Читать книгу Уравнение Гровса с тремя неизвестными. Шпионский детектив - Владимир Михайлович Жариков - Страница 5

Площадь Дзержинского напротив главного здания НКВД-НКГБ СССР когда-то называлась Лубянской. Это название было дано ей еще в XIX веке по местности, которая в свою очередь нарекли по аналогии с Лубяницей – районом Великого Новгорода. После смерти Дзержинского в 1926 году площади присвоили его имя. В то далекое время Павел Михайлович Фитин учился еще в школе второй ступени в Ялуторовске Тобольской области, а уже весной 1927 года он вступил в партию большевиков. Карьера крестьянского сына резко пошла вверх по окончании сельскохозяйственной академии имени Тимирязева, куда парень был направлен по комсомольской путевке. По окончании ее, он, как дипломированный специалист руководил редакцией в Государственном издательстве сельскохозяйственной литературы.

После службы в армии Фитин назначается заместителем главного редактора, но вскоре партия направляет его в органы госбезопасности, которые были обезглавлены в результате «большого террора» 37 года. Человека, не имеющего никакого чекистского опыта, кроме пятимесячных курсов в Центральной школе МВД, тут же принимают во внешнюю разведку. Он, стажёр в 5-м ее отделе ГУГБ НКВД СССР, в течение года совершает стремительную карьеру и становится заместителем начальника этого отдела, а с 1939 года он возглавляет уже внешнюю разведку органов госбезопасности в должности начальника 1-го Управления НКГБ СССР.

Под руководством Фитина было проведено множество успешных операций: ликвидация в 1940 году в Мексике Троцкого, создание разведывательной сети «Красная капелла» в фашистской Германии, «Кембриджской пятерки» в Великобритании, широкой агентурной сети в США. В короткий срок Фитин восстановил большую часть резидентур за рубежом, курировал школы особого назначения, где проходили подготовку руководители партизанских отрядов, создал информационно-аналитическое управление, где обрабатывались данные, поступающие от агентов из-за рубежа. В 1943-м разведкой был получен план германского наступления на Курской дуге и вскоре Фитину присвоили генеральское звание комиссара госбезопасности 3-го ранга.

Отношения Фитина с наркомом Меркуловым, бывшим заместителем Берии, складывались удачно, но после того, как Сталин начал вызывать его напрямую в Кунцево для получения информации «из первых уст», нарком явно выражал свое недовольство. А сегодня на совещании Меркулов отчитывал Фитина в присутствии других начальников наркомата за недостоверную информацию об Арденнском наступлении фашистов на втором фронте.

– Сведения получены от одного из резидентов «Кембриджской пятерки», внедренного в военную разведку Великобритании, – оправдывался Фитин, – откуда у Вас, товарищ нарком, такое утверждение?

– От Верховного Главнокомандующего товарища Сталина! – повысил тон разговора Меркулов, – я сегодня докладывал Государственному комитету обороны факты из предоставленных Вами сведений. Товарищ Сталин выразил сомнение в их достоверности и приказал в сжатые сроки провести дополнительные разведывательные мероприятия и доложить ему их результаты.

– Есть! – громко произнес Фитин, – мы задействуем другой канал, сегодня же шифровка уйдет резиденту с агентурным псевдонимом «Джек».

– Это тому, что работает в миссии «Алсос»? – уточнил Меркулов.

– Так точно, товарищ нарком! – отчеканил Фитин, – он работает эффективно и быстро, информация о местонахождении немецких физиков-атомщиков, полученная от него, дает первые результаты. Наш агент, работающий на территории Германии в СД, переправил вчера в Москву немецкого физика-атомщика Фридриха Шефера из университета в Галле, который согласился работать на СССР. Это ученик Рудольфа Позе, подающий большие надежды в физике атома.

– Теперь перейдем к главному вопросу, – спокойно сообщил Меркулов, – к подготовке Конференции глав союзных государств товарища Сталина, Рузвельта и Черчилля в Ялте, которая состоится ориентировочно в начале февраля. Нарком внутренних дел СССР товарищ Берия готовит проект приказа о специальных мероприятиях по Крыму. Уже известно, что для осуществления мер безопасности будет создан специальный штаб, который возглавит заместитель наркома внутренних дел комиссар государственной безопасности 2-го ранга товарищ Круглов.

В состав руководства штаба также войдут первый заместитель начальника 6-го Управления НКГБ СССР комиссар госбезопасности 3-го ранга, начальник личной охраны товарища Сталина Власик. Для обеспечения безопасного проведения встречи будут привлечены советские, американские и британские сотрудники служб охраны и безопасности, а так же корабли и авиация Черноморского флота и ВМС США и Англии.

Одним из главных остается вопрос, о различных формах контрразведывательного и разведывательного обеспечения конференции с советской стороны. Он состоит из двух основных частей. Первое – это обобщение разведывательных данных о военной и политической обстановке в Европе и на ее Западном фронте, необходимых для выработки позиции и требований советской делегации по послевоенному переустройству мира. Ваши управления «Р» и «К», товарищ Фитин, не должны предоставлять подобных сомнительных сведений, перепроверьте их по нескольким каналам. Второе, – это обеспечение безопасности глав государств.

Руководители американских и английских спецслужб, серьезно опасаются покушений на своих лидеров, тем более что из Крыма немецкие войска выбиты, сравнительно недавно, и на его территории могла остаться вражеская агентура. Мы сможем развеять их сомнение, товарищ Фитин?

– Им нужно дать твердое заверение, – отчеканил тот, – если в столице Ирана Тегеране в 1943 году советская разведка и контрразведка сделала невозможное, то у себя на родине и подавно. Мы обеспечим полную безопасность «Большой тройки»!

Нарком продолжил совещание, а Фитин вспомнил, как обеспечивалась безопасность проведения Тегеранской конференции. Незадолго до ее начала 1-м Управлением из резидентуры в Берлине был получен подробный план немецких спецслужб по ликвидации лидеров Большой тройки. Он назывался немцами операцией «Длинный прыжок», которая планировалась по нескольким направлениям. Зная замыслы противника, легко было разработать и реализовать мероприятия по их предотвращению, поэтому главный вопрос безопасности тогда решила четкая работа советской разведки.

Ликвидацию президента Рузвельта немцы планировали осуществить по пути его следования из посольства США, где он должен был остановиться, в здание советского посольства, где должна проходить конференция. Для этого на улицах Тегерана немцы хотели устроить три засады. Эти планы можно было легко разрушить, разместив делегацию Рузвельта в здании советского посольства. Что и было сделано по рекомендации штаба безопасности, куда входили представители американских спецслужб. Сталин предложил президенту этот вариант, сославшись на условия безопасности, а Рузвельт согласился, проинформированный своими спецслужбами.

Ликвидацию Сталина и Черчилля немцы запланировали в зданиях посольств Великобритании и СССР, находившихся рядом друг с другом. Для этого диверсанты должны были проникнуть вовнутрь по водопроводным каналам. С этой целью самолетом была заброшена группа немецкого спецназа, приземлившегося в 60-ти км от Тегерана. Чтобы решить вопрос безопасности, нужно было ликвидировать саму диверсионную группу парашютистов. Она должна была связаться с Берлином по рации и сообщить о готовности высадки основной диверсионной группы. Место приземления десанта было известно, и ликвидировать парашютистов не составило большой трудности. После ареста этой разведывательно-подготовительной группы, террористам не удалось связаться с Берлином, и посылать оттуда основную многочисленную группу было уже бессмысленно.

Третье направление операции было рассчитано на организацию беспорядков в Тегеране. Для этой цели немцы планировали подкупить вождей кашкайских племен, чтобы их отряды в Тегеране напали на правительственные здания, и вызвали хаос в дни проведения конференции. Кашкайцы потребовали предварительную оплату с немцев, а наша контрразведка, зная адрес, где получатели денег встретятся с эмиссарами, арестовала их вместе с банковскими мешками. Это направление операции немцев сорвалось, вожди кашкайских племен не хотели рисковать без оплаты.

Кроме того, под руководством Фитина были разработаны простые, но надежные мероприятия: между английским и советским посольствами создали брезентовый коридор, чтобы перемещения лидеров не были видны извне. А по городу организовали передвижение кортежей лидеров трех стран, в автомобилях, где вместо первых лиц сидели опытные офицеры контрразведки и автоматчики. Это было эффективной мерой, в случае если не удастся выловить всех немецких диверсантов, а они, пытаясь обстрелять или подорвать «холостые» кортежи, были бы сами уничтожены.

