Читать книгу Уравнение Гровса с тремя неизвестными - Владимир Михайлович Жариков - Страница 3

В начале сентября 1944 года из порта Клайд, военно-морской базы королевского флота Великобритании, расположенного на восточном берегу нескольких бухт залива Ферт-оф-Клайд Ирландского моря, отчалил трансатлантический лайнер «Куин Мэри». Этот пассажирский корабль, с 3-мя трубами, расположенными симметрично по отношению к корме и носу, был спущен на воду в 1934-м. Лайнер способен пересечь Атлантику за четверо суток со скоростью чуть более 30 узлов. Этот корабль «призвали на военную службу» в марте 1940 года, перекрасив его в серо-стальной цвет, и с того дня элегантная «королева» стала называться «Серым призраком».

В его помещениях произвели демонтаж парадных элементов, придававших лайнеру роскошь, установили портативные койки, и дополнительно прикрепили к переборкам гамаки. Теперь вместимость судна составила 5,5 тысяч солдат, взамен 2140 пассажиров. В первых числах мая 1940 года на этом лайнере началась переброска войск из США в Англию. Но уже в конце 1941-го «Серый призрак» был вновь переоборудован. Вместо прежних, установили подвесные койки, специально изготовленные из трубчатой стали. Салон первого класса был превращен в госпиталь, громадный гостиный зал и офицерская кают-компания были до предела напичканы этими койками. Вместимость лайнера увеличилась до 16 тысяч солдат, 12 500 коек и 3500 человек, оставшихся без спальных мест, могли размещаться в летнее время на палубе. Сидели вплотную друг к другу, так что повернуться было почти невозможно, спали по очереди. Плюс к тому экипаж в тысячу человек, делали «Серый призрак» своеобразным рекордсменом по вместимости.

В этот сентябрьский день, именно на этом лайнере Черчилль в очередной раз отправился за океан в Квебек с большой свитой, на встречу с президентом Рузвельтом, восьмую по счету за время войны. Она имела кодовое название «Октагон», что означало восьмиугольник, и была названа так, то ли по числу встреч, то ли по геометрии Квебекской крепости. Эти знаменитые фортификационные сооружения на мысе Диаман имели вид восьми лучевой звезды на карте. Здесь и должна была состояться встреча двух лидеров. Крепость являлась частью оборонительных укреплений Старого города, и признана историческим и архитектурным памятником. К тому же имела статус действующей военной базы, и являлась официальной резиденцией монарха и генерал-губернатора Канады.

Черчилль сидел в своей каюте, обставленной специально для этой поездки роскошной мебелью, и смотрел в иллюминатор на вечерний закат. Рядом в соседней каюте была создана «комната карт», где они были развешены на стенах и наглядно показывали положение на фронтах Второй мировой войны. В этой каюте через полчаса должно состояться его совещание с членами Британского комитета начальников штабов во главе с фельдмаршалом Бруком.

Перед самым отъездом в Канаду Черчилль подписал постановление об отмене в Лондоне светомаскировки и после долгих темных ночей улицы города загорелись ярким электрическим светом. Лондонцы и в особенности дети радовались этому событию, как чуду, многие малыши видели это впервые в своей жизни. Но через несколько дней немцы начали бомбардировку Лондона новыми ракетами «Фау-2» и Черчиллю пришлось снова вводить светомаскировку. Это окончательно испортило Черчиллю настроение перед отъездом и сегодня, сидя в каюте, он с горечью и неудовлетворенностью думал об отношениях союзников по антигитлеровской коалиции.

Прошлогодняя встреча с Рузвельтом с кодовым названием "Квадрант", означающее четверть круга состоялась там же в Квебеке. Главная задача, которую Черчиллю нужно обсудить с президентом в ходе предстоящей конференции – совместное создание атомной бомбы. Необходимо было устранить причины, невыполнения американской стороной соглашений по этому вопросу, достигнутых на «Квадранте». В Британии началось строительство полномасштабного завода по производству обогащенного урана с американской помощью и экспертизой. Рузвельт быстро согласился с идеей совместного предприятия, но через полгода американские ученые получили приказ, запрещающий делиться информацией о создании нового оружия, с кем бы то ни было. Складывалось впечатление, что на пути к глобальному военному могуществу английский партнер представляется теперь американцам лишним. Великобритания была нужна на начальном этапе, теперь она стала помехой, лишним потенциальным обладателем сверхоружия.

