Читать книгу Обреченные - Владимир Леонидович Шорохов - Страница 2

2. Связь с землей

Оглавление

Инну почему-то беспокоило то, что происходило за стеклом иллюминатора, она отвернулась от женщины с нарисованными бровями и уткнулась лбом в стекло. Туман, как показалось Инне, стал более плотным, она уже не видела двигателей, только слышала их монотонное гудение.

– Что-то новенькое? – спросила соседка.

– Нет, он стал более густым, ничего не видно.

– Ешь, скоро прилетим.

– Нам еще почти два часа лететь. Это ненормально, такого не должно быть, – Инна сняла с подноса защитную пленку.

– Тебе же сказали, что все нормально, – соседка аккуратно разрезала и без того миниатюрный помидор и, посолив его, наколола на вилку. – Кстати, вон тот мужчина, что во втором ряду, ну, тот, от которого ты нос воротила, когда он смеялся, похоже тоже заинтересовался твоим туманом. Пошел разбираться, словно стюардессы в этом виноваты.

– Я не воротила нос, просто не люблю таких гомосапинсов. Он как в театре выступал.

– Зато его соседке понравилось, она на него клюнула.

– А разве она не его жена?

– О нет, что ты, милочка, при жене так себя не ведут, он пыжится как павлин, это же видно. Наверное начальник и гордится своим положением, в подчинении куча народа, привык выслушивать лесть, хотя и знает, что ему врут, но приятно. А тут он остался один, вот и решил компенсировать потерю.

– Вы это видите? – удивилась Инна и, приподняв голову над сиденьями, посмотрела на мужчину, что общался со стюардессой. О чем он говорил, она не слышала, но его глаза так и прыгали по телу женщины.

– А что там за облака?

– Мам, смотри!

– Не стучи по стеклу, лопнет, – тут же ответила не выспавшаяся женщина.

– Мам, а почему ничего не видно? Там что?

– Я тоже ничего не вижу и уже давно. А где небо?

– Что там случилось? – послышался голос мужчины, похожего на Том Круза.

– Ничего, облака.

– Облака? Так высоко! Мы что, уже снижаемся? Как? Неужели прилетели?

Соседка, что сидела около Инны, пожала плечами и, опустив голову, стала дожевывать кусок мяса.

– А это не опасно? – донесся голос немолодой женщины. Она закудахтала словно курица. – А что теперь делать, вот так и лететь? Может, что-то сломалось, а нам ничего не говорят, а может…

– Все хорошо, не переживайте, все хорошо.

– Ой, мне, кажется, плохо. Можно водички?

Пассажиры самолета, что до этого момента жевали свой завтрак, вдруг оживились и словно по команде стали рассматривать белый туман за иллюминатором.

– Ну, сейчас начнется, – сказала женщина-кукла и поставила на поднос стаканчик с кипятком.

– А что должно начаться? – поинтересовалась Инна, взяв и себе стакан для кофе.

– Вон та дамочка в сиреневой кофте сейчас достанет таблетки, она уже пару штук проглотила, а вот тот мужчина начнет снимать себя на фоне иллюминаторов, словно он покорил Эверест. Дети, видя, что их мать встревожена, начнут хныкать, а вон та девушка будет жаться к юноше, но они не знакомы. Ну а вон тот мужчина, он, кстати, очень похож на Джека Николсона, еще немного и от испуга вырвет подлокотники. Видишь, как у него вены на шее вздулись, похоже раньше много пил и, как мне кажется, ругался с женой. А вон…

– Почему вы так решили? – Инна внимательно посмотрела на мужчину и на его пальцы, которые и правда вцепились в подлокотник, словно это хоть как-то поможет…

– Работа.

– Работа?

– Ну да, просидела тридцать лет в одном кабинете, принимала и увольняла. О, нет-нет, – сказала она, увидев, как Инна сжала губы, – я не была начальником, отдел кадров, тоже того стоит. Через меня никто мимо не проходил, вот и научилась смотреть в душу. Контора была большой, логистика, транспортная поставка товаров на север. Я редко ошибалась, поэтому, как бы не пытались меня свергнуть, продолжала сидеть на месте, – соседка размешала сахар и, сделав несколько глотков, спросила. – А ты сама чем недовольна? Кто обидел?

– Да я вроде как…

– Он? – она кивнула куда-то назад. – Ну, тот белобрысый, что сидит с черненькой?

