Читать книгу И все мои женщины. Любовный роман - Владимир Митюк - Страница 2

Звонок, как всегда это бывает, раздался в самый неподходящий момент. Не прерывая своего занятия, девушка взяла трубку:

– Привет.

– Привет.

– Что делаешь?

– Что делаю? Минет.

– ???

– Как не может быть! Сейчас тебе фотку пришлю, по WhatsApp.

Она передала мне телефон, и, продолжая делать то, о чём поведала подруге, кивнула – мол, ты слышал?

Да, фотка вышла классная. В некотором роде я мог гордиться.

– Отправишь ей?

Она покрутила головой – ты что, совсем? Это ж для домашнего пользования. Вскоре я должок – инстинктивно почувствовал, что нужно сделать, чтобы женщина не была разочарована. Один неверный шаг, и первое свидание может оказаться последним.

***

Начало дня не предвещало ни любовных приключений, ни, тем более, секса. Даже намёка не него. Особенно с замужней женщиной. Я, скорее, мог выпить лишнего и ввязаться в бесконечные разговоры о спорте, женщинах и политике.

Итак, вернёмся к утру.

Тривиально – ничто так не спаивает коллектив, как коллективный. А собралось человек пятьдесят, не меньше. Выезд – только на электричке, никакого личного транспорта, ибо пикник не предполагал возвращения трезвыми. И все – с заполненными под завязку рюкзаками.

Несколько остановок и мы на Карельском. А дальше – километра два пешком через лес, к озеру, по натоптанной дорожке. Но это ещё не всё – по узкому перешейку нужно добраться до находящегося в восточной стороне озера островка. А там уже развернуть лагерь, приготовить шашлыки, выпить, закусить, погулять по лесу в поисках грибов и приключений. И ещё – были потаённые места, где можно уединиться, не боясь быть застигнутыми на месте преступления. Я вздохнул.

Я уже не работал в конторе, на выезд меня пригласил давний товарищ – Вадим – приезжай, пообщаешься с ребятами, вспомним, как да что. И место тебе знакомое. Что взять с собой – сам знаешь. У меня выдался свободный день, впрочем, что делать одинокому мужчине в субботу? И я с радостью согласился.

Шашлыки приготовлены заранее, квартирьеры – человек шесть – выехали ранним утром, утроились под навесом – жерди, крыша из старого шифера. Рядом – избушка – с голландской печкой. Странное дело, даже в смутное время никто не покусился на заимку, мало того, там всегда был, как и двадцать лет тому назад, запас питьевой воды, соль, перец и лавровый лист. В общем, продержаться можно.

Я охотно поехал – погода располагала, и чего скрывать, было, что вспомнить. Правда, положительные воспоминания перемежались с грустными. Но это жизнь. Победы неизбежно соседствуют с поражениями, увы. И последних больше. Только никто в этом не признаётся.

***

Много лет назад, в тот незабываемый августовский день мы оказались здесь, вдвоём. Поблизости – никого, маленький пляж в лагуне с обеих сторон закрывали свисающие к воде ивы, а полянка, на которой мы расположились, открыта для солнца. Весь день мы купались нагишом, пили вино и занимались любовью. Но всё неизбежно заканчивается, мы расстались, чтобы случайно встретиться через несколько лет. Какая дурость! Ссылки на то, что никто не хотел менять устоявшийся быт и привязанности, оказались несостоятельными. И не ведали, что за нас могут решить другие.

Мне казалось, что всё в далёком прошлом, а во вселенском масштабе? Так или иначе, ностальгии я не испытывал, но оказалось, что в том искренне заблуждался, и не посетить единственно наше место, не мог.

***

Я припозднился, и поэтому сел в последний вагон. Джинсы, куртка, кроссовки, рюкзак за спиной. А в нём – как положено, корзинка, пока наполненная провизией, нарезка и прочее.