Конечно, нужно отдать должное и войсковым мероприятиям по блокированию Тегерана от возможных налетов авиации и крупных диверсионных групп, а также участию нескольких полков войск НКВД, заполонивших Тегеран и обеспечивших усиленное патрулирование по городу. В Ялте задача упрощалась, на освобожденной территории Крыма осуществлена быстрая ликвидация всей агентурной сети Абвера и по решению Государственного комитета обороны депортировали крымских татар, как «враждебного», по мнению Берии, населения.

Фитин слушал Меркулова, но быстро переключился с вопросов организации безопасности предстоящей конференции, о которых тот рассказывал, на «недостоверность сведений, полученных от резидента «Кембриджской пятерки». Откуда товарищ Сталин узнал об этом? Все разведданные Верховному поступали от наркома Меркулова и от него лично, от Фитина. Неужели союзники могли поделиться своей информацией? Это вряд ли! А если даже допустить подобное, то в первую очередь такие сведения американцы или англичане предоставили бы ему, начальнику внешней разведки. Ответить на возникающие вопросы Фитин не мог, не зная содержание телеграммы Черчилля Сталину, о которой умолчал Меркулов пятнадцать минут ранее, рассказывая о его «разносе» на заседании ГКО.

…Вернувшись к себе в кабинет после совещания у наркома, Фитин приказал адъютанту собрать к нему начальников управлений, служб и отделов. Он должен был дать задания по подготовке Ялтинской конференции, но самое главное проанализировать надежность источника «недостоверной» информации.

– Какие на сегодняшний момент имеются разведданные о готовящихся операциях, подобных «Длинному прыжку»? – спросил Фитин начальника отдела по Германии Володырского.

– Таких сведений нет, товарищ комиссар госбезопасности 3-го ранга, – отрапортовал тот, – возможно Гитлер отказался после Тегерана от каких-либо попыток ликвидации «Большой тройки».

– Возможно! – согласился Фитин, – но расслабляться не стоит! Наоборот, дайте задание резиденту еще раз проверить возможность существования плана террористического акта!

– Есть! – отчеканил Володырский.

– Вы уверены в подлинности информации по Арденнскому наступлению немцев на Западном фронте Европы? – спросил Фитин начальника отдела по Великобритании Шмелева.

– Так точно! – ответил Шмелев.

– А вот Верховный Главнокомандующий товарищ Сталин не уверен! – отрубил Фитин, – я только что получил от наркома Меркулова «вливание». Лично товарищ Сталин приказал ему перепроверить информацию в ближайшие дни и доложить. Я принял решение поручить это резиденту «Джеку» и прошу руководителя научно-технической разведки «Энормоз» товарища Квасникова и начальника управления «Р» оперативного планирования и анализа товарища Петрова задержаться после нашего совещания. У кого из руководителей имеются срочные донесения последних дней из-за рубежа?

– У меня, товарищ комиссар госбезопасности 3-го ранга! – воскликнул Шмелев.

– Так чего же Вы молчите? – удивился Фитин, – докладывайте!

– Так ведь речь шла о достоверности сведений полученных от резидента, внедренного в военную разведку Великобритании…, и я ждал Вашего вопроса….

– Хорошо, Вы его дождались, – прервал Фитин, – я жду Вашей информации!

– В МИД Великобритании вчера поступили сведения их разведки, – начал Шмелев, – о том, что Гитлер собирается предъявить ультиматум США и Англии, угрожая повторить бомбардировку, осуществленную 16 декабря в Арденнах….

– Интересно! – не сдержался Фитин, перебивая Шмелева, – снова эти пресловутые Арденны! Вот Вам, товарищ Шмелев и достоверность информации Вашего резидента! По имеющимся сведениям немцы разбомбили аэродромы англичан и американцев, но потеряли треть своей авиации. Можно ли этим угрожать нашим союзникам? Конечно, нет! Тем более это произошло 1-го января, а речь в предполагаемом ультиматуме Гитлера идет о дате 16 декабря…. Что соответствует началу наступательной операции в Арденнах. Теперь я вижу, что данные, полученные от вашего резидента в Великобритании, не соответствуют действительности. Продолжайте!

– В этом ультиматуме Гитлер будет требовать от США и Великобритании заключения сепаратного мира для войны против СССР, – информировал Шмелев, – подготовку он поручил Гиммлеру….

– Это дезинформация? – спросил Фитин, – чем подкреплены сведения?

– Диктофонной записью, – ответил Шмелев, – разговор между Гитлером и рейсхфюрером СС проходил тет-а-тет.

– Это утопия! – воскликнул Фитин, – кто мог записать их разговор? Англичане, мне кажется, блефуют….

– Мы провели экспертизу магнитной пленки, товарищ комиссар госбезопасности 3-го ранга, – продолжил Шмелев, – запись подлинна, по сведениям английской разведки она сделана в резиденции Гитлера Берхоф в Баварских Альпах, куда он приезжал сразу после поражения в Арденнах….

– Хорошо! Все свободны кроме Квасникова и Петрова! – закончил совещание Фитин.

– Давайте проанализируем сложившуюся ситуацию, – предложил Фитин, когда все разошлись, – товарищ Квасников, Вы сейчас же отправьте шифровку «Джеку» с дополнительным заданием выяснить, что произошло 16 декабря в Арденнах?

– А почему «Джек» должен это выяснять? – спросил Квасников, – миссия «Алсос» сейчас находится в Страсбурге и резидент выполняет задание по сбору адресов немецких специалистов-ядерщиков.

– Есть у меня одно предположение, которое могут прояснить ученые-физики Гоудсмита, – задумчиво произнес Фитин, – я пока умолчу о нем! …К тому же проверку достоверности сведений, порученную товарищем Сталиным нужно осуществить быстро, без промедления. Так что Вы можете сейчас же приступать, а мы с товарищем Петровым проанализируем, почему полученные разведданные могли оказаться противоречивыми.

Квасников ушел выполнять срочное поручение, а Фитин долго стоял у окна и смотрел на площадь Дзержинского. Была уже ночь и ее освещение, которое c недавних пор регулярно включали c вечера, завораживало и настраивало на лирику. Но Фитину было не до этого, он сосредоточенно о чем-то думал, а Петров ждал, когда начальник задаст вопрос.

– Как Вы считаете, могла произойти перевербовка нашего резидента англичанами? – задал, наконец, первый вопрос Фитин, – ведь если мы выясним, что его сведения – «деза», то нам срочно нужно принять меры по замене резидента. Хотя кем, …я пока ума не приложу.

– Я не думаю, – ответил Петров, – Ким Филби, коммунист, руководитель 9-го отдела внешней разведки Великобритании, работает на нас с 1934 года, только за время войны мы получили от него 914 секретных документов. Предан идеям Маркса, Ленина, бескорыстен. В последнее время….

– Это биография, – возразил Фитин, – я хотел бы услышать доказательства по результатам проверки.

– Последняя проверка была предпринята нами месяц назад, а вообще они бывают у нас регулярными, – информировал Петров, – результат показал, что он не является двойным агентом.

– Как вы проверяете? – спросил Фитин, – я имею в виду технологически.

– Отправляем задание с дезинформацией, – ответил Петров, – если резидент работает на две стороны, то «деза» приводит к определенному противодействию контрразведки МI5, где работает еще один наш человек, сообщающий нам об этом. Они не знают о существовании друг друга, и каждый выполняет свое задание, но есть постоянно действующие методы проверки….

– Это понятно, – прервал его Фитин, – ответь теперь, – почему Ким Филби сообщил непроверенные сведения? Сегодня выяснилось явное противоречие фактов, а это вызывает подозрение, что Ким Филби «прогнал Центру дезу».

– Значит, внешняя разведка Великобритании имела только ту информацию, которую сообщил нам Филби! – предположил Петров.

– Хм-м, странно, – удивился Фитин, – сомневаюсь, что MI5 не доступна более обширная информация, нежели военной разведке? Я имею в виду бомбардировку 16 декабря, которой Гитлер намеревается шантажировать союзников.

– Есть еще один аргумент, товарищ комиссар госбезопасности 3-го ранга, – возразил Петров, – информация из МИДа о предполагаемом ультиматуме Гитлера получена от Тома Маклина, который является другом Кима Филби со студенческих лет. В 1936 году именно Ким Филби завербовал Маклина для работы на нас. Из чего следует, что он никак не может «подставить» друга, передавая нам информацию, на основании которой появится подозрение, что Ким Филби «прогнал Центру дезу»!

