Читать книгу Торговец - Леонид Кондратьев, Владимир Мясоедов - Страница 3

Олаф, неудачливый торговец оружием

Маленький, довольно приличный магазинчик – нечто среднее между микросупермаркетом и оптовым складом. Во всяком случае, на длинных, устремляющихся в темноту полках наличествовало все или практически все – от тампаксов и турецкого пива (кстати, почему именно турецкого? И какой смысл было везти его через половину мира?) до противотанковых мин и стрелкового оружия. Приятный такой выбор. Есть где развернуться душе истинного милитариста. В комплект к магазинчику прилагался его хозяин и четыре работника, больше похожие на временно прикидывающихся складскими пьянчужками головорезов. Впрочем, скорее всего, они ими и являлись – уж больно их лица внушали доверие, а от шкафообразных торсов веяло миром и покоем. Небольшое уточнение – вечным. Да и хозяин Лю Фан был фигурой колоритной. Мелкая, как будто высушенная на солнце фигурка, тонкие паучьи пальцы и совершенно не соответствующий образу доброго старого китайского дедушки, приветливо кланяющегося гостю с извечной радушной улыбкой всех торговцев, взгляд. Взгляд не по-старчески ясных глаз выдавал в нем как минимум хладнокровного убийцу, моментально разбирающего любого встретившегося ему человека на винтики и взвешивающего остатки на весах полезности. Клиент – добыча. Извечные качели любого теневого бизнеса.

Вы думаете, какого черта я не сунулся с новоприобретенной цацкой в какой-нибудь более приличный район города и не попробовал продать его в ювелирной лавке или, например, в ломбарде? Ответ прост, как все очевидное: я все еще хочу жить. Информация о сделке моментально просочится, и после этого за свою шкуру я не дам и ломаного цента. Логика обычна – если клиент принес на продажу золотишко или тем более камешки, то не факт, что он пуст и, если не потрясти, из него не высыплется еще что-нибудь интересное. В крайнем случае полученные за проданное деньги тоже пригодятся честным работникам подворотен и темных углов. Но этим шакалам преступного мира может обломиться только в том случае, если рыбы покрупнее не соизволят обратить внимание на чужака, продающего драгоценности на их территории. Именно по этой причине я сразу начал искать более или менее крупного человека, потеря репутации для которого с лихвой перекрывала бы возможный доход от кормежки мной местных акул. И всего примерно за четыре часа расспросов и блужданий я такого человека нашел. Просто надо уметь спрашивать да повариться в подобном соусе более или менее приличное время. Ну и иметь парочку зацепок и нужных людей в этом регионе.

Большеухий Лю был как раз из тех людей, которые знают всех и которых знают все. Занимающийся мелким оптовым бизнесом старик, страдающий ревматизмом и во всем полагающийся на своих внуков. Угу… Только вот внуков у старика Лю было многовато. И собственная пристань с несколькими джонками и двумя быстроходными катерами наводила на крамольную мысль, что оптовая торговля рыбой и промышленными товарами является только надводной частью айсберга. Именно поэтому я и нахожусь сейчас в уютном кабинетике, огороженном расписанными драконами ширмами, на втором этаже склада-магазина, прихлебываю великолепный черный чай, расторопно поданный одним из «внуков» старого Лю, и веду вроде бы ни к чему не обязывающую легкую беседу. Только вот тема беседы, а точнее, ее направленность, которую она обрела после нескольких минут рассуждений о погоде и приближающемся сезоне тайфунов, немного покоробила бы обычного обывателя…

… – Молодой человек довольно хорошо разбирается в оружии, это похвально. – Чуть прихлебнув из чашки, старик как будто бы на секунду задумался и продолжил: – Но при чем здесь старый Лю? Который уже давно бы с большой радостью отошел от дел, если бы не необходимость вывести в люди внуков и поддержать семью.

– Многоуважаемый Лю, я не могу и одной минуты сомневаться в том, что у столь сведущего человека не окажется так необходимого мне оборудования.

