономным законам и становясь несоразмерным человеку как конечному живому существу, он заново ставит перед ним проблему своего понимания и освоения. Таким становится характер производимой нами «второй природы» – сложной многомерной искусственной реальности, все более и более определяющей нашу жизнь.

Поскольку деятельность современного человека по самой сути опосредована техникой, машинами, то эта цивилизация часто определяется как человеко-машинная.

Факт достаточно признанный и говорит сам за себя. Мы теперь в ней «не одни» еще до того, как появятся разумные роботы, равные отдельному индивиду. Из понятия человеко-машинного мира вытекает, что человек становится компонентом, фактором более общей целостности. Это проявляется в многочисленных частных случаях «факторности» человека, наконец, неслучайности распространения данного понятия. В языке стихийно отразился новый, постчеловеческий статус человека в мире. В газетах уже появились ликующие заголовки: «Робот исследует человека» (речь идет об анализе ДНК человека) или: «Машина – человек, счет 1:0» (речь идет об игре в шахматы).

Не касаясь трактовки индивида как субъекта и как фактора в истории вообще, нельзя не отметить Особую сложность сохранения его субъектности в рамках человеко-машинного взаимодействия. Тенденция здесь такова, что человеческое начало учитывается все меньше, о чем свидетельствует то решающее значение, которое придается во всех прогнозах интеллектуализации ЭВМ, передаче функций человеческого мышления искусственному интеллекту. В научно-технической литературе видно устойчивое стремление к «переквалификации» компьютеров из помощников человека в равноправных участников общения, а потом и превращения в «лиц, принимающих решения» – вместо человека. Указанная тенденция есть выражение агрессивности постчеловеческого мира и противостоять ей без предварительного признания этого феномена невозможно. Вообще, страусиный гуманизм только вредит. Ввиду убежденности большинства специалистов в возможности создания искусственного интеллекта, равного, а следовательно, в будущем превосходящего человеческий по своим функциям, надо допустить принципиальную неединственность интеллекта человека, считаться с перспективой его развития во внечеловеческий, постчеловеческий. И трезво глядя в глаза проблеме, не застилая их ни пленкой оптимистической глупости, ни слезами, поставить вопрос о месте человека в этой новой ситуации. Надо поставить вопрос о границах отношения к нему как к фактору вообще, исследовать его роль в качестве такого фактора в диалоге с машиной – и шире – в «постчеловеческой» реальности, борясь за то, чтобы она не превратилась в бесчеловеческую, чтобы мир, в котором человек «не один», не превратился в мир без человека. Обсуждаемый повседневно, поднятый на политическую высоту вопрос о нашем выживании надо понять и философски. Не все же философам плестись в хвосте событий.

Естественное и искусственное: борьба миров

Подняться наверх