Читать книгу Грубые будни. Роман из цикла «Пространство холода» - Владимир Митюк - Страница 6

Алла пришла утром, после совещания, на котором мы только раскланялись. Сказали, что в Москве открывается представительство, – а почему я не в курсе? – и возглавлять его будет…

Алла встала и поклонилась. Ах, вот почему. А я тупой, не понял.

– А сегодня вечером я уезжаю, в Москву. Наверное, насовсем.

Вот и узелок развязался, завязаться не успев.

Я мог что-то промычать, пожелать удачи. И опять перехватило горло. Моя слабость. Не мог сделать нужного шага, удержать девушку. А оправдываться тем, что, мол, не хотел подвергать её опасности, разница в возрасте, и прочее, – лишь нелепая попытка самооправдания. Но себя-то не обманешь. Однако…. Взаимный интерес – да, любовь – вряд ли.

– И выхожу замуж. Наверное… – продолжила девушка, и…

Я ничего не слышал, только спросил:

– А тебя проводить?

– Нет, папа отвезёт, а в Москве встретят.

Лишь одна мыль о том, что её кто-то будет обнимать и ласкать, и ей будет хорошо, а я останусь в прошлом, чуть не ввергла меня в ступор. Приступ необъяснимой ревности.

– Не расстраивайся, жизнь идёт.

Я что, не смог сдержать эмоций?

Возможность пребывать одновременно в нескольких состояниях, ипостасях, требует определенного напряжения. Несколько секунд, минут. Я возвращаюсь в реальность….

– Антон, что с тобой! Ты бледный, не отвечаешь, я испугалась…. Ну, хочешь…. Я…. Я с тобой останусь?

Пытаюсь изобразить на лице улыбку, но выходит как-то жалко, нет необходимости глядеть в зеркало. Врать, что-то придумывать. Всё правильно, удивительно, что она задержалась и была со мной так долго. Странно, что ничего отрицательного не случилось, пусть аура не всегда была благоприятна.

– Нет, чувства. Их не надо знать, их надо чувствовать. И нельзя себя насиловать, проверено на личном опыте.

– С тобой все в порядке, ты уверен?

Я более чем уверен, видение пропало, могу улыбаться внутрь.

– Кофе ещё? – девушка успокаивается. – Я посижу.

– Нет, зачем? Долгие проводы, лишние слёзы. И работать надо.

– Разве ты способен плакать? – Искренне удивляется девушка, она не знает, что я просто выдернул всплывшую откуда-то цитату. Но я – способен, и ещё как…

– Поезжай, и – удачи.

– Может, я вернусь.

Зачем? По долгу службы я раз в месяц, после Нового года и рождества буду наведываться в столицу. Видеть Аллу. Но смысл?

***

Достал несколько листов бумаги, карандаш, сел за стол. То, что дым будет наполнять кухню, меня не волновало, нужна была тишина, я даже не включил воздухоочиститель. Я бы солгал, что не был огорчен отъездом Аллы, девочка разбудила во мне совсем не нужные воспоминания, с ней можно было разговаривать, я чувствовал это, но не мог сказать главного. Того, что не отпускало меня ни на секунду.

Так вот, говоришь. Диспозиция – у меня, признаюсь, почти фотографическая память, я переношу на белый лист нарисованное на песке полковником. Трёхмерное изображение дается мне плохо, я даже не представлял, как к нему подойти. Но что-то вырисовывалось, я пытаюсь прорисовать траекторию пули, отрешившись от эмоций. По всему выходит, что – если провести кривую до дома. Но там всё прошерстили до основания – кто, когда где был, если отсутствовал – то почему, наверное, даже продернули консьержей на полиграфе. Необходимая работа, лишь ещё раз убедиться, что проникнуть ни в один из близлежащих домов практически невозможно, если….

Если ты не житель дома, обслуга, почтальон, пожарный, милиционер – последнее шокирует консьержек, тут не до проверки документов. Ага, форма. Об этом я читал, и даже думал. Понял, что зациклился. Тупик? Но вот угол. Директриса стрельбы? Тут не выше третьего этажа, однозначно. А кто ещё может не привлечь внимание – да, униформа. Что же еще? Надо проверить, не было ли здесь ремонта фасадов – дома окутаны строительными лесами. Да, вот ещё – строители. Записываю себе в память – проверить, ремонт – очень хороший повод, забраться на леса особого труда не представляет, особенно, если другие рабочие по-русски ни ухо, ни рыло. Придётся идти в библиотеку, пролистать газеты. Поиск в Интернете. Хорошо, но, если они отслеживают, то наверняка узнают, от кого поступил запрос. Если выходить с рабочего компьютера, тоже могут пробить. Придётся, как всегда. Голова раскалывалась.

