Читать книгу Любовь и ненависть в одном флаконе. Рассказы - Владимир Маденов - Страница 3

Ночь всегда закутывает нас в мечты и раздумья. К сожалению, в ту сентябрьскую ночь меня окутала вторая сторона ночи. Я очень много думал, но, благо, проходя по безлюдным улицам в этот вечер, мне по дороге попалась вывеска, подсвеченная синими светодиодными огнями. БАР.

Я зашел, посмотрел на часы. Они показывали, что уже пол девятого. Почему бы, собственно, не выпить в такой приятный вечер в середине недели?

Я осмотрелся. Зал пустовал, и лишь четыре молодых человека о чем-то яро спорили, расположившись за дальним столиком у окна на серых диванчиках, обшитых дешевой тканью, купленной скорее всего у кого-нибудь за бесценок. Было видно, что ребята уже пьяны, хотя выпили, судя по всему, всего два-три бокала. Подростки всегда быстро напиваются. Я вывел некую гипотезу, касающуюся опьянения подростков: степень одурманенности от алкоголя зависит напрямую от возраста. Я встречал толстых, худых, высокий, низких, темнокожих, светлокожих, желтокожих – никакой разницы, главное – это возраст. Я и сам, когда мне было 16 лет, мог уйти в отрыв с двух бокалов пива, – сейчас мне потребуется в три раза больше или чего-нибудь покрепче.

Зал был небольшой: всего 7 столов на 6 человек, дубовая барная стойка, за которой могло уместиться четыре человека, слабо светящие лампы накаливания, которые висели повсюду, и небольшая коричневая тумба в левом углу помещения, на которой располагался музыкальный центр. Я пошел к бару, снял пальто, кинул его на соседний стул, попросил бармена принести мне пинту светлого пива и сел в ожидании чудного напитка.

Я забыл рассказать, почему на меня нахлынули раздумья. Это связано скорее с нашим бытием. Просто непонятно: почему такая несправедливость по отношению к женщинам, животным, детям, почему чиновникам и полицейским всё сходит с рук, а дедушка, который украдет булочку из магазина для своей семьи, окажется главным предателем родины и кем-то ужасным вроде Чикатило1. Меня часто посещали такие мысли, пытался с ними бороться, но бесполезно. Наверное, сказывалось мое одиночество, которое часто подводило меня к черте, называемой бессознательностью.

Мы просто фантастические создания, блуждающие в этом мире. Таким же был и я, но мои раздумья прервал голос мужчины, севшего рядом и заказавшего бокал тёмного пива.

– Здравствуйте, меня зовут Марк.

– Здравствуйте, меня – Алексей, – сказал я, слегка смутившись от неожиданного приветствия незнакомца, сидевшего по правую руку. Это связано, наверное, с тем, что я живу в городе, в котором тебя или захотят избить и отобрать мобильник, или же ещё хуже: взять парочку твоих почек и лёгких, – но этот мужчина мне не показался таким. Он, скорее, походил на отчаявшегося человека, который хотел услышать какие-то ободряющие реплики. Дать этого в полной мере я не мог, но прослушать историю и сказать пару тезисов было мне по силам.

У него были темные короткие волосы, с выбритыми почти под ноль висками, остро выпирающие скулы, которые, похоже, перенесли несколько серьёзных ударов, напоминающих те, что исполняют бойцы UFC. У него были голубые глаза с парой лопнувших капилляров. Я подумал, что он уже очень давно не спал. Мужчина был очень худой, на нём был старый пиджак, который он, скорее всего, надевал на выпускной из ВУЗа, потому что на вид мужчине было лет тридцать пять, а пиджак явно уже отпраздновал своё десятилетие или отмечал его именно в эту минуту в этом баре.

– Извините, я не хотел Вас напугать, просто мне нужно с кем-то пообщаться, – он сделал небольшую паузу и заглотил в себя пол бокала пива залпом. – Мне нужно с кем-то поговорить, а я думаю, что Вы мне не откажете в такой услуге и выслушаете меня. Запишите на мой счет, – сказал он бармену и сделал характерный жест, указывая на мой бокал с пивом. – Я не знаю, сколько мне осталось жить, хотя это и не важно. Для меня важно знать, чтобы эта история жила, жила хоть в чьём-то сердце.

