Читать книгу Аютинская повесть. Владимиру Дмитриевичу Катальникову посвящается - Владимир Михайлович Жариков - Страница 4

***

Близился к завершению 1988 год. После прошлогодней, снежной зимы, декабрь выдался морозным и солнечным, но снега было немного. Природа, как будто израсходовала свой лимит на снегопады в прошлом году и земля то там, то здесь проступала чёрными пятнами среди белого покрова. Но уже с двадцатых чисел начались оттепели, чередующиеся с морозами, от чего деревья, кустарники и торчащая кое-где прошлогодняя трава покрывались густым инеем. В такие дни от въезда в посёлок и до самой шахты, дорога с высокими тополями по обочинам, казалась сказочным тоннелем. А красная звезда на АБК Аютинской становилась белой от инея. Неоновый лозунг «Слава КПСС» из-за вышедших из строя ламп, подсвечивающих буквы «К» и «П», прославлял «СС», но на это никто уже не обращал внимания, что соответствовало перестроечным процессам в государстве.

Но были и положительные перемены, во втором полугодии начато кредитование индивидуального жилищного строительства. Давали ссуды под 3% годовых на пятнадцать лет, построить за эти деньги собственный дом стало реальностью. Владимир с женой и дочкой проживал в однокомнатной квартире, Кагальников вообще в бараке, называемом казармой. Бригадир стоял на очереди на получение квартиры, и строиться не планировал, а Владимиру посоветовал взять такой кредит. Но для получения нужен был выделенный под строительство земельный участок и проект. Его Жагиков заказал в кооперативе, организованном главным архитектором. Земельный участок, половину усадьбы, решил просить у брата, живущего в отцовском доме в посёлке Красина. На это ушло ещё два месяца, а когда документы были готовы, выдачу кредитов резко приостановили. Несогласованность горбачёвских реформ с возможностями бюджета начинала проявляться в извращённом виде.

В СССР только ленивый не понимал, что за прошедший год страна приблизилась к черте, за которой последует её развал. Невольно вспоминались слова Сталина: «Ленин оставил нам уникальное государство, а мы его просрали!». По центральному телевидению шли репортажи, посвящённые расследованиям громкого «Узбекского дела» под руководством Гдляна и Иванова, с каждым днём обострялся конфликт в Нагорном Карабахе, в республиках Прибалтики зрело недовольство Москвой. В мае в СССР была создана первая политическая партия, оппозиционная КПСС – «Демократический союз», положив начало многопартийности в стране. После состоявшейся встречи Горбачёва и Рейгана стартовал вывод войска из Афганистана.

В июне созвали XIX партийную конференцию, на которой Ельцин выступил с просьбой о политической реабилитации. Это прозвучало, как раскаяние заблудшей проститутки, осознавшей своё аморальное поведение. Его выступление показали по телевидению, и этот мужик, не производящий впечатления умного, Владимиру сразу не понравился. Во-первых, внешностью он был похож на «глупомордого бунтаря» из состава СТК шахты, которому Владимир когда-то разбил нос. Во-вторых, его покаяние типа: «простите братцы, я обделался, но предан вам даже засранный», вызывало чувство неприязни к приспособленцам. Кагальникову Ельцин тоже не понравился, Володя не мог терпеть двуличности и непорядочности, ради чего бы они ни проявлялись.

В столице состоялся первый митинг Московского Народного фронта, в Куйбышеве стихийное мероприятие собрало устрашающее количество митингующих – семьдесят тысяч человек. Требовали отставки Первого секретаря обкома Муравьева, и Горбачёв снял неугодного руководителя. В Эстонии, Литве и Латвии прошли учредительные съезды общественных организаций, созданных якобы в поддержку перестройки, но именованных почему-то Народным фронтом, будто эти республики готовились воевать. Митинг по поводу событий в Нагорном Карабахе собрал в Баку около семисот тысяч человек. В ноябре ВС Эстонской ССР принял Декларацию о суверенитете и изменения в Конституцию, устанавливающую приоритет республиканских законов. Президиум Верховного Совета СССР принял указ о несоответствии этих законодательных актов Конституции СССР. Начиналось противостояние союзных республик с центром.

