Читать книгу Император из двух времен - Владимир Марков-Бабкин - Страница 3

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. МРАМОРНОЕ МОРЕ. ОСТРОВ ХРИСТА. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ. 3 июня 1919 года

Сладкие звуки стихли в ночи. Ольга Николаевна лишь вздохнула завистливо. Что ж, нынешняя императрица Мария не стеснялась выражать свои чувства в ночное время, как, пожалуй, это и подобает настоящей итальянке. Нет, конечно, Маша уже два года как русская, но горячая средиземноморская натура принцессы Иоланды Савойской никуда не делась.

Равно как и почти ежедневное пение на балконе демонстрировало не только её, надо признать, прекрасный голос, но и весь её внутренний огонь.

И как возможно такое сочетание в одном человеке? Пламенная страсть в любви и ледяной холод в интригах, жгучесть порывистой натуры и тонкий терпеливый расчет, когда Мария ждала месяцами или даже годами, ожидая благоприятного момента для нанесения рокового удара?

Да, уж. Рим. Вечный город. Тысячелетний Савойский дом. И Ватикан по соседству. Старая изощренная школа интриг и коварства.

Ольга потянулась за чашкой травяного чая. Уже порядком округлившийся живот мешал ей, но она терпеливо сносила неудобства. Главное выносить и родить Каролю здорового наследника престола, остальное уже не так важно. Разве не в этом состоит долг королевы Румынии?

А дела в Румынии шли не так уж и хорошо. Равно как и у её царственного мужа Кароля II.

Конечно, Трансильванская война шла своим чередом. Румынская армия и «войска добровольцев» наступали. Но удастся ли переломить ситуацию в самом Бухаресте? Ведь в столице Румынии далеко не все были за Кароля. Несколько раз страна была на грани государственного переворота. В последний, как надеялась Ольга, раз, Кароля и его (и её) корону спасло только срочное прибытие в Бухарест самого дяди Миши. Со всеми средствами усиления.

Огромный дирижабль в небе, дюжина бомбардировщиков, полторы сотни единиц бронетехники на главной площади Бухареста из числа «Её Собственного автобронедивизиона королевы Ольги», обозначающие её статус и, главное, отношение к ней самого императора Михаила Второго. Который, если что, то…

Да, дядя Миша ей обещал, что всё будет хорошо, а дядя Миша слов на ветер, как всем известно, никогда не бросает, но всё же…

Оленька вздохнула.

Дядя Миша. Даже не знаешь, как к нему относиться. С одной стороны, он взошел на престол вместо папа́, чем, мягко говоря, значительно осложнил жизнь дочерям уже бывшего монарха, превратив их в презренных парий среди членов великих Домов. Но, с другой стороны, он сделал для России многое из того, что оказалось не по силам его старшему брату. Завоевал Проливы и Ромею, победоносно завершил войну и сделал многое другое. Ввел в России Конституцию и передал формирование правительства новой Госдуме. Да и самим дочерям старшего брата он постарался не портить жизнь, сохранив за каждой миллионное приданое и демонстрируя всячески своё расположение. И её лично, и сестры Танечки венценосные свадьбы случились именно потому, что августейший дядюшка надавил на монархов Румынии и Сербии, четко привязав свою неоценимую помощь к этим бракам.

Да так привязал, что Каролю и Александру пришлось смириться, осознанно пойдя на риск гемофилии.

Ольга вздрогнула.

Господи Боже, как же страшно! Носить под сердцем первенца и каждый раз с ужасом просыпаться от одной мысли, что твой ребёнок получит такое же наказание, как и твой собственный брат Алёшенька.

За что её семье такое наказание?!

Во всём виновата царственная бабка – британская королева Виктория и её гнилое семя. Так шептались в высшем свете и в королевских домах Европы.

Оля знала, с каким ужасом ждет рождения малыша Кароль II. И с какой надеждой ждут этого несчастья его враги.

Дядя Миша заверяет её, что всё будет хорошо, но ему-то откуда это знать?

Она вздохнула. Как ей одиноко здесь, на Острове. Но в Бухаресте было ещё хуже. Особенно первые месяцы, пока они с Каролем наконец-то не поговорили по душам. Но Кароль сейчас там, а она здесь. И муж её опять ходит по краю пропасти.