– Я Вас с удовольствием выслушаю. – Если честно, то мне совсем не хотелось ещё больше загоняться и слушать истории из жизни человека, у которого сейчас наметился кризис среднего возраста, но я не мог отказать…

***

Я начну с того, что это случилось год назад. Я со своей женой жил в однокомнатной квартире в средней части города, недалеко от Волги, в не очень приятном районе, но всё же в какой-никакой, а собственной квартире. У нас не было детей и животных, нам было достаточно того, что мы есть друг у друга. Не стоит заводить детей, если ты не готов или не можешь себе позволить такую роскошь. В наше время дети превратились в большущий кошелёк, из которого исчезают деньги – даже не верится. Это настолько глупо и унизительно, но ничего поделать с этим невозможно.

Я работал на автомобильном заводе, в цехе, который занимается оснащением салона. Ну, знаете, освещение, обивка внутри автомобиля. Я фактически занимался реализацией дизайнерских решений. Работа – два через два, получал 22000 рублей в месяц и был в принципе доволен. Чего ещё хотеть от жизни в стране, где люди живут на 8000 и умудряются ещё что-то откладывать?

Моя жена была рыжеволосой красавицей, которую по праву можно было назвать самой прекрасной девушкой на этой планете (а может и не только на этой). Не знаю, почему она выбрала меня, но я ей буду благодарен за это всегда. За то, что она заняла всё пространство в моём теле. Ей пришлось работать официанткой в кафе, находящемся недалеко у дома. Работа тяжёлая, зарабатывала она примерно с чаевыми 15000. К ней никто никогда не приставал, потому что охранником был мой друг, который всегда мог разнести башку тому, кто только попробует даже как-то не так подумать про мою возлюбленную.

Меня всегда поражало, насколько же всё хорошо складывалось для меня. Я еле-еле закончил девять классов и не вылетел из школы за умение вводить класс в такое состояние, что учителя были готовы выбрасываться в окно, приходя к нам на урок. При этом я учился очень даже неплохо. Потом закончил колледж, в котором встретил прекрасную девушку. Имя её называть не буду, потому что эта информация тебе пригодится ровно так же, как пилочка для ногтей при розжиге костра.

Через год после окончания колледжа мы поженились, купили квартиру. Я успел немного заработать, плюс она по 12 часов впахивала в кафе. Короче, как в песне: «Мы молодая семья, у нас уверенный вид».2

Но в один прекрасный майский день нам захотелось просто пройтись по улицам Твери. Путь наш лежал через центр в сторону Парка Победы. Я никогда не забуду тот день. Казалось, что ничего не сможет испортить наш выходной, но оказалось, что может…

Я проклинаю тот день до сих пор и не понимаю, как мы могли не знать о том, что в центре проходит оппозиционный митинг.

Мы уже подходили к площади Славы, когда увидели сцену, где выступали люди. Первое, что пришло мне на ум: неужели у нас наконец-то начали проводить массовые культурные литературные собрания, где люди читают со сцены какие-то произведения. Я потащил свою жену в толпу, но только в тот момент, когда все в унисон начали скандировать: «Долой …». Мне стало ясно, что вряд ли нам удастся так легко отсюда выбраться. Здесь нам будет вынесен пожизненный приговор.

Ребята в форме сработали незамедлительно. Они оцепили тех людей, которые скандировали: «Долой», – и в их числе оказались мы. Первое, что я увидел: моя жена согнулась, ей прилетело в живот дубинкой, я бросился к этому «уроду в погонах» с криками: «Сука, не трогай её», – но было бесполезно. Мне ударили прямо в правую почку, потом повалили на землю, заломили руки и ударили чем-то твердым прорезиненным по голове. Первым делом я подумал, что это какая-нибудь гантеля, но потом понял, что это со страшной силы обрушилась на меня та дубинка, которая, возможно, как в следствие выяснится, убила и нашего будущего ребенка и нанесла тяжелые увечья моей жене.