Очередной выезд на место происшествия. Да, пусть я буду ходить по кругу. Возможно, я упустил что-то главное, или не главное, а какую-нибудь мелочь. А она окажется связующей ниточкой.

Прокручиваю, на всё будет завтра. А сейчас выспаться. Падает мокрый снег с дождем. Алла уже в поезде, сейчас это просто. Но меня это не должно волновать. Но… Revenons a nos moutons.

Нет, что-то не складывается. Предположим, никакого ремонта фасадов не было, тогда что? Кто ещё может не привлечь внимания? – Да только те, кто нас обслуживает. Вот, например, троллейбус. Обрыв контактной сети – я возвращаюсь к давеча потерянной мысли, приезжает ремонтный, некто поднимается на крышу, имитирует работу, а в это время наблюдает за движением, будучи ежесекундно наготове. Но каков лимит времени?

Водитель троллейбуса, упёршегося в обрыв, непременно сообщит диспетчеру, опустит рожки и станет ждать. Вопрос – сколько? Минут десять, пятнадцать и что? Подмена будет замечена. То есть, данный вариант маловероятен, но совсем отбрасывать его нельзя.

Часа через три я утомился, и меня поклонило в сон. Я бухнулся прямо на одеяло – бельё собрал, во избежание не знаю чего. А, у меня выработался условный рефлекс. Надеюсь, в обозримом будущем никто не нарушит моё уединение. Засыпаю на пару часов и просыпаюсь, не скажу, что бодрый, ещё кофе, а перед этим – гирьки на балконе. Откуда на Кирочной гирьки? Здесь и балкона нет. За руль, ухитрившись не наступить в образовавшуюся лужу – смесь воды и образовавшегося льда.… И на работу, пробираясь через пробки – из центра выбраться сложно.

***

Вечером снова подъезжаю к роковому месту. Паркуюсь на Кирочной, ближе к съёмной квартире, но с другой стороны Суворовского, перехожу проспект. Началась вторая декада ноября, фонари синхронно зажигаются, становится светлее, красиво, а скоро новый год, вообще.

Иду по Таврической, народу теперь живёт здесь немного – дома расселили, а богатые новые жители не склонны дефилировать по улице в такую погоду. Но некоторые фонари не горели. Я невольно испытал раздражение – неужто к зиме нельзя было подготовить! Насупил в лужу, промочил кроссовку, чертыхнулся. Допустим, я узнаю, откуда стреляли, и что?

На углу Кирочной и Таврической я едва не столкнулся с пожилой женщиной, видно, из местных, и, совершенно неожиданно для себя, услышал:

– Ну, сколько можно, ремонтировали, ремонтировали, и ничего не сделали, до сих пор фонари еле горят.

– Извините, пожалуйста. Вы правы, ничего не разглядишь.

Разыгралась внезапная метель, крупные хлопья падали на лицо, таяли, видимость нулевая.

– А летом здесь человека убили. Как раз ремонт начался.

– Да ну? – Сыграть естественность не представлялось сложным.

– И, представляете, средь бела дня, а в такую погоду вообще страшно из дома выходить. То давят, то стреляют.

– А почему так? – Я поддерживаю женщину под локоток, помогая перейти улицу, и нутром чувствую, что узнаю нечто важное.

– Да кому-то дорогу перешли, вот их и того.

– И часто здесь такое у вас? – Спокойно, не выдавая заинтересованности.

– Так вот, тогда, – мы уже вступили на тротуар, – оттуда и пальнули.

– С фонаря, что ли? – Я деланно усмехнулся, как бы демонстрируя безразличие. Пульс, однако, если измерить, зашкаливал.

– Много знать вредно, да с той самой фонарной машины.

Что за фонарная машина, я чётко представил, неужто моё фантастическое предположение подтверждалось?

– Ой, осторожнее, – мне пришлось поддержать поскользнувшуюся женщину, – снега нападало, скользко, и лужа вот.

– Сейчас бы дойти, а завтра уберут, – уверенно сказала она, – тут начальство ездит, не позволят.