– Ладно, оставим Кима Филби и поговорим о перепроверке его сведений резидентом «Джек», то есть Майклом Беннетом – успокоился Фитин, – меня интересуют канал поставки информации с результатами миссии «Алсос», а также прямой и обратной связи с ним. Хотя все это разрабатывалось под моим руководством, я как ты понимаешь, не могу помнить деталей….

– Основной независимый канал получения информации, собранной миссией «Алсос», – начал Петров, – из Управления стратегических служб США в Берне! Командир миссии «Алсос» Паш получил в свое распоряжение многочисленные каналы передачи информации в обход ФБР и МИДа. В их числе канал связи с Управлением стратегических служб США в Берне. Еще во время его образования в 1942 году в аппарат Даллеса внедрен наш агент «Хаммер». Он снимает на микропленку все отчеты Паша и посредством закладки передает их связнику доставляющему ее в Великобританию. По дипломатическому каналу микропленка попадает к нам.

С каждой кассетой «Хаммер» присылает сопроводительную шифровку с кодом №1, с пояснением информации, списками немецких ученых-атомщиков и их адресами. Дату следующей закладки и место он каждый раз меняет, сообщая об этом связнику шифровкой со вспомогательным кодом №1—1, оставляя ее в месте закладки в отдельной капсуле красного цвета. Аналогично поступает связник, когда передает информацию из Центра. В этом случае связник определяет дату и место закладки. Это сделано для того, чтобы оно посещалось всего один раз и в случае установления слежки за ним, контрразведка не могла выследить ни одного из принимающих закладку. «Хаммер» и связник друг друга ни разу не видели, что гарантирует их обоюдную неуязвимость в случае провала одного из них. Этот канал работает независимо от всей схемы связи с Беннетом.

– Я не понял роль Беннета в передаче информации по каналу Управления стратегических служб Даллеса, – прервал Фитин.

– Он контролирует содержимое отчетов Паша и после каждого из них отправляет две одинаковые шифровки с кодом №2 и №3 по двум каналам связи, независимым от основного, – информировал Петров, – по сути, это дублирование шифровок «Хаммера» но с другими кодами и по иным каналам. Для чего это сделано, я объясню позже.

– Хорошо, продолжайте, – согласился Фитин.

В схеме передачи информации, – продолжал Петров, – работает три канала с кодами шифрования №1, №2 и №3 о которых я уже упомянул, плюс дополнительные №1—1, №2—1, №3—1 для внутреннего употребления между связником и резидентом. Нумерация каналов, как Вы, наверное, поняли, соответствуют номерам кодов, причем Беннет, он же «Джек», единственный во всей схеме, знающий сразу два основных кода: 2-й и 3-й. Здесь все работает аналогично основному каналу «Хаммера», никто из участников схемы не знает друг друга, каждый выполняет свою задачу. Исключение составляет 2-й канал связи, завершающим этапом которого является работа радиста из швейцарского городка Райнах недалеко от границы с Германией. Это сделано для ускорения передачи сообщений от «Джека», которые должны приходить в Центр раньше остальных.

Теперь рассмотрим, как мы контролируем работу всей схемы. Тут возможны два варианта провала любого из участников: арест и перевербовка. Рассмотрим первый из них. Допустим, что «Хаммер» провалился и взят под стражу. Тогда информация от него прекращает поступать в Лондон, а от «Джека» обе его шифровки поступают – одна со связником в Стокгольм, а вторая по радиоэфиру из Райнаха. Если кто-то проваливается и попадает под арест во 2-м или 3-м канале связи, то соответственно прекращается поступление шифровок «Джека» по этому каналу. То же самое произойдет, если проваливается сам Беннет, по 1-му каналу есть информация, а по 2-му и 3-му нет. Задания Центра для «Джека» поступают по 2-му или 3-му каналу. Резидент, получая наше задание по каналу, например, №2, отправляет подтверждение о его получении по каналу №3 или наоборот. Если подтверждение не получено Центром, то это означает провал в каналах связи или самого резидента.

Рассматриваем второй вариант – перевербовка наших резидентов, связников или радиста американцами. Понятно, она имеет цель подменить информацию, поступающую в Центр, «дезой». Допустим перевербован «Хаммер». Тогда его шифровка, пришедшая в Стокгольм, не будет соответствовать двум, поступившим от Беннета и мы точно определяем, что «Хаммер» перевербован. То же самое произойдет, если его связник станет сотрудничать с американцами. Если произойдет перевербовка Беннета, то информация, поступившая нам по двум его каналам, не будет соответствовать шифровке полученной от «Хаммера». Аналогично, если кто-то из цепочки 2-го или 3-го канала начнет работать на американцев. Для того чтобы использовать схему в своих целях с перевербовкой, им придется раскрыть ее в полном составе, то есть все три канала, что практически невозможно!

– А как предусмотрена эвакуация наших разведчиков в случае провала? – спросил Фитин, – если, например, они до ареста заметят за собой слежку.

– Каждый от резидента до радиста имеет адрес конспиративной квартиры, где для него заготовлены документы на другую фамилию, деньги, одежда и средства грима: парики, усы и т.д., – ответил Петров, – провалившемуся разведчику нужно всего лишь явиться туда. К сожалению, на территории Франции, где сейчас работает «Алсос», таких квартир не успели организовать, но в Германии их достаточно. Мы законсервировали там порядка десяти-двенадцати единиц еще в 1939 году и на сегодняшний день все они готовы принять наших людей после провала.

– Но это же нужно переходить линию фронта, – возразил Фитин, – да и на территории Рейха небезопасно находится даже на конспиративной квартире. Гестапо продолжает четко работать, немецким языком нужно владеть в совершенстве…. Да чего я Вам это рассказываю? Вы сами лучше меня понимаете. Выходит, что у нас нет вариантов эвакуации агентуры, работающей во Франции в случае провала?

– Выходит, что так! – согласился Петров, – но если провалившемуся разведчику удастся пересечь линию фронта, то такой вариант вполне работоспособный. Большего сказать ничего не могу, это не моя зона ответственности! Какую еще информацию Вы хотели бы услышать по деталям работы агентуры в миссии «Алсос»?

– Спасибо, товарищ Петров, – поблагодарил Фитин, – теперь я вижу, что «Джека» можно смело использовать для проверки подлинности сведений предоставленных Кимом Филби! Давайте теперь проанализируем, как поведут себя союзники в случае предъявления Гитлером ультиматума.

– Рано судить об этом, – ответил Петров, – пока информации мало, нам неизвестно, какой бомбардировкой он будет шантажировать союзников?

– Вспомните донесение «Джека» о возможном применении немцами радиоактивного заражения местности, – аргументировал Фитин, – думаю, что этим Гитлер и будет шантажировать союзников. Вероятно, что 16 декабря Люфтваффе сбросило «грязные бомбы». Это обычные фугасы, с радиоактивными элементами.

– Я считаю, такое заражение территории Германии вряд ли будет использовано Гитлером, – возразил Петров, – ведь это его страна, как можно допустить заражение собственной территории? Помните, как фюрер, отнесся к использованию химического оружия на нашей территории, которую считал уже своей? Гитлер в то время категорически отказался от использования артиллерией химснарядов.

– Вот именно, что в то время! – аргументировал Фитин, – сегодня он ведет себя, как волк, загнанный в угол и может быть абсолютно непредсказуем…. Кто знает, на что способен зверь, которому жить остается последние минуты?

– Я предлагаю усилить агентуру в ведомстве Даллеса, – сказал Петров, – там концентрируется вся информация разведывательных служб США и по ней можно судить, что предпримут власти союзников на ультиматум Гитлера?

– Мы уже не успеем по времени, – с сожалением заметил Фитин, – этот процесс начнется в ближайшие недели, а на внедрение дополнительных агентов к Даллесу у нас нет возможностей, а их нужно готовить заранее.

– Это задание можно поручить «Хаммеру», – предложил Петров.

– Не следует перегружать его, – отверг предложение Фитин, – за двумя зайцами гоняться, ни одного не поймать! Он достаточно загружен работой по «Алсосу», а это очень важное стратегическое направление. Сами знаете, по информации от резидента «Манхэттенского проекта», как американцы спешат с созданием атомного оружия. Нам категорически нельзя отстать от них….

В кабинет вошел адъютант Фитина Валерий, молодой капитан лет тридцати возрастом. Он мог делать это без предупреждения в случае срочных донесений из любой резидентуры. Фитин демонстративно прервал беседу с Петровым и вопросительно посмотрел на Валерия.