Папа́ и мама́ не пустили ни в Сербию, ни в Румынию. Так и сидят в своем Монако. И тут, как была уверена Ольга, без дяди Миши не обошлось, слишком уж много неприятностей мама́ ему доставила своими разговорами о правах на престол. Да так много болтала об этом, что, когда терпеливый дядюшка заболел «американкой» и реальная власть перешла к императрице Марии, пришлось родителям, двум младшим сестрам и двум братьям спешно покинуть Ромею, буквально бежать на подводной лодке, а затем на греческом самолете перелететь на Кипр. Правильно ли они поступили? Бог весть.

Но Ольга знала, что это не просто суета. Мама была готова к перевороту. И стремилась его возглавить. Бывшая принцесса Иоланда Савойская была против этого. Решительно.

И Ольга тогда очень боялась, что эти события повлияют на их с Танечкой будущие браки, тем более что императрица Мария почти месяц правила Единством единолично, не испытывая при этом к ним никаких теплых чувств. Но Богородица миловала, новая царица не стала им портить жизнь, а выздоровевший от «американки» дядя Миша надавил на Румынию с Сербией. Как и на Болгарию, царицей которой стала сестра нынешней государыни Мафальда Савойская.

А мама́ пишет письма. Бегство не только не остудило её жгучее желание «вернуть трон в семью», но и подхлестнуло к новым интригам. Чаще всего к абсолютно глупым и опасным интригам, в которые она пытается втянуть и саму Ольгу, и её сестру Татьяну. Читая эти письма, Оленька прекрасно понимала настроения папа́, хотя ей и не нравилось, что он стал завсегдатаем казино в Монте-Карло.

Фактически новости о семье Оля узнавала только из писем младшей Анастасии, которая часто писала сестрам, рассказывая новости, делясь переживаниями, описывая жизнь Алексея и их младшего брата Николая. Сестра Мария ей из Бирмы писала редко, явно обживаясь в новой стране.

Да, вот так судьба разбросала бывшую августейшую семью по всему миру.

И судьба теперь не только в их руках. Хотя кто знает, как сложилась бы их жизнь, если бы папа́ остался на троне?

ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА

ИЗ СООБЩЕНИЯ ТЕЛЕГРАФНОГО АГЕНТСТВА РОССИИ И РОМЕИ (ТАРР). 3 июня 1919 года

Из Мексики сообщают, что в ходе тяжелых боев частям КРРА под командованием комдива Гилдардо Маганья Герде удалось выбить части анархистской Южной революционной армии Нестора Махно из столицы Чьяпаса[8] города Тустла-Гутьеррес. Махновцы оттеснены на 20–30 километров от города.

Срочное сообщение из Гватемалы. По непроверенным данным отряд команданте Марусьа[9] захватил города Миско в 17 километрах от столицы страны.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. МРАМОРНОЕ МОРЕ. ОСТРОВ ХРИСТА. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ. 3 июня 1919 года

Мы сидели в саду. Я восседал на плетеном диване, Маша же расслабленно сидела в кресле и неторопливо лакомилась виноградом, не забывая поглаживать урчащую маленькую пантерицу у себя на коленях.

Разумеется, я сидел на диване вовсе не по причине того, что мне захотелось вальяжно развалиться, а по причине весьма прозаической, хотя и чрезвычайно важной для меня. Всё дело в том, что по мне всячески топтались и висли на мне Сашка и Вика, выражая свою радость по поводу прибытия домой венценосного отца. Откровенно говоря, я не очень представляю, что у них там в головках творится в год и месяц от рождения, но теребили они меня весьма активно. Маша лишь посмеивалась тихонько, когда мне доставалось в очередной раз.

Да, такой вот я многодетный папаша. Четверо детей от разных матерей, детей с разным статусом и титулом, с разными правами на престол, но, тем не менее, все они сыновья и дочери императора, нравится это кому-то или нет.