Тогда, в 43-м Черчилль также отправился за океан на «Сером призраке», скорость которого давала возможность легко уходить от немецких подлодок, при этом корабль всегда шёл зигзагами, остерегаясь торпед. Существовал строжайший приказ командования, не останавливаться ни при каких обстоятельствах, даже для спасения терпящих бедствие. Черчилль, привыкший перестраховываться, приказал разместить на корабле 5 тысяч немецких военнопленных, захваченных в Африке. Информация об их переброске в США в качестве подарка Рузвельту умышленно распространялась по английскому радио, что побудило Гитлера отдать приказ о запрете торпедирования «Серого призрака». Но в этот раз на корабле находилось пять тысяч раненых американских солдат, возвращающихся на Родину со второго фронта. Немецких подлодок уже можно было не опасаться, гитлеровский флот к этому времени потерял преимущество в Атлантике и был подвержен постоянным налетам англо-американской авиации, торпедных катеров и охотников на подлодки.

Черчилль понимал, что создать атомную бомбу без участия США у Англии не получится. Огромные расходы бюджетных средств на ведение войны с Германией и огромные платежи по ленд-лизу США не позволял вложить в атомный проект достаточных средств. И это понимание давило премьер-министру на психику, он начал ощущать, что все сильнее зависит от политики Рузвельта и американское влияние в Европе становится преобладающим. Именно поэтому Черчилль, подчиняясь чувству реализма, с некоторых пор называл себя "лейтенантом Рузвельта».

А еще не так давно он был независимым лидером своей страны, и одним из равных союзников на встрече в Касабланке в январе 1943-го. Рузвельт тогда, преодолев расстояние в 9 тысяч километров, прилетел на конференцию на гидросамолете «Dixie Clipper», названным «летающей лодкой» и находился в приподнятом настроении. Черчиллю удалось навязать ему свой план, предусматривающий захват всего африканского побережья и дальнейшего наступления на Германию и Италию с юга с выходом на Балканы. На каждой встрече лидеров присутствовали члены Объединенного комитета начальников штабов США и Великобритании, которые имели разные взгляды на стратегию ведения боевых действий. Члены Объединенного комитета начальников штабов США не были убеждены в правильности рассуждений англичан, однако тогда не нашли веских контраргументов. Им не хотелось направлять дополнительные силы на Средиземное море, которое они не считали главным стратегическим направлением.

Но уже на прошлогодней встрече в Квебеке Рузвельт занял более жесткую позицию. Президент прислушался к мнению своего генерала Маршалла, считавшего высадку союзнических войск на севере и юге Франции приоритетной, и заявил, что необходимо концентрировать войска для десанта через Ла-Манш.

– Но позвольте, сэр, – возразил ему Черчилль, – Вы же сами согласились с предложенной мною стратегией «не пускать советские войска в Европу».

– Видите ли, друг мой, – парировал Рузвельт, – ситуация на советско-германском фронте может резко измениться в ближайшее время после разгрома танковых армий Вермахта на Курской дуге. По состоянию на сегодняшний день, немцев там без сомнений русские разобьют, и я в первую очередь озабочен Вашей стратегией «не пускать советские войска в Европу».

– Поэтому нужно быстрее оккупировать Румынию и выйти на Дунайскую равнину, чтобы преградить путь советским войскам в Европу, – раздраженно взвизгнул Черчилль.

– Не стоит выдавать желаемое за действительность, – вздохнул Рузвельт, – только сегодня закончилась операция «Хаски», которую планировали провести за неделю. Немцы выбиты с острова Сицилия, но какой ценой? Пять недель по времени! Сколько его понадобится, чтобы Италию полностью освободить от гитлеровских полчищ? Ведь это ваши прогнозы, что англо-американские войска будут в Риме в ближайшие несколько недель, а еще слова: «Кто владеет Римом, тот владеет Италией!» А до Рима еще нужно дойти, друг мой! Гитлер так просто не отдаст нам «итальянский сапог»! Пока войска не выйдут к северным границам Италии, нет хода на Балканы!

– Всё это так, – нервно ответил Черчилль, – но наступление на Рим начнется со дня на день, и мы успеем выйти через Балканы к границам СССР раньше советских войск….

– Я сомневаюсь в этом, – протестовал Рузвельт, – не успеете глазом моргнуть, как Советы освободят свою территорию от войск Вермахта. Это стратегия и я уже вижу, что так и будет!

– И что же тогда? – злился Черчилль, – мы не сможем противостоять СССР и пустим его войска в Европу?

– Придется, друг мой! – рассуждал Рузвельт, – как Вы себе представляете выход наших войск к границам СССР, если части Красной Армии окажутся там раньше наших? Объявим СССР войну и приступим к боевым действиям в их тылу? Поэтому, я согласен с генералом Маршаллом, что нужно открывать второй фронт, обещанный нами Сталину и высаживаться на севере и юге Франции. Иначе Красная Армия, разгромив Германию, без нас оккупируют Францию!

