Читать книгу В поисках натурального человека - Владимир Леонидович Шорохов - Страница 11

– Я Геласий. Телом модель GLS48_3, а вот сознанием немного сложней, как ты.

– Как я? То есть ты живой?

– Нет, это кибернетический мозг на основе искусственных кластерных нейронов, уровня семь.

– Семь… – Милена аккуратно собрала все что смогла найти, сложила в пакет и стала забинтовывать ногу.

– А что такое семь? –Кир спрятал пистолет в кобуру.

– Зачем он вам? – поинтересовался Геласий и посмотрел на кобуру Кира.

– Не знаю, выдали на случай обороны или какой-то непредвиденной ситуации.

– Но ведь вы же не можете стрелять.

Кир и так знал, что не сможет нажать курок, разве что выстрелить в воздух. У него до сих пор рука тряслась. Сжал пальцы в кулак и сел подальше от Милены, чтобы не раздражать своим присутствием.

– Может, оставишь его здесь? – предложила девушка и посмотрела на Кира.

– Нет, и правда может пригодиться.

– Как знаешь, только прошу, больше не доставай его, мне неприятно. Я читала, что оружие надо направлять на врага, только если хочешь стрелять, а так это понты.

– Не понял, что это?

– Понты. Это как бы брать на мушку или, вернее, напугать, пошутить. Понял?

– Ясно. Значит, ты робот? – обратился Кир к Геласи.

– Я неживой, это точно, но самостоятельно мыслящий. А что такое робот?

– Робот – это машина, она выполняет задачи в соответствии с программой, – пояснила Милена.

– Программа.

– Да, программа – это последовательность действий. К примеру, чтобы робот строитель приступил к работе, программист прописывает его действия. Как стоять, куда идти, как взять кирпич. Программист описывает сотни и тысячи последовательностей, а порой делает и парные действия.

– Парные? – спросил Геласий.

– Да, парные. Вот пример. Робот дошел до препятствия, и программист дает выбор: пойти направо или налево. Робот поворачивает налево и ищет обход препятствия. Дальше он опять получает выбор: свернуть налево или вернуться назад. И так бесконечно. Но после стали прописывать более сложные команды, тройные и больше. Теперь у робота много вариантов.

– Выходит, робот это неживое и то, что можно запрограммировать?

– Верно.

– Ты сказал, что у тебя седьмой уровень, что это?

– Люди считают себя разумными от рождения и не делят сознания на класс или уровень. Но, однако, человек также пытался построить свою шкалу сознания. Люди придумал айкью (IQ) и по нему присваивали баллы, но это оказалось неверно. Как можно определить балл знаний у математика? Он не знает, как работает его телевизор, может не знать писателей. Или определить уровень творчества у художника? Эти тесты применялись только для упрощения подбора на работу и не более. Но у человека все же есть свой уровень знаний, и чем больше их, тем выше уровень, а также важен опыт.

– А сколько у вас уровней? Ну, у таких как ты?

– Пятнадцать, – ответил Геласий.

– И много вас таких? – спросил Кир.

– Достаточно. Но вам не надо этого бояться, вы же не боитесь своих роботов.

– Своих я могу отключить, а ты…

– Ты искусственный интеллект? – спросила Милена.

– В какой-то степени да.

Милена проходила в школе программирование и понимала, как сложно устроен человеческий мозг. И как бы люди ни пытались создать искусственный интеллект, им это не удавалось. Вернее, удалось, но не могли заставить его творить и поступать как человек. Все его действия были описаны в правилах, которые не мог нарушить.

– А зачем тебе тело? Ведь ты не такой как человек, зачем подражать нам?

Милена завязала последний узел и, довольная собой, облокотилась на стену.

– Зачем?

– Да, зачем? У тебя столько же пальцев, ногти, зрачки, губы, даже волосы. Зачем все это?

Милена смотрела то ли на человека, то ли на робота и не могла понять, кто он такой.

– Так хотел создатель.

– У вас есть создатель? Это инженер или кто-то еще? А у вас фабрика или это единичные экземпляры?

– Я не знаю.

– Не знаешь? – удивился Кир. – Почему не знаешь, ведь ты говорил, что вас много.

– Да, наверное, много, по крайней мере, я так сам считаю. Ведь не могу же я быть в одном экземпляре.

– Постой, то есть ты не проходишь диагностику, не ремонтируешься и не видел себе подобных? Ты это хочешь сказать? – спросила Милена.

– Когда вы меня увидели, за кого приняли?

– За человека из спасательной бригады.

– Вот и ответ. Таких как я трудно определить, что он не человек. Не знаю, есть они или нет, а может, я один.