Появилась графиня Воронцова-Дашкова и проследила за тем, чтобы Сашку и Вику доставили кормилицам, поскольку пришло время перекусить. Я знал, как переживает Маша по поводу исчезновения у неё молока, но тут уж ничего не поделаешь. Зато и я сам перестал быть вечно в молоке.

Словно прочитав мои мысли, Маша спросила, вздохнув:

– Миш, а сколько у меня было детей в твоей истории?

Хмурюсь.

– Радость моя, зачем тебе это знать?

Но она тоже не настроена на игривый лад.

– Я хочу знать. Это важно.

Пожимаю плечами.

– Пойми, я не знаю твою биографию настолько хорошо, чтобы помнить все подробности.

– И всё же?

– Не помню точно. Много. Пять или шесть.

Она кивает и вновь погружается в свои мысли, механически пощипывая изящными пальчиками виноградную кисть. Наконец, вздохнув, она произносит:

– Это хорошо. А то я уже начинаю беспокоиться. Я хочу большую семью, но что-то у нас с тобой пока не получается.

Я слегка опешил.

– Погоди, а Сашка с Викой? Да и, вообще, о чём ты? Разве Улезко-Строганова не установила оптимальный график беременностей раз в два года? Прошёл только год!

Кивок, но упрямый ответ:

– Да, помню. Но не год, а уже год и один месяц. Так что второй год уже близится. И я хочу, понимаешь? Очень хочу!!! Но не получается у нас. А я так молюсь об этом Богородице…

Даже не знаю, что тут сказать. Иной раз понять логику женщин я отказываюсь. Лишь соглашаюсь примиряюще:

– Ну, бог даст – получится.

Её серьезный кивок был мне ответом.

– Мы постараемся. Я обещаю.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. РЕСТОРАН «ЦАРЬГРАД». 3 июня 1919 года

– Баронесса, вы назначили мне встречу.

Берголо склонил голову в галантном поклоне. Мостовская, улыбнувшись, приняла из его рук шикарнейший букет и благодарно кивнула.

– Маркиз, право не стоило.

– Что вы, сударыня, это честь для меня. Прошу вас не отвергать этот маленький знак признательности за саму возможность встречи с вами.

Ольга рассмеялась.

– А вы, маркиз, оказывается ещё тот сердцеед!

Тот делано поднял руки перед собой, как бы обороняясь.

– Ах, сударыня, помилуйте! Разве ж я таков? Не думайте обо мне так дурно!

Официант мгновенно предоставил ей дорогую вазу под букет и, получив искомое, тут же установил вазу с цветами на отдельный столик.

Ольга кивнула и сказала по-русски:

– Ступай, братец. Смею полагать, что маркиз поухаживает за дамой сам. Как придут приглашенные гости, проводи их в наш кабинет.

Официант склонил голову в поклоне.

– Непременно-с. Если чего ещё изволите – всегда рад услужить. Всё сделаем в самом наилучшем виде, да-с. Колокольчик на столике. Приятного вам вечера. Ваше сиятельство. Ваше благородство.

Поклонившись, он выскользнул из кабинета.

Баронесса, смеясь, указала на накрытый стол и вновь перешла на французский язык:

– Прошу, сударь.

Берголо помог Ольге сесть и занял место напротив. Наполнив бокалы, он произнес первый тост:

– За очаровательную и восхитительную хозяйку, пригласившую меня в этот вечер в ресторан. Корю себя за то, что не сделал это первым. Каюсь, не хватило смелости, а моя природная скромность не позволяла мне даже мечтать…

Оля рассмеялась.

– Право, маркиз, пустое.

Она пригубила вино.

– Маркиз…

– Сударыня, умоляю вас обращаться ко мне по имени. Для вас я всегда буду Джино.

Ответная улыбка.

– Тогда для вас я просто Ольга.

– Благодарю вас, Ольга. Я счастлив буду так к вам обращаться.

Маркиз встал и склонил голову в светском поклоне. Мостовская кивнула.

– Ладно, Джино, полноте. Кстати, а почему вы сказали, что вам не хватило смелости меня пригласить?

– Помилуйте, прекрасная Ольга! Вы же мать старшего сына императора Единства! Кто я такой по сравнению с вами? Да и как тут сравнивать?!

