Читать книгу Прозорливец - Владимир Максимов, Владимир Сергеевич Максимов - Страница 5

Четвертый день международной медицинской конференции начался, как обычно, – с отличного завтрака, накрытого в громадном ресторане отеля Хилтон Прага. День выдался погожий. Пестрые до ряби в глазах улицы чешской столицы, провинциально приветливые под яркими лучами теплого августовского солнца, манили открыточными видами известных достопримечательностей и неповторимыми запахами кухни из бесчисленных пивных и ресторанов.

Однако гости конференции не спешили покинуть отель, чтобы полюбоваться на астрономические часы на Староместской площади или пройтись по Карлову мосту. Это они успели сделать в предыдущие четыре дня конференции. Сегодняшний день, как, впрочем, и завтрашний, обещал быть самым интересным. Если первые дни медицинского конгресса были заняты в основном лекциями и докладами, то последние два посвящались вопросам практическим. В этом заключалось ноу-хау организаторов конференции: не ограничиваться сухим изложением результатов новейших научных исследований в области медицины, а дополнить доклады клиническими разборами больных, заболевания которых интересны с научной или с практической точек зрения.

Вообще этот медицинский конгресс заметно выделялся среди подобных ему мероприятий. Во-первых, он был организован не какими-нибудь государственными или международными структурами и даже не фармацевтической компанией. Организатором числился некий «Фонд перспективных исследований». Кроме названия, об этом фонде никто ничего толком не знал; было лишь известно, что находится он в Милане, финансирует некоторые исследования, издает медицинский журнал, правда пока только в электронном виде, а также проводит ежегодные конгрессы медиков. Формат конференции тоже был весьма необычным. Как уже было сказано, кроме традиционных лекций и докладов, выступающие представляли участникам конференции интересные случаи из клинической практики. Происходило это следующим образом: докладчик размещал на сайте конференции все данные о больном, которого он собирался представить (кроме, разумеется, имени и личной информации), включая результаты анализов и обследований. Затем в одной из аудиторий происходил клинический разбор предложенного больного с участием докладчика и заинтересовавшихся этим случаем докторов.

Несмотря на скудную информация об организаторе ежегодной медицинской конференции (уже третьей по счету), многие из известных врачей, в том числе считающихся светилами в своих областях медицины, с удовольствием откликнулись на приглашение посетить конгресс. Тому было несколько причин. Прежде всего впечатлял список приглашенных, и предполагаемое участие именитых коллег само по себе собирало довольно представительную аудиторию. Кроме того, программа конференции была достаточно обширной и, как правило, все приглашенные могли найти интересную для себя тему. Ну и, наконец, немаловажным было то, что организаторы денег не жалели и мероприятие проходило в отличных условиях, придраться к которым было сложно даже самым взыскательным из участников.

Кстати, в расходах на издаваемый журнал фонд тоже не скупился: за опубликованные в нем статьи авторам платили солидное вознаграждение, так что ведущие специалисты в области медицины с удовольствием в нем печатались.

Итак, начался пятый день работы медицинской конференции. После завтрака участники потянулись в аудитории, чтобы послушать клинические разборы, высказаться по поводу диагноза и поучаствовать в подготовке плана лечения виртуальных больных.

Доктор Карла Майер без дела слонялась по расположенному на набережной Влтавы крылу отеля, предназначенному для проведения конференций. Пару раз она заходила в комнаты, где шли клинические разборы, пыталась слушать докладчиков, но сосредоточиться на больных не получалось. Мысли все время возвращались домой, где в берлинской квартире остались ее собака, две кошки и серая шиншилла. «Как там мои детки?» – думала Карла о своих питомцах с нарастающей день ото дня тревогой. Хотя ее сестра и должна была присматривать за животными, но человек она занятой, так что может и не уследить за такой и в прямом, и в переносном смыслах разношерстной компанией.

Собственно, Карла хотела улететь из Праги еще позавчера; доклады по ее специальности – эндокринологии, проходили в первые два дня конгресса, но один пункт в программе конференции заставил ее изменить свои планы. Сегодня коллега Карлы и, видимо, ее соотечественница доктор Эмма Линдерман представляла пациента с заболеванием, симптомы которого вызвали у Карлы мучительные воспоминания.

Доктор Майер еще раз перечитала сообщение коллеги. «Не может быть никаких сомнений, – подумала она, – именно от этой болезни и умер Гарри».

