Читать книгу Путешествие А. С. Пушкина в Европу - Владимир Максимов - Страница 3

Гуляет в народе новая весть,

и судят пушкиноведы:

Якобы новые факты есть,

вскрыли о Пушкине где- то.

Спорили долго, судили – рядили,

логично то, в чём – то правы.

Мы изучали, что нам огласили,

невеждами стали лукаво.

Сделали фильм о спорах своих,

видели, и обомлели:

Смотрит с экранов знакомый лик

поэта с фото Дагера.

Представил себе, что поэт избежал

ему опостылившего Света.

По ком бы в той жизни он переживал,

если- б случилось это?

Смелее не скажешь: «Поэт не погиб!»

случилось другое с ним.

Подстроено было, остался жив,

в земле спрятан его двойник.

Государь, узнав про его побег,

решил тайно похоронить.

И Тургенев взялся секрет сохранить

в Михайловском парке навек.

Не простились с прахом друзья и семья,

смирились не ропща о том.

Приказано было молчать о нём,

народ чтоб не гневал царя.

Велел Николай написать некролог,

подложный, чтоб тайны изъять.

Искусные писари службе под стать

Искали заданный слог.

Секретным агентам дал царь наказ:

искать следы его.

Просился поэт в Париж у него, —

разведка писала приказ…

Какие там тайны крал у царя?

Бенкендорф интриги творил:

В Одессе, Михайловском бунтаря

в изгнании скукой морил.

Грехи его тяжкие, – невыездным,

Вдруг стал, хоть попал в Коллегию.

Друзья дипломатами были, а с ним

общенье как с «энциклопедией».

В архивах ему разрешалось сидеть,

Узнать Пугачёва движенье.

Заслугой его считают везде:

на Русском писал, – уважение!

Онегин, «чужой всем во все времена»,

описан, – как в воду глядел.

В поэта стрелял, так его – ли вина?..

Судьбу предсказал себе?

Сценарий себе на остаток лет:

сменился для анахорета.

Писал поэт прозой. Задумался Свет:

совсем исписался на нет?

Не стерпел подарка- «рогов» от Дантеса.

Наталью к нему ревновал.

В соперники даже Царя записал,

как будто послушался беса.

Шутник – сатана с ним играть не стал,

совет «Фаусту» дельный дал:

«Обет если – б кровью ты подписал!

вернул бы тебе «пьедестал»,

Главу очертя, поэт подписал,

сердца постук зажал.

Бесовский план побега внимал,

и перстень с ядом забрал.

«Тебе судьба – поехать в Париж,

Дюма будешь дело вершить.

Марии родного сына приблизь, —

по любви рождён, – так и быть!»

Историю Пушкин в стихах описал,

как будто сон оживил.

Себе судьбу будто он начертал

и «Фауста» тень осветил.

Удивлялся Пушкин таким словам,

удивился завтра делам.

С утра его вызвал к себе Бенкендорф,

Николай начал разговор!

– «Решено, Александр Сергеич, Мы

в Париж посылаем тебя,

Секретно, чтоб службу там нёс ты

Царя и Россию любя.

Пошлют тебя учиться у Витте, —

Учись, – это верный шпион!

В Одессе служил, – его не судите, —

Свой долг там выполнил он»…

За дело взялся, камергером стал,

советником у царя.

Николай частенько его наставлял:

«В Париже служи не зря:

Старайся, как дома, предателей знать,

средь русских, французов их выявлять,

Не мало шпионов в России опять

их всех нужно нам наказать.

Намедни мне весть принесли в кабинет:

Дантес, мой охранник, опасен.

Мы знаем, тебе он не друг, и семье.

К дуэли призвать ты согласен.

Поручим его устранить тебе,

стреляешь, – знаю, – метко.

Известен в дуэлях вояка уже,

щадил визави нередко»…

Послушал Пушкин шёпот души-

Ему – ли стать палачом?

Дело одно – защита семьи,

расправа с ним ни при чём.

«Подчинись!», – сатана ему шептал,

и всё состоится тебе.

Крутился у Пушкина жизни финал,

свернуть невозможно уже.

Он симулировал свою смерть

от дуэльных ран- повреждений.

Благо в руках был яд, и пример, —

царя прежнего отрешенье.

«Прощаясь» с близкими, он просил

Жуковского перстень вручить

Марие, которую в тайне любил.

Не мог он Одессу забыть.

Узнал, у кого сын живёт её

Наперсница, тётка ей всё же.

Пусть будет он с ним и не утаён.

Большой, на неё похожий.

Ему жизни радость и счастья дай Боже!..

Cмело Пушкин принял свой яд,

Для виду пиявками обложен.

Угас, словно бросился в Ад.

Он погрузился в сон. Не может

увидеть близких своих,

Услышать последние крики их, —

ничто его сон не тревожит.

Очнулся он на третий день.

Темно, ощупал гроб.

Толкнул коленом, слышит топот:

Пришли, – их мелькнула тень…

«Я скоро покину свой скорбный «пост», —

двойник займёт его место.

Тогда настанет день фиесты.

Теперь не Пушкин я, – матрос.

И место мне на пароходе.

Скорей на палубу спешу,

Ноги бегут уже по сходням.

Уверен, в воду не гляжу.

Отчаливаем, Петербург!

Прости меня, мой верный друг!

Мосты и шпили удалялись.

В тумане плавно растворялись…

Ну наконец- таки Россия

Растаяла за горизонтом.

Вокруг места уже чужие.

Жизнь новую начну законно»…

—

Но оказалось, что приснилось

Ему такое, сил-то нет!

Очнулся, – тут его портрет,

Над ним, склонясь, Елизавета

Со лба проворно пот стирает,

Ухаживает, как святая!

Вот чудеса! Так не бывает…

И снова сон глаза смыкает…