Мостовская пригубила вино и сказала серьезно:

– Я уверена, что вы смелый человек, раз решились лечь под прямое переливание крови. Это был безумный по своей отваге поступок. И я пригласила вас сюда, чтобы выразить свою личную и искреннюю благодарность. Вы спасли от смерти моего сына. Я этого никогда не забуду, поверьте.

Берголо изумленно посмотрел на неё.

– О, Дева Мария! Какие тут могут быть благодарности, прекрасная Ольга? Я не сделал ничего такого. К тому же я спасал не только вашего сына, но и дочь своего императора, которому я присягал в верности. Я просто рад, что моя кровь подошла, вот и всё. Вот, кто герой, так это ваш император, я лишь последовал его мужественному примеру. В бою всегда тяжело и страшно вставать в атаку первым, зная, что сотни и тысячи стволов направлены будут именно на тебя. Идти вторым всегда легче – все как-то стреляют в того, кто поднялся первым. Так что, милая Ольга, позвольте к вам так обращаться?

Баронесса кивнула.

– Да, прошу вас, Джино.

Тот склонил голову.

– Благодарю вас. Так вот, у меня перед глазами был геройский пример первого, так что я встал, когда в атаку были готовы идти уже все. Даже папа Римский Бенедикт Пятнадцатый предлагал свою кровь для переливания. Так что никаких заслуг у меня нет. Я просто солдат и дворянин, вот и всё.

Ольга подняла бокал.

– Вы настоящий дворянин, Джино. И я благодарю вас за всё.

– Всегда счастлив служить вам, Ольга.

Они отпили. После чего Берголо вновь наполнил бокалы и спросил:

– Как поживает ваш сын? Уже отошел от болезни?

– Да, благодарю вас. Он сейчас в моем особняке в городе вместе со своим братом Георгием. В Звездном лицее сейчас летние каникулы, так что они могут некоторое время валять дурака и шалить, как это водится у мальчишек. Если всё получится с отпуском, то хочу свозить их на свою новую дачу в Ликии, там прекрасные пляжи, пусть порезвятся на море.

Маркиз одобрительно кивнул.

– Это прекрасная идея, сударыня. Уверен, что им там понравится.

Ольга невесело усмехнулась.

– Надеюсь, хоть там Мишка развеется от своей грусти…

Берголо удивленно поднял брови:

– Грусти? А что стало причиной, если позволено мне будет спросить?

– Джанна. Точнее сказать, расставание с принцессой Джованной Савойской. Они в Риме так сдружились, что…

Собеседник понимающе кивнул:

– Да, сударыня, я сам был свидетелем, как они были неразлучны в больнице. Только и шептались между собой.

Ольга неодобрительно вздохнула.

– Ах, сударь, я очень переживаю на сей счет. Откуда такое стремление друг к другу. Они каждый день пишут друг другу письма! Но им всего-то по десять лет! Лично у меня это в голове не укладывается. Я думала, что, расставшись, они быстро остынут, но не тут-то было!

Маркиз развел руками.

– Милая Ольга, для родителей их сын или дочь всегда будут детьми. Принцессе Джованне осенью исполнится одиннадцать, а той же Джульетте, когда она познакомилась со своим Ромео, было целых тринадцать. Так что оглянуться не успеете, как придется воспринимать всё очень серьезно.

Видя, что разговор покатился куда-то не туда, а его собеседница явно не настроена радоваться этой теме, он поспешил перевести его в иную плоскость:

– Вы упомянули о своей новой даче в Ликии. Я слышал, что по всему побережью Ромеи идет большая стройка?

Баронесса кивнула и ответила, впрочем, без особого энтузиазма, всё ещё погруженная в свои мысли и переживания.

– Да, это правда. Стройка идет не только в Константинополе и в Новом Илионе, но и всё ромейское побережье готовится к весне 1921 года. Вместе с открытием Всемирной выставки откроется и туристический сезон. Государь настроен очень серьезно на сей счет. Как и на проведение олимпиады на следующий год в Москве.

Берголо покосился на стоящие приборы и поинтересовался:

– Ольга, простите за любопытство, столик накрыт на четверых. Мы кого-то ждём?

Она кивнула.

