Читать книгу Цветные крыши - Владимир Ледовский - Страница 2

Улицы ночного города пестрели яркими вывесками торговых лавок и уютных кофеен. Дорожки в парках освещались тусклым светом фонарей. По улицам туда-сюда, один за другим сновали прохожие, останавливались у дверей очередной лавки или новомодного магазинчика, о чём-то недолго говорили и снова уходили. Кто-то заходил внутрь помещения и оставался там до самого утра, зачарованный непередаваемой атмосферой и красотой.

Город Ясенсвет, столица маленького государства Присвет, не хотел и не мог спать ночью. Это было и его болью, и его изюминкой. К такому режиму местные жители уже давно привыкли и менять его было бы делом непростым. Всех и так всё устраивало. Не возражали работники кафешек и лавок, открытых по ночам. Большинство хозяев и сотрудников таких заведений жили там же, где и работали, либо же совсем рядом. А кто по ночам не работал, те проводили это время в своё удовольствие – гуляли, ходили по магазинам, пили кофе в кафешках (пить чай дома здесь не было принято), читали книги и газеты на скамейках в парке, или, что встречалось реже, просто спали.

Ни единую ночь не бодрствовала лишь власть – слишком уж уставали за рабочий день руководители Присвета.

Но эта ночь стала исключением для главного лица государства – Президента. Он покинул в одиночку здание, называемое «Президентским дворцом», свернул около блинного магазинчика на улицу Старосветскую и пешком направился в сторону самой тихой площади города. Эта площадь служила началом так называемой «Споковской округи». «Споковская округа» отличалась настолько приятной тишиной и мирным спокойствием, что никто не решался их нарушить. Несмотря на обилие пустующих зданий, красивых широких улиц и, при желании, рабочих мест, люди не тянулись сюда изначально. Странно, но объяснимо: широких улиц и без того было достаточно, а работать в полупустующих зданиях в Присвете никто не хотел.

Приходили в «Споковскую» часть города лишь вечерами или осенью, чтобы погрустить, гуляя по пустынным улицам. Ещё одно достоинство Споковской округи заключалось в удачном её расположении. Не нужно было тащиться на окраину города, берег реки или на небо к Аллаху, чтобы прогуляться ночью в тишине. Достаточно было всего лишь пройти улицу Старосветскую в двести с лишним домов напрямик и выйти на Дождевскую площадь. А там уже…

Именно туда и направился Президент государства Присвет. Направился неспешно, грустно опустив голову, с печальным до боли лицом. Синяя рубашка с голубым галстуком и чёрные брюки делали его очень заметным, тем более среди немногочисленных прохожих на Старосветской улице. И он это понимал, понимал, что плохая была идея послушать старика-модельера из рыночной палатки, и что у жителей города наверняка есть нормальный вкус. От этого безвкусного наряда, и от возможной отрицательной оценки народа ему становилось ещё печальнее. И потому господин Президент решил просто не заострять на том растерянное своё внимание и, насколько это возможно, забыться.

Господина, пана и т. п. Президента звали Властимиром, но друзья, близкие и просто добрые граждане звали его короче – Ластик. Ластик Поречовски был очень заумным и необычным человеком. Он нередко создавал себе приключения, нередко в них запутывался, нередко впадал в депрессию из-за того, что долго не мог на что-то решиться, и в конце концов всё бросал.

Бросал и начинал по новой, наступал каждый раз на одни и те же грабли и заранее знал будущие ошибки. Эти ошибки, эти грабли, эти законы и порядки… как же он, Ластик, устал уже от них! Хотелось же просто взять и выкинуть, забыть этот хлам, сказать себе – это сон! и проснуться… где-нибудь в другом сне. Но нельзя – с какого-то чёрта на нём, на Ластике Поречовском, уже четвёртый год держится целое государство…

Были бы то обычные люди, готовые работать, получать заслуженное и жить счастливо, и улыбаться президенту при встрече, и лепить ему фигурки из пластилина, и раскрашивать их в цвета государственного флага… Однако большинство стремилось к высокому, к великому. Стремилось, как умело, а умело, как училось… а ведь старшее поколение и не училось-то толком. И был Присвет страной мечтательных, ленивых, творческих людей. Приятных по-своему, хоть и неспособных жить без пушистого крыла подобной им власти, пары тысяч трудяг и президента, измученного великой ответственностью.