В декабре состоялась встреча Горбачёва с Джорджем Бушем на Мальте, после которой оба заявили на весь мир об окончании «холодной войны». Горбачёв верил в эту сказку, придуманную в Вашингтоне, чтобы впоследствии продвинуть НАТО дальше на Восток. Вернувшись в Союз, Михаил Сергеевич объявил о первых, по его мнению, свободных выборах в Верховный совет СССР в будущем году. В связи, с чем, по его указанию уже в декабре был принят Закон СССР «О выборах народных депутатов СССР». Согласно ему, они должны быть альтернативными, а кандидатуры выдвиженцев по Шахтинскому избирательному территориальному округу №278 должны утверждаться на его конференции.

В шахте велись нескончаемые споры о выборах в Верховный Совет, горняки в большинстве своём не верили в их честность, утверждая, что 99,9% проголосуют «За», как это было раньше. Горячо обсуждались кандидатура делегата на окружную конференцию, которая будет утверждать народных выдвиженцев, чтобы их фамилии внести в избирательные бюллетени. Делегата от шахты Аютинской выбирали на общем наряде и за Кагальникова вновь проголосовали единогласно. Володя всегда отстаивал интересы коллектива шахты, добивался выделения дополнительного количества автомобилей в Ростовугле для реализации их очередникам. И у него всё хорошо получалось. Об этом знали не только те, кто ждал заветного авто, но и все остальные горняки. Когда же нужно было отстоять интересы участка ЭМС у руководства шахты, он тоже делал это корректно и умело. Такой он был человек, выражаясь современным сленгом – корпоративный. Например, интересы бригады автоматчиков всегда защищал перед любым начальством.

Летом, когда Владимир подменял дежурного, ушедшего в отпуск, произошёл такой показательный случай. Горный диспетчер Георгий Пувленко, у которого автоматчики отмечались перед сменой, распорядился Владимиру идти в цех и заниматься вышедшей из строя аппаратурой. Так часто бывало, если шахта работала безаварийно, старший механик оставлял задание дежурному на ремонт электроники и тот выполнял его. Так было и в этот раз, Владимир пройдя отметку, пришёл в цех автоматики и занялся ремонтом электроники. Часа три спустя, Пувленко позвонил ему в цех и приказал срочно ехать в 606 лаву, где по его словам «не включается комбайн».

Владимир опустился по людскому стволу, в руддворе его уже ждал электровоз. Идти пешком по шахте шесть километров, значит потерять, как минимум час. В подобных случаях, когда нужно срочно добраться в дальние выработки, диспетчер шёл на грубое нарушение правил безопасности и предоставлял электровоз. Понятно, что кроме машиниста в его кабину сесть невозможно, и теперь уже дежурному автоматчику приходилось нарушать правила безопасности. Он ложился под пантограф электровоза и тот, раскачиваясь на извилистом рельсовом пути, осыпая снопами искр, мчал его на 6-й уклон. По пути можно было упасть с электровоза, получить тяжёлую травму или потерять жизнь. Но кто из горняков не нарушал правил безопасности, тот не работал в шахте!

Владимир явился на аппаратуру лавы и с удивлением узнал, что комбайн не включается не по вине автоматики – выбивало реле утечки. Случалось так, что повреждённая резиновая оболочка комбайнового кабеля пропускала воду, и тогда реле утечки не позволяло подать на него напряжение. В этих случаях дежурный электрослесарь участка либо отключал эту защиту от КЗ на землю, либо «простреливал» кабель, чтобы поставить счалку. И то и другое являлось грубым нарушением правил безопасности. «Прострел» был необходим для обнаружения места повреждения, маленький незаметный задир шланговой оболочки или тонкий порез, обычно не видим при осмотре. Но как найти это повреждение, если его не видно? Тогда и «стреляли» кабель, для чего на отключённые на комбайне концы ставили перемычку трёх фаз на «землю», отбрасывали защиту и толчком подавали напряжение. В месте повреждения происходил пробой кабеля, и рассевшиеся по лаве ГРОЗы, отмечали место, где «стрельнул» кабель.