– Да, Джино, я хотела познакомить вас с моими хорошими друзьями, как раз приехавшими в город. А, впрочем, вот и они.

Давешний официант распахнул дверь кабинета и пропустил гостей – молодую женщину и статного подполковника.

Ольга и маркиз поднялись, встречая прибывших. Мостовская, как хозяйка вечера, взяла на себя труд представить присутствующих друг другу.

– Джино, разрешите вам представить инженер-подполковника господина Александра Тимофеевича Маршина и его очаровательную супругу – Елену Николаевну Маршину, в девичестве Иволгину. Александр, Леночка, разрешите вам рекомендовать маркиза ди Берголо, одного из спасителей моего сына.

Маршин кивнул и протянул руку для рукопожатия.

– Простите, я плохо говорю по-французски.

Берголо крепко пожал руку прибывшему и с готовностью поинтересовался:

– Какой язык предпочитаете?

– Английский. Я жил некоторое время в Североамериканских Штатах.

Маркиз закивал и тут же перешел на английский:

– Прошу вас, не утруждайте себя с французским. Я свободно говорю на четырех языках, не считая итальянского. Вот сейчас принялся учить ещё и русский. Сложный язык, хочу я вам сказать. Но я стараюсь.

Александр Тимофеевич улыбнулся, а затем сказал со всей серьезностью:

– Мы все наслышаны об этой истории с переливанием крови в Риме. Вы смелый человек, маркиз.

Тот лишь покачал головой.

– Нет, сударь. В той ситуации не требовалось смелости. Я даже не знал, чем мне это грозит. Так что давайте оставим эту тему.

Все расселись. Берголо разлил по бокалам вино и произнес первый всплывший в сознании банальный тост:

– За прекрасных дам! Офицеры пьют стоя!

Маркиз и Маршин поднялись, однако вместе с ними встала и Ольга, отсалютовав сидящей Леночке, которая аж зарделась от смущения.

Перехватив удивленный взгляд Джино, Ольга указала на свою брошь, приколотую к платью. Поняв, что яснее не стало, она после того, как все пригубили и заняли свои места за столом, пояснила:

– Это воинский знак, Джино. Я тоже офицер и даже целый генерал Свиты. Тоже прошла войну и имею боевые ордена. Так что…

Берголо резко хлопнул себя по лбу.

– О, Дева Мария! Конечно! Как я забыл! Мы же с вами коллеги, я ведь тоже военный летчик!

Она улыбнулась.

– Да, это правда.

Тот спохватился:

– Сударыня, милая Ольга, умоляю простить мою бестактность, ваше прекрасное платье сбило меня с толку!

Мостовская рассмеялась благосклонно.

– Нет-нет, Джино, вы просто не привычны к нашим обычаям. Дело в том, что наш государь милостиво дозволил женщинам-военнослужащим и гражданским чиновницам вне строя и службы не носить мундиры и вицмундиры. Все же мы женщины, и нам тоже хочется быть красивыми и разными. Хочется носить всякие сверкающе безделушки, что непозволительно по Уставу. И в качестве Высочайшей милости нам, женщинам, даровано право, когда мы в цивильной одежде, носить в виде броши гордый знак, обозначающий наш чин и боевые ордена. Этим мы отличаемся от гражданских, прости, Леночка, и не принимай это на свой счет.

Леночка вздохнула.

– Да, нет, все правильно. Тем более что и учителям, и врачам дозволили носить такой знак классного чина. Это честь. Честь в служении на благо Отчизны. Я надеюсь через месяц пройти вступительные испытания на медицинский факультет Константинопольского университета. Поэтому мы, собственно, и приехали в Город из Москвы.

Берголо удивился:

– Позвольте, сударыня, но ведь и в Москве есть университет? Я же правильно понял, что вы живете в Москве?

Та кивнула.