– Срочное донесение, товарищ комиссар госбезопасности 3-го ранга, – доложил тот, вытянувшись по стойке смирно у входа.

– Давай! – приказал Фитин.

Валерий строевым шагом проследовал к столу шефа и положил перед ним папку, опечатанную специальным талоном с грифом «Секретно!». Такой порядок установил сам Фитин – информация, поступающая в любое подразделение внешней разведки из отдела дешифровальщиков, не должна быть доступна случайному взгляду.

– Свободен! – приказал Фитин адъютанту и тот, повернувшись на сто восемьдесят градусов, щелкнув каблуками, вышел из кабинета.

Фитин вскрыл папку и углубился в чтение, Петров ждал, когда тот сообщит ему от кого пришло донесение и прочитает его текст. Будучи начальником управления оперативного планирования и анализа, Петрову была доступна любая информация, ведь именно в отделы его подразделения стекались все донесения резидентуры, которые обобщались, анализировались и на этой основе рождались дальнейшие хитроумные ходы наших разведчиков за рубежом. Точно такая же папка поступила и в его подразделение, но будучи у шефа в кабинете, он не мог ознакомиться с ее содержанием.

– Резидент Феклисов сообщает о полученной от агента «Макбет» информации о том, что лучших ученых, работающих по «Манхэттенскому проекту» перебросили еще в декабре в миссию «Алсос», значительно увеличив ее штат и возможности! Ваше мнение, товарищ Петров?

– Я уверен, – отвечал тот, немного подумав, – это может означать: американцы кинулись на поиски, а возможно уже и вышли на результат атомного проекта гитлеровцев!

– Но ведь их «Манхэттенский проект» практически оголен! – возразил Фитин, – значит, и работы в Лос-Аламосе заглохли.

– Здесь возможны два варианта, – размышлял Петров, – или успехи американцев в создании атомной бомбы зашли в тупик или миссия «Алсос» обнаружила немецкую секретную лабораторию или завод по обогащению урана!

– Или и то и другое одновременно! – добавил Фитин, – в любом случае мы об этом скоро узнаем! Хотя во Франции найти все это невозможно, союзники еще не вступали на территорию Рейха…

На этом рабочий день Фитина закончился. Часы показывали половину второго ночи, когда он вышел из здания и сел в служебный автомобиль. Каждый раз, уезжая домой, Фитин почему-то бросал взгляд на окна кабинета наркома Меркулова. Если они еще светились, он мысленно укорял себя, что работает меньше своего непосредственного начальника и наоборот, когда уезжал позже Меркулова думал: «Нарком уже видит третий сон, а я только еду домой!». Сегодня было именно так, настроение неожиданно поднялось, и Фитин с удовольствием смотрел в окно на проплывающие мимо виды московских улиц. Он еще не мог знать, что в ближайшую неделю его ждет сюрприз, от которого «голова пойдет кругом», но неожиданно появившееся уже предчувствие какого-то важного события, не покидало его и беспокоило.

***

Стивен Грин, с псевдонимом «Стюарт», агент советской разведки в составе миссии «Алсос», выполнял поручения Беннета по приемке заданий Центра и отправке сообщений по обоим каналам. Он производил закладки для связника и извлекал из них сообщения Центра. Этот молодой еще мужчина тридцатилетнего возраста, был завербован самим Майклом четырьмя годами ранее, и не раздумывая, сразу дал согласие работать на СССР. Американец по происхождению Стивен был сыном одного из руководителей коммунистической партии США, и по идеологическим соображениям, благоволил СССР, первое в мире государство рабочих и крестьян.

Стивен закончил факультет международных отношений Колумбийского университета в Нью-Йорке. Владел тремя языками, английским, французским и немецким, немного говорил по-русски, посещал университетскую библиотеку, интересовался Бахметьевским архивом, одним из крупнейших хранилищ Белой эмиграции. Еще в студенческие годы он был разносторонне развитым эрудированным молодым человеком, интересовавшимся историей России, отношениями СССР, США и Великобритании.

Молодой мужчина пользовался успехом у слабого пола и часто менял подруг, не скрывая своей влюбчивости. Это отрицательное качество разведчика его резидент Майкл рекомендовал ему, как легенду для вечерних прогулок по городу, когда необходимо было забрать закладку связника или заложить сообщение в Центр. В случае слежки и задержания, Стивен мог сослаться на поиски нового знакомства или даже проститутки, о чем хорошо было известно командиру Борису Паш и членам всей группы. Стивена за глаза в миссии называли бабником.

В тот день когда Майкл с Пашем и Гоудсмитом вылетели в Реймс в Ставку главнокомандующего экспедиционными силами союзников генерала Эйзенхауэра, Стивен намеревался вечером забрать задание Центра по каналу №3, о месте и дате закладки которой было сообщено связником в предыдущий раз. После этого нужно было произвести свою закладку по каналу №2 с подтверждением о получении задания и подготовленной Стивеном шифровкой с кодом №2—1 для связника второго канала о дате и месте следующей закладки по каналу №2. Возвращение Майкла из Реймса задерживалось по неизвестной причине и с наступлением вечера, Стивен отправился выполнять свои шпионские обязанности, надеясь успеть к прилету резидента.

Моросил мелкий январский дождь и Стивену пришлось не только надевать длинный плащ, но и захватить с собой зонт. Зимы в Страсбурге теплые, даже в феврале температура воздуха не опускается ниже нуля. В самые дождливые месяцы – декабрь и январь осадки при слабом ветре поливают улицы города практически круглые сутки. Выходя из здания штаб-квартиры, Стивен пробурчал охране свою привычную фразу: «Пойду, посмотрю город» и вышел на улицу, погруженную в непроглядную темень. Электрического освещения здесь не видели с начала войны и все, кто выходил на улицу в темное время суток, брали с собой электрический фонарик на сухих батарейках.

В Страсбурге есть что посмотреть, уникальных и красивых мест с историческим и культурным значением в этом городе довольно много. Эта столица Эльзаса, главным образом известна благодаря своему готическому Кафедральному Собору со знаменитыми астрономическими часами. В Страсбурге есть известный на всю Европу музей, в котором учились Наполеон и Гете. Центральная сказочная часть города всегда открыта для любителей ночных посиделок со спиртным, в ней когда-то располагались многочисленные кафе и рестораны. Сегодня работала лишь незначительное их количество, где до утра засиживались завсегдатаи.

Страсбург официально считался европейской столицей Рождества. В довоенной жизни здесь была особая пора, когда его улицы, одетые в яркие краски, переполнялись ощущением праздника. Запах глинтвейна и сладостей говорили о наступающем Рождестве, а подарки можно было приобрести на каждом метре улицы. До позднего вечера ставились представления на театральных подмостках бродячих артистов.

Площадь Ом-де-Фер называемая «Железный человек» когда-то собирала горожан в народное ополчение для защиты города от врага. Но в 1939 году все жители были эвакуированы в принудительном порядке и вернулись назад только в 1943-м. До прибытия войск вермахта город оставался абсолютно пустым, за исключением гарнизона солдат. После поражения Франции Эльзас был присоединен к гитлеровскому Рейху, и в регионе стала проводиться жесткая политика германизации. С 1943-го Страсбург неоднократно подвергался бомбардировке авиации союзников. Англо-американские эскадрильи значительно повредили его архитектурный облик. Район Старого города больше всего пострадал от бомб, в частности, Дворец Роан, Старая Таможня и Кафедральный собор.

Несмотря на дождливую погоду, улицы не были пустынны, встречались частые прохожие, и Стивен не обратил внимания на двух мужчин в плащах с фонариками, следовавших за ним на безопасном для обнаружения расстоянии. Он побродил, как обычно по городу, заглянул в кафешку выпить чашечку ароматного кофе и, выйдя из него, направился по адресу, где под условным знаком его ждала закладка. Опознавателем обычно была неприметная отметка или вещица, заранее оговоренная связником. В радиусе ярда от нее должны быть спрятаны две капсулы с шифровками, одна резиденту из Центра, а другая, красная для него с указанием места и даты следующей закладки.

В этот раз такое место должно было находиться на улице Гойя №148, и Стивен быстро направился по нужному адресу. Подойдя к фасаду здания, он внимательно осмотрелся, подсвечивая фонариком парадную дверь и стену, пока не заметил условный знак. Это была надпись на французском языке, сделанная мелом на стене «Мусор не бросать!» со стрелкой, указывающей на урну, стоящую недалеко от двери. Стивен приподнял ее, извлек находящиеся под ней капсулы, и быстро сунув их в карман, распрямился в полный рост. Только теперь он заметил, как напротив остановились двое мужчин и светили фонариками ему в лицо.