Привезённая снедь будет неизбежно и безжалостно уничтожена в процессе застолья или оставлена лесным жителям, а освободившееся место в корзинке я надеялся заполнить грибами. Ведь планировалось пробыть на природе целый день, что без обильных возлияний и закуски практически невозможно. Машину я оставил неподалёку от станции – третьей от вокзала. Хотя мог дойти и пешком. И, как оказалось впоследствии, не зря.

На нужной станции я вышел и увидел потянувшуюся в нужном направлении цепочку. Общаться почему-то ни с кем не хотелось, и я не спешил. Но всё-таки догнал Женю, которая тоже не спешила и шла в одиночестве в хвосте разорванной колонны. Когда я уходил, она работала в управлении, чем занималась – я толком и не знал, и была моложе меня на пару лет.

Несколько лет назад у нас вроде бы намечался небольшой роман, мы симпатизировали друг другу, но до дела, реального, так и не дошло – бог уберёг. Но с Женей мы остались в добрых отношениях, цивилизация, понимаешь.

Позже я узнал, что в то время Женя тоже находилась в процессе развода. Вывод меня не расстроил – возможно, какое-то время я представлялся подходящей кандидатурой, скорее всего, она рассматривала несколько вариантов. Ну и ладно, никто не в обиде. Вскоре Женя нашла достойного мужчину, и я ничуть не удивился, увидев её беременной. Однако замуж повторно она так и не вышла. Что-то говорили, но я не прислушивался, зачем мне лишние знания? Правда, она оказалась рисковой – родить, когда тебе под сорок, не каждая решится.

После того, как я уволился, мы не встречались, я регулярно поздравлял её с днём рождения и восьмым марта, и всё. Иногда она рассказывала о своём житье-бытье, как счастлива и как дела на работе. Однако за её многословием чувствовалась некоторая неуверенность, или мне так только казалось. Хорошо, что в своё время я не повёлся, хватило разума. Иначе мне наверняка снесло крышу.

Так вот, именно это Женю я и догнал. Она тоже никуда не спешила и думала о своём. Места-то знакомые почти всем горожанам, наверняка и у неё есть воспоминания, связанные отнюдь не с моей скромной персоной. И кто здесь только не побывал!

Мы говорили, как водится, о погоде, о видах на урожай, то есть, ни о чём. Я неосторожно спросил, как её Наташка – той, кажется, уже лет пять? И получил в ответ лавину рассказов, фотографий со смартфона, которыми я должен был восхищаться, или хотя бы изобразить. Что я успешно и сделал.

Через несколько минут – мы уже свернули на лесную тропу, вернулся Вадим поторопить отставших – в мою бытность он работал на соседнем участке, и мы часто встречались на перекуре, а прежде и в компаниях. Иногда вместе отрывались, но это в прошлом. Семейная жизнь у него тоже складывалось не гладко, но в последнее время ситуация, вроде, стабилизировалась. Работал он хорошо, и поговаривали, что его ждет повышение. Он сообщил об этом с юмором, видно, его и так всё устраивало.

Женя переключила внимание на Вадима – их старшие дети был одногодками, и, соответственно, проблемы общие.

Но была ещё одна Женя, тёмненькая. Во избежание нежелательных совпадений буду называть её Евгенией. Собственно, так к ней обращались и другие коллеги.

Она, как и я, до того, как я покинул нашу контору, была начальником участка, но другого цеха, и мы давно были знакомы. Совещания, планёрки, перекуры, наконец. И, конечно, корпоративны, совместные мероприятия, на которых коллеги отрывались в меру своих способностей. Там, как и на выездах на природу, завязывались неформальные знакомства. Алкоголь делал своё дело – кому-то это шло в плюс, а кто-то старался поскорее забыть. Но отрицательных последствий со стороны руководства не было, главное – быть в пределах допустимого, народ у нас понимающий. И коллеги не корили в случае чего.

Над чем работала Евгения, я особо не вникал, своих забот было достаточно. А войти туда, как и к нам, можно было только по специальным пропускам.