– Да, всё верно, я коренная москвичка. Как и Саша. Но, во-первых, Саша получил сюда перевод по службе, а, во-вторых, в Городе сейчас формируется очень сильная школа. Много ученых и преподавателей из Европы перебираются сейчас в Единство на жительство. Часть едет в Санкт-Петербург, часть в Москву, но основная масса едет именно в Константинополь. Всё-таки новый университет, много вакансий, можно хорошо устроиться. К тому же государь не жалеет средств на поддержание и развитие университета. Строятся новые корпуса, закупается новейшее оборудование, всё по последнему слову техники. Рядом университетская клиника, где мы будем проходить практику и интернатуру. Впрочем, это касается не только врачей. У каждого факультета есть не только свои лаборатории, но и мастерские, конструкторские и технические бюро. Всё это сделано для того, чтобы студенты не только изучали теорию, но и воплощали свои знания на практике, а тот же ученый и преподавательский состав мог совмещать учебный процесс и свои научные стремления к открытиям и изобретениям, в том числе тут же воплощая свои идеи в металле или в другой практической форме. Государь называет это «кластер» – соединение учебы-учёности-испытаний и производства. Всё в одном и дополняет друг друга.

Леночка перевела дух и завершила свою мысль:

– Так вот, когда я поступлю в университет, я тоже буду иметь право надеть свою брошь в качестве отличительного знака медика. Вот.

Она так победоносно посмотрела на сидящих за столом, словно уже получила вожделенное украшение. Ольга поощрительно улыбнулась. Да, идея Миши (а мысленно она государя никак иначе и не называла) с этой брошью-знаком просто потрясающая. Такая вроде безделица, а стала, пожалуй, самой модной штучкой сезона. И вряд ли эта мода быстро пройдет. Скорее наоборот, поскольку появление в высшем свете без такой брошки вскоре станет буквально неприличным. Честь в служении на благо Отчизны, не так ли?

Берголо кивнул и, заверив Леночку, что всё у неё получится, обратился к молчавшему инженер-подполковнику:

– А вы, сударь, где служите, если не секрет?

Тот пожал плечами и скупо ответил:

– Прохожу по ведомству Министерства вооружений и военных нужд.

Конечно, трепаться о том, что на него в США оформлены несколько фирм, в том числе и кадровые агентства, переманивающие в Единство лучшие научные и технические умы Америки, он не стал. А то там такие люди проходят, что иной раз и не по себе становится. Вот, тот же Никола Тесла, например.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. ВОСТОЧНАЯ РИМСКАЯ ИМПЕРИЯ. МРАМОРНОЕ МОРЕ. ОСТРОВ ХРИСТА. ИМПЕРАТОРСКАЯ РЕЗИДЕНЦИЯ. 3 июня 1919 года

Горел костер. Пылал огонь в глазах моей Маши.

Плетеный диван. Мягкие подушки. Столик с закусками и напитками.

Разумеется, одним прошлым вечером наш «разбор полётов» не ограничился. Думаю, что он не ограничится ближайшими годами. Маша задавала всё новые и новые вопросы. Голод и засуха. «Пылающие небеса». Роль Муссолини и упадок итальянской королевской семьи. Фашизм и нацизм. Истоки и спонсоры Второй мировой войны. Война на море и на суше. Эфиопская кампания итальянской армии. Независимость Индии, Египта и Ирландии. Истоки мексиканских событий и роль в этом русских революционеров. О Нюрнбергском трибунале, в конце концов. Тем более что в Бейруте сейчас готовился наш собственный вариант международного трибунала, в котором должны были осудить военные преступления против человечности, включая химическую бомбардировку Риги, концентрационные лагеря в Германии и Австро-Венгрии, резню армян в Османской империи и прочие британские зверства.

Британия, кстати сказать, наотрез отказалась от участия в работе Бейрутского трибунала. Ну, тем хуже для них. Зато американцы участвовали очень охотно. Эта тема была им очень в масть. Впрочем, и нам тоже.

Конечно, максимализм юной императрицы давал о себе знать, и её оценки, несмотря на школу интриг Вечного города, нередко носили эмоциональный характер. Муссолини того же она никогда не простит, хоть тот ещё ничего в этой истории не сделал. Не сделал, но сделал. Пусть и там. Потом.

А за семью Маша была порвать кого угодно.

– Миша, а почему ты так не любишь республику? Ты же при ней вырос и прожил всю жизнь в том своем далеком будущем?