Дежурный электрослесарь участка Славик, обрадовавшись появлению автоматчика, объяснял ему скороговоркой, что не может «прострелить» кабель.

– Ну, а меня, зачем вызывали? – не понимал Владимир, – автоматика у тебя работает нормально, я это вижу по свечению индикаторов на ЦПУ. Стреляй на здоровье, пока не обделаешься!

– Я же рассказываю, что не могу прострелить! – истерично взвизгнул Славик, – не прожигается ни хрена!

– А я здесь при чём? – удивился Владимир, – вы это должны делать сами, не я же вам кабель повредил! Отключай реле утечки, может, подсохнет в процессе….

– Я без защиты не буду работать! – возмутился Славик, – а если кого в забое прихватит под напряжение?

– Твои проблемы! – ответил Владимир, начиная злиться, – какого хрена автоматчика вызвал? Механика своего нужно было будить среди ночи и «сверлить ему мозги». Вы здесь вообще охренели, ребята, по тысяче в месяц вам зарплату закрывают, а автоматчик должен им реле утечки отбрасывать. Ты не хочешь искать повреждение, отключать защиту, но я-то здесь причём?

– Тогда я звоню диспетчеру! – задиристо произнёс Славик.

– Можешь самому директору! – взбесился Владимир, – ты смотри, какой умник хренов нашёлся! Может и зарплату за тебя получить? Воистину сказано: Отчизна требует героев, а влагащие твоей мамы рожает дураков, хитровымудренных!

Славик взял трубку телефона, висящего на аппаратуре, и о чём-то переговорил с Пувленко. Владимир, находясь в десяти метрах от него, не слышал, о чём шёл у них разговор. Из-за работающей маслостанции в этом месте вообще чего-либо услышать невозможно.

– Возьми трубку, диспетчер с тобой хочет поговорить! – кричал Славик, протягивая тяжёлую взрывобезопасную телефонную трубку Владимиру.

– Я слушаю! – ответил Владимир Пувленко.

– Ты почему не запускаешь лаву? – последовал идиотский вопрос.

– Потому что здесь кабель комбайновый повреждён! – ответил Владимир и вкратце объяснил ситуацию.

– Ну, так отключай реле утечки! – орал диспетчер, – и пусть работают!

– А ещё что мне сделать? – с иронией спросил Владимир, – может член им на поворотах заносить, чтобы не закидывало?

– Я тебе приказываю! – орал Пувленко.

– Жене своей будешь такие команды давать! – с горяча ответил Владимир, – ты же знаешь, мы не отключаем защиту! Даже по твоему письменному приказу я это делать не стану! Ты тоже там охренел, Жора? Буди механика участка, пусть приезжает сюда и сам разбирается со своим слесарем! Ты меня и так сегодня под пантографом прокатил, я в следующий раз хрен тебя послушаю….

– Ну, смотри! – грозил диспетчер, – премии за месяц не увидишь, если лаву через пять минут не включишь!

– Себя лишай! – грубо ответил Владимир, – или начался приступ мании величия? Видите ли, он приказывает мне нарушать правила безопасности! Ты играешь, ты и пой, а ты откуда хрен такой?

Пувленко бросил трубку, а Владимир усевшись на лесиняку, закурил сигарету и гневно посмотрел на Славика. А он отвернулся и тоже дымил. Так просидели они час, Пувленко больше не звонил, лава не работала до конца смены, и назревал грандиозный скандал. Такого ещё не было на шахте, когда свои обязанности кто-то перекладывал на другого и подставлял его виновным в невыполнении задания по добыче. Когда закончилась смена, Владимир выехал на-гора и в цехе подробно рассказал об этом Кагальникову. Тот возмущался минут пятнадцать, и, успокоив Владимира, отпустил его домой. Скандал разразился в тот же день, и бригадир, явившись к директору, объяснил ему ситуацию. Оказалось, Пувленко наврал Леоснову, написав в докладной, что Жагиков не захотел устранять неполадку автоматики и послал его, как диспетчера, куда подальше. Вопреки требованиям дисциплинарного устава, действующего в угольной промышленности, директор поверил Кагальникову и лишил премии Пувленко за ненадлежащее исполнение своих обязанностей. С тех пор Жора с оглядкой и опасением давал указания дежурному автоматчику.