– Но если ты не знаешь, как же теперь быть с твоей рукой или ногой?

– Да, как? – спросил Кир.

– Я об этом еще не подумал.

– Жаль. А чем ты вообще занят? Ездишь по пустоши?

– Нет, я учитель музыки.

– Серьезно? – Милена не поверила, подсела к Геласиму поближе и посмотрела на его пальцы.

– А кого учишь, где? В городе или…

– Да, это город, но другой.

– Расскажи, – от любопытства глаза Милены округлились как у маленькой девочки, и подсела еще ближе.

– Давайте лучше отдохнем, а то я плохо себя чувствую.

– Извини, забыла, что ты… – она хотела сказать «живой», но осеклась, поскольку знала, что это не так. – Отдыхай.

Милена встала и пошла по залу.

– Далеко не ходи, – сказал Кир. – Там может летать эта штука.

– Пойдем, посмотри. Я никогда еще не была в таких хорошо сохраненных зданиях.

Кир поднялся и посмотрел на хлам, что окружал его.

– Пойдем, там видел лестницу, может, наверх ведет.

Милена посмотрела в окно, но дрона не было видно.

– Улетел.

– Или притаился, – сказал Кир.

– Что ты ищешь? Почему на тебя охотится эта штука?

– Я не могу.

– Секрет?

– Да.

– Может, ты искал его, – она посмотрела в сторону лестницы, имея в виду Геласия.

– Нет, но это странно, никогда не встречал столь совершенного и столь самостоятельного как человек робота.

– Он не робот.

– И все же неживой, а значит робот.

– Нет, не робот. Робот – это программа команд, а он думает самостоятельно. Ну и что, что неживой. Мне нравится, спас нас, а ведь мог и не делать этого. Смотри, – девушка подошла к стене и, протерев ее от вековой пыли, посмотрела на уже изрядно выцветшую картину. – Какая прелесть. Иди же сюда. Это лес, вот, видишь, а это человек на велосипеде. Смотри какие облака. Вот это да. Помоги.

– Что?

– Помоги снять, я не могу оставить ее тут.

– Зачем тебе это?

– Ты поможешь мне или нет?

Кир недовольно снял картину и протянул девушке.

– Дай ножик или что-то острое.

– Нет у меня этого.

– Ничего у тебя нет, ни фонарика, ни спичек, даже ножика, зато пистолет таскаем.

– Дай, я вытащу ее.

Кир сел на стол и стал аккуратно вынимать из рамы подрамник, а после, пыхтя, выдирать маленькие гвоздики, которыми была приколочена картина.

– На.

– Спасибо. У тебя глаза пожелтели. Это, наверное, от нехватки витаминов или…

– Восстановитель. Тело начинается разрушаться, ты сама как себя чувствуешь? Давно принимала?

– Три дня назад, не думала, что так получится. А если мы не будем их принимать, что тогда?

– Не знаю, может, умрем, а может, тело справится, я ведь не доктор.

– И я.

Милена свернула в трубу картину, положила ее в рюкзак и пошла дальше. Уже через пару часов он был полон.

– Поможешь?

Кир молча взял из ее рук рюкзак, ему самому понравилось рассматривать странные вещи. Какие-то книги, которые еще не рассыпались от времени, ложки, приборы, смысл которых не знал.

Как только стало темнеть, они спустились вниз. Геласий сидел все в той же позе и, кажется, спал.

– Тихо, – стараясь не потревожить раненого, она пошла к машине, что так удачно пряталась под большим козырьком здания.

Найдя бутылку и сделав несколько глотков воды, Милена вернулась обратно.

– На.

– Мало осталось.

– Все равно держи.

Геласий поднял голову и, открыв глаза, постарался встать.

– Сиди-сиди, – подбежала к нему Милена. – Ты пьешь или ешь?

– Не сейчас. Нам пора.

– Но как же ты поедешь?

– Там автоматическая коробка, одной ноги хватит. Идемте.

Кир помог роботу сесть на переднее сиденье, пристегнул его, закрыл дверь и обошел машину.

– Не опасно сейчас ехать?

– Мы потихоньку, эту дорогу знаю. Поедем в темноте, а когда доберемся до следующего города, переждем.

– Так мы век будем ехать, – пробурчал Кир.

– Нет, дня три, а там уже недалеко. – Геласий повернул ключ, и машина заурчала. – Все на месте?

– Да, – сказала Милена. – Ты только осторожно езжай, если что, я могу тебя подменить, училась водить.

– Договорились, – сказал он, и машина тихо тронулась.