Мне же вполне хватало нашего цеха. С совсем незначащим номером. Работа меня устраивала, во время отсутствия я замещал начальника, и тот любил поговаривать:

– Вот уйду на пенсию, будешь здесь рулить.

Я скромно отвечал:

– Нет уж, поработайте, Афанасий Петрович, рановато ещё.

И впрямь – ни в нашей фирме, ни в других на пенсию практически никто не уходил, даже не по той причине, что на неё прожить с нынешним правительством невозможно, но и потому, что для мужчины прекращение работы равносильно погибели. Мне-то самому ещё долго, с учётом новой пенсионной реформы. Это просто – не платить пенсию, и всё там. И живи, как хочешь. А сэкономленные деньги пустить на развитие пенсионного фонда. И благосостояние его руководителей. Петровичу же поработать ещё придётся, я уволился и не оправдал его надежд.

А Евгения была молода, красива и считалась перспективным руководителем, была примерной женой и матерью – на руке у неё было обручальное колечко, и две дочки – тринадцати и пятнадцати лет.

Признаться, мысль о возможном романе с замужней женщиной мелькала, но не больше. Евгения была более чем симпатична – плотненькая, с живыми карими глазами, длинные волосы падали на плечи, что придавало ей дополнительный шарм.

Ей тоже было за сорок, но лишь чуть… сорок один или сорок два, что против моих пятидесяти одного! И я как-то не решался даже ухаживать за ней – был научен не слишком успешным личным опытом. Оставалось надеяться на счастливый случай. Правда, иногда небезосновательно корил себя за нерешительность.

***

Итак, вернулся Вадим, и стал нас подгонять, чтобы не заблудились. Я рассмеялся, и теперь мы шли втроём. Разговор свернул на гуманитарные темы, у приятеля язык подвешен, может свободно включаться и говорить на любую тему. И не пропустить симпатичную женщину, при непременном обоюдном согласии, которое достигалось вполне успешно. А жена, естественно, возражала, из-за чего периодически возникали проблемы, иногда переходящие в малые семейные учения. Но он обладал невероятной способностью сглаживать любые ситуации, в последнее время угомонился, и в семье всё наладилось.

Вскоре мы догнали основной контингент, всё перемешалось, и я расстался со своими попутчиками, включился в общие дела. А план был прост и заранее известен – сначала слегка выпить и закусить, подготовить стол, потом – пошляться по лесу, потом – выпить уже основательно, и действовать по заранее намеченной программе. Каждый – по своей, индивидуальной, или ранее согласованной с заинтересованной стороной. Спонтанно или давно образовавшиеся парочки то и дело покидали общий стол, развёрнутый под тентом.

И костёр не затухал, благо чурок и пеньков хватало, и валежника было в избытке.

Выпили, я лишь символически приложился к стакану, а потом наполнил его минералкой, – к непьющим относятся подозрительно. Поговорил с Петровичем, так и не собравшимся на пенсию – кто ж работать будет? С народом только перебрасывался словами – у каждого были свои планы на сегодняшний пикник.

Выполнил заданный мне урок – насадить шашлык на шампуры, и пошёл прогуляться.

Бабье лето, чистый лес. Этим всё сказано. Сухой мох хрустит под ногами, подосиновики-переростки, беленькие, где вы, ау! Я пробрался на заветное место по узенькой, почти незаметной тропинке. Оно есть у каждого, только многие об этом не догадываются. И вдруг нахлынут грустные воспоминания, от которых невозможно избавиться.

Я сел на вросший в землю камень, часть которого уходила под воду, задумался. Как же хорошо было тогда, и что же я сделал не так? И поправить уже нельзя. Или?

Всё также свисали над водой бессмертные ивы, с краю поляны – костёр и брошенный мангал, укрытый полиэтиленом мешок углей, в вырытой, но не засыпанной ямке – отходы давешнего пикника.