– Какого черта? – грубо отреагировал Стивен, – вам чего надо?

Мужчины молча сделали в его сторону первый шаг, и Стивен увидел в их руках пистолеты, которые те держали наготове. Он молча рванулся в просвет между стеной и вооруженными незнакомцами, ударив одного из них зонтом по голове. «Неужели провал?» – мелькнуло в мыслях у Стивена – «но откуда эти голубчики? Французская контрразведка или агенты гестапо, которых в городе еще десятки?» Мужчина, получивший удар, взвыл от боли, ругнулся на английском языке и вырвал из рук зонт. Стивен быстро догадался, что его преследователи – соотечественники и это прозвучало в сознании приговором: «Наша контрразведка, чёрт ее побери!»

В студенческие годы Стивен был отличным спортсменом, не раз завоевавшим первые места на университетских соревнованиях, в том числе по боксу. Постоянные тренировки позволяли ему держать хорошую форму, поэтому решение пришло мгновенно: «Пуститься наутек по тротуару, растянув преследователей один за другим, затем резко встретить первого прямым ударом, отправив его в нокаут. Второго можно успеть вырубить апперкотом». Ему даже в голову не приходила мысль, чтобы незаметно выбросить шифровки ради своего спасения, он обязательно должен доставить задание из Центра Майклу, и сделать это необходимо в любом случае.

Стивен побежал по тротуару, изредка оборачиваясь, чтобы не пропустить момент своей атаки. К нему внезапно пришла догадка о том, что задание из Центра, как и сообщение Майкла, можно проглотить, чтобы они не попали в руки контрразведки, а после вернуть их естественным путем в случае удачного побега от преследователей. Это заставило его на ходу попытаться проглотить первую капсулу. Он долго не мог протолкнуть ее в желудок глотательными движениями, и когда понял, это не сможет, сунул ее обратно в карман. Мокрый и длинный плащ мешал ему бежать, а преследователи оказались резвыми парнями. Первый уже нагонял беглеца, и Стивену ничего не оставалось делать, как встретить первого прямым ударом в лоб. Тот вырубился, как предполагал Стивен, но второй мужчина успел с ходу врезать Стивену в челюсть.

Из глаз посыпались искры, и знакомое состояние нокдауна задурманило сознание. Стивен выронил свой фонарик и потерял на время ориентацию в пространстве. В лицо ему направили яркий свет, и он быстро приходя в себя, нанес удар ногой в пах человеку, светящему в лицо. Послышался специфический крик, вырвавшийся изо рта пострадавшего, а Стивен, пользуясь моментом, вновь побежал по тротуару. Отсутствие фонарика тут же обернулось против него, он споткнулся о бордюр и не смог удержать равновесия. Полы мокрого плаща, как путы у лошади помешали сделать быстрый шаг, и Стивен растянулся на тротуаре в полный рост. Удар сзади по затылку погрузил его на пять минут в небытие….

…Самолет приземлился на военном аэродроме близь Страсбурга поздно вечером. Паш, Майкл, Гоудсмит и остальные члены делегации совещания у Эйзенхауэра вышли на летное поле, где их встречали два незнакомых офицера, представившиеся сотрудниками службы контрразведки «Манхэттенского проекта». Один из них назвался майором Митчеллом Беверли и предъявил удостоверение с подписью генерала Гровса. Второй лейтенант Гарри Уокер, «настоятельно рекомендовал» Пашу и Беннету сесть с ними в один автомобиль для конфиденциального разговора, что вызвало явное недовольство Паша. Кортеж тронулся, и майор Беверли начал беседу с информации о том, что генерал Гровс создал свою собственную службу контрразведки, действующую в обход обычных каналов ФБР и службы Даллеса. Проект атомной бомбы, настолько засекречен, утверждал офицер, что даже госдепартамент США ничего не знает о нем.

Служба контрразведки подчинялась лично Гровсу, и неделей раньше он приказал установить слежку за сотрудниками миссии «Алсос». Причиной тому послужило сообщение американского «крота», внедренного по приказу генерала в поисковую группу «Энормоз», готовящуюся к работе на территории Германии, освобождаемой советскими войсками. Она должна была решать те же задачи, что и «Алсос» выполнял во Франции. Этот «крот» передал своему резиденту список немецких ученых-ядерщиков, полученный командованием поисковой группы Энормоз. Этот список был копией того, что передал Паш в отчете через Управление стратегических служб Даллеса.

– А почему Гровс решил, что утечка произошла в моей миссии? – возмутился Паш, – это могли сделать где угодно: в аппарате Даллеса или самого генерала Гровса….

– Мы арестовали сегодня вашего сотрудника Стивена Грина, – заявил офицер, – взяли с поличным! При нем обнаружены шифровки, которые он извлек из закладки на улице Гойя №148.

– Странно, генерал Гровс ничего нам об этом не говорил, хотя расстались мы с ним несколько часов назад, – удивился Майкл, – если можно расскажите, как вы вышли на Грина?

– Вам совсем не обязательно это знать, тем более от генерала! Слежка ведется за теми вашими сотрудниками, которые покидают штаб-квартиру и отправляются в город, – немного раздраженно ответил Беверли, – так что находясь в рабочих кабинетах, вы свободны, как прежде. Но стоит кому-то выйти на улицы Страсбурга, как за ним следуют наши агенты. Так произошло с Грином, которому приспичило прогуляться….

– Где сейчас Грин? – спросил Майкл, – вы депортировали его в Нью-Йорк?

– Я имею инструкцию генерала Гровса, – информировал майор, – согласно которой в силу сверхсекретности вашей работы, мы должны проводить следствие на месте. Мы посадили задержанного под домашний арест под охраной наших людей. Допросы шпиона будут проводиться в вашей штаб-квартире. Я лишь телеграфировал нашим специалистам в Нью-Йорк содержание изъятых у Стивена шифровок, чтобы в кратчайший срок знать, о чем в них идет речь.

– А мне можно будет допросить его? – не унимался Майкл, – ведь это же мой подчиненный!

– Допросы проводить будем мы, – возразил майор, – вы можете поприсутствовать на них с моего личного разрешения!

Паш продолжил задавать вопросы, на которые охотно отвечал Беверли, а Майкл погрузился в анализ сложившейся ситуации. «Да, это провал! – думал Майкл, – и всё по моей вине! Потерял бдительность! Считал, что агенты Си-эй-си выполняют функции контрразведки попутно задачам миссии, оберегая ее от проникновения иностранных шпионов, но это оказалось не так. Я должен был предусмотреть заранее о возможности слежки за каждым членом миссии и предупредить Стивена о соблюдении строгой конспирации при изъятии закладок. Это непростительная беспечность!

Но что предпринять дальше? Основные коды шифрования №2 и №3 вряд ли майору и его коллегам в Нью-Йорке удастся разгадать! Это не под силу их дешифровальщикам, а, не зная их содержания, им будет трудно вести допрос. Этот Беверли возможно попытается перевербовать Грина, чтобы выжать из него информацию. Но Стивену самому неизвестны коды, даже если бы он захотел поработать на американцев. Нужно постараться незаметно для контрразведчиков передать Стивену шифровку в коде 2—1 или 3—1 с подробной инструкцией, что ему нужно говорить на допросах.

Если это удастся, то можно надолго затянуть время расследования, а там что-нибудь придумаем, чтобы вытащить Стивена. Это первое. Далее необходимо принять меры по оповещению связников, чтобы те прекратили закладки. Такая ситуация была предусмотрена Центром и является штатной. Я размещаю в городской газете объявление об утере дорогих швейцарских часов «Лонжин» безо всякого личного контакта со связниками, которые отслеживают каждый выпуск газеты, они прекращают закладки до особого распоряжения. Майор, конечно, уцепиться за ниточку, и организует слежку за местом, где Стивен извлек сообщение из Центра, считая его постоянным. Долго же им придется ждать связника, куда он никогда не явится!

А как передать в Центр информацию особой важности о ядерной бомбардировке, произошедшей 16 декабря в Арденнах? А самое главное, как сообщить, что теперь у американцев имеется две немецкие атомные бомбы, невзорвавшиеся по технической причине? И обязательно оповестить Москву об американском «кроте» в поисковой группе «Энормоз»! Может мне самому сделать следующую закладку с донесением в Центр? Глупо! Эти волкодавы теперь вцепятся намертво и ни на секунду не оставят меня без присмотра, а это значит существует реальная опасность провалить всю разведывательную операцию в миссии «Алсос».