В моей буйной головушке при произнесении этих слов буквально билась мысль следующего характера: «Угу, старый хрыч, – все у тебя есть. По моим наводкам, у тебя закупается чуть ли не половина Триады в этом регионе, во всяком случае «Голубой лотос» точно. Просто ты меня не знаешь, а твои старые кости стали слишком чувствительны к переменам. Хорошо, хоть некоторые общие знакомые нашлись, иначе этот разговор и не состоялся бы. Ну-с, послушаем дальше рассуждения бедного китайца о многочисленных бедах и неурядицах, которые не позволяют ему исполнить небольшую просьбу столь ученого молодого человека».

– К моему сожалению, в моем недостойном магазине нет подобного товара.

«Так, а теперь ход конем». Аккуратно поставив тонкую фарфоровую чашечку, расписанную небесно-голубым узором, на край стола, я с небольшим трудом поднялся с колен и, почтительно поклонившись, произнес:

– Как говорил Кун-Цзы, «Благородный муж винит себя, малый человек – винит других». Большое спасибо, господин Лю, за уделенное мне время, желаю вашему дому процветания, а вам с домочадцами здоровья. – После чего развернулся в сторону ширмы, через которую и был запущен в этот островок спокойствия и размеренности, оформленный в лучших традициях неспешного китайского торгового дела. Но стоило мне только сделать намек на первый шаг, как в спину раздался голос, произнесший совершенно серьезным тоном, без всяческих старческих ноток:

– В наше время редко можно встретить столь образованного молодого белого человека, знакомого с трудами учителя Куна. Но позвольте старому Лю напомнить еще одно высказывание учителя: «Не печалься, что люди не знают тебя, но печалься, что ты не знаешь людей». – После чего голос Большеухого Лю опять сбился на старческие нотки, но уже наполненные дружелюбием: – Присаживайтесь, молодой человек, и давайте еще раз подумаем, как семья Фан может помочь вам в ваших чаяниях. Перечислите еще раз, что вам необходимо, а уж старый Лю сделает все возможное…

Буквально через несколько часов я стал счастливым обладателем маленького грузовичка, груженного несколькими деревянными ящиками с оружием.

Хороший оказался браслетик, особенно камушки на нем. Скажу сразу, очень-очень недешевым. Лю долго рассматривал те два предварительно извлеченных из оправы отполированных камешка очень приятной на ощупь полусферической формы. Ну конечно, такая огранка у более чем тридцатикаратных алмазов без видимых дефектов – это не то что большая редкость, это вообще чуть ли не археологическая находка. Алмазы – ведь это не сапфиры, и такая огранка для них применялась только в седой древности. И требовала не только большой тщательности и точности, но и титанического трудолюбия и упорства – ведь алмаз недаром зовется одним из самых твердых камней в мире.

В общем, с моей стороны было очень продуманным поступком производить расчет с Лю предварительно извлеченными камешками. Если бы старичок увидел цацку, так сказать, в сборе, то уж слишком много не совсем приятных вопросов возникло бы. Начнем, например, с художественного оформления браслета. Так как он по виду не новодел, никто в своем уме его разбирать и продавать по частям не станет. И через некоторое время он рано или поздно попадет в руки какого-нибудь ценителя древностей, и вот тогда… Надписи на неизвестном языке, неизвестные орнаменты, украшающие металлическую часть. И самое подозрительное и неприятное, из-за чего золотую часть браслетика я даже и не предлагал Лю, – это то, что на рынке золота, кажущемся таким большим и неорганизованным только обычному обывателю, все – повторяю, все – месторождения золота давным-давно известны, и что самое неприятное – известен радиоизотопный и примесной состав золота из этих месторождений. И как-то не хочется мне отвечать на вопросы, которые будут задавать мне серьезные люди с применением аппаратуры ректально-термального криптоанализа о том, откуда у меня появилось золото, не соответствующее признакам ни одного из известных на текущий момент месторождений золота на Земле. Да тот же самый анализ изотопов рения, обычно применяемый для выяснения возраста коренных пород и метеоритов, наверное, покажет цифры, явно не совпадающие с земными. И петь после этого и соответствующей обработки я буду на разные голоса. Причем, скорее всего, основная ария будет исполняться с писклявыми тонами. Так что после возвращения в наш мир и перед посещением Лю я, поковырявшись немного, извлек все камни и тщательно припрятал оправу в одном интересном месте. Думается, никто не будет искать кусок золота, подвешенный на тонкой леске на глубине более метра к одной из самых сгнивших свай местного пирса.