– Выходит, что наступление на Рим придется откладывать? – удивился возмущенно Черчилль.

– Зачем? – спокойно вопрошал Рузвельт, – продолжаем наступать, как и запланировали, но теми силами, которые там имеются у нас на сегодняшний день. Я понимаю, Вас устраивает, что американцы сейчас в Средиземном море решают проблему охраны пути английских торговых судов в Индию, но нужно думать о будущем Европы! Что касается русских, то мы у них в долгу, Советский Союз несет основную нагрузку в этой войне, и мне уже понятно, что он и в одиночку свернет голову фашизму. Пора нашим войскам десантироваться во Франции и как можно скорее двигаться к Берлину, промедление чревато потерей Европы для нас! Ваша первоначальная стратегия, предусматривающая взаимоуничтожение СССР и Германии в ходе войны, потерпела крах!

К концу встречи Черчилль понял, что теряет статус равного партнера в антигитлеровской коалиции, уступая возрастающей роли СССР. Выходило, что с мнением Сталина, которого Черчилль прозвал «дядюшкой Джо», придется считаться, несмотря на уверенность, что СССР не имеет возможности заниматься созданием атомной бомбы. Перспектива обладания новым супероружием уже становилась главным аргументом в политике. Поэтому Черчиллю нужно было на предстоящей встрече с Рузвельтом обсудить вопрос об эффективном сотрудничестве по созданию атомной бомбы, как первоочередной задачи. Имея супероружие, остановить русских можно в любой выгодный для США и Великобритании момент. Черчилль не скрывал антипатии к Сталину и на каждой двухсторонней встрече, старался настроить против него Рузвельта.

Вспоминался неприятный момент в двухсторонних отношениях союзников, когда Рузвельт пытался организовать тайную встречу со Сталиным. В мае 1943 года его эмиссар, бывший посол в Советском Союзе Дэвис прибыл в Москву, с секретным письмом президента к Сталину с предложением двухсторонней встречи. Сталин предусмотрительно отказался игнорировать Черчилля, но действовал решительно. Когда накануне Курской битвы он узнал о переносе даты открытия второго фронта, тут же отозвал послов из Вашингтона и Лондона. Наступило резкое похолодание союзнических отношений. Рузвельт в этот момент сделал неуклюжую попытку доказать Черчиллю, что идея двусторонней встречи исходила не от него, а от Сталина.

Это было не так, хитрый «Дядюшка Джо» всего лишь спровоцировал Рузвельта на этот шаг, пообещав в одной из своих телеграмм распустить Коминтерн. Известно, что эта мощная международная организация управлялась из СССР и активно использовалась им для вербовки агентов советской разведки, работающих, как правило, на идейной основе. В середине мая Сталин официально выполнил свое обещание Рузвельту и тут же Дэвис приехал в Москву с секретным письмом. Черчилль не верил в такие совпадения и понимал, что «дядюшка Джо» ничего не потерял, похоронив Коминтерн. На самом деле его руководящий орган Исполком, был переименован в Международный отдел ЦК ВКП(б) и продолжал действовать. Работа по вербовке агентов дублировалась другой мощной международной организацией – Еврейским антифашистским комитетом, созданным в СССР еще в начале 1942 года. В США был создан Еврейский совет по оказанию помощи СССР в войне во главе с Альбертом Эйнштейном.

Назревала необходимость трехсторонних переговоров, которые впервые состоялись в Тегеране. Именно там Черчилль увидел, как Рузвельт симпатизирует Сталину, и это огорчило его, «задело за живое». Несмотря на возражение Черчилля, президент США все же поселился со свитой в советской резиденции. Черчилль пытался убедить Рузвельта, что его будет прослушивать советская контрразведка, а меры безопасности, на которые ссылался Сталин, придуманы лишь для того, чтобы до начала переговоров знать планы и позицию американского президента. Но Рузвельт отмахнулся от Черчилля, как от назойливой мухи, что выводило премьер-министра Великобритании из эмоционального равновесия в ходе всей конференции. Что же получается? Рузвельт доверяет Сталину больше, чем ему?

С первого заседания Тегеранской конференции Черчилль убедился в «дипломатической зрелости Сталина», ранее он считал большевистское руководство неквалифицированным в международной политике и дипломатии. Советский лидер умело сочетал прямолинейность в несговорчивости и дипломатические хитрости для достижения своих целей. Считая его «упёртость» за тупую прямолинейность, Рузвельт и Черчилль неожиданно «нарывались» на искусно расставленные Сталиным «дипломатические ловушки». Так, например, они принялись активно «проталкивать» согласованную между собой дату начала операции «Оверлорд» – высадки англо-американских войск во Франции, на май 1944 года, и тем самым успешно похоронили «балканскую стратегию Черчилля». И наоборот, опасаясь подвоха, натыкались на глухую несговорчивость Сталина и преждевременно «выкладывали свои козыри» в споре.