…Кагальников принял участие в городской конференции и на следующий день рассказал коллективу шахты на общем наряде об утверждении кандидатов в депутаты СССР. Он сообщил, что ему лично были непонятны процедуры выдвижения кандидатов, которых утверждала конференция. Мероприятие состоялось в драматическом театре имени Погодина, но никто толком не объяснил делегатам, кем выдвигались эти кандидатуры? Кагальникова возмущал сам факт отсутствия в их числе представителей Ростовугля. Он выступил на конференции с критикой, на которую никто не отреагировал. В то же время Володя нормально отнёсся к самой процедуре утверждения. Кандидаты поочерёдно представляли свои программы и отвечали на вопросы из зала. И только после этого они утверждались открытым голосованием делегатов.

В стране началась предвыборная кампания первого тура, голосование по которому должно было состояться в конце марта. Программы центрального телевидения напичкали репортажами, выступлениями и агитационными слоганами. Но главное событие марта произошло в Воркуте. Там второго числа на шахте «Северная» была впервые объявлена забастовка горняков в форме голодовки. Изначально в акции участвовало чуть больше ста человек, они отказались выезжать на-гора. 4 марта в подземные выработки опустилось ещё около полусотни шахтёров. О забастовке пытались умолчать, хотя по телевидению прошла сжатая отфильтрованная, несмотря на гласность, информация.

– Володь, что происходит в Воркуте? – спрашивали ребята Кагальникова, – из-за чего там шахтёры объявили голодовку?

– Толчком к началу акций стихийного протеста горняков, – отвечал Кагальников, – стало ухудшение снабжения северных шахтёрских регионов в условиях тотального дефицита. Смешно говорить, но одним из требований горняков является обеспечение мылом, без которого невозможно работать под землёй. Возмущение у воркутинцев вызывает недостаточный уровень безопасности работ, участившиеся случаи гибели товарищей. Стремления руководителей шахт обеспечить рост добычи любой ценой не соответствуют реальному положению дел, уголь тысячами тонн лежит неотгруженным на аварийных складах. Но главная причина забастовки связана с переходом на хозрасчёт и самофинансирование.

В 1988 г. шахта «Северная» перешла на эту новую форму хозяйствования. В декабре план шахты был выполнен на сто процентов. В то же время некоторые добычные участки план перевыполнили. Эта ситуация повторилась в январе и феврале. За такой результат работы была положена премия по итогам этих месяцев. Себестоимость добытой тонны составляла 48 рублей, а отпускная – двенадцать. Деньги на покрытие разницы в ценах дали только на отгруженный уголь, тот, что оставался на аварийном складе не учли. Поэтому в соответствии с новыми условиями хозяйствования, коллективам шахты выплатили деньги, исходя из стопроцентного выполнения плана, без премиальных за его превышение. Выплаченная зарплата была меньше ожидавшейся на сумму этих премий. Но денег всё равно не хватало, и шахта взяла кредит в госбанке, а чтобы его вернуть, руководство было вынуждено снизить расценки на норму выработки.

В Воркуту 4 марта вылетел Министр угольной промышленности СССР Щадов со своими заместителями, председатель ЦК профсоюза Сребный, группа из обкома КПСС во главе с первым секретарём Мельниковым. Событие рассматривалось уже как экстраординарное. Приземлились ночью и сразу же вместе с руководителями обкома партии с аэродрома – в шахту. Спустились в забой, говорили с людьми, предлагали им подняться и спокойно все обсудить наверху. Но люди уже были взвинчены и не хотели, не получив конкретных ответов на свои вопросы, покидать шахту. Неделя понадобилась министру, чтобы урегулировать этот конфликт, возникший по причине попытки перевода шахты на хозрасчёт и самофинансирование.

– Откуда тебе всё это известно? – сомневались некоторые члены бригады.

– От верблюда! – шуткой отвечал Кагальников.