После окончания торгов и загрузки вооружения один момент немного меня напряг, но вот именно что немного. Я забрался на водительское кресло своего грузовичка и уже думал закрыть дверку, как ко мне подошел Лю и тихим голосом попрощался:

– Благородный муж ни от кого не ожидает обмана, но, когда его обманывают, он первый замечает это. До встречи, молодой господин. Надеюсь, услуги старого Лю вам понравились.

Вот после такого прощания в моей голове и забродили различные мысли о том, что же старик хотел этим до меня донести. Этот лис, переживший не одного своего врага и удержавший позиции в контрабандной торговле на протяжении стольких лет, явно заметил и отложил в своей голове кучу фактов в отношении меня и в отношении предложенных ему для расчета камешков. И этот его намек. Да уже понятно, что старик теперь ожидает, что это была не последняя партия, и скорость проведения сделки и моя нервозность – все это было перед ним как под микроскопом. Ладно, накопившиеся проблемы будем решать позже, а пока необходимо пристроить купленное вооружение и после небольшой проверки пообщаться наконец с заказчиком.

Вот обычному человеку кажется, что аренда склада в портовом городе с не особенно пристальным вниманием к не совсем законным сделкам – это просто. Могу вас огорчить – снять склад, причем склад с нормальным подъездом, в достаточно глухом месте, с наличием хороших подъездных дорог и путей экстренного отхода, – это целое искусство. И обычно занимает довольно приличное время. Да и вдобавок у меня на руках был этот замечательный грузовичок с товаром, от которого не особенно-то и отлучишься. Так что пришлось брать на вооружение не раз опробованный мной метод и, разменяв некоторое количество мелочи, привлечь агентурную сеть. Это, если кто еще не догадался, местная ребятня, босоногие Джеймсы Бонды, которые всегда знают, кто, куда, и, самое главное, откуда. Просто спрашивать у них надо уметь и ни в коем случае не показывать своего интереса к выведываемой обиняками информации – выдоят до последнего цента.

Через три часа, в очередной раз убедившись в действенности примененного метода, я стал арендатором довольно приличного складика, принадлежавшего ранее одной из многочисленных в данном регионе конторок по перепродаже, скорее всего, контрабандных товаров. Неказистое строение из рифленой жести и небольшая двухэтажная пристройка с конторскими помещениями и присутствием, судя по страшным дребезжащим звукам, давно умирающего кондиционера. Вот наличие как раз этого блага цивилизации и было в основном последним камнем на весах моего выбора при осмотре этого помещения. Внутри было, конечно, шаром покати, и вдобавок приличный слой мусора с вкраплениями пистолетных гильз тридцать восьмого калибра доказывал, что с арендой этого места или, что еще более точно, с судьбой бывшего арендатора не все так радужно. Ну да ладно – это были не мои проблемы.

Заведя грузовичок и закрыв ворота склада, с некоторым трудом нашел на стене рубильник освещения. Рукоятка, обтянутая потрескавшимся от времени эбонитом, с недовольным хрустом и громким щелчком все же соизволила повернуться в моей ладони. С громким гудением пространство склада залил свет установленных на потолочных балках светильников дневного освещения. Некоторые лампы принялись сразу же мигать и недовольно пощелкивать – видимо, появление нового хозяина, вырвавшего их из уютных объятий сна, было воспринято ими не особенно положительно.