Взять и попросту избавиться от неё – нельзя, и президент Властик это понимал. Потому решил лишь спрятаться на эту ночь в месте, где его, Властимира Поречевского, не будут узнавать на каждом шагу, и где никто и ничто не потревожит его. Хотя бы ночь, пожалуйста… Этим местом и была Споковская округа.

Чем дальше шёл по улице Старосветской президент Властимир, тем меньше становилось ярких вывесок и светящихся окон. Казалось, ночь становилась всё темнее, и лишь тусклый свет всё более редких фонарей да милый полумесяц освещали его путь. Вдали виднелся яркий огонёк – то была главная площадь самой тихой части города, на которой не сновали многочисленные прохожие, не набегали со всех сторон уличные шуты и не просили лакомого кусочка толстопузые присветские коты. Дождевская площадь всегда была готова к приёму гостей – и просторная, и светлая, но гостями её были лишь проходящие мимо немногочисленные местные жители да дождь, который довольно часто наведывался в эти края.

Властимир шёл, задумавшись обо всём и ни о чём, не сводя глаз осматривал пока ещё далёкие, едва видные огни Дождевской площади и грустил. Грустил, понимая, что всё в мире ужасно и бесполезно, и даже то, что есть уже, может мгновенно исчезнуть или, ещё хуже, разрушиться прямо на его глазах, из-за него самого.

Так он и шёл, и думал, и грустил, пока не наткнулся на какую-то преграду. Это был порог небольшого кафе, которое было, как ни странно, открыто. Из окна был виден хорошо освещённый зал с аккуратными круглыми столиками. С первого взгляда он был пуст и спокоен. И это спокойствие, это необычное расположение привлекли Властимира – он поднялся на порог и аккуратно потянул дверную ручку на себя. Дверь поддалась, и Президент вошёл.

В кафе не было посетителей. За столиком, склонив голову над записной книжкой, сопел белобрысый юноша в коричневой футболке. Скорее всего, он был уборщиком или разносчиком горячих напитков и сладких закусок.

– Извините, а можно с вами присесть? – Властимир легонько толкнул в бок парня. Тот зажмурился, протёр глаза, зевнул, потянулся и взглянул на президента.

– Садись, здравствуй. Только не разбуди Кика! – сказал громким шёпотом парень и кивнул на сопящего на соседнем стуле рыжего котика.

– Кик? – переспросил Ластик. – Так мило. У меня тоже был кот…

– Да у всех коты… у меня вот тоже есть, – сказал юноша, затем обернулся и крикнул: – Януш, иди сюда, гость пришёл!

Дверь в конце зала распахнулась, из-за неё выскочил невысокий тёмненький мальчишка. Он схватил блокнотик и карандаш с первого столика и отправился на зов.

Тут мальчишка заметил Властика и выпалил: «Ба, Антон, да ты нашёл двойника президента!»

Полминуты продолжалось молчание. Президент присел за столик с Антоном и стал молча ожидать, что будет. Сам Антон вопросительно посмотрел на Януша и погладил пальцами правой руки левую ладонь.

Разносчик бросил взгляд на потолок, затем на пол, вдохнул, зажмурился, выдохнул и с запинками произнёс: «Што хоче добри пан? Можеби, ёмку кави с пирогэм або заварки с зэлэниною? Е всия, шо захочетэ, милу панэ!»1

– Может, нам удобнее было бы общаться по-русски? – улыбнулся президент. – Мне больно слышать, как вы коверкаете присветский язык.

– Как вам будет угодно, милу пане! – кивнул и улыбнулся Януш. – Так чего вы пожелаете?

– Чашечку кофе со сливками и то же моему соседу, раз уж он сидит напротив меня. Антон, правильно я подслушал ваше имя? Вы же любите кофе со сливками?

– А кто не любит кофе со сливками? – усмехнулся Антон.

– Ну вот и чудесненько, тогда за мой счёт. И печенек каких-нибудь в вазочке, прошу вас.

– Печенек в вазочке? – переспросил Януш.

– Да, печенек в вазочке. С кофе. А что?

– Нет, ничего. Принесём что пожелаете, если найду.

Януш что-то записал в блокноте и удалился обратно за дверь, видимо, на кухню, а Властимир остался наедине с Антоном.

– Раз уж я знаю ваше имя, могу ли поинтересоваться, кем вы являетесь и почему так надолго задержались в этом кафе?

– Я тут хозяин – Антон опёрся локтями на стол – скучаю, думаю о великом и напиваюсь всяким чаем.