Инна почувствовала, как лицо покраснело, она вроде как не смотрела на Андрея, который завалил им олимпиаду. Но женщина была права, она злилась на него и на Олю, что крутилась вокруг него и не замечала, что он просто пустышка.

– Да я так.

– Брось, жизнь поганая штука, но не настолько же, чтобы не насладиться завтраком. И запомни, если ты ненавидишь – значит тебя победили.

Пассажиры опять загудели, каждый на свой лад стал рассуждать, почему за иллюминатором туман, да еще такой плотный, что уже и крыльев не видно. Дети, как и предполагала женщина-кукла, стали хныкать, а мать вместо того, чтобы поговорить и отвлечь детей, еще пуще запричитала.

– Ну вот и началось!

– Что опять? – Инна не любила детей из-за их визга и плача, она хорошо помнила, как пришлось целый год прожить в одной квартире с теть Зиной. Она с мужем строила дом в деревне, поэтому их дети так достали Инну, что она возненавидела их.

– Твой гомосапиенс уже порывался к летчикам, но пока хватает мозгов держать себя под контролем. Но стоит спутнице его подстегнуть, как он сорвется с цепи. Был у меня один такой начальник строительного склада Березин, тот еще козел, умный, бумаги в порядке, но отвратительный характер, вечно пер в начальники.


В конце второго салона

Валерия Ивановна возвращалась с мужем от своей тетки, та жила в Тавуй, где располагалась турбаза «Медвежий камень». Она смогла уговорить тетку взять на попечительство своих детей и теперь на пару месяцев была свободна и готова посвятить себя ремонту, о котором мечтала целый год.

– Леш, что там произошло? – она оторвала взгляд от книги «Цветы в Париже», что купила в аэропорту, и посмотрела в начало салона, где столпились пассажиры.

– Туман, – коротко пояснил он, продолжая читать свою книгу.

– Какой туман? Что-то я не слышала, не мог бы пойти и выяснить, что произошло? Может поломка?

– Нет, просто туман за бортом, вот и все.

– Леш, я ведь просто попросила узнать, что произошло, а ты меня проигнорировал. Прошу, сходи, вдруг это важно.

– Было бы важно, объявили, – но мужчина не стал спорить, он взял закладку в виде рекламной листовки от такси и, вложив ее в книгу, стал подниматься.

– Если тебе трудно, сиди, я ведь…

– Уже встал.

Мужчина поправил сбившуюся жилетку, развернулся боком и, пропустив девушку, пошел в сторону столпившихся пассажиров. Стюардесса уговаривала их сесть на свои места, но мужчина со второго ряда, размахивая руками, тыкал пальцем в сторону иллюминатора. Алексей с женой сидели ближе к проходу, а у самого иллюминатора, закрыв его шторкой, спал старик, он даже не стал завтракать. Алексей нагнулся и посмотрел, но кроме густой белизны ничего не увидел.

– А что произошло? – извиняясь, спросил он у женщины, что прижимала платок к губам.

– А… а там ничего нет, – промямлила она и кивнула в сторону окна.

То, что там ничего не видно, Алексей и так уже знал, но что именно произошло и почему люди столпились и требовали от стюардессы объяснения, он не понимал. Постояв немного, он вернулся обратно к жене.

– Что сказали? – поинтересовалась она, даже не оторвав взгляда от книги.

– Туман или облака, говорят, на этой высоте его не должно быть, но ведь есть, было бы из-за чего поднимать шум.

– И все? – удивилась Валерия Ивановна и, закрыв книжку, удивленно посмотрела на мужа. – Это все?

– А ты что хотела? Там облака, скоро пролетим, и будет чистое небо.

– Ну хорошо, – ответила она так, словно муж пообещал разогнать облака.


Кабина летчика

Командир самолета Конюхов отстегнул ремни безопасности, встал, чтобы размять ноги и, нагнувшись к стеклу, стал рассматривать странный туман. Он как-то смотрел передачу про авиакатастрофы, там говорилось о случае с Lockheed L-100-30, что произошло в 1980 году. Борт на пять минут попал в пепловое вулканическое облако, лобовое стекло так сильно было повреждено, что сквозь него ничего не было видно. Летчикам удалось в уголке окна найти нетронутое пеплом секло и совершить приземление. Но над центральной частью России нет вулканов, и никакого предупреждения об извержениях не поступало.