Мои губы шевелятся хмуро:

– Потому и не люблю.

– А серьезно?

Почему я не люблю республику? Как объяснить это женщине, которая в республиках была лишь в гостях? Да и то лишь с увеселительной целью…

Не люблю я республику. Вот и всё.

– Республика – это совсем не то, что рассказывают про народовластие и прочую демократию. Будучи в том моём будущем руководителем одного из крупнейших медиа-холдингов, я это ответственно заявляю: это всё манипуляции.

– Но ведь ты и в нашем времени создал своё Министерство информации!

Киваю.

– С массами надо работать любой власти. Николай этого не понимал и не умел. Я – умею, поскольку являюсь профессионалом в вопросах формирования общественного мнения и на службу нанимаю профессионалов, типа графа Суворина. Стране нужны реформы и модернизация, а не потрясения и революции.

Не удержавшись, я закурил «Герцеговину Флор» и, выпустив дым, продолжил:

– Возвращаясь же к твоему вопросу, отвечу так. Знаешь, два года назад, в Кремле, объясняя институт монархии, я рассказывал Георгию притчу о садовнике. Я тогда сказал сыну: «Получив сад от предков, садовник должен оставить его своим потомкам цветущим и здоровым, чтобы долгие века шептались между собой листвой деревья, посаженные разными садовниками и передававшими сад от одного к другому из века в век»[10]. Монархии мыслят столетиями, а республики лишь периодами до следующих выборов и интересами финансовых групп. Другое дело, что и аристократия вырождается. Кровь нужно регулярно обновлять. В том числе пускать её. Ну, это проблема и республик тоже. Элиты загнивают. Им нельзя давать застаиваться. Это как тромб. Застой крови, который, прорвавшись, может поразить в самое сердце.

Маша серьезно кивнула.

Да, в Единстве сейчас шли аресты. Не так чтобы слишком массовые, чай не переломный 1917 год, но весьма приличные. Бывший мой адъютант и бывший уже полковник Абаканович активно сотрудничал со следствием и давал показания. На повторение процесса в московском Манеже дело пока не тянуло, но многие значимые лица попали под следствие.

Что ж, не надо сотрудничать с британской разведкой. Как, впрочем, и с любой другой. С нашей можно. Нет, мы пока не записывали всех подряд в шпионы Уругвая, но повысить ощущение остроты исторического момента среди элит было полезно. Ведь с момента предыдущего «большого шухера» прошло уже два года, а чистки, устроенные Машей осенью минувшего года, были достаточно гуманными. Императрица даже никого не расстреляла и не повесила. А могла бы.

Но тогда было главным сбить противодействие земельной реформе, выборам в Думу и желание некоторых кругов вернуть трон Николаю. Я был против, но ваш покорный слуга в этот момент жутко и кроваво помирал в Кремле. И система, во главе с Машей, сработала блестяще. Ники с семейством теперь «прячется» в Монако, две его старшие дочки представляют интересы России в качестве королев Сербии и Румынии, заговорщики пошли под суд, а участники «заговора патриотов» получили свои «повышения». Тот же бывший премьер-министр Маниковский стал наместником Севера, а адмирал Колчак получил пост главнокомандующего Северным флотом. Впрочем, после редкого идиотизма у острова Медвежий, когда многопревосходящая русская эскадра получила по носу от норвежцев, я еще подумаю над его дальнейшей судьбой. Как бы он не позавидовал судьбе нынешнего губернатора Чукотки генерала Лохвицкого, отдавшего найденную кучу золота обратно французам[11]. Вот не люблю я кретинов и всё тут!

Эх, когда уже на сцене появятся выпускники моего Звездного?

А Звездный, кстати, разрастался и развивался. Помимо лицеев в Подмосковье и в Константинополе, там же открывались Императорские Звездные университеты, имеющие в своем составе не только практическую научную и техническую базы, но и учебные институты – военно-технический, физико-математический, химический, геологический, аграрный, педагогический, государственно-административный, строительный, технологический. Был даже факультет астрономии и астрофизики.