Двадцать с лишним лет назад муж Карлы – молодой, цветущий и здоровый мужчина, умер от редкого заболевания. Они познакомились, когда еще были студентами. Карла переехала к нему в Англию, где они вместе работали в госпитале. Несмотря на довольно непривычную для берлинской жительницы обстановку британской глубинки, Карла быстро освоилась, и их с Гарри семейную жизнь можно было назвать идеальной.

Все рухнуло в одночасье. Поначалу Карла даже не поняла, что происходит что-то тревожное. Гарри довольно сильно переменился: он часто стал поддаваться депрессиям, потерял интерес к увлечениям (даже к любимому футболу охладел), начал избегать общения с друзьями, да и с женой говорил все реже. Лечение не помогало; Гарри становилось все хуже и хуже: он перестал двигаться; не мог ни поесть, ни одеться без посторонней помощи. Его мозг умирал. Меньше чем через год после появления первых симптомов Гарри не стало, а врачи так и не смогли поставить правильный диагноз. Позже это заболевание было описано как новая форма болезни Крейтцфельдта – Якоба, вспышка которой имела место в Великобритании из-за заражений мясопродуктами.

Когда Карла наткнулась на сайте конференции на больного с симптомами, точь-в-точь повторяющими те, что были у Гарри, тяжелые воспоминания нахлынули на нее и заставили остаться еще на пару дней, чтобы послушать доклад Эммы Линдерман. Карла, конечно, познакомилась в перерывах между мероприятиями с доктором Линдерман, и та подтвердила ей, что у нее действительно лечился пациент, у которого она диагностировала болезнь Крейтцфельдта – Якоба.

Клинический разбор пациента доктора Линдерман оказался на редкость интересным, а сама докладчица удивила присутствующих глубокими познаниями в этом весьма редко встречающемся заболевании. Даже тот факт, что правильный диагноз и адекватный план лечения, кроме, естественно, самой Линдерман, ну и Карлы Майер, никто из докторов сформулировать так и не смог, говорил о высоком профессиональном мастерстве Эммы Линдерман.

После клинического разбора Карла не могла не подойти к доктору Линдерман, чтобы разузнать подробности о ее неназванном пациенте. Однако толком поговорить не удалось – Карла торопилась в аэропорт, а Эмма Линдерман сослалась на то, что ей сегодня предстоит участвовать еще в парочке мероприятий. Все, что успела узнать Карла, сводилось к тому, что в госпиталь в Мюнхене, где работает доктор Линдерман, поступил больной с симптомами атрофии мозга, у которого она и диагностировала редкое заболевание.

Вечером Карла Майер уже бродила по магазинчикам зоны вылета аэропорта Праги в ожидании берлинского рейса. Рейс задерживался, и она от нечего делать зашла в кафешку. Взяв большущий стакан ароматного латте, Карла оглянулась по сторонам в поисках места, куда бы присесть, и сразу же заметила крупную фигуру сегодняшней докладчицы. Эмма Линдерман приветливо махнула ей рукой, приглашая коллегу присесть за ее столик.

Внешность у доктора Линдерман была довольно запоминающейся. На вид ей было около сорока – сорока пяти лет. Кроме высокого роста и тяжеловатой фигуры, она обладала вытянутым лицом с массивным подбородком и водянистыми серыми глазами, белесыми бровями и ресницами, делавшими ее рельефное лицо бесцветным и невыразительным. На столике перед доктором стоял бокал с красным вином.

– Неожиданная встреча, – сказала Карла, усаживаясь напротив Эммы Линдерман. – Я думала, что вы остаетесь до конца конференции, – добавила она, вспомнив о том, что ее коллега собиралась побывать на других мероприятиях конгресса.

– Я бы с удовольствием, – не моргнув глазом, ответила Линдерман. – Конференция интересная, но вот времени совсем нет – в Мюнхене меня ждут пациенты.

– А кем вы работаете в госпитале? – поинтересовалась Карла.

– Я веду несколько направлений, – уклончиво ответила коллега. – А вы кто по специальности? – в свою очередь спросила она.

– Я – эндокринолог.

– Отчего же у вас такой интерес к заболеваниям коры головного мозга?

– Мой муж умер от болезни Крейтцфельдта – Якоба, – поморщившись, ответила Карла.

– С моей стороны не будет бестактностью попросить вас рассказать поподробнее о болезни вашего мужа? – деликатно спросила доктор Линдерман. – Мне это очень интересно. С профессиональной точки зрения, конечно.

Карла уже давно смирилась с потерей мужа, но каждый раз, когда она вспоминала симптомы болезни Гарри, она как будто физически чувствовала его страдания. Лишний раз ворошить в памяти печальные события двадцатилетней давности не хотелось, но отказывать коллеге было неудобно, и Карла подробно перечислила в хронологическом порядке все симптомы, которые перенес Гарри.