Властимира не удивило, что такой молодой человек содержит общественное заведение. В Присветском законодательстве и обществе не существовало ограничений, которые могли помешать всяким мальчишкам с котами заниматься своим делом. Нет способностей – не продержится и месяца да мирно свернёт дело, а есть, так пусть занимается. Так считала местная интеллигенция, то есть большинство жителей. Хотя сам Президент, которому было двадцать три года, в последнее время не раз отмечал такое мнение слишком позитивным.

– Иногда сюда приходят посетители, ну, типа Вас, – продолжал молодой хозяин. – Мы с Янушем, это мой повар, вас кормим, поим, а потом вы оставляете нам скромную оплату за наше гостеприимство и уходите к себе. Всё предельно просто в моей жизни. А так-то по жизни я никто…

– Если подумать, то и я являюсь никем, – постарался поддержать хозяина Властимир. – Вообще.

– Ну, не, – не согласился Антон. – Ты, вон, на президента похож. Ну, по крайней мере Януш заметил – а ему я доверяю. И ты ему доверяй, он повар хороший. Кексы печёт вкусные, лимонные такие…

– А я плохой президент, – заметил президент и грустно кекнул2, – Нет, ну правда. Мало во мне хорошего есть, мало хорошего я отдал. Четыре года я президент, а толку? Лишь междусетье3 в массы входит.

– Значит, ты всё-таки президент? – Антон улыбнулся. – А чем докажешь?

– Сейчас ничем. Мне лень идти во дворец, чтобы вызвать «малу стражу», которая растопчет тебя за невежество. Придётся просто поверить мне на слово…

– Значит, пан президент… – процедил Антон и задумался. – Знаете, не поддерживаю я саму затею с «малой стражей». Это же вы, пан Президент Властимир, её ввели, вы возродили эту давнюю присветскую традицию платить малолеткам за прочёсывание улиц днём? Платите им, а они… прочёсывают. Время своё прочёсывают. Вот зачем оно надо? Прекратить бы…

– Да как так-то? Это же наша особенность: есть «многа стража», есть «мала стража». «Многа стража» отвечает за крупные преступления, «мала стража» – за мелкие. Все неплохо работают, да и, что важно, на учёбу у малых это не влияет особо. А платим мы им копейки – сто пятьдесят тысяч золотых, деньги ли? Так зачем закрывать?

– Когда столько цифр в копейках, над этим стоит задуматься, – Антон зевнул. – О, а Януш кофе несёт!

К столику, за которым сидели Антон и Властимир, подошёл Януш с подносом. Он подмигнул Антону, составил на столик две чашечки кофе и вазочку с печеньем «Крувка», неумело поклонился, рассмеялся и ушёл.

– Януш! – окликнул его Антон.

– А?

– Януш, а наш гость таки президент, – сказал Антон и прищурил правый глаз.

– Эм, ну… – молодой повар слегка смутился. – Ну так, приятно видеть пана…

– Поречовски, – подсказал Ластик. – Кто не помнит, меня зовут Властимир Поречовски.

– О, так, – кивнул Януш. – Ну, я пойду…

Януш ушёл, а Антон и Властимир подняли каждый свою чашечку и неспешно начали потягивать кофе. В кафе было спокойно и тихо. Спавший рядом с Антоном кот по имени Кик проснулся и теперь увлечённо разглядывал единственного гостя. Круглые зегарики4 на стене кремового цвета показывали первый час ночи.

– Значит, ты Властимир? Властик, можно так?

– Ну, хоть Ластик. Для меня не имеет значения.

– Типа стираешь границы, устанавливаешь полную свободу и народовластие, – усмехнулся Антон и ухватил печенье из вазочки. – Но я заметил, ты не готов назвать себя совершенным лидером.

– Наверное, не принято человеку вроде меня, как президенту, выдавать свою слабость и неуверенность… Да и ладно, не страшно, живём же один раз! – Ластик мокнул печенье в чай. – Да, я считаю, что мало сделал достойного и увеличил всякое отрицательное мнение о власти. А ведь до меня о ней вовсе никакого мнения не спешили складывать… Я всё испортил и боюсь…

– Говоришь, как моя давняя подруга, – Антон кекнул и ухватил ещё одно печенье. – У неё, когда была злая, она всякое несла такое, мол, я никто, мир-гадость, жизнь-боль… и что ты думаешь?

– Что? – Властимир затаил дыхание.