На Тегеранской конференции обсуждался пресловутый польский вопрос. Англия и США, поддерживая враждебное Советскому Союзу эмигрантское польское правительство в Лондоне, стремились восстановить такую Польшу, которая была бы послушна англо-американскому диктату и могла бы легко быть превращена в антисоветский плацдарм. Рузвельт и Черчилль возобновили попытки добиться восстановления советско-польских отношений, понимая, что без этого не могло быть и речи о возвращении в освобожденную Польшу их ставленников из числа сидевших в Лондоне польских эмигрантов.

В ответ Сталин заявил, что, если это сбежавшее правительство прекратит враждебную СССР политику, не будет поддерживать связей с немцами в Польше, солидаризируется с партизанами и станет призывать к активной борьбе с оккупантами, тогда Советское правительство будет готово начать с ним переговоры. Советский Союз вновь подтвердил свою заинтересованность в воссоздании сильного, независимого, демократического польского государства с правительством, защищающим национальные интересы страны и дружественно настроенным к СССР.

Обсуждали судьбу Третьего Рейха. В этом вопросе прозвучали первые разногласия между Рузвельтом и Черчиллем, предложившими каждый свой план по его разделу. Президент США хотел, чтобы Германия была расчленена на пять государств: республики Пруссию, Ганновер, Гессен, Баварию и Саксонию. Восточная Пруссия по его замыслу должна была полностью достаться Польше. Черчилль предлагал разделить Германию на Северную и Западную (Вестфалию), которая должна находиться под контролем Лондона. А большую часть южной Германии (Баварию и Гессен) объединить с Австрией и Венгрией в некую "Дунайскую конфедерацию". Он также предлагал передать Польше всю Восточную Пруссию и значительную часть Силезии.

Сталин выступил категорически против этих планов, в особенности в отношении идеи Черчилля об образовании конфедерации из придунайских государств. Но при этом согласился с необходимостью отделения от Германии Восточной Пруссии, разделив её между Польшей и СССР. Советский лидер высказал предложение по поводу послевоенных границ Польши, предусматривавшее компенсировать ей потери её восточных воеводств, вошедших в состав СССР в 1939 г. за счет разгромленной в будущем Германии. Это предложение Сталина, как и его идею о границе между Польшей и СССР в соответствии с так называемой "линией Керзона", пришлось принять.

Получилось так, что на конференции выявилась доминанта политики Сталина по германскому вопросу, и он явно был в выигрыше по сравнению с Рузвельтом и Черчиллем. Перспектива обладания новым супероружием никак не повлияла на ход переговоров, Сталин уверенно вел себя, как независимый лидер, которого не пугало создание кем бы то ни было атомной бомбы. Вспоминая каждый раз об этом, Черчилль с ужасом мысленно стал допускать, что СССР тоже продвинулся в создании нового супероружия и на предстоящей в Квебеке встрече предполагал поделиться с Рузвельтом своими соображениями. Иначе объяснить самоуверенность Сталина Черчилль не мог. Президента США больше волновал вопрос о создании немцами атомной бомбы, он почему-то не опасался успехов советского атомного проекта, и Черчилль твердо решил заострить внимание на работе советского ученого-атомщика Курчатова.

Размышления Черчилля прервал его личный секретарь Джон Колвилл, вошедший в каюту после кратковременного стука в дверь.

– Все собрались, сэр, – доложил Джон, – и ждут Вас!

Черчилль поднялся, закурил новую сигару и вышел из каюты в сопровождении Колвилла. Войдя в «комнату карт» он окинул взглядом собравшихся и уселся на свое место. Здесь присутствовали его помощник Чарльз Ральфи, советник Линдеманн, консультант по вопросам науки Черуэлл, маршал авиации Портал, адмирал Кэннингэм, генералы Исмей и Лэйкок и руководитель Имперского Генерального штаба фельдмаршал Алан Брук.

– Начнем, господа, – объявил Черчилль, – мне бы хотелось, чтобы фельдмаршал ознакомил нас с реальным положением на советско-германском фронте. Прошу Вас, Алан!

– Слушаюсь, сэр, – отчеканил Брук, выходя к одной из главных карт с указкой в руках, – я покажу и проинформирую о семи блестяще проведенных операциях Ставки Верховного главнокомандующего СССР на советско-германском фронте за 1944 год, исходя из последних полученных сообщений нашей военной разведки. Первый удар немцам и их союзникам был нанесён под Ленинградом еще в 1943-м. В январе войска Волховского фронта перешли в наступление, форсировали реку и отрезали немцам путь к отступлению. Зажатые в кольце в районе Новгорода, немецкие соединения были уничтожены. Перешли в наступление войска Ленинградского фронта, которые 20 января соединились с войсками Волховского фронта. Советская Армия освободила всю Ленинградскую область и вышла на границы Прибалтики и Финляндии.