Ну, раз уж начальство. Я довёл её до подъезда, без приключений. И тут понимаю, что джинсы мои мокрые чуть ли не до колен. Так, а что бы я сделал? На месте тех? Ремонт светового оборудования не должен вызвать подозрений. Я сам неоднократно видел, как подъезжала специальная машина, поднималась кабина на уровень фонаря. Электрик проводил необходимые манипуляции, заменяя лампу, или чинил контактные провода. Приезд такой машины воспринимался как нечто вполне естественное, и вряд ли откладывался в сознании обывателей. Выдвижная стрела имеет на своём конце кабинку, маленькую огороженную площадку, на которой устраивается электрик-ремонтник. И приспособления, принесенные им, тоже не вызывают никаких подозрений, вот в чём дело. Что бы сделал я? Ну, естественно, уложил винтовку в чехол, спокойно поднялся вверх, пристроился к столбу – дело происходит днём, поэтому фонарь естественным образом не горит. Спокойно собираю винтовку, выбираю точку прицеливания. Остается ждать сигнала и не пропустить выбранный объект. Что я и делаю – даже могу спуститься на нужную высоту. И жду. Да, вот так. Оставшееся время можно проводить манипуляции с фонарём, но не отвлекаясь, и ждать сигнала – объект подъезжает. А дальше – дело техники. После происшествия – неизбежная паника на какое-то время, на ремонтную машину никто не обращает внимания. Пять минут – и на месте происшествия никого нет, разве кто успел снять на мобильный телефон. Версия вполне реальная, но, если и так, то…

Я шагаю по Таврической, не замечая луж и снежной слякоти под ногами. Джинсы прилипают к ногам, сейчас заберусь в машину, включу обогрев. Переодеться бы. Надо отвезти сюда и одежду.

На Суворовском ноги сами заносят меня в магазин. Тот самый. Поднимаюсь, несколько ступенек.

– Молодой человек, мы закрываемся, – машинальный взгляд на часы, уже без семи восемь. Конечно, для ровесницы я вполне молодой.

– А если я успею, посмотреть можно?

– Ну, пожалуйста, – усталый голос, я подхожу к стойке, на которой вывешены и джинсы, и рубашки. И даже какие-то туфли… Мой 54-й размер не является дефицитом. М не бы переодеться, промо до нитки

– Пожалуйста, посмотрите здесь.

Я выбираю все, более-менее подходящее. Рубашка – почти джинса, плотная, в серую полоску. Пойдёт. Меняю носки и кроссовки, какая-то неизвестная фирма, однозначно Китай, но тепло до первой стирки. Доходит очередь до джинсов. Это сложнее, надо снимать, одевать, но влезать вновь в сырые?

– Ну, как…

– Вы знаете, проблема.

– Тогда пройдете в подсобку и выберете сами, есть все размеры.

Я соглашаюсь, прилавок поднимается, дверь в магазин уже закрыта, и больше покупателей не ожидается, да и откуда – район малонаселенный, это днём народу много.

Захожу в подсобку, – метра три на три, вокруг полки, стопочки джинсов, рубашек, футболок.

– Пожалуйста, выбирайте. Вот здесь. – Женщина раскрывает несколько пакетов, с разными лейблами, и не собирается выходить. Давешняя Катя номер четыре, или пять, или четыре с половиной. Она помнит, и я тоже, ну ладно. Бросаю шар – а трусы спортивные есть?

– Вот на полке, мерить будете?

– Подайте, пожалуйста.

Игра доходит до известного предела, в подсобке – полумрак, тепло, даже душновато, я играю в джентльмена – только после Вас, и не удивляюсь, когда фирменный халатик распахивается – женщина ко мне спиной, и мне остается смотреть, как её безразмерные трусики падают на пол. Откровенно, поскольку я нахожусь в той стадии переодевания, когда вполне могу закинуть полы халатика на спину женщине и познакомиться поближе. Возможно, но не сейчас, но я чувствую, здесь надо задержаться. Почему? – Нет, голоса меня никуда не ведут, просто верю, что события просто обязаны следовать одно за другим.

***

Женщина по-своему трактует мою нерешительность, а я уже в тёплом, хрустящем, мягком. И спрашивает.

– Так ты её поимел тогда, или как? Так старался, – конечно, она сказала «бип», возвращаясь к не столь давно прерванному разговору. Значит, запомнила и я её чем-то заинтриговал.

– А что, есть сомнения? – Я понимаю, что нарочитость женщины идет от смущения, ведь сейчас она балансирует на грани. Или ей привычно? Мне же становится необъяснимо грустно, иногда они хоть ищут объяснения.

***

Звонок на её мобильник избавляет меня от необходимости принять решение. Отложенный штраф, так сказать. И снова раздеваться не хочется. Реальность она и есть реальность. Инкрустированное обручальное колечко на безымянном пальце правой руки, с аккуратным макияжем, – вот моё спасение, но только на сегодня. «Да, скоро, милый», – слава богу, что я не обременён семейными узами, риск услышать подобное в почти решающий момент как-то не вдохновлял.