– Она меня бросила, – вздохнул Антон. – Просто взяла и бросила, потом мы ещё недолго общались… Позже мы вообще прекратили общаться, а потом я попал сюда. Я к чему это говорю, – он ухватил ещё одно печенье. – Сейчас ты опустишь вниз руки, а потом потихоньку бросишь свою страну. И вскоре вы – ты и Присвет, твой народ, потеряете друг друга, навсегда. А вот как эта потеря отразится на общем и целом – никто не знает. Никто не обещает, что положительно или хотя бы без серьёзных последствий.

– То есть, ты хочешь сказать, что я не имею права на ошибку, даже самую малую и незначительную? – переспросил Властик. – Мне кажется, что ты преувеличиваешь.

– Да нет, не совсем. Просто спокойнее надо быть. Вот я, я сколько здесь живу – я вообще абсолютно спокоен стал. На днях даже начал заниматься дыхательной гимнастикой, там название сложное…

– Дзен5, может?

– Да, наверное. Не помню. Может, дзен, почему нет? – Антон пошарил пальцами в уже пустой вазочке, облизнул их от прицепившихся крошек, – А ты вот встревожен. Сейчас встревожен, и всегда встревожен, я так думаю. И, думаю, такие дела у тебя уже не первый год. Сколько лет тебе?

– Мне двадцать три.

– Двадцать три года? Такой молодой президент? Впрочем, я до сих пор плохо знаю здешние законы…

– …однако же это не мешает тебе содержать кафе, – осёк его президент. – Вдруг у тебя нарушений полно, а я кофе из твоей чашки выпил?

– Успокойся! – попросил Антон. – Так вот, – он почесал пальцем затылок, и, неясно зачем, потянулся рукой к носу Президента.

– Что ты… вы… себе позволяешь?! – возмутился президент. Он сначала резко отпрянул от руки хозяина кафе, а потом и вовсе встал с места и принялся отряхиваться.

– Извини, не волнуйся, – сказал Антон. – Сядь. Там комарик был…

– Нет, почему я должен это сделать? – сказал Властимир. Он был возмущён наглостью хозяина. – Вы меня трогаете! Зачем?!

– Сядь, – нежнее попросил Антон. – Не заставляй меня дёрнуть тебя за рукав твоей прекрасной синей рубашечки, которая так нелепо сочетается с голубым галстучком.

– Модник? – сказал президент обиженно.

– Не, – коротко ответил Антон. – Я пацифист в душе.

Задняя дверь приоткрылась, и оттуда выглянул Януш. Он громким шёпотом проговорил «Кися-кися!» несколько раз. Рыжий котик Кик спрыгнул с нагретого места и потрусил к мальчишке-повару. Властимир ненадолго засмотрелся на огненно-рыжий хвост Кика – давно таких хвостов не видел.

Президента разозлило странное поведение Антона. Хозяин кафе вёл себя как некий психопат, кои в Присвете встречались часто, и тем вызывал непонимание и раздражение у вроде бы нормального Властика. Но он видел, что характер хозяина неизменим и всё-таки решил допить свой кофе. Он присел, взял чашку и взглянул на Антона.

– Это хорошо, что вы, милый пан, пацифист.

– О чём вы там рассказывали?

– Вам есть что дополнить?

– Конечно, чего не быть-то! Я хочу сказать…

– Мы говорили о нарушениях…

– Нет, – Антон облизнул губы, – мы говорили, что вы… ты, да, ты, ты можешь сомневаться. Иметь какие-то сомнения в любом вопросе – норма. Но ту неуверенность, которую я вижу сейчас у тебя, я нормой не считаю…

– Нет, нет… – Властик закрыл лицо рукой. – Тебе делать нечего, и ты меня специально путаешь! Или ты просто один из этих… психов, которые тут первые были… Но, как бы оно там не было, ты сейчас что-то бессмысленное говоришь…

– Ошибаетесь, пан президент, – ухмыльнулся Антон. – Ошибаетесь, и даже не представляете, насколько я серьёзно втираю вам свои рассуждения про неуверенность. Знаете, порою мне кажется, что в душе я психолог.

– Психопа-ат! – Властик убрал руку от лица и взглянул на Антона как-то устало и задёрганно. Он явно нервничал. – Ты психопат, псих! Ты просто издеваешься надо мной! Неужели ты не боишься… не уважаешь Президента?!

– Не представляю, как ты будешь меня душить, – улыбнулся Антон.

Властимир поднял руки вверх и поднял взгляд к потолку. Потом опустил голову, зажмурился и резко встал. Встал, вышел из-за столика и направился к выходу из заведения.

– Я буду ждать вас, о милый пан Президент! – крикнул ему вслед Антон. – Не забудьте о нашем кафе!