Второй удар был нанесён немцам на Украине и закончился освобождением ее правобережной территории. В конце января Советская Армия начала наступление из районов Кировограда и Белой Церкви, а в феврале она окружила и уничтожила в районе Корсунь-Шевченковский 10 дивизий и 1 бригаду немцев. Командование Вермахта рассчитывало, что весеннее бездорожье приостановит наступление русских, но эти надежды не оправдались. Несмотря на весеннюю распутицу, по дорогам, покрытым толстым слоем жидкой грязи, Советская Армия развернула наступление с целью полного освобождения правобережной Украины. По пути отступления немцы попадали в большие и малые «котлы», где погибло огромное количество живой силы и техники. В наступление перешли войска трёх Украинских фронтов. 26 марта соединения 2-го Украинского фронта вышли на государственную границу СССР с Румынией и вступили на ее территорию. В начале апреля советские войска нанесли немцам поражение в предгорьях Карпат, и вышли на государственную границу СССР с Чехословакией.

Третий удар, сэр, – продолжал Брук, оперируя указкой на карте, – был нанесён немецким и румынским войскам в районе Крыма. Владея этим полуостровом, гитлеровцы ставили под угрозу советский Черноморский флот и всё побережье. Крым являлся для них мостом к Балканам и средством давления на Турцию. Подступы к Крыму, в особенности его ворота – г. Перекоп, а также район Севастополя гитлеровцы сильно укрепили и считали их неприступными. Бои за освобождение Крыма начались 8 апреля. Войска 4-го Украинского фронта взяли Перекоп, форсировали Сиваш и вышли в Крымскую степь. Одновременно Приморская армия, захватившая в 1943 г. небольшой плацдарм в районе Керчи, также прорвала фронт и двинулась на соединение с войсками 4-го Украинского фронта. 13 апреля был освобождён Симферополь. Остатки разбитых немецко-фашистских войск укрепились в Севастополе. Советская Армия начала 7 мая штурм его укреплённого района. После трёхдневных ожесточённых боёв 9 мая Севастополь был освобождён. Черноморский флот и авиация уничтожали вражеские транспорты, препятствуя эвакуации из Крыма немецких войск и военных грузов. За месяц до этого, 10 апреля была освобождена Одесса. Всё это, сэр, изменило обстановку на Чёрном море и приблизило Советскую Армию к Балканам.

Четвертый удар был нанесён финнам в Карелии и привёл к освобождению её большей части. Во время войны немцами и финнами была создана мощная сеть укреплений на одноименном перешейке – так называемый «Карельский вал», как бы «новая линия Маннергейма». Финны считали её неприступной. Однако Советская Армия успешно прорвала все финские укрепления. 20 июня 1944 г. был взят Выборг. Спустя неделю очищена от врага Мурманская железная дорога и освобождена столица Карело-Финской республики – Петрозаводск.

Пятый удар по немецким войскам был нанесён летом текущего года, сэр, в Белоруссии и Литве. Немцы придавали большое значение этому участку фронта, через который лежал кратчайший путь в Германию. Используя многочисленные болота, реки и озёра фашисты превратили всю Белоруссию в мощную крепость. Чтобы взять её, Советская Армия начала наступление одновременно войсками трёх Белорусских фронтов. Под Минском их войска загнали немцев в железное кольцо. Утром 3 июля Минск был освобождён. Около 60 тысяч немецких солдат и офицеров, взятых в плен в Белоруссии, были отправлены в лагери военнопленных. Советские войска победоносно двинулись на Запад, и 13-го июля была освобождена столица Литовской Советской республики – город Вильнюс. Освободив Белоруссию и большую часть Литвы, Советская Армия вступила на территорию Польши, подошла к границам Германии.

Шестой удар нанесли войска 1-го Украинского фронта, освободившие Западную Украину и ее центр – Львов. Продолжая успешное наступление всё лето, Советская Армия полностью освободила украинскую землю от немцев, форсировала Вислу и создала за ней мощный плацдарм западней Сандомира. И наконец, седьмой удар был нанесён в августе текущего года войсками 2-го и 3-го Украинского фронта, которые освободили 24 августа столицу Молдавской республики – Кишинёв. Немецко-румынские войска попытались оказать сопротивление в районе Яссы, но группировка немцев и румын попала здесь в «котёл» и была полностью уничтожена. Стремительное наступление Советской Армии в Молдавии завершилось взятием 31 августа столицы Румынии – Бухареста. Не имея сил продолжать войну, Румыния капитулировала. Ее новое правительство подписало условия перемирия, предложенные Советским Союзом, и объявило войну Германии.

