Читать книгу Подсадная утка - Владимир Макарович Шапко - Страница 3

После осмотра и положительной, высокой оценки ружья Гребнёва Пашку усадили за стол – и ну угощать! И пироги тебе с капустой, и с картошкой, с мясом даже один, и чай из самовара с сахаром вприкуску! «Однако живут», – подумал Пашка. Он сначала поломался для порядку, потом навалился. Да-а, из такой муки пирогов Пашка не едал никогда. «На хлебозаводе, поди, дают Гребнёву такую муку», – думал Пашка, уминая пирог с капустой.

Разговор поначалу шёл об охоте: о сроках её, об охотсоюзе, о членских взносах, про добычливые места, которые знал Пашка, про припасы и снаряжение, какое надобно срочно купить Гребнёву к ружью, потом как-то незаметно перескочили на Пашкиных родителей.

Гребнёв, узнав, что отец Пашки в типографии работает простым наборщиком, очень удивился:

– Так партийный ведь он!.. К-как же тогда?..

– А нравится ему это дело. – Пашка рубал уже пирог с мясом. Отпил из стакана чаю.

С другого боку к Пашке подступала тётя Лиза:

– А этот, другой… ну к вам ходит который – дружок его…

– А, дядя Гоша?.. Мировой мужик. Не охотник, правда…

– А он, он где работает?

– Над отцом – в редакции. Он корректор.

– Кто-кто? – наморщила лобик тётя Лиза.

– Корректор. Газеты читает. Через него они проходят.

Гребнёвы переглянулись.

– А он партийный?

– Кто? – продолжал есть пирог Пашка.

– Ну читает, читает который?..

– А, дядя Гоша? Да-а, он раньше отца ещё. Отец с двадцатого, а дядя Гоша аж с четырнадцатого года в партии. Он старше отца, вот и раньше. Он и в тюрьме сидел.

– К-как в тюрьме?! – испугался Гребнёв.

Пашка объяснил, что до революции ещё. На каторге. Потом освободили. Мировой мужик дядя Гоша!

Гребнёвы застыли. Пашка ел.

Вдруг тонюсенько засмеялся Гребнёв. С застывшими, как у сумасшедшего, глазами.

– П-партийный, на каторге был, а сын-то его, хи-хи-хи… Вчера иду… хи-хи-хи…

Мгновенно, локтем под бок оборвала его жена и пошла подсовывать нахмурившемуся Пашке пироги, приторно масля их словами, что вот теперь-то и будут они вместе на охоту ходить, и как славно-то это будет, как хорошо! Правда, Паша?

– Так сказал же я дяде Гребнёву…

Гребнев торчал семафором и будто отсутствовал.

– Его Васей зовут, дядей Васей, – сказала про него жена, как про глухонемого. Гребнёв, выходя из оцепенения, подтвердил:

– Вася я. Дядя В-вася, – и, оживившись, хлопнул Пашку по плечу: – Походим н-на охоту, а? Пашка? – и засмеялся.

– Ещё как походим, дядя Вася! – засмеялся Пашка в ответ.

Тётя Лиза схватила Пашкин стакан и с облечением пустила в него струю из самовара.

А через два дня Пашка уже учил Гребнёва заряжать патроны: «…э-э! Постой! Это откуда папироска в зубах? Да ещё дымит?.. Вы в уме?.. Порох, понимаете, по-рох! У вас под носом! Тётя Лиза, заберите у него все папироски! И спички, и спички! Это же первейшая заповедь ружейного охотника: сел снаряжать припас – курить ни в жизнь! А вы?..»

Гребнёв виновато покашливал.