– Вы не возражаете, если я закурю? – спросил Майкл у окружающих, – а то за время полета из Реймса без никотина уши опухли!

– Курите сэр, – разрешил Беверли, – нет проблем!

Майкл закурил «Кэмэл», Паш достал сигару «Эмпреза Кубана дель табако» и, прикурив ее, выпустил изо рта едкий, вонючий дым.

– Как Вы такую гадость курите? – наигранно возмутился Майкл и открыл окно, у которого он сидел, – эти сигары для травли тараканов….

Майкл незаметно снял с руки часы и выбросил их в окно, продолжая возмущаться запахом сигар, которые курил Паш.

– Ваши сигареты «Кэмэл» пахнут не лучше, – отшучивался Паш и неожиданно, как по щучьему велению, спросил, – сколько сейчас времени Майкл?

Майкл вытянул левую ладонь вперед, изображая попытку посмотреть на часы, и скривил физиономию.

– Давно хотел ремешок поменять, – наигранно заявил он, – часы потерял где-то! Мне кажется на летном поле! Э-э-х! Одни убытки сегодня: подчиненного арестовали, и часы потерял, чёрт бы меня побрал!

Кортеж покатил к зданию штаб-квартиры миссии. Паш, Майкл и оба контрразведчика поднялись на второй этаж в кабинет, где собирались провести первый допрос Стивена. «Здесь, наверное, уже установили скрытые микрофоны для прослушки и записи допросов! – подумал Майкл, – а может даже и во все кабинетах, в том числе моем…. Нужно быть осторожным и не взболтнуть чего-либо лишнего, даже оставаясь в одиночестве!» На первом допросе Беверли разрешил присутствие Паша и Майкла. Вскоре ввели Стивена, он старался не смотреть в глаза Майклу, а тот наоборот хотел незаметно для остальных подмигнуть ему, чтобы он держался уверенно. Стивен на мгновенье бросил взгляд на своего шефа и понял, что нужно спокойно вести игру с контрразведчиками, раз уж попался.

– Ну, что же Вы дружок? – спросил Паш, – русским шпионом оказались?

– Мой подчиненный Стивен Грин по-русски плохо разговаривает, – как будто невзначай отметил Майкл, давая понять Стивену, чтобы тот замкнулся с первого вопроса, – я не припомню, чтобы в штате разведки какого-либо государства числился резидент, не знающий языка своей страны!

– Господа, офицеры, – возмутился Беверли, – вопросы буду задавать я! Если разрешил вам присутствовать, это не значит, что вы будете здесь удовлетворять свое любопытство.

– Вы правы майор, – невозмутимо отреагировал Паш, – мы не для того здесь! Но я хочу сразу охладить Вас, Вы не вправе задавать вопросы, касающиеся наших настоящих и будущих разработок. Именно для этого я или мой заместитель будем присутствовать на каждом допросе. Если Вас что-то не устраивает, звоните генералу Гровсу, который утверждал инструкцию о сверхсекретности нашей работы. Я Вам об этом уже говорил по пути с аэродрома….

– Генерал Гровс лично наделил меня полномочиями знать все о работе миссии, – возразил Беверли.

– Кроме того, о чем я только что сказал, – сопротивлялся Паш.

Майкл выразительно молчал и мысленно благодарил Паша за его принципиальность и настойчивость. Стивен понял, что командир миссии неосознанно содействует затягиванию допроса. Он картинно зевнул и потянулся, намекая на усталость.

– Я ничего не буду говорить, пока не высплюсь, – заявил Стивен, – в соответствии с пятой поправкой Конституции США, вы не можете заставить меня свидетельствовать против самого себя!

– Хорошо! – согласился Беверли, – я откладываю допрос до завтра! Сегодня же свяжусь с генералом, чтобы он лично позвонил и подтвердил мои полномочия задавать любые вопросы! А Вам, мистер Грин я бы не советовал упираться, у нас и без Ваших показаний достаточно улик шпионажа, завтра же мы получим от наших специалистов расшифровку сообщений, изъятых у Вас при задержании, и тогда я Вас быстро посажу на электрический стул!

«А вот это вряд ли! – подумал Майкл – шифр практически невозможно разгадать!» Беверли c лейтенантом покинули штаб-квартиру в испорченном настроении, а Паш отправился к себе отдыхать после напряженного дня. Майкл, запершись в своем номере, начал обдумывать, свои дальнейшие действия. Его удовлетворяло взаимопонимание Стивена, которое удалось достигнуть без слов. Теперь он должен играть по тем правилам, которые необходимо подготовить и предать ему. Ключом к вспомогательным шифрам 2—1 и 3—1 были роман Джека Лондона «Белый клык» и Дэвида Сэлинджера «Виноват, исправлюсь». Томики этих романов имелись, как в номере Стивена, так и Майкла и с дешифрованием проблем не будет, остается придумать способ передачи инструкции Стивену. Их комнаты проживания в штаб-квартире находилась на втором этаже по соседству. Майкл решил попробовать осуществить передачу из своего окна в соседнее так, чтобы агент Беверли, охраняющий Стивена, ничего не заметил.

Майкл взял с полки томик Джека Лондона, лист бумаги, карандаш и приступил к шифрованию. Цифры быстро ложились в столбики, отделяемые пробелами один от другого. Майк писал: «Наш код шифровок они не раскроют. Тебе нужно „валять дурака“ и заявить, что ты переписывался с замужней дамой, фамилию которой не хочешь открывать. Доказать шпионаж у Беверли не получится….» Майкл прекратил писать и задумался. А что дальше? В любом случае Стивена отстранят от работы в миссии, отправят назад в Америку с волчьим билетом: «Подозревался в шпионаже против США», с которым он превратится в изгоя. Майкл тоже останется у «разбитого корыта», работать без связи с Центром, невозможно! Он размышлял еще полчаса и вновь приступил к шифровке, излагая созревший план действий и главный вопрос Стивену: где находится место следующей закладки по каналу №2 для Центра, которое он сообщил ранее связнику?

Майкл скатал шифровку в микро рулончик, сунул ее в капсулу и выключил свет. В темноте он снял карниз со шторами, висящий над окном, освободил его, привязал капсулу с шифровкой к концу карниза. «Теперь главное, чтобы Стивен не спал сейчас» – подумал Майкл, открывая окно своего номера, выходящее в темный двор. Выглянул в него, высунувшись наполовину, свет в соседнем окне номера Стивена не горел. Он примерил длину карниза, который оказался коротким и не доставал до окна Стивена.

Майкл поднялся на подоконник и, держась за выступы стены, протянул карниз на всю его длину. Конец с капсулой оказался у форточки соседнего окна, и Майкл тихонько постучал им в стекло. Тишина. Майкл повторил еще раз, реакции не последовало. «Неужели спит?» – мелькнуло в голове у Майкла. Он еще раз, как можно громче постучал в стекло. Наконец, в окне зажегся свет и через минуту погас. В этот момент послышался настойчивый стук в дверь. Майкл от неожиданности вздрогнул и его нога, опирающаяся на выступ стены, соскользнула. Он повис в воздухе, держась левой рукой за выступ, одна нога стояла на подоконнике, вторую он пытался поставить на место, тщетно шоркая ею по стене. Наконец, ему удалось вернуться в устойчивое положение.

– Какого чёрта нужно? – громко крикнул он, имитируя сонный голос.

– Я услышал шум у Вас в номере, сэр, – раздался из-за двери мужской голос, – и решил спросить: всё ли у Вас нормально?

– А кто ты, чёрт возьми? – как можно громче спросил Майкл.

– Я агент Беверли, – отвечал голос, – откройте дверь, я хочу убедиться, что Вы в порядке!

– Пошёл вон, болван! – как можно громче крикнул Майкл, – это не входит в твои обязанности! Я доложу завтра майору, чтобы он дал тебе взбучку….

Голос замолк, а Майкл подумал: «Значит, в моем номере установлен микрофон, шум открывающегося окна не мог слышать агент, находящийся в коридоре! Они негласно прослушивают всех, и теперь нужно, чтобы Стивен молчал и не сболтнул чего-либо…. Он должен был услышать этот разговор, я специально громко кричал для этого». В это время Майкл почувствовал, как кто-то подхватил противоположный конец карниза. «Молодец, Стивен, догадался!» – подумал Майкл. Вскоре тот отпустил карниз. «Теперь нужно дождаться пока он расшифрует инструкцию и привяжет к карнизу ответ на вопрос» – мелькнуло в голове Майкла, он продолжал стоять на подоконнике, держа на вытянутой руке карниз.