Блестящая победа советских войск в Румынии повлияла на весь ход войны на Балканах и в юго-восточной Европе. Советское правительство обратилось к болгарскому с нотой от 5 сентября сего года, и заявило, что, поскольку Болгария фактически воюет против СССР, он будет отныне считать себя в состоянии войны с Болгарией. Но народ поднял восстание в Софии, сэр, и не далее, как вчера, сверг фашистское правительство. Сегодня войска Советской Армии на пороге столицы Болгарии – Софии. В результате седьмого удара для советских войск открылся путь на территорию Венгрии, создалась возможность освободить Югославию…. Я закончил, сэр!

– Скажите, – обратился Черчилль к Бруку, – какой будет скорость продвижения советских войск вглубь Европы?

– На сегодняшний день советская армия обрела такую пробивную мощь, благодаря которой ее соединения смогут уже к концу текущего года взять Берлин, сэр! – отчеканил Брук, – и соединиться с англо-американскими войсками к началу января!

– И где, на каких позициях это произойдет по-Вашему? – спросил Черчилль.

– Я не могу точно показать линию фронта воссоединения наших войск с русскими, – осторожничал Брук, – но считаю, что большую часть Германии займут советские войска, сэр!

– Как Вы считаете, можно ли не пустить советские войска хотя бы в Центральную Европу? – спросил Черчилль.

– Они уже в Европе, сэр, – опешил Брук, – если Вы внимательно меня слушали….

– Достаточно! – раздраженно оборвал его Черчилль, – Вы слишком увлекаетесь генерал, расхваливая Ставку Верховного Главнокомандующего СССР!

…В незамерзающем порту Галифакса, расположенном в живописной гавани, делегацию Черчилля встречал премьер-министр Канады Маккензи Кинг с военным оркестром и выстроившимся вдоль набережной почетным караулом. Этот второй по величине в мире порт не зря назвали «Воротами Северной Америки». Огромный лайнер «Куин Мэри», причалив к его пристани, производил неизгладимое впечатление и демонстрировал собой мощь Королевского военно-морского флота Великобритании. С борта судна был виден высокий холм в центре Старого города, на котором стояла мрачная крепость, построенная англичанами в середине XIX века. Здесь располагались два гарнизона солдат – английский и американский.

Черчилль, спускаясь по трапу в сопровождении свиты на набережную под звуки военного оркестра, исполняющего бравурный марш, невольно любовался удивительными видами на гавань. Солнце клонилось к закату, и его вечерние лучи придавали ей дополнительные краски. Набережная Галифакского порта застроена старинными зданиями, возведенными в ХVIII столетии, где находится художественная галерея Новой Шотландии, в экспозиции которой насчитывалось более ста тысяч картин, скульптур и других произведений искусства. Здесь же располагался Морской музей Атлантики, перед которым величавый монумент, установленный в честь моряков государств Британского Содружества.

Среди встречавших делегацию был фельдмаршал Дилл, возглавляющий английскую миссию при Объединенном англо-американском комитете начальников штабов, заседания которого постоянно проходили в Вашингтоне. Он искренне приветствовал Черчилля вторым после премьер-министра Кинга и долго тряс ему руку. Черчилль в последнее время был недоволен его работой и не скрывал это, злобно бросая в сторону фельдмаршала колкие взгляды. Обойдя почетный караул, Черчилль со свитой сели в автомобили, и кортеж отправился на железнодорожный вокзал. За красивые зеленые насаждения, Галифакс по праву назвали «городом деревьев». Живописные парки осенью представляли взору весь спектр возможного гербария и были неописуемо красочны.

На юге полуострова располагался старинный парк Галифакс-Коммонс, созданный в середине ХVIII века. К нему прилегал другой парк Поинт-Плесант, разбитый на месте ранее размещавшихся здесь артиллерийских батарей, остатки которых можно увидеть и в настоящее время. Черчилль вспомнил, как он любовался этими парками в первую встречу с Рузвельтом до отъезда в Квебек. Тогда президент США встречал его лично в порту Галифакса и оба лидера решили сделать небольшой экскурс на автомобилях и в сопровождении Маккензи Кинга объехали все достопримечательности города. Сегодня Рузвельт не посчитал нужным встретить старого друга, и Черчилль был огорчен этим, справедливо отмечая потерю своей значимости в антигитлеровском альянсе.

