Читать книгу Случайно до счастья не доведете - Владимир Леонов - Страница 80

***

История

«Ты моя чудная и тайная земная сказка».

«Любовь пришла ко мне внезапно. Вечерний ветер весны принес горячие честные глаза и взгляд, словно загадка, смевший сказать: «Я буду всегда с тобой, краешком твоей земли, воздухом и светом. Я искал только тебя, мою единственную и таинственную звезду, и лишь с тобой моя усталая душа отогреется, станет тихой и нежной».

Стоя за стойкой ночного клуба, спросила Александра: «Хотите чаю?», а в душе все перевернулось. Он был таксистом, который развозил по домам работников клуба, а для меня через три месяца стал самым желанным, моей страстью и любовью, нежной и светлой.

Переулками весны, паутинками улиц, в голубом краю сирени мы добирались до маленького домика, вросшего в землю, он нес мне цветы, свое сердце и говорил наивные слова: «Ты сказочная фея, которая подарила мне, простому смертному, минуты очарования. Я помнил, а теперь знаю, ты самая родная и желанная. Стала моей дорогой в дивный край. Золотой рай, в котором мое вечное свидание с тобой».

Стоял душистый май, белая сирень и ласковый взгляд сладко дурманили голову. Я обнимала Сашу и засыпала рядом на руке, и вечерние звезды ласкали наш общий мир. Он шептал мне в ночи: «звездочка, чудная и тайная земная сказка моя».

А утром босиком бегал по траве и с протяжным криком сильного зверя умывался холодной водой. Я так радостно смеялась, слушая его признания: «Натуля, нас повенчала судьба, я забыл, чем раньше жил, что делал и кем был. За тебя без памяти на костер пошел. Потерял голову и взлетел в твое сказочное сердце».

Я верила, что он остудит свою кровь, чтобы согреть мои пальцы. Это было сродни неземному колдовству. Любовь пришла, ликовала, празднично ластилась и играла у моих ног. И счастьем, как океаном безбрежным, утонула в моих глазах цвета янтаря и затопила маленький островок души.

Мне было двадцать четыре, ему – сорок семь. Он был не похож на весь мир. В нем жила сказочная притягательность, она будоражила и восхищала. Саша служил только мне одной, я была для него самой совершенной и красивой. Дарил мне уют, покой и возвышал меня до женского идеала – носил на руках, нежно и трогательно прижимал к груди как самое бесценное сокровище. Раскрасил мою жизнь яркими и красочными цветами. И я уже знала, что никогда не уйду от его любви и ласк.

Он залил мою душу огнем своего сердца. Его я ждала и без него боялась любить и боялась жить. Саша так долго искал меня и нашел, и я пошла за ним. Мне было все равно, что говорят люди. Он был сильный, верный, великодушный. И рядом с ним я чувствовала себя легко и спокойно, в душе возник другой мир – сказочный, добрый и радостный.

А как он беззаботно мог смеяться, разряжал любую ссору мягкой улыбкой, легкой шуткой. Обнимал трогательно, сажал заботливо на колени и говорил так нежно, что становилось теплее и светлее: «ты мой огонек, самый милый, родной и самый нежный. Моя фиалка, которую я однажды нашел под весенним снегом». Обида таяла как снег весной. Я была для него юной и прелестной девушкой, танцующей на уличной сцене, посылая в зал шальную и роскошную улыбку, превращающую меня, смертную, в восхитительную богиню красоты и любви. А он краснел, смущался по – детски, ловя на себе добрые улыбки людей.

Он приручил меня к себе, украл у всех ветров, сказав, что меня не любить невозможно. Принес запах цветов и весны среди зимы. Для него мир не был сравним со мной, это мир равнялся на меня.

Я полюбила вместе с ним дожди и туманы. Они были одного с ним цвета его глаз и волос. Любили без оглядки, говорили о самом сокровенном, не прятали губ, глаз, слез и стук сердец. Двое в одном. Я верила ему, как святая верит чуду, а весна – лету. Самому сильному и верному.