Послышался звук вставляемого в замок двери ключа, потом щелчки и у Майкла перехватило дыхание. «Они не только прослушиваю всех, но еще и ведут негласную слежку за каждым» – подумал он, – «иначе эту наглость агента не объяснить!»

– Какого чёрта тебе надо? – как можно громче крикнул Майкл, – кто дал тебе ключ от моего номера?

– Это ключ от номера арестованного, – раздалось из-за двери, – он явно не подходит к замку Вашей двери!

– Я сейчас поднимусь и выстрелю тебе в башку, – гневался Майкл, – тебя разве не предупреждали, что наша миссия сверхсекретная и таким болванам, как ты совать свой нос опасно? Я имею право стрелять, если ты не подчинишься…. Ты кто по званию?

– Капрал, сэр, – отвечал голос за дверью, – мне майор приказал проверять номера в случае возникновения нештатных ситуаций, сэр!

– Я приказываю тебе идти вон, болван! – кричал Майкл, – вместе с Беверли, которому не позволено знать секреты миссии! Иначе завтра тебя выгонят с работы….

В ответ послышались удаляющиеся от двери шаги, а через несколько минут Майкл почувствовал, что Стивен легонько толкает карниз, сигнализируя о том, что нужно забирать его ответ. Всё! Обмен информацией прошел успешно, и теперь Стивен знал план Майкла, согласно которому он должен «поиграться» с Беверли не более двух дней и сделать признание, что является агентом немецкой разведки СД. Майкл предупредил, что затягивать «розыгрыш» опасно, иначе Беверли во время допроса мог применить «сыворотку правды» – мескалин, наркотик из мексиканского кактуса пейот.

По расчётам Майкла, Беверли, понимая, что он ничего все равно не докажет без расшифровки кодов, ухватится за это признание и постарается перевербовать Стивена. Майкл предписывал согласиться на предложение немного позднее, спустя день-два. Потом «закинуть еще одну удочку» – дескать, я располагаю ценными сведениями о том, что в Геттингене работает первый немецкий циклотрон и туда часто приезжает Отто Ган, выдающийся немецкий физик-атомщик. И тут же предложить захватить ученого, выбросив парашютный десант на Геттинген, далеко от Страсбурга. Именно в этом городе находилась конспиративная квартира для Стивена в случае эвакуации после провала.

Майкл предписывал Стивену сбежать во время высадки десанта, в котором он обязательно будет участвовать, переждать несколько дней на конспиративной квартире и, пользуясь поддельными документами выехать в любой городок, расположенный недалеко от линии Восточного фронта. По его сведениям наступление советской армии в ближайшие недели, позволит Стивену оказаться в зоне оккупации советских войск. Затем он должен сдаться, как гражданское лицо, попросить офицера доставить его в особый отдел и только там произнести пароль: «Швейцарские часы „Лонжин“ утеряны» Его знают все «особисты», они свяжутся с управлением Фитина и доложат об эвакуации агента «Стюарта». После чего он останется работать в советской разведке.

Утром следующего дня Пашу позвонил генерал Гровс и поблагодарил его за проявленную бдительность. Он приказал майору собственной контрразведки Беверли «не совать свой нос» в настоящие и будущие разработки миссии, для чего поручил Пашу осуществлять надзор во время допросов с обязательным присутствием лично или его заместителя Беннета. Вскоре в штаб-квартиру явились контрразведчики, чтобы провести первый отложенный накануне допрос Стивена. Беверли вел себя иначе, видимо Гровс «сбил ему спесь», и тот сразу же пригласил в допросный кабинет Паша. Борис, сослался на неотложные дела по планированию совместно с генералом Спаатсом, командующим стратегической авиацией в Европе, бомбардировки завода концерна «Ауэргезельшафт» в Ораниенбурге. Этот завод обогащал уран и торий, и мог быть задействован в производстве бомбы. Паш поручил Майклу присутствовать на допросе и уехал на аэродром, откуда должен вылететь в штаб Спаатса.

– Вы готовы отвечать на вопросы, Стивен? – поинтересовался Беверли, – я смотрю, что Вы не выспались, вчера именно этим мотивировали отказ.

– Я не понимаю, майор, что Вас интересует? – уверенно играл роль Стивен, – моя бессонница или личная жизнь?

– Мне наплевать на твою личную жизнь, – взбесился Беверли, переходя на «ты», – отвечай на первый вопрос: на чью разведку работаешь?

– С чего ты взял, что я работаю на чью-то разведку? – прикинулся Стивен, также переходя на «ты», – я работаю на Правительство США по вопросу гитлеровской атомной программы! Тебе это самому хорошо известно….

– Ты дурака мне здесь не валяй, – прикрикнул на него Беверли, – мы тебя взяли при изъятии шифровок из тайника-закладки!

– Ну и что? – искренне удивился Стивен, – моя личная жизнь, майор, тебя абсолютно не касается! Эти шифровки я получил от дамы моего сердца….

– Зачем? – невпопад выпалил Беверли.

– Чтобы валять дурочку, – улыбнулся Стивен, – когда ее мужа нет дома!

– Кто такая? – возмутился Беверли, – фамилия, имя, адрес этой женщины?

– Я же сказал, что она замужем, – спокойно отвечал Стивен, – и я даже нашей контрразведке не сообщу это….

– Я получил вчера из Нью-Йорка расшифровку, – блефовал Беверли, – так что тебе лучше признаться и не усугублять свою вину. Сотрудничество со следствием суд учтет и возможно тебе удастся избежать электрического стула!

– Вы так быстро прочитали шифровку от моей Банжамин? – наигранно удивился Стивен, – и что же она там пишет мне? Твои бульдоги так и не дали вчера прочесть ответ….

– Не прикидывайся дураком, – закричал Беверли, – кстати, то, что ты вчера пытался скрыться от моих агентов, косвенно подтверждает твою вину!

– Я не знал, что это твои агенты, – спокойно парировал Стивен, – смотрю, два подозрительных типа с пистолетами идут на меня, я подумал, что грабители, врезал одному из них зонтом по голове и хотел убежать.

Майкл смотрел на Беверли, на его напарника лейтенанта Уокера и видел, что блеф явно не удался. Стивен, уверенный в сложности кода шифрования, чувствовал себя спокойно и исполнял предписание Майкла безупречно. Беверли понял, что «перевести Стивена в категорию шпиона» не получится и прекратил допрос. Майкл и Стивен обменялись многозначительными взглядами и поняли друг друга без слов. На втором допросе на следующий день Беверли повел себя агрессивно с первого вопроса, но спокойное выражение лица Майкла подсказывало Стивену продолжение игры «в несознанку».

– Если не хочешь сделать чистосердечное признание, – лютовал Беверли, – я вынужден буду применить специальный психотропный препарат! Сыворотка правды, называется.

Майкл понял, что дальнейшее затягивание игры становится опасным и кивком подал Стивену знак, означающий: «пора колоться». Стивен всё понял, и на его лице появилось выражение растерянности, сменившееся злобой и решительностью. У этого парня был врожденный талант актера и если бы не служба в миссии, то Голливуд мог бы сделать Стивена известной на весь мир кинозвездой.

– Вы не посмеете этого делать! – картинно возмутился Стивен, переходя на немецкий язык, – даже в гестапо такие препараты не применяют! Вы хуже фашистов!

– Ну, вот, ты и заговорил иначе, – с издевкой ухмыльнулся Беверли, также переходя на немецкий язык, которым владел в совершенстве, – зато в гестапо применяют зверские пытки. Мы поступаем гораздо гуманнее.

– Я должен сделать заявление! – с наигранной решительностью выпалил Стивен, подскакивая с места, – я Ганс Кремер, штурмбаннфюрер СС, резидент разведки «СД» и требую прекратить свои эксперименты!

Пришло время Майклу сыграть свою роль в этом спектакле, он резко поднялся и с ненавистью посмотрел на Стивена. Беверли от неожиданности сидел с открытым ртом, переводя взгляд с Майкла на Стивена.

– Чёрт меня побери, – возмутился Майкл, – я проморгал фашиста, ходатайствуя о переводе Стивена-Ганса в штат миссии! По этому случаю, я должен заявить, что покидаю допрос и не намерен участвовать в нем! Вы, майор, можете применять даже пытки к этому выродку, меня его судьба больше не тревожит!

– Позвольте не согласиться с Вами, – протестовал Беверли, – генерал Гровс приказал вести допросы в присутствии командира миссии, либо его заместителя, то есть Вас и в протоколе каждого допроса ставить соответственно подпись!