Забравшись в кузов и откинув крышку первого ящика, я извлек промасленный бумажный сверток и принялся его распаковывать. Через несколько секунд у меня в руках, освобожденный от заводской упаковки, покоился спихнутый мне по бросовым ценам из-за его не особенно большой популяности АКС-74У[10], так называемый «укорот». Сноровисто откинув крышку ствольной коробки и отсоединив пружину возвратного механизма, я извлек затворную раму и критически осмотрел затвор, затем взглянул на ударно-спусковой механизм и только после этого вздохнул с облегчением. Нет, конечно, при приеме груза я проверял несколько экземпляров, в основном лежащих сверху. Но этот автомат был извлечен как раз из самого низа стопки. Видимо, старичок Лю решил, что избавиться от залежавшегося товара, не особенно-то и популярного на рынке вооружений, будет намного выгодней, чем подбросить мне расстрелянные в хлам, покрытые ржавчиной бывшие в употреблении образцы. Или, что скорее всего, этот груз «укоротов» лежал у него на складах столь долгое время, что избавиться от него стало уже просто делом чести.

Ну да ладно. По-быстрому подобрав выставочный комплект в виде двух автоматов, практически в хлам убитой М1 Garand[11] (неизвестно какими путями оказавшейся у Лю), трех хоть и китайских, но довольно неплохо выполненных реплик ТТ и заполненной магазинами и осколочными гранатами советского производства разгрузки, я с внутренней дрожью навесил все это богатство на себя и, отойдя в центр склада, извлек из наплечных ножен армейский штык-нож.

Аксимилиан. Городской маг

Горели свечи, колыхаясь своими робкими желтыми огоньками под порывами невидимого ветра, метались тени, которых было слишком много для всего лишь двух стоящих в подземной крипте людей, а некромант читал негромкую речь на давно позабытом всеми языке, силясь добиться ответа у тела, лежащего в центре правильного круга, выложенного крупной прозрачной солью.

– Больно, – шептали губы покойника, ненадолго вернувшегося, пусть и частично, в мир живых. – Больно, больно, бо-о-ольно-о-о-о…

Я поморщился: то подобие жизни, которое ненадолго обрел мой несостоявшийся убийца, было начаровано из рук вон плохо: Секрес, пожилой некромант на службе городской управы, был не в настроении, или же просто возраст в полторы сотни лет сказывался. В любом случае воспользовался он настолько простым и топорным ритуалом, что заменить его мог бы любой ученик чародея, не обделенный талантом. И как одно из следствий этого труп испытывал жуткие страдания, и разобрать что-то членораздельное в его словах было сложно из-за многочисленных стонов. Хотя, возможно, старый маг просто мстил убийце своей коллеги, чью работу, несомненно, опытному, но уже далеко не молодому некроманту теперь волей-неволей придется исполнять, потому что замена когда еще найдется, если найдется вообще.

После войны Хаоса законопослушные темные маги стали большой редкостью. Сначала по ним прошлись демоны, впрочем, как и по всем остальным. Потом перепуганные люди изрядно проредили уцелевших, мало обращая внимания на специализацию и не понимая, что рядовой владыка мертвых или, к примеру, химеролог Врат тварям при всем желании не откроет. Демонологов вообще вырезали под корень и только потом сообразили, что они могли бы стать лучшими борцами с порождениями Бездны, и принялись кусать локти. Ну а когда все более-менее успокоилось, насколько этот термин к изменившемуся миру стал вообще применим, выяснилось, что позиции магов вообще и ритуалистов в частности, то есть почти всех из числа заигрывающих с темными силами, прямой контакт с которыми для обычного человеческого существа неизменно фатален, сильно пошатнулись. Места, специально оборудованные для сложных и опасных экспериментов, оказались недоступными, сложные таблицы с расчетами, на которые древние исследователи потратили не одну сотню лет, тоже остались в покинутых городах. Плюс за жертвоприношения разумных, даже преступников, в большинстве государств ввели смертную казнь, борясь с расплодившимися, как грибы после дождя, культистами. А кровь животных – это все же совсем не то…