– Свяжись с землей, узнай, может это вулканическое облако, – попросил Конюхов второго пилота. – Если это так, то у нас проблемы.

Он сел на место и, проверив показания приборов, потянулся за инструкцией по аварийной ситуации.

– Что ответили?

– Ничего, – Мельниченко пощелкал тумблером и еще раз попробовал связаться с землей. – Опять ничего, они там что, вымерли?

Конюхов насторожился, он надел наушники и стал слушать все то, что было в наушниках второго пилота, но кроме статики, что часто бывает во время грозы, ничего не услышал.

– Связи нет, – неуверенно сказал Мельниченко и стал переходить с одной частоты на другую. – Кто-нибудь нас слышит, прошу, ответьте!

– Ты что делаешь? – возмутился Конюхов, понимая, что второй пилот не по инструкции связывается с землей.

– Никто не отвечает.

– Перейди на аварийную частоту, может у них проблема.

– Хорошо, – сухо ответил Мельниченко и опять защелкал пальцами, меняя одну частоту на другую.

«Что же это такое? – думал Конюхов. Были всякие ситуации, один раз выкатился за полосу, не успел затормозить, мокрый снег, что покрыл бетонку, сработал как масло. А другой раз кружили над Волгоградом, как раз стал командиром самолета, сжигали топливо из-за неисправности в шасси. Но чтобы вот так лететь на высоте в десять километров в сплошном тумане, это впервые. – Что же это такое? Почему нет связи? Может?… – в голове промелькнула глупая мысль, что началась война, и это последствие термоядерного взрыва. – Глупости, этого не может быть». Конюхов прислушивался к шипению в наушниках, а сам в это время лихорадочно листал инструкцию по экстренной ситуации в полете.

– Тихо, не отвечают, – сообщил второй пилот, но не перестал щелкать тумблером.

– Понял. Может ты сталкивался на учениях с чем-то подобным? – Конюхов знал, что Мельниченко летчик в третьем поколении, его дед служил в морской авиации, а отец после армии перешел на внутренние линии.

– Я не слышал о подобном. Может зря мы кипишь подняли, что из того, облака, мы что, раньше их не видели, приборы работают, двигатели тоже, все в норме.

– Но нет связи с землей.

– Мало ли что, может обед, сбой, – предположил второй летчик и опять стал переходить с частоты на частоту.

– Шутник. Один раз в Минске прилетели, жутко трясло, стоим ждем, вот уже скоро пассажиры пойдут, а нам топливо не дали. Связываюсь с вышкой, говорю, борт такой-то, топлива мало, а он с удивлением, я вас на радаре не вижу. Ты представляешь, я на земле, а он меня в небе ищет.

– А что в инструкции сказано? – поинтересовался Мельниченко.

– Снижение.

– Значит начнем снижаться?

– Да, но зачем, ведь у нас ничего не произошло, все в штатном режиме, то, что облака на этой высоте, не повод для снижения.

– Значит держим эту высоту? Или немного спустимся, все же надо выяснить, что это такое.

– Нет, остаемся на этой высоте, повода для снижения нет.

Раздался сигнал от бортпроводника.

– Андрей Геннадьевич, – голос Гусенковой Кристины был явно встревожен, – тут пассажиры, они переживают из-за того, что происходит за бортом.

– Объясните, что облака, приземлимся вовремя.

– Я уже говорила, но похоже это их не убедило.

– Хорошо, я сейчас поговорю.

Пилот отключил связь, поправил наушники и нажал кнопку для связи с салоном.

– Дамы и господа, с вами говорит капитан самолета Конюхов Андрей Геннадьевич. Вы стали свидетелями очень редкого природного явления, когда сплошные облака поднялись выше десяти километров. Полет продолжается в штатном режиме, приятного завтрака, посадка по расписанию.

Палец нажал кнопку, и связь с салоном прервалась.

– И это все? – удивился второй летчик. – А то, что пропала связь с землей?

– Ты когда-нибудь видел панику на борту? – Конюхов внимательно посмотрел на Мельниченко, тот пожал плечами. – А я видел, был у меня один пассажир, решил покурить в салоне, потом драка и экстренная посадка. Нет уж, двигатели работают, летим дальше, может у нас что-то с оборудованием, надо разобраться. Ты пробуй связываться с землей, а я просмотрю инструкции.

Обреченные

Подняться наверх