– А на этом двугорбом ездит полковник КГБ! – поддержал шутку Кагальникова Владимир, – или генеральный директор «Воркутауголь»….

– Какой на хрен хозрасчёт? – возмутился Анатолий Маляев, – разница себестоимости и отпускной цены составляет 36 рублей убытка. Какой дурак придумал переводить шахту на самофинансирование? Заранее понятно, она обанкротится….

– Я давно говорю, что Горбачёв, будто с Луны свалился! – парировал Кагальников, – наломает дров, мы ещё Хрущёва не забыли….

Бригада готовилась к внедрению на главном стволе новой аппаратуры управления конвейерами. Прослуживший несколько лет «Цикл» был усовершенствован заводом-изготовителем, и эта автоматика теперь называлась УКЛ. Элементная база, состоящая из логических микросхем гораздо современнее, чем у «Цикла», также были добавлены дополнительные опции аппаратуры. К ней планировали установить приставку расшифровки УКИ, которая показывала, какой по счёту от головки конвейера КТВ заблокирован или после него имеется обрыв ТАШс. Эта опция, как и индикация срабатывания других датчиков, например, схода ленты, давала огромный выигрыш в работе при обслуживании и наладке аппаратуры. Не нужно было заниматься поиском и сразу устранять обрыв кабеля или неполадку датчика. Работы по замене «Цикла» на УКЛ планировали на 1 и 2 мая, но задолго до этого необходимо было собрать в имитационную схему пульт и все блоки управления, опробовать новые функции и произвести настройку. Эту работу бригадир доверил Владимиру и когда остальные автоматчики уехали в шахту, он признался, откуда у него информация по воркутинской забастовке на «Северной».

– Ты почти угадал, насчёт верблюда, который возит полковника КГБ, – с улыбкой сообщил он Владимиру, – да и о генеральном директоре тоже, но только не «Воркутауголь». Мне сообщил эти подробности Алексей Дмитриевич Мелков, наш генеральный директор. А ему майор Шахтинского отделения КГБ.

– Ты встречался с генералом? – удивился Владимир.

– Представь себе да! – не без гордости ответил Кагальников, – ты знаешь, я сам не ожидал! Он оказался таким классным мужиком, простой в общении, грамотный экономист и руководитель….

– А как тебе это удалось? – не понимал Владимир.

– На окружной конференции, – рассказывал Кагальников, – ему понравилась моя критика, что председателя колхоза выдвинули в Верховный совет СССР, а представителя Ростовугля забыли! Кстати, Алексей Дмитриевич говорит, что если не будет нашего человека в органах верховной власти, то мы одни из первых в СССР закроем свои шахты после этого хозрасчёта и самофинансирования!

Я даже больше тебе расскажу, эти сведения имеются лишь в КГБ, поэтому сам понимаешь, нужно чтобы меньше кто знал. Ты в курсе, что сегодня происходит в Польше, там практически правит страной независимый профсоюз «Солидарность», руководимый Лехом Валенсой. Имеются сведения, что финансируют эту организацию американцы, но самое главное, польский профсоюз «закинул удочку» и к нам в Воркуту. И я сделал вывод, что всю эту демократизацию у нас в стране раздувают спецслужбы США.

– Зачем им это надо? – удивился Владимир, – Буш с Горбачёвым вроде как пришли к главному соглашению….

– Да это всё маскировка, Володь! – возражал Кагальников, – им нужно быстрее создать у нас в стране хаос по формуле: «Чем хуже, тем лучше!». Это начало проявляться и в Воркуте. В актовом зале АБК шахты «Северная», где планировалась встреча её работников с министром Щадовым, появились активисты «Солидарности». Такая общественная организация не зарегистрирована не только в исполкоме горсовета Воркуты, но и во всей стране. Бастующие отказались подняться на-гора и направили к министру своих представителей. Встречу решили перенести на более позднее время. Но в вестибюле уже собрались шахтёры других участков, жены бастующих, их дети, корреспонденты местных СМИ. И поскольку народ собрался, руководство шахты решило провести их встречу с представителями министерства, обкома и горкома КПСС, видимо, надеясь склонить общественное мнение в сторону осуждения бастующих.