В качестве финального штриха сыграл тот факт, что ритуальные маги могли колдовать хоть и мощно, но достаточно медленно, а значит, на поле боя с более-менее серьезным врагом без надежного прикрытия, в идеале армии, им делать было абсолютно нечего. Разве что умирать. Поэтому-то мэтры темных искусств испытывали большие сложности с набором учеников, которые предпочитали при первой же возможности забросить преподаваемую им стезю и переквалифицироваться. Асанта, насколько я знаю, стала ведьмой после того, как вдрызг разругалась со своими эльфийскими родственниками, чем-то очень сильно задевшими полукровку. Ее стезя стала своеобразным плевком в глаз перворожденным родичам. Правда, к чести последних стоит сказать, что ошибку они вроде бы осознали и пару раз пытались извиниться под предводительством остроухого отца девушки. Но она отвергала их робкие попытки примирения. И теперь никогда уже не сможет помириться с родителем и его собратьями. Разве что на том свете, когда ее долгоживущая, но отнюдь не бессмертная часть семейства все же туда попадет.

– Отпу-у-ус-сти-и, – вновь зашелся в полувое-полукрике труп. – Бо-о-ольно-о-о…

Но Секрес продолжал тянуть заклинания, прочно прикрепляя суррогатную жизнь к страдающему телу. На мой взгляд, даже излишне прочно. Упокаивать теперь замучается, а самое главное я уже выяснил. Если покойник вообще поднялся, то он не один из слуг Светлого Господина, да и вообще не жрец светлых богов, а просто убийца, раздобывший амулет инквизитора. Некромант, впрочем, уже заканчивал предварительную фазу допроса. Вероятно, старый маг решил, что теперь объект точно не смоется обратно за грань смерти и его душу не придется заново вызывать из небытия, растрачивая силы и время.

– Говори, – удовлетворился наконец своей работой Секрес. – Как твое имя?

– Форес. Фо-орес-с-с! – забился в припадке труп, корчась от боли, но не пересекая тем не менее проведенной солью черты. Его руки, словно лапы какого-то насекомого, сгибались в суставах под всевозможными углами с влажным хрустом, стараясь то ли вцепиться в стоящих рядом людей, то ли ухватить что-то видимое только мертвому. – Отпу-усти-и!

– Ты – убийца? – меланхолично уточнил и так известную вещь некромант, для которого метания расспрашиваемого объекта были делом глубоко привычным и наверняка нисколько не отталкивающим.

– Да-а-а! – выплюнул с ненавистью ассасин. – С пятнадцати лет в гильдии! Больно! Отпусти-и!

– Кто заплатил тебе за нападение на меня? – спросил я. – Или твоей целью была девушка, а я просто так подвернулся?

– Ты. Ты. Ты-ы-ы-ы! – зарычал труп. – Заказ пришел. Неделю назад пришел! На мага пришел. От главы гильдии, Ольгреды-Паучихи пришел, с ее личным посыльным! И могила, где буквально только что зарыли какого-то дряхлого святошу с его цацкой, там указана была!

– Значит, ты у нас осквернитель могил, – злорадно хмыкнул Секрес. – Что ж, порадую Фанута – никто из его братьев по вере не сдох, чтобы дать какому-то вшивому убийце защиту от магии. М-да, что ж, голубчик, могу и тебя обрадовать. Твою могилу не осквернят. Не будет ее у тебя: мне как раз новый страж для дома нужен – старый, стервец, подгнил малость… Вот только язычок-то вырву, чтобы не ругался, да парочку подчиняющих плетений навешу. И выйдет из тебя первоклассный упырь!

Точно за Асанту обиделся. Или, вернее, за ее работу, которую теперь придется делать ему.

– Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу-у-у-у! – пуще прежнего забился труп, узнавший, что теперь обрести покой ему светит очень не скоро. Хищная нежить, в которую намеревался превратить его некромант, была сильна, быстра и достаточно долгоживуща. Лет десять моему несостоявшемуся убийце теперь придется хранить покой темного мага. А если Секрес найдет лазейку в законах и все-таки выбьет себе лишнего приговоренного к смерти узника или просто подкормит тварь каким-нибудь незадачливым воришкой, то и подольше.