– Сегодня… Мне нужно бежать, но ты будешь иногда заходить?

Я честно вру, хотя почему бы и нет – никаких обязательств, и женщине польза.

Кладу пять тысяч в кассу.

– Тебя подвезти? – Это ко мне…

– Если не затруднит, – я улыбаюсь, – но недалеко, напротив, через улицу. А дальше мне оставалось сесть в машину, свернуть направо, и доехать до съёмной квартиры. В холодильнике необходимый минимум. Я пока не перебрался сюда, по вполне понятной причине не мог оставить место своего обитания. Прошлое не отпускало. Но – пора.

– Так и мне рядом.

Мы переходим проспект, и… Я готов поверить в мистические совпадения, но чтобы так? Её машина припаркована перед моей.

Женщина садится в мою машину, мы несколько минут болтаем на отвлечённые темы. Я удостаиваюсь весьма откровенного поцелуя, и думаю про себя – хорошо, что намечавшееся мероприятие было прервано вовремя и не состоялось. Зато я получил реальную перспективу приобрести красивую и необременительную любовницу, не завуалированное предложение продолжать – то есть, начать, отношения. Но нам обоим надо спешить. Однако – женщина не может не застолбить участок. И аванс весьма и весьма перспективный.

Она уходит, раскрасневшись, и улыбается – мол, не в последний раз, а мне становится тошно. Хотя почему? Почти получить минет в самом центре города от красивой и респектабельной женщины? Удержался, но лишь пока. Неужели они все таковы? Одна – уехала в Москву, объявилась другая. Или наоборот – «и тут одна, сменив другую, спешит отведать гонца, конца». Автора не помню, но на душе хреново.

Я же никому не обязан, и должен завершить начатое дело. А сюда непременно приеду ещё раз. Катя. Против тестостерона я бессилен, а что у женщин? Она чем-то напоминает Киру, я несколько минут не могу сдвинуться с места. Слёзы застилают мои глаза – за что? В расследовании я почти не продвинулся вперёд. Пусть я почти понял, как произошло покушение и убийство. А что дальше? Носовой платок ко времени.

Но вернусь я не только из-за потенциальной любовницы, проснувшееся чутьё подсказывает – женщина может что-то знать, ведь магазин почти рядом. И оба места происшествия находятся в радиусе пятисот метров. Притягивает?

Я стал частым гостем на Суворовском. Привёз одежду, обзавелся бельишком. Естественно, о моем временном пристанище никто не знал. И я мог обходить уже не Среднюю рогатку, а большой квартал почти в центре города. Измученный, возвращался и думал, думал…

Реконструировал акт покушения – всё именно так, как говорила случайно встретившаяся мне старая женщина. Да, в определённый момент приехала ремонтная машина, – как она называется по-настоящему, не знаю, стрелок забрался на выдвижную платформу, притаился и стал ждать нужный автомобиль. Но почему? Как продвинуться дальше? И даже, если я найду, что маловероятно, исполнителя, какой вывод смогу сделать? Куда тянутся ниточки? Нет, почти уверен, только вот…. Тупик.

***

Мобильный телефон выдает редкую мелодию. Хорошо, что обеденное время, и я относительно свободен. Однако откуда? А, я оставил визитку, где, впрочем, не были указаны ни адрес, ни место работы, а только номер мобильного телефона – вторая симка, специально для личных звонков.

– Ты можешь сегодня зайти, часам к восьми. Я своих отправила пораньше.

Это означало только одно – я ухитрилась выбрать время, мы сможем заняться любовью, и ты должен это оценить. Все довольно-таки прозрачно. Но приводить ли женщину к себе? Вопрос.

Без пятнадцати восемь, вооружённый цветами, звоню. Жалюзи опущены, но дверь почти сразу открывается – и здесь под контролем. Проскальзываю в помещение, свет – только в подсобке, конспирация.

– Проходи.

А что остается. Мы заходим в кабинет – почти такой, как и у Киры, столик. Только интерьер выдаёт, что магазин не продовольственный. Мы не набрасываемся друг на друга.

– Кофе, коньяк?

– За рулём. А вот кофе.

Его даже не нужно подогревать. Как и женщине – раздеваться, поскольку, подозреваю, под халатиком минимум одежды. Топят хорошо, в зале тепло, а здесь и подавно. Но бейджик на месте. Привлекающий внимание не только к нему. Женщина садится напротив, в кресло хозяйки, и я задаю вопрос, пусть не в тему:

– У тебя на бейджике – просто «менеджер», ты же хозяйка.