Он часто останавливал машину посреди желтых полей подсолнухов, трав и цветов. На природе вольно, свободно и нежно мы ласкали друг друга, сердца до краев наполнялись радостью и страстью. Мы сжигали друг друга и теряли головы, а небо укрывало нас волнующей вуалью чувств и физического наслаждения.

Жарил шашлык, кружил меня на своих сильных руках, от которых хмелела голова, дарил полевые цветы и говорил: «На память обо мне. Когда однажды придут туманы и грусть – вспомни обо мне, улыбнись и скажи, это было, это с нами было».

Целуя глаза и слезы радости, говорил: «Я люблю тебя, Натуля, мы вместе в мечте и сердце и двое, в этом большом мире. Я построю тебе замок из хрусталя и янтарем проложу дорогу к нему, чтобы он нежил твои красивые, стройные ноги. Ты природный шедевр, гордая и красивая птица лебедь. Моя страсть, надежда и судьба.

И чтобы ты ни делала и где бы ты ни была – повсюду тебя будет оберегать мое ласковое и верное сердце».

В этом карнавале души мои грезы и счастье были самыми красочными участниками.

Любил и ласкал меня среди мягких трав и пламенеющих цветов. Среди берез и рябиновых аллей, горячего пляжного песка. Нам было так хорошо, двум звездочкам, двум капелькам Луны, наполненным светом любви.

Мы всё делали вместе. Это была настоящая и дружная семья. В ней плескались радости, страсти, надежность и уверенность друг в друге. Даже ручная стирка белья несла в себе ощущение единства. Я стирала и полоскала белье в бане, он приносил воду, уносил выстиранное белье, развешивал, а грубое белье стирал сам, чтобы мои руки не были травмированы.

Мы были одной командой, одним плотом и, вопреки всем ветрам, мы держали его. Мы были счастливы. Наш мир семьи был наполнен смехом, радостью, уютом и зимой и летом.

Он говорил, что мы обязательно построим свой дом, и что я буду в нем настоящей хозяйкой. Посадим дерево и будем приглашать всех родных и друзей, чтобы вместе радоваться и вместе быть счастливыми. А как Саша любил моего маленького Игоря, называл своим сыном, на руках носил. Весел с ним был, никогда не кричал. Не попрекал. Всегда ласково говорил. Ночами на каждый звук малыша с кровати поднимался, чтобы я спокойно спала.

Я несла в себе это ощущение господствующего счастья и в моих мыслях и чувствах властвовали его слова, душевные струнки и поступки. Жила в плену его губ, глаз, рук и плен был таким сладким. Я не замечала и не расстраивалась, если временами не было денег, и мы питались только одной картошкой, что не могла купить себе лишнюю блузку. Главное – я любила и была любима. А счастье и любовь за деньги не купишь и на пищу или «тряпье» не выменяешь.

Я жила просто, мудро и надежно. В душе песней колыбельной разливалось наслаждение – ведь Саша подарил мне чудо нежно жить и сделал меня чудесной. Сделал то, что до него и после него никто не сможет – золотой сон посреди весны и сказку с добрым началом. Для меня он пытался достать звездочку с неба. Только для меня был его смеющийся взгляд – молодой, цветущий, яркий. Он притягивал, будоражил, восхищал. А я смогла своим дыханием согреть тонкое и нежное сердце Саши и увидеть в его глазах волшебный свет благодарности, от которого у меня кружилась голова. Мы так мечтали с ним встретить ласковый ветер весны и день рождения. Я и не думала, что весна вдаль улетит.

Это было давным – давно, земное сказочное счастье мое длилось десять месяцев. Сегодня сыну Игорю одиннадцать лет, а тогда было два года. Я очень мечтаю, чтобы он вырос таким же прекрасным и благородным, как Александр.