– Как найти Ольгреду, ты конечно же не знаешь, – задумчиво уточнил я, без малейшей, впрочем, надежды на положительный ответ. Глава гильдии убийц – не та персона, что любит пользоваться общественным вниманием. И в первую очередь это распространяется на ее непосредственных подчиненных, которых незнание освобождает от соблазна освободить себе место на карьерной лестнице привычным, можно сказать, рабочим способом. Их организация вообще законспирирована так, что даже высшее руководство не знает почти никого, кроме своих личных начальников и подчиненных. Сложная система легкообрываемых связей, сходящихся в руках только у самой вершины руководства ассасинов, была гарантом существования этой весьма непочтенной, но имеющей стабильный доход организации. Раз к этому тогда еще живому покойнику пришел личный посланец самой Паучихи, личности почти мифической, он был одним из лучших исполнителей. И самых богатых…

Труп подтвердил, что ничего не знает. Все его попытки выследить слуг главы гильдии или ее саму кончались провалом. И никто из тех, кого он знает, не смог этого сделать. Впрочем, он назвал парочку имен, вряд ли настоящих, своих коллег, с которыми ему иногда приходилось совместно работать. И, что в деле опознания убийц куда надежнее, как мог описал их внешность, приметы которой Секрес немедленно законспектировал для передачи характеристик стражникам.

– Ну что, мне его упокаивать? – спросил некромант, когда поток ценных сведений иссяк. – Ничего толкового он, как видно, не знает, а материал хороший, подниму второй раз и действительно упыря сделаю. Работы с ним, правда, много – когти нарастить, кожу уплотнить, голову восстановить… чем ты ее разнес-то так? Моргенштерном[12], что ли?

– Да так, подвернулось под руку кой-чего, – не стал акцентироваться я на ответе. – А еще кое о чем его расспросить можно?

– Да пожалуйста, – пожал плечами некромант. – Хоть до рассвета с ним беседуй.

– Так долго не понадобится, – уверил я его и перевел взгляд на стонущий от боли и ненависти труп. – Ну что, рассказывай, покойничек. Где спрятана твоя кубышка?

Вот ради одного этого вопроса стоило бы научиться некромантии. Стоило бы. Но никак руки не дойдут. Да и противно, честно говоря. Ну не мое это. Не мое. Пусть лучше какая-то часть заначек Сересу уйдет в оплату – все лучше, чем самому с трупами возиться. Грязное это дело. Да и противное, если честно.

Мысленно прокручивая в голове расположение парочки имеющихся у убийцы тайников и их содержимое, среди которого никаких уникальных вещиц, к сожалению, не имелось, я шагал домой, окруженный невидимым, но весьма эффективным защитным заклинанием «глаз на затылке», вопреки своему названию никак не связанным со зрением. Просто если к магу приближалось что-то большое вроде человека или слишком быстрое – стрела, например, – то окружавший его воздух моментально сгущался до плотности хорошего дерева. Со стороны казалось, что волшебник заставлял свою цель застыть неподвижно. Даже если ее не видел. Поскольку все существа, имеющие хоть как-то функционирующие мозги, предпочитали нападать на магов преимущественно со спины, то возглас, скорее всего предсмертный, какого-то неудачника: «Да у него что, глаз на затылке?!» – быстро стал вторым названием этого магического щита, очень понравившись чародеям, и постепенно вытеснил первое, которое сейчас только в исторических хрониках и найдешь. Конечно, постоянно под его защитой не походишь, моветон, да и силы тратятся, в толпе или лесу опять же неприменимо, но после почти удавшегося покушения профессиональная и тщательно вскультивированная наставниками в ордене паранойя упорно не желала полагаться на пассивные методы защиты вроде укрепленной чарами мантии и маршрута, пролегающего по людным улицам. Чувство опасности, выработанное за годы схваток и стычек, упорно твердило о надвигающейся беде, заставляя пальцы нервно дрожать от наполнившей их магической силы, готовой выплеснуться всесокрушающим потоком. Когда уже почти у самых дверей башни заклинание сработало, заставив в неподвижности замереть за спиной нечто, слишком крупное для какой-нибудь бродячей собаки, то разворачивался я с четким пониманием того, что кому-то сегодня фатально не повезет. Злой боевой маг – это страшная сила. Которая ухнула в пустоту.