– Потому что руководитель – один, раньше была завмагом, а менеджер – это ведь то же самое. А почему ты спрашиваешь?

– Так, интересно, – ей было невдомёк, что не так все просто, и ситуация может повториться бессчетное количество раз. Персонажи разные, антураж слегка отличается, но, по сути. Ведь Кира на самом деле была Екатериной Давыдовной. Трещит голова. Где-то в подкорке промелькнул грейдер. Как же, днём? Подсознание предупреждало, но как объяснить это женщине? С трудом вернулся в реальность.

– Ты что? – Женщина насторожилась, неужто на моём лице все прописано. Я заметил пепельницу. Курить можно? Она кивнула. И – вынужденная пауза, так что не ясно, зачем я сюда пришёл. – Устал? Или неприятности? – Удивительно, в голосе женщины я почувствовал искреннюю заинтересованность. Вот что значит целыми днями общаться с покупателями, стараться следовать их запросам и чувствовать настроение.

Я взял сигарету, попытался улыбнуться.

– Слушай, а откуда ты берёшь такой кофе – два глотка, и уже тонус…

– Ну, тебе тонус поднимать не нужно, – очевидное приглашение к действию, но у женщины настроение может перемениться.

– Вкус – необыкновенный, – так на самом деле. Секундная пауза. Взглядом расстегиваю пуговки на её халате – нет, ошибаюсь, это кнопки.

– Ты что, это…. – Катя недоумевает, как? Бзиньк…. – женщина машинально запахивает халатик. Нужно видеть выражение её глаз – шок – не то слово, и реакция объяснима.

Женщина скромная, пусть внешне, и, заранее освободившись от верхней половины, оставляет нижнюю. И с этой разбираюсь легко. Трещит не по швам, а по центру, она инстинктивно прикрывается, чтобы через пару мгновений, переместившись в подсобку, опрокинуться на мягкий матрац – всё приготовлено заранее, она ждала меня.

Я часто употребляю это словосочетание, но мы, действительно, все уже в паутине и достаточно лишь одного толчка до установления полного контроля над личностью. А потом их не останется вовсе. Будут лишь послушные манекены, даже не биороботы.

***

– Как ты смог? – Это уже чуть позже.

Я лишь улыбаюсь – женщине знать незачем, но расслабиться не смог.

– Такая женщина, как тут удержишься!

Понимаю, передыха ей не нужно. На коленки, в той же подсобке.

А она выдает неожиданное. Ведь женщина должна что-то сказать, что ж, иногда имеет право – десять минут, пока я не восстановился. Я не жду комплиментов.

– Ты не занимаешься со мною любовью, – какой посыл! – а беспощадно и бездушно имеешь, меня, будто. Будто… она не находит подходящего сравнения, – отрабатываешь, нет, стараешься… до конца. Не знаю, как выразиться. Чтобы… подчинить мою волю и привязать к себе? И сам терпишь, сдерживаешься. Если…. Ещё раз… Я приготовила.

Но ей нужно выяснить, натура такая….

Интеллект женщины, как и желания, ограничены. И она не может понять причины, кроме моего желания. С этим можно смириться. Я не уникален, но любой мужчина художник, и старается сделать своё произведение на зависть другим. А Катя – необыкновенно красивая, сочная, вне возраста, кто понимает. Разве прочие, получившие доступ к такому телу, не смогли? Но это не мои проблемы. Несколько минут я обнимаю женщину, поглаживаю, не прерывая контакта, и не стремлюсь поддержать диалог.

Ей же не терпится выяснить:

– Ты что, и с женой так? – Предполагается, что моё присутствие здесь – или банальная ходка налево, или попытка избавиться от сухостоя. Вопрос глупый по определению, посему на него требуется однозначный ответ.

Но ведь и у неё – наверняка своя ситуация. Отвечаю прямо:

– У меня нет жены.

– Врёшь, почему тогда не пригласил к себе?

Вот это тот вопрос, на который я не намерен отвечать. Пока. С какой стати? Был лишь намёк, и нужно ли ей знать, что моя временная обитель всего лишь в двух шагах?

– Ну, – женщина запахнула халат, закурила сигарету, предлагая мне сделать следующий ход.

Я решаюсь.

– Так приезжай, – женщина может быть неплохой приманкой, если подготовиться, и она, безусловно, украсит мой холостяцкий быт. Я не стал плакаться – мол, я один, ты приедешь, и все будет хорошо, у меня все в порядке, – даже можешь прийти.

– Ты врёшь, но и за это спасибо, – что-то плохо топят, зябко… – Что означает: согрей меня снова