– Нет проблем, – парировал Майкл, – допрашивайте, я подпишу Вам бланк протокола заранее.

Беверли передал чистый бланк, и Майкл, подписав его, покинул кабинет. Нужно, конечно, присутствовать на допросах для контроля и поддержки Стивена, но сегодня необходимо срочно произвести закладку сообщения в Центр по ускоренному каналу №2 в месте, адрес которого был указан в ответе Стивена. А уж спустя день-другой дать объявление в городской газете об утере дорогих швейцарских часов. Понимая, что за ним увяжется слежка, как только он выйдет на улицу, Майкл продумал план действий заранее.

Неделей раньше состав миссии усилили большой группой ученых из Лос-Аламосской лаборатории, а для командира миссии Паша был получен легковой автомобиль «Packard Clipper», 1942 года выпуска. Это была последняя марка фирмы, сошедшая с ее конвейера до перехода на производство авиационных и морских двигателей, для истребителей «Мустанг» и торпедных катеров. В отсутствие командира, Майкл мог пользоваться автомобилем без ограничений. Он позвонил в гараж и попросил Джона, личного шофера Паша, подогнать «Паккард» к входу штаб-квартиры. Выйдя на улицу, Майкл заметил двух молодых парней крепкого телосложения в плащах и шляпах, которые сидели в автомобиле французской фирмы «Ситроен Traction Avant».

Майкл улыбнулся и подумал, что это как раз тот случай, когда излишняя конспирация вредит делу. «Да и маскировка у агентов никудышняя, – думал Майкл, – если они увидят, что я пошел пешком, то сразу покинут автомобиль и отправятся следом, но я поступлю иначе….» Майкл получил ключи зажигания от Джона, поблагодарил его и со словами: «Ты мне сегодня не понадобишься», отправил отдыхать. Он демонстративно сел в автомобиль, запустил двигатель и рванул с места, набирая быстро скорость. Восьмицилиндровый двигатель мощностью в 125 лошадиных сил позволял разогнаться до 100 км/час втрое быстрее, чем «Traction Avant» с двигателем 35 лошадиных сил.

Последнее, что Майкл заметил в зеркале заднего вида – перекошенные в недоумении лица обоих агентов контрразведки. Хотелось помахать им на прощание рукой, но они не прекращали погони и некоторое время еще маячили в зеркалах «Паккарда». Петляя по городу и убедившись в отсутствии слежки, Майкл направился по адресу закладки сообщения в Центр. Этим местом была ниша фонарного столба по узкой улице Мерсье, закрывающаяся крышкой на петлях, там находилась клеммная коробка для подводящего электрического кабеля. На правом углу этой улицы возвышался белый фахверковый дом с резными деревянными скульптурами, где располагался сувенирный магазин. Оставив автомобиль у этого архитектурного шедевра, Майкл приблизился к столбу и остановился. Осмотрев улицу и убедившись, что на него никто не обращает внимания, он незаметно открыл дверцу и спрятал там капсулу с донесением.

– Никак освещение скоро отремонтируют? – раздался чей-то старческий голос сзади.

Майкл вздрогнул, развернулся и увидел сгорбленного старика, остановившегося сзади него, и пристально смотревшего на Майкла. «Откуда он здесь появился, чёрт его побери? – ругнулся про себя Майкл, – ведь не было никого здесь!»

– Да, скоро включим электричество, – машинально ответил Майкл, заготовленной заранее фразой, – я чиновник муниципалитета, проверяю, что осталось в исправности!

– Заходите к нам в сувенирный магазин, – пригласил старик, – у нас можно недорого купить уникальную вещь в подарок. Ведь Вы иностранец?

– С чего Вы взяли? – удивился Майкл, – я же сказал Вам, что чиновник муниципалитета!

– Ах, да! – спохватился старик, ехидно улыбаясь, – я уже запамятовал….

Он, шаркая, побрел к сувенирному магазину, а Майкл, встревоженный чрезмерной проницательностью старика, провожал его взглядом до самой двери. «Подозрительный старик, – подумал Майкл, – появился, как чёрт из коробки, да и определил во мне иностранца, хотя я французским языком владею в совершенстве…» После того, как дверь магазина захлопнулась за подозрительным стариком, Майкл добрался до автомобиля и сев в него, наблюдал за фонарным столбом.

Спустя полчаса, из магазина вышел мужчина лет тридцати пяти возрастом и, оглянувшись по сторонам, направился к фонарному столбу с закладкой. Майкл внимательно наблюдал за его действиями. Мужчина открыл на минуту крышку ниши и нырнул в нее рукой, затем быстро захлопнул и отправился восвояси. Он не видел, что Майкл наблюдает за ним из машины. «Неужели это место „засвечено“? – подумал Майкл, – такое возможно, если провалился связник и согласился работать на контрразведку! Но тогда за местом закладки наблюдали бы и взяли меня с поличным. А если этого не произошло, следовательно, этот странный старик, человек связника, который отслеживает место с целью изъятия шифровки сразу после закладки. …Значит, сообщение в Центр ушло и можно давать объявление в газету об утере часов….»

Майкл запустил двигатель и, тронувшись, медленно выехал на площадь, куда вела улица. Он неожиданно обнаружил своих преследователей на «Ситроен Traction Avant», выезжающих на ту же площадь, но с противоположной стороны. С улыбками на лице они тут же заметили Паккард, который был, наверное, единственным в этом городе, и сразу постарались «сесть ему на хвост». У Майкла взыграл мальчишеский азарт, и он медленно поехал по улице, давая насладиться агентам их слежкой. Через пять минут, Майкл резко добавил скорости, наблюдая, как улыбки агентов Беверли сменились перекошенными гримасами разочарования и в зеркале заднего вида – их «Ситроен» быстро и неумолимо отставал от его «Паккарда». Он снова сбросил скорость и повторил трюк, улыбаясь от того, как быстро меняется мимика физиономий агентов-контрразведчиков.

Майкл вновь сбросил скорость, позволил своим преследователям приблизиться и демонстративно остановился у здания, где размещалась редакция газеты «Relation». Выйдя из машины, он мельком посмотрел на довольные лица агентов и быстро вошел в помещение. Через окно ему хорошо было видно, как они выскочили из своего «Ситроен Traction Avant» и поспешили за ним. К Майклу в это время подошел клерк и поинтересовался, чего мсье угодно? Беннет попросил его заполнить бланк объявления, намеренно громко диктуя текст. Агенты, вошедшие в редакцию и наблюдающие за «объектом» не сводили с него взглядов, прислушиваясь к словам. Майкл рассчитался с клерком и, выйдя к машине, сел в нее, громко захлопнув дверь. Агенты остались в редакции, через окно которой было видно, как они задавали вопросы клерку. «Наживку заглотнули, как голодные щуки, – подумал Майкл, – отъезжая от здания, – доложат Беверли, который сам слышал, что я потерял часы на летном поле…»

Вернувшись в штаб-квартиру Майкл узнал от Беверли хорошую новость. Тот хвастался, что Стивен, он же Ганс Кремер, штурмбаннфюрер СС и резидент «СД» согласился работать на американскую контрразведку. Кроме того, этот фашист предложил захватить известного немецкого физика-атомщика Отто Гана, совершив дерзкий парашютный десант на Геттинген. Майкл похвалил Беверли за успешную работу и с удовлетворением отметил про себя, что его замысел удался и Стивену теперь нужно суметь скрыться, приземлившись с парашютом в окрестностях города.

Беннет остался без связи с Центром, о чем он сообщал в последней шифровке и просил задействовать резервный канал связи. Он еще не знал, что совсем скоро поиски миссии «Алсос» резко снизят свою интенсивность, и полковника Паша срочно отзовут в США, а вместо него командиром миссии будет назначен Беннет. Ученых, направленных из состава Манхэттенского проекта для работы в «Алсосе», также вывезут в Лос-Аламос. В миссии останутся одни «безусые лаборанты», которые способны лишь опознать немецких ученых-атомщиков, занятых в ядерных исследованиях. Что и произойдет в ходе Рурской операции союзников, когда Беннет арестует Гейзенберга, Гана, Озенберга, и Дибнера. А пока Майкл ежедневно слушал по радио диктора Гая Бёрджесса, ведущего «BBC General Forces Programme», являющегося двойным агентом английской разведки и НКГБ СССР. Беннет ждал начала новой передачи – радио лотереи, что должна была выйти в эфир по получении Центром его последней шифровки.