Я нагнулся, чтобы присыпать её землей, и тут увидел семейку белых. Вот это удача! Я не был азартен, не стал прочёсывать лес, лишь немного походил вокруг поляны и кинул десяток крепышей в корзинку, а потом вернулся за стол. Как раз к началу второго действия. Поставил корзинку в тень и прикрыл папоротником.

***

Особенностью нашего выезда, и, вообще, последних лет, стало то, что никто никого не принуждал пить, и не останавливал. И это хорошо, создавало некую иллюзию свободы выбора.

Шеф – сегодня в его роли выступал заместитель генерального по кадрам, произнёс речь во славу и …, о новых перспективах, о том, что нас объединяет и так далее. Подчеркнув, что мы движемся вперёд, будут преобразования, но никто не останется без работы, про новые направления. Заливал, конечно, и понимал, что слушали его вполуха, и не верили. Ведь обычно бывает совсем наоборот. К тому же зам был профессиональным функционером и мало понимал и в технике, и в производстве. Но пришла пора приступать к основному процессу, а там – разберёмся.

Наступил тот момент, когда всем стало весело и радостно, и мир казался прекрасным. Каким-то образом Женя снова оказалась рядом со мной, что-то говорила, я, признаться, лишь поддакивал и подливал ей коварную вишневую настойку. Неугомонный же Вадим увлёкся одной из мастериц моего бывшего участка, и заливался соловьём.

После нескольких стаканов ситуация переменилась. Женя оставила меня и зацепилась языком с кем-то из присутствующих. И я был избавлен от необходимости поддерживать длинный и пустой, не интересный мне разговор. Через некоторое время началось выяснение производственных проблем, потом свернули к импортозамещению, в общем, если бы премьер мог слышать, что о нём говорили! Хотя не услышал бы – зачем ему голос плебса! Двадцать, а теперь уже и двадцать пять лет провала подготовки кадров.

И я сам не знаю, как выбраться из тупика – проблемы, несмотря на победные реляции и передовые статьи в духе времён застоя, не только не решались, а накатывались снежным комом. Правда, на моей новой работе было немного иначе.

Дружно начавшая компания распалась на группы, голоса стали звучать всё громче, костёр то затухал, то разгорался, когда в него подкладывали дрова. Часам к четырём я понял, что делать мне здесь больше нечего. И решил потихоньку уйти, будучи уверенным в том, что моего отсутствия никто не заметит. А если и заметит, то это его или её проблемы. К тому же грибы надо отнести домой и обработать сегодня же. Сварить, а потом заморозить.

Я пошёл знакомой тропкой, чтобы погулять по полянкам и выйти к шоссе не в том месте, где мы заходили – дорогу-то я знал хорошо, так путь к станции короче. Не сворачивая с тропинки, нашёл ещё несколько беленьких, подросших к вечеру, перепрыгнул через ручеёк и присел покурить на пенёчке.

И тут услышал, как кто-то следом за мной идёт по тропинке. Кто-то из нашей компании, тоже решивший слинять, или заблудившийся грибник? Оказалось, что это Женя, но тёмненькая, Евгения. С корзиночкой, и рюкзаком за спиной. В этом месте ручей был широкий, сразу не перепрыгнуть. Нужно встать на камешек посредине русла, постараться не поскользнуться. Я протянул руку, взял корзинку. Потом подошёл к краю ручья, подал руку, она встала на камешек, прыгнула и не удержалась.

И тут случилось то тривиальное, что не могло не случиться – я поймал её и поцеловал – уж слишком близко оказались её губы. Они пахли вишнёвым соком и только что выкуренной сигаретой с ментолом. От удивления она даже не отпрянула, а замерла в ступоре. Однако не отстранялась от меня. И следующий поцелуй был уже долгим и взаимным. Мы прижались друг к другу, и почувствовали тела.

Евгения тяжело задышала и опустила глаза, даже не спросив – ты что, Анатолий? Сказала же другое:

– Ты что, совсем ушёл? – будто наш поцелуй был вполне естественным.