У Бога в тот день был явно выходной, потому что объяснить то, что произошло тогда с нами – невозможно. Последнее, что я запомнил – это окровавленное лицо моей жены, которой нацепил наручники тот придурок и увёл. Его улыбка, его звериные глаза – он был похож на всё, что угодно, но не на человека. С какой радостью некоторые люди калечат других, более хрупких, более слабых. Это война не добра и зла, а война разума и силы. Пожалуй, что разум проиграл со счётом 3:0, не нанеся ни одного удара в створ.

Когда я очнулся, всё сразу встало на свои места, хотя как сказать встало? Я был скован, чувствовал засохшую кровь на своём виске. Наверное, здорово меня отделали эти ребята, а самое страшное, что я не мог пошевелиться. Наконец, когда разум и сознание через минут 20 вернулись ко мне, я понял, что на мне смирительная рубашка. Ни жены, ни свободы – лишь пустая тёмная комната, которая через призмы стёкол казалась ещё более пустой и расплывчатой. Кровать, которую можно использовать только для того, чтобы сваливать туда доски, туалет в углу, загаженный до стульчака, и эти бездушные стены, таящие в себе голоса той самой смерти и криков о помощи, которые раздавались из психиатрической больницы в одном из далёких сельских поселений под Тверью.

Я сразу понял, куда попал. В какой-то степени это можно назвать в своём роде каторгой, но только в наше «демократичное время». Отсюда даже молодые не всегда возвращаются. Здесь есть шанс только умереть быстро, если проглотить все лекарства, которые насильно в тебя забивают кувалдой, привязанной к рукам главного врача. Стало ясно, что шансов сбежать отсюда нет и надеяться нужно только на собственную адекватность и всё это только ради того, чтобы снова встретить свою жену.

Но где она?

Она была очень далеко, как выяснилось позже. Ей не повезло, ведь в ней была красота и сексуальность – именно то, что любят похотливые мужчины нашего времени.

Я пролежал там месяц и меня выпустили, потому что послушно глотал всю ту дрянь, которую впихивали в меня. Я даже не сопротивлялся, потому что знал от знакомых, что это за место и что шансы оттуда выбраться есть только при условии, если ты будешь вести себя достойно.

Перед выпиской у меня состоялась встреча с главврачом.

Я вошёл в его просторный кабинет. Сверху на стене висел портрет президента, стоял большущий стол из красного дерева, красивые сделанные на заказ стулья, ярко-красные шёлковые занавески прикрывали мужчину от солнца и лишь бросали еле заметные лучики на его стол.

– О, проходите, Марк. Добрый день. Как у Вас дела? – спросил он, отвлекаясь от документа, который врач усердно штудировал до моего прихода.

– Здравствуйте. Спасибо, неплохо. Вот, наконец-то выхожу на свободу, жду – не дождусь, когда вернусь на работу и встречу свою жену, – сказал я, стараясь верить в то, что говорю.

– Да, конечно, это похвально, но, Марк, присядьте, – он слегка нахмурил свои брови и встал. Подойдя к окну, он продолжил, – скажу честно: Вы – замечательный пациент, который не доставил нам хлопот. Надеюсь, что больше Вы не будете вести себя так агрессивно, как тогда на площади.

Чёртов ублюдок. Естественно, они сделают меня виноватым и мою жену, к которой, наверно, приставала половина их мерзкого отделения.

– Понимаете, Марк, вот в чём проблема. Да, Вы выходите. И хочу сделать ремарку – Вы здесь были на свободе. Это было Ваше добровольное решение. Есть все подтверждающие документы, что Вы легли самостоятельно в наш санаторий для выздоровления. Просто Вы не помните, но ничего страшного – это пройдёт. Амнезия – это симптом Вашей болезни.

Он налил себе стакан воды и предложил мне, я лишь мотнул головой, немного поклонившись за проявленную заботу.

– Вынужден Вам сообщить две неприятные новости. Первая – Вы не сможете больше работать на автомобильном заводе, потому что Вам пришлось пройти курс реабилитации, который, как сами понимаете, будет занесён в Ваше портфолио, но на этом жизнь не заканчивается – есть работы, на которые Вас, с удовольствием, примут. С Вашими опытом и знаниями я уверен, что появится такая возможность.

«Уборщиком», – подумал я.