Вся эта прорва учебных заведений должна была выйти к 1930 году на объем выпуска в пятьдесят тысяч дипломированных специалистов в год. И, конечно, неизменной оставалась концепция того, что правами на поступление в Звездный, за именным исключением, обладали только дети, чьи родители сложили свою жизнь за Отечество. Так я формировал свою новую элиту, так я стимулировал солдат сражаться на фронтах за интересы Империи, которая, не дай бог что, не бросит их детей на произвол судьбы.

Империя своих не бросает!

Конечно, были исключения. В основном они касались детей георгиевских кавалеров. Но были и другие исключения. Например, в Звездном учились оба моих старших сына – Михаил и Георгий. Учились они в обычных классах, среди детей простых моих подданных. В основном – очень простых. Буквально из народа.

Я мог бы дать сыновьям домашнее образование. Самое блестящее.

Я мог бы их отдать в Пажеский корпус. Но я не захотел.

Наша новая элита формируется в Звездном.

Все мои дети будут учиться именно там. Сразу на трех факультетах одновременно – на военном, правовом и государственного управления. Это касалось и моих сыновей, и моих дочек, правда для девочек военный факультет заменялся на медицинский или педагогический. В конце концов, будущим королевам предстоит возглавлять в своих странах аналоги ведомств императрицы Марии. Остальные факультеты – по желанию. Благо университет не только позволял учиться на разных факультетах одновременно, но и засчитывал общие предметы в единый зачет. Ту же геометрию или политэкономию студентам не приходилось сдавать дважды. Мы давали будущей элите широту мышления и не требовали тупой зубрежки.

Немало у императрицы было и отвлеченных вопросов.

Какова была мода и какие платья носили в двадцать первом веке? Как дошли до такого бесстыдства? Как быстро укорачивались юбки и как менялись купальники? Отдельно Машу поразило, что в моём времени значительная часть женщин предпочитала ходить в брюках. Мне пришлось даже сделать несколько набросков в блокноте, чтобы примерно показать, как это выглядело в плане женских брюк, платьев, юбок и, главное, купальников. Нужно понимать, что для 1919 года легкомысленные купальники даже весьма сдержанных времен атолла Бикини были просто скандалом на уровне появиться в приличном обществе голой и плясать при этом неприличные танцы. После этого моя любимая даже замолчала на некоторое время, напряженно обдумывая тему. Уверен, что не вопросы приличий она обдумывала в этот момент. Да, Маша, конечно же, потомственная принцесса, тонкий ценитель моды, однако и запах будущей прибыли ей вовсе не чужд. До моей хватки ей далеко пока, но подметки на ходу у любого она срежет точно. Было бы у кого срезать.

В развитие темы брюк жену заинтересовал феномен популярности джинс, как таковых, и одежды из джинсовой ткани в принципе. Она даже сделала себе какие-то пометки в своём блокноте.

И, разумеется, волшебный мир смартфонов, вайфая и прочего интернета не мог не восхитить Машу. Даже телевидение ей показалось чем-то скучным и обыденным. Ну, как радио, только с экраном – что-такого-то?

Конечно, практичная Маша подходила к вопросам сугубо практически. Если до смартфонов ещё далеко, то зачем сейчас забивать себе голову? А вот те же джинсы и прочий гардероб вполне могут принести доход сиротам и прочим призренным, о коих она так беспокоится. Ну, и о своем именном фонде, конечно, она не забывала. Там ведь деньги тоже нужны.

Очень сильно нахмурили императрицу будущие размеры ядерных арсеналов на планете и истории о бомбардировках атомными бомбами японских городов. Японцев ей, конечно, было совершенно не жаль, у нас тут не эпоха толерантности и гуманизма, но она спроецировала опасность на наши города, и императрице это не понравилось.

Много спрашивала про развитие военных технологий, про вертолеты, спутники, беспилотники и прочие танки. Таким не совсем женским темам было посвящено немало времени.

Что касается «женских тем» ведомств императрицы Марии, то Машу серьезно интересовало, как развивались системы образования и здравоохранения, как проводились прививочные кампании и профилактика заболеваний и всё такое прочее. Естественно, её интересовали права женщин в моём времени и прочий феминизм во всех его проявлениях.

Говорили мы много и долго.

И ушел на это целый день.