– Да, отряд не заметит потери бойца, а я уже нагулялся. И грибы к тому же.

– Я тоже. Останешься – приставать начнут. А ты совсем не изменился за два года, даже стал уверенней. И не пьёшь.

Почему я такой ненаблюдательный! Мне симпатична и приятна эта женщина, но разве не мог быть некто, заинтересованный в неформальном общении с ней? Вполне. И она, во избежание нежелательных последствий, решила покинуть мероприятие.

Впрочем, после наступления определённого этапа застолья народ постепенно рассасывается и рассеивается, и остаются самые стойкие. А самые-самые ещё и заночуют. Благо, что завтра воскресенье и ещё тепло, а в избушке печка, несколько лавок и оставленные кем-то телогрейки.

– А ты знаешь короткую дорогу?

Мне-то не знать!

И мы пошли, обсуждая только погоду, хорошую осень и собственно дорогу. Других общих тем не было – ну, не говорить же о работе, или о посещении выставки в манеже. Я больше не решался поцеловать Евгению, да мы уже подошли к станции. На платформе бывших коллег или знакомых не было – праздник продолжался, и никто не стремился в город.

Повезло, мы успели на субботнюю электричку, вагон был полупустым – кто возвращается с дачи, когда завтра воскресенье! Сиденья мягкие, но в вагоне было прохладно, ещё не топили. Мы заняли свободное купе, поставили рюкзаки и корзинки напротив.

– Зябко, – единственное, что сказала Евгения, и замолчала.

Я обнял её, и стало необыкновенно хорошо. Но одна только мысль, что вот, минут через двадцать, всё закончится, и у меня не останется ни малейшего шанса. Мы по-прежнему будем встречаться на работе и всё. Однако девушка не отодвигалась от меня, наоборот, я чувствовал, что ей прияты мои объятия.

Я повернулся и поцеловал её в щеку. Сердце забилось так, будто мне не полтинник, а лет восемнадцать.

Она только посмотрела на меня и опустила глаза. Лишь когда до моей станции оставалось минут пять, она сказала тихим голосом, будто всё было решено, и взяла меня за руку:

– Я так понимаю, мы поедем к тебе? – задумалась. – Нет, ко мне. Приезжай через час, адрес запомнишь? И телефон.

Так, спокойно, почти без эмоций. Я погладил её руку и вышел. Оказалось, что до Евгении не так и далеко. Но сердце билось-билось! Как хорошо, что я сегодня не употреблял! Машина на месте, через пять минут – дома, грибы – в холодильник, займусь, когда дойдут руки. Быстрый душ, я даже успел побриться.

Посмотрел на себя в зеркало. Отражение не слишком обрадовало, но бывает и хуже. И подумал – работай мы сейчас вместе, подобное продолжение вряд было возможно.

Квартира. Если так можно назвать студию на шестнадцатом этаже. Мне одному достаточно, и плита, и туалет рядом, и ходить никуда не надо. Двадцать метров – нашлось место и для синтезатора, и для столика с ноутбуком. А ещё у меня был балкон, что редкость для студии, выходи, смотри вдаль, наслаждайся и мечтай о расширении жилплощади.

Я отнюдь не нуждался, зарплаты вполне хватало на жизнь, отдых и хобби, даже иногда помогал дочке. Однако накопить на квартиру, не влезая в ипотеку, я не мог, и оставалось надеяться на то, что произойдет нечто сверх ординарное. На наследство рассчитывать не приходилось, а в чудеса я не верил. Правда, в последнее время вроде наметились положительные, но странные, перемены в моей карьере, но говорить об этом преждевременно.

Думаю, я поступил правильно, сменив место работы.

Цветы. Разноцветная розочка, вот что нужно. Послушай, а ты уверен, что тебя ждут? Почему-то таких мыслей не возникло. И не от излишней уверенности, просто, зачем заранее расстраиваться?