На территории города находится огромное количество культовых сооружений. Такие как, изящная базилика Святой Марии, построенная 1820 г., церковь Святого Георгия, начавшая службу гораздо раньше и готический храм Святого Давида. Интересной достопримечательностью Галифакса являются старинные часы, установленные на его башне по приказу Принца Эдуарда, герцога Кента, до его возвращения в Англию в 1800 г. для гарнизона Галифакса. Часы начали отсчитывать время еще в 1803 году. Но сегодня Черчилль был не расположен к экскурсиям и сразу приказал ехать на железнодорожный вокзал, где уже дожидался специальный литерный поезд.

Преодолев расстояние свыше шестисот миль за двенадцать с четвертью часов, делегация Черчилля прибыла в Квебек. На железнодорожном вокзале их ждал кортеж автомобилей и многочисленная охрана, Рузвельт и сюда не приехал встречать Черчилля, что окончательно испортило ему настроение. Встреча двух лидеров состоялась по прибытию в крепость на террасе Цитадели. Рузвельт, как обычно с улыбкой на лице, предложил сфотографироваться на память вместе с представителями обеих стран в Объединенном комитете начальников штабов. Выставленные в ряд средневековые пушки у крепостной стены и вид на замок Фронтенак придавали снимку своеобразный колорит, и подчеркивали историческую значимость. С президентом Рузвельтом были его помощники Гарри Гопкинс и Фрэнк Уокер, пресс-секретарь Стив Эрли, личный врач Росс Макинтайр, начальник штаба президента адмирал Леги, генералы Маршалл и Арнольд.

В этот же день решили провести первое заседание, и Рузвельт попросил Черчилля открыть обсуждение.

– Я не уверен в оптимизме нашего Объединенного штаба, – начал Черчилль обзор, подготовленный им во время путешествия по океану, – и не советую строить планы в расчете на неизбежность близкого краха Германии. Атака 3-й американской армии остановлена у Нанси, немцы оказывают ожесточенное сопротивление в большинстве портов. Американцы не взяли еще Сен-Назера. Кроме того, фашисты проявляют намерение оказать активное сопротивление на берегах устья реки Шельды, ведущей в Антверпен, который нам столь остро необходим.

– Почему так мрачно, друг мой? – прервал его Рузвельт, – я считаю, что за последние семь недель мы непрерывно одерживали военные победы. Характер развития событий со времени Тегеранской конференции создает впечатление, что имеется замечательный план, который точно осуществлялся. Прежде всего, была произведена высадка в Анцио, а затем, за день до начала операции «Оверлорд», мы захватили Рим. Что Вас так тревожит?

– Создание немцами урановой бомбы, сэр, – ответил Черчилль, – а также успехи советского атомного проекта! Только ими можно объяснить самоуверенность «дядюшки Джо» на Тегеранской конференции.

– Но разведывательные данные говорят об обратном, – возразил Рузвельт, – тем более начала работу миссия «Алсос» и ее командир полковник Паш тоже сообщает об этом.

– Я хорошо понимаю Вас сэр, – пессимистически продолжил Черчилль, – но моя интуиция, подобная чутью матерого хищника говорит обратное.

– Ну, что Вы друг мой, – улыбнулся Рузвельт, – как можно надеяться только на интуицию, отбрасывая реальные сведения разведки? Мы отдельно поговорим об этом завтра с нашим главным специалистом.

По распоряжению Рузвельта в Квебек срочно доставили Оппенгеймера, руководителя ученых-атомщиков, работающих в «Манхэттенском проекте». Он специально для Черчилля сделал доклад и сообщил – атомная бомба эквивалентом в 30 тысяч тонн тротила будет готова в следующем году. Рузвельт добавил, что группа военных американских пилотов уже проводит учебные тренировки атомной бомбардировки на усовершенствованном «Б-29» под руководством Дэвида Грингласа. Черчилль внимательно слушал доклад ученого и информацию Рузвельта, но его профессиональное чутье предупреждало о грядущей опасности в ближайшем времени. Чтобы окончательно прояснить еще один главный вопрос о совместном создании атомной бомбы, Черчилль решил задать его «в лоб» в присутствии Оппенгеймера без предварительного обсуждения с Рузвельтом.

– А что Вы можете сказать по поводу невыполнения американской стороной соглашений, достигнутых на «Квадранте»? Я имею в виду обмен информацией между учеными Манхэттенского проекта и нашими физиками, работающими в «Тьюб Эллойз»? Вам хорошо известно, что мы начали строительство полномасштабного завода по производству атомных бомб в Уэльсе, как совместного предприятия и несем большие расходы. В то же время мы знаем, что с американской стороны существует негласный приказ, запрещающий делиться информацией о создании нового оружия, с кем бы то ни было.