– К сожалению, верный диагноз так и не поставили, – закончила она свой рассказ. – Только после смерти мужа стало понятно, что это болезнь Крейтцфельдта – Якоба.

– Тогда еще это заболевание было практически не изучено, – заметила Эмма Линдерман.

– Да, конечно, – согласилась Карла, – но и сейчас диагностика этой болезни – очень сложное дело, ведь специфических симптомов у нее нет, и я снимаю шляпу перед вашим профессионализмом, поскольку вам удалость диагностировать болезнь Крейтцфельдта – Якоба у вашего пациента.

– Ну во-первых, мой пациент побывал в Новой Гвинее, а там это заболевание встречается намного чаще – считается, что это связано с национальными традициями, а попросту – из-за ритуального каннибализма, – объяснила Эмма. – Кроме того, для правильной постановки диагноза я, помимо медицинских знаний, воспользовалась и иными силами.

– Иногда попадаются случаи, когда для постановки диагноза только и остается, что обращаться к высшим силам, – улыбнулась Карла.

– Так оно и было, – вполне серьезно и без тени ответной улыбки сказала Эмма. – В этом случае, как и во многих других, мне помогли советы ясновидящей.

Карла подумала, что ослышалась.

– Простите, как вы сказали? – переспросила она. – Какая специализация была у доктора, с которым вы консультировались?

– Я консультировалась не с врачом, – так же серьезно ответила Линдерман. – Правильный диагноз и план лечения мне предсказала прорицательница Стефэния.

Карла изумленно смотрела на коллегу, не зная, что и сказать.

– Вам, я вижу, неизвестно это имя? – понимающе кивнула Эмма. – Между тем многие врачи советуются с этой незаурядной женщиной.

– Но это так… необычно… в наше-то время, – осторожно заметила Карла.

– Мало того, это к тому же абсолютно ненаучно, но факт остается фактом – она не ошиблась ни в одном диагнозе!

– Как же можно при лечении пациента полагаться на какие-то предсказания ясновидящей?

– Естественно, никто не предлагает полагаться только на диагноз прорицательницы, а ее предсказания, безусловно, не отменяют необходимости проведения всего комплекса диагностики, но все же намного легче строить план лечения, когда есть диагноз, в котором можно быть уверенным.

Карла растерянно посмотрела на свою собеседницу. Слова доктора Линдерман о ясновидящих и прорицателях причудливым образом переплелись со строго научными докладами, услышанными Карлой на конференции, и, как ни странно, заинтересовали ее, несмотря на очевидную абсурдность.

– То есть вы хотите сказать, что каждый раз перед тем, как приступить к лечению пациента, посещаете гадалку? – спросила она у коллеги.

– Нет, конечно, – ответила Эмма Линдерман. – Во-первых, Стефэния не гадалка, а ясновидящая. Это разные вещи. Во-вторых, она живет в Румынии, и возможности ее посещать у меня нет. Ну и, в-третьих, я обращаюсь к ней только в особо трудных случаях.

– Как же вы с ней общаетесь?

– По электронной почте. Я могу оставить вам адрес, если хотите.

Эмма вытащила из сумки авторучку и, никуда не заглядывая, сходу написала на салфетке адрес электронной почты прорицательницы: warhsager5889003210@.

Вернувшись домой к своей работе и к своим животным, Карла окунулась в водоворот привычных занятий и стала уже забывать странный разговор с коллегой из мюнхенского госпиталя, но в голове все же нет-нет да и мелькали мысли о загадочной румынской прорицательнице, способной по присланным по электронной почте описаниям симптомов поставить диагноз болезни Крейтцфельдта – Якоба. «Бред какой-то!» – решила Карла. Однако сомнения ее не покидали, ибо Эмма Линдерман никак не походила на сумасшедшую.

В конце концов, Карла решила все проверить сама. Она написала этой Стефэнии письмо с описанием симптомов, которые были у Гарри на ранних стадиях болезни, и попросила написать, чем же болеет ее муж и что его ждет в дальнейшем.

На следующий день Карла Майер рыдала, запершись в кабинке туалета клиники, и не могла остановиться. Она получила ответ от предсказательницы. Если бы она каким-то чудом получила этот ответ тогда, во время болезни Гарри, быть может, она смогла бы если не спасти мужа, то хотя бы облегчить его страдания.

Стефэния дала абсолютно верный диагноз болезни ее покойного мужа и в точности описала все то, что с ним происходило по мере прогрессирования заболевания, включая и его смерть.