Уже девять лет кружатся и падают звезды. Улетают далеко и в никуда. А я иду за Сашей, чтобы вновь обязательно встретить его и сказать ему: жизнь с тобой в прошлом – сказочный свет, нежный и светлый.

И я точно знаю: рано или поздно на ветрах, что летят и кружатся над землей, вернусь с ним в страну, где я была счастлива, была красивая любовь, и мы шли рука об руку. Где он так заразительно и беззаботно смеялся, так смешно и озорно танцевал вместе со мной и двухлетним моим сыном, приговаривая, «Натуля, ты моя, и это навсегда».

Саша ушел в ту трагическую метель из февраля, чтобы порвать последнюю струну своего сердца, оставив жизнь только мне и не оставив себе. Вечером ушел на работу, как – то необычно трогательно целовал, словно уносил тайну любви, ее песни, звезды и тихие рассветы.

Не спросил, не сказал – он все носил в себе, в своем сердце, оберегая мой чистый и светлый мир, защищая его надежно и без устали. Лишь прошептал, какая ты красивая была в эту ночь, в твоем дыхании, голосе, глазах я навсегда нашел судьбу. Положил свои натруженные руки мне на колени. Опустил на них свою голову с волосами цвета ковыля, подарил мне свою замечательную волшебную улыбку и замер. Я ласкала, нежно перебирала каждую родную волосинку, их мятный запах кружил голову.

Он словно предчувствовал свою нелепую смерть в машине от остановки сердца за три дня до своего дня рождения. Записал мне свой домашний адрес и телефон. Прошло два дня – не приходил, не звонил, весточки не давал. А мы собирались втроем в детский театр.

А потом друзья принесли трагическую весть, что Саша погиб в автомобильной катастрофе. Три дня после его гибели я не могла придти в себя. Выплакала все слезы, рубашка Саши еще хранила запах его сильного тела, нежных рук. Открывала глаза, видела на маленькой кухне свет и в нем своего Сашеньку, спрашивала, где он и даже слышала его далекий и приглушенный голос: «Я уехал, Ната».

Родственники Александра скрыли от меня место его захоронения. Три стылых февральских дня я с друзьями разыскивала по глубокому снегу его могилу. К вечеру третьего дня нашли – простой деревянный крест, засыпанный метелью. На нем фломастером торопливо и небрежно были написаны его фамилия и имя.

Почти месяц в беспамятстве. Не различала людей, даже сына. Почти срывалась в бездну – вслед за ним. Но приходил его взгляд как загадка, поднимал, держал и не давал опуститься.

Через месяц пришла в себя, как – то сразу повзрослела и поняла, надо жить и благодарить судьбу, что это было у меня – такое прекрасное и возвышенное.

Продала магнитолу, которую Саша взял в кредит, чтобы в доме всегда звучали музыка и песни, чтобы мы смеялись и все вместе, втроем, танцевали. На вырученные деньги купила самые простые туфли, самое дешевое платье и устроилась на работу…

Я работала не покладая рук, одновременно училась в университете. Прошла путь от официантки до администратора престижного предприятия, неся в сердце неугасающий образ мужчины, моего Саши, которого однажды дождалась, и который разбудил бархатный сезон моей души, подарил песни улетающих журавлей и трогательные россыпи любви».

Осень принесла золотой листопад. Среди города, снегов и дождей улетали волшебные сны и таяли звезды. В ладошку фантастически красивой, как редкий цветок, Наты падали капельки Луны, не хватало его мужского плеча и спасительного великодушия. Очаровательной улыбки, смеющихся глаз и трогательного обаяния.

Он больше никогда не подойдет, не коснется рукой, не потревожит Нату. Не долюбив, не домечтав и не досказав, он ушел в таинственные дальние земли, чтобы уже никогда не терять ее, быть с ней и там однажды она найдет его.