– Такого приказа не существует, друг мой! – успокаивал Рузвельт, – пусть это в моем присутствии подтвердит научный руководитель проекта! Прошу, Роберт, расскажите об этом господину Черчиллю!

– Я лично контролирую обмен научной информацией, сэр! – убеждал Оппенгеймер, – каждый успех нашего проекта доводится до сведения ваших ученых незамедлительно….

– Насколько мне известно, – с раздражением перебил его Черчилль, – вот уже больше шести месяцев наши ученые не получали от вас никакой информации…

– Я сожалею, сэр, – отвечал Оппенгеймер, – за прошедшее время у нас нет пока значимых успехов в работе…. Мы топчемся на месте по многим направлениям, сэр, и как только появится важная информация, мы непременно сообщим!

– Тогда я не понимаю Вашего оптимизма, – недоумевал Черчилль, – Вы только что заявили, атомная бомба будет готова через год!

– Мы вплотную подошли к практическому решению проблемы, сэр, – с улыбкой ответил Оппенгеймер, – и надеемся в ближайшем будущем на серьезный научный прорыв!

Черчилль уезжал из Квебека с чувством необъяснимой тревоги и надеждой отстоять интересы Великобритании на предстоящей конференции в Ялте, где через пять месяцев должна быть достигнута договоренность о разделе территории Третьего Рейха между союзниками. Рузвельт не проявлял обеспокоенности по поводу неудач Манхэттенского проекта, его также больше всего волновал предстоящий раздел Германии. Этому были свои веские причины, о которых знал только он и его государственный секретарь.

Еще задолго до начала войны в США набирала силу наднациональная теневая структура, так называемый Совет по международным отношениям, учрежденный, как независимая организация в сфере внешнеполитических связей. В него входили крупные банкиры, приближенные к тогдашнему президенту Вудро Вильсону, включая учредителей Федеральной резервной системы США, выполняющей функции государственного Центробанка. Деятельность Совета ориентировалась на создание системы глобального управления планетой из США, откуда появилась высшая цель организации – создания Мирового правительства.

Но в своей стране этот Совет уже давно диктовал условия внешней и внутренней политики, вплоть до одобрения кандидатуры будущего президента от любой из двух основных партий. Если кандидатура отвергалась Советом, то никакое волеизъявление граждан не могло повлиять на его выборы, он попросту не допускался до них и "вылетал" из списка еще до праймериза партии. И об этом знал ограниченный круг людей, включая президентов, кандидатуры которых задолго до выдвижения, утверждали на Совете. Государственные секретари, являющиеся членами Совета, назначались им на эти должности без какого-либо согласия избранного президента, с целью строгого выполнение им директив этой организации.

Не исключением был и Рузвельт, у которого накануне выдвижения состоялась беседа с секретарем Совета Даллесом. Так сложилось, что он получил эту должность в начале 1933-го, а Рузвельт баллотировался в президенты на выборах, назначенных в марте. Аллен «рекомендовал» ему кандидатуру государственного секретаря Корделла Халла в случае победы на выборах и призвал строго руководствоваться директивами Совета. С тех пор президент часто общался с Даллесом, и Совет принял решение о создании и финансировании исследований в «Урановом комитете», и впоследствии утвердить Манхэттенский проект.

Никто в Совете не делал ставку на успешную работу этого проекта, он больше являлся ширмой по захвату немецких физиков-ядерщиков, их расчетов и достижений в области создания атомного оружия. Банкиры лучше разведки были информированы, чьи деньги направлялись на создание бомбы Гитлера, сколько, когда и куда были перечислены, а также конечных получателей огромных сумм. Эту информацию они имели от мирового банковского сообщества и точно знали об успехах немцев в этой области. С началом войны Даллес уходит в только что созданное Управление стратегических служб (OSS – Office of Strategic Services) в Берне и вскоре возглавляет его разведывательный центр. Летом 1944-го Совет получил сведения, что в фашистской Германии имеются готовые к применению атомные бомбы, и Гитлер в любой момент может воспользоваться ими в боевых условиях. После этого к сбору разведывательных данных о ядерных разработках немцев подключили и OSS.

Главной задачей военного руководителя Манхэттенского проекта была не разработка нового сверхоружия, а его захват на территории Рейха при оккупации американскими войсками. Вот почему Рузвельта больше беспокоил вопрос раздела Германии на оккупационные зоны. В директивах Совета по этому вопросу говорилось: "На предстоящей конференции в Ялте нужно поделить территорию Третьего Рейха так, чтобы в оккупационную зону США вошли города, где находятся секретные лаборатории, места хранения U-235 и заводы и по его производству. Главная цель проекта: заполучить то, что уже создано немцами, и выдать за собственные разработки. Нужно всего лишь найти их втайне от союзников».