– Ещё одна неприятная новость: к сожалению, вынужден Вам сообщить, что Ваша жена скончалась вчера ночью. У неё были огромные проблемы с головой. Когда она к нам поступила, мы уже были не в силах что-либо сделать. Мы старались и надеялись, что Вам удастся встретиться до её кончины, но не получилось.

Я уже ничего после этой фразы не слышал. Это было ожидаемо, что они разрушат мою жизнь, что мне не дадут спокойно провести время со своей второй половинкой и снова вернуться к тому размеренному ритму, что сопровождал меня всё время до того злосчастного воскресенья. В моих ушах звенел этот милый тихий голос врача о том, что они не могут отдать тело, так как им нужно провести обследование, а затем посоветовал, чтобы её тело было отдано земле в цинковом гробу, так как её душа была грешна. Она, скорее всего, на своей работе официантки употребляла много спиртного и страдала различными галлюцинациями, а я их не замечал, так как сам нуждался в лечении.

«Как же всё глупо складывается, – подумал я.– О ни все ответят за смерть жены. Эта улыбающаяся рожа того самого убийцы будет растерзана, никто не останется безнаказанным. Это я обещаю».

– Марк, извините за столь грустную новость, тем более Вы только-только пошли на поправку, но я не мог этого не сделать, так как Вам очень симпатизирую.

– Спасибо, доктор, этого стоило ожидать, – сказал я твёрдо, сжав все силы в кулак. Встав со стула, я пожал руку и сказал. – До скорой встречи.

– Нет, Марк, лучше нам не встречаться.

– Доктор, нам нужно будет ещё встретиться, это уж точно, – и с этими словами я вышел в коридор, украшенный прекрасными серыми стенами, которые напоминали мне о тех ночах, когда я потихоньку всхлипывал и выл от боли, от тех страданий, которые принесло мне это место. Сейчас я этому месту благодарен, потому что я нашёл своё настоящее «я», являющееся доминирующим. Моя жизнь должна стать чем-то вроде искупления. Теперь передо мной виднеется только одно слово – то слово, до которого я должен добраться любыми способами. Это слово – «месть».

Её похоронили тихо, мирно, как в лучших голливудских фильмах. Стояла дождливая погода, гроб был запаян, я так и не смог увидеть её прекрасное лицо в последний раз перед тем, как земля заберёт это невинное тело в свои владения.

После того, как я попрощался с человеком, который был моим поводырём, мне ничего не оставалось делать, как продать ту квартиру и вернуться к родителям, которые свято поверили в то, что написали мне чудо-лекари в своём заключении.

– А знаете, Алексей, зачем я Вам всё это рассказываю? – спросил Марк, допивая последние пол пинты своего пива.

– Думаю, что это связано с очищением совести и души. Вам просто никто не поверил. Вас же считают психом, – сказал я. Если честно, то мне стало не по себе. Ведь до конца не ясно: можно ему верить или нет? Может он и вправду больной на всю голову.

– Нет, просто должен быть хотя бы один человек, который услышит праведную исповедь, прежде чем уйти к Богу или кто там на самом деле есть…

– О чём Вы? – с изумлением спросил я.

– Ни о чём, просто настала пора всем ответить за всё – здесь и сейчас. Спасибо, что выслушали! Удачи и всего доброго! – он оставил 500 рублей на барной стойке, а сам вышел на улицу.

Я увидел через матовое стекло, как появился огонёк – это была сигарета, которую прикурил Марк. Не знаю, сколько он ещё успел выкурить, но, когда я через 15 минут вышел из бара, на асфальте был виден только след от машины отчаявшегося человека, который не побоялся сесть пьяным за руль и броситься навстречу ночи.

***

В газете на следующее утро можно было увидеть следующую заметку: «Было совершено убийство пятнадцати человек. Три человека были застрелены в полицейском участке, двенадцать погибли в психиатрической больнице под Тверью. Человек, совершивший это, покончил жизнь самоубийством, написав на стене одной из больничных палат «правда и любовь всегда побеждают, а власть и зло никогда не выживают».

Он застрелился в той палате, где находилась рыжеволосая красавица ещё пару недель назад, которая скончалась в той самой комнате, до которой не доходили отголоски внешнего мира. В той самой палате № 402, которая стала последним пунктом в жизни двух сердец, любивших друг друга и не разъединявшихся больше никогда.