«Сашенька, моя святая надежда, я не стала слабой, но и счастливой не стала. Мир непривычен без тебя, а в мыслях и душе – ты привычно со мной. Память соединяет наши сердца. Сейчас ты всюду для меня

Я вспоминаю светлый день, клен на нашем поле и калину у дома, которая горела под дождем. Меня тревожат и манят твои глаза, огоньки любви и тоски.

Даже молитвы боль не заглушают. Я обязательно однажды вернусь к тебе. Верь и жди меня».

4. Верить в себя

Это тоже любимое дело – не экскурсия с гидом, а личное путешествие по страницам своей судьбы. Когда поднимаясь по Древу Жизни, не обращаешь внимания на сук и не слушаешь дятлов:

«Каждый любит самого себя не с тем, чтобы получить какую – либо награду за свою любовь, а потому, что каждый сам себе дорог»

Так думал Цицерон

Это в том числе исполнять предначертания Древнего мира:

«Творите о себе мифы. Боги начинали только так».

Быть человеком Рассвета, а не человеком Заката. Нести в себе ощущение, что:

Улыбка

– это мое лицо:

«Самая занимательная для нас поверхность на земле – это человеческое лицо»

Г. Лихтенберг

Улыбка – это мощное оружие, является способом решения многих трудностей.

Смех

– это мой характер:

«Улыбайтесь – кому искренне, кому назло»

Смех – это мощное оружие, помогает избежать неприятностей.

Радость

– это мое желание:

Счастье

– это моя цель:

«моя душа, я помню с детских лет, чудесного искала»

М. Ю. Лермонтов

Вера

– это моя жизнь:

В жизни не происходит так, как мы решим. В жизни все будет тогда, когда поверим и решимся.

5. Не идти по пути самоперепева.

Ведь это – беспомощность в духовной сфере, душевная пустота, разрушение индивидуальной клеточки личного бытия – «А король – то, голый!».

Стоит пойти по пути манипулирования дыркой от бублика – повторения чужих мыслей, чужих слов и чужих поступков – и вскоре душа пустеет, становится ленивой и какой – то трухлявой: лишь из телевизора узнавать, что ты думаешь; ты думаешь… но это не так…; думать – это тяжело, поэтому и рассуждаешь…

А еще – вассальство, соблюдение окрика: «Священных коров не трогать».

Ваша душа, ваше сознание, все их чувства, краски мысли берутся у других, органически чужеродны вашей сущности, вашему характеру. Вы завоеваны другими. Покоренный, данник чужой силы, раб прихотей иных, пленник завоевателей других. Вас нет как силы, создающей собственные овины и табуны молниевидных коней – радости и счастья.

Понимал это и чувствовал тлеющий, тусклый огонь жизни поэт гомеровского ощущения Ф. Тютчев, написавший такие горькие бесстрашные слова:

В. Маяковский чувствовал это, понимал и говорил:

«Не беда, если моя новая вещь хуже старой. Беда, если она на нее похоже».

С пронзительной весенней свежестью о жажде жизни, об этой самой сильной страсти, поведал поэт импрессионистического своеволия А. Фет:

И чтобы вы, по образному сравнению поэта, не обрыдались ледяными слезами и не стали овдовевшей лазурью, допускайте только один сценарий своей судьбы — лишь в собственному саду цветут все права красоты и счастья; лишь за высоким ревнивым забором – яркие слезы радости, ярче горит огонь удовольствия.

И этот принцип нарастания эмоциональной значимости и возвышенности жизни отразил поэт, душу которого разбудил пистолетный выстрел, убивший Пушкина:

Самое счастливое – быть Фаустом и иметь своего Мефистофеля.

В действительности это означает — своя мечта и воля, своя судьба и своя доля.

А в словах Л. Толстого это звучит так:

«…у человеческой личности есть как бы своя душевная мелодия, которую каждый из нас носит повсюду с собой»

И непременно действовать: в действии есть надежда, в бездействии никакой.