«Уйду в некроманты, – промелькнула в голове суматошная мысль, пока глаза вылезали из орбит, таращась на такую знакомую девичью фигурку с зажатым в руке кинжалом, лучащимся серебристым светом. – Или в паладины! Второй активный покойник, таскающийся за бедным мной, – это явно перебор! Во имя всех сил добра и зла, какая сука подняла Асанту? Узнаю – прибью к демоновой матери!»

Танк! Тонк! О сгустившийся перед лицом воздух ударили две стрелы с белым оперением, завязнув в нем, и только потом раздался на диво мелодичный, но явно мужской возглас:

– Отпусти ее!

Эльфы. Сначала стреляют, потом разбираются, как принято у всего их ушастого племени. Двое. Молодые. И глупые. А иначе не полезли бы на мага без зачарованных стрел. И лица у них подозрительно знакомые – кого-то они мне напоминают…

– Мм… как же тебя, – обратился я к удерживаемой заклинанием девушке, игнорируя направленные в мою сторону луки с наложенными на тетивы стрелами. Обычные деревяшки мне не страшны. – Ну помню же, на «С» имя… Селес, что ли? Асанта про тебя говорила.

Старшая сестра ведьмочки, похожая на нее настолько, что я ее сначала даже перепутал с покойной, зло зыркала на меня с нарастающей во взоре паникой. Сковавший ее воздух не давал телу двигаться. В том числе и грудной клетке. И перворожденная рисковала банально задохнуться, если чары не ослабнут.

Молодые эльфята – никому из них не было больше полутора сотен лет, уверен в этом – вновь выстрелили. Идиоты. И как у такой умной девушки, как Асанта, могут быть такие тупые родственники? Эти два обормота – без сомнения ее двоюродные братья, сходство лиц и одинаковый орнамент на налобных повязках буквально кричат об этом. Или троюродные племянники. Какая в общем-то разница? Главное, что убивать их нельзя. Заполучу кровную месть на свою голову – и так из-за косвенной вины в смерти полукровки ушастые этого клана на меня теперь подозрительно коситься будут, если нанимателя показательно не покараю. Кстати, а с чего эта перворожденная молодежь на меня вообще накинулась?

Этот вопрос, выраженный в несколько нецензурной форме, я и задал, одновременно посылая в животы горе-снайперов, намеревавшихся выстрелить в третий раз, по выстрелившему из каменной мостовой булыжнику. Небольшому. И летящему очень медленно. Мне надо было не прошибить их насквозь, а лишь настроить на конструктивные переговоры. Ушастики синхронно выдохнули, забавно округлив ранее растянутые в напряженных гримасах рты, и попадали, свернувшись в позу эмбриона. Один даже лук выронил. М-да, кажется, слегка переборщил. Обычно эльфийские воители оружия и мертвыми не опускают. Хотя этим молокососам до профессиональных бойцов, оттачивающих свое искусство убивать сотнями лет, – как мне до трона одного на редкость приставучего привидения.

– Ну и что это, раздери вас бездна, за театр актеров-неудачников? – адресовал я свой вопрос эльфийке, ослабляя чары и позволяя ей двигаться. И дышать.

К чести последней, она не стала глотать воздух, как рыба, выброшенная на берег, а, сумев сохранить лицо, медленно опустила руку с кинжалом и лишь потом позволила себе медленно и аккуратно набрать воздуха в грудь, которая весьма соблазнительно колыхнулась при полном заполнении легких.

– Ты причастен к смерти моей сестры! – бросила она мне прямо в лицо. – И ты расскажешь все, что тебе известно!

Тот факт, что комнатная собачка, решившая облаять вервольфа и тем самым обратить его в бегство, имела чуть бо́льшие шансы на успех, чем вооруженная холодным оружием девушка против профессионального боевого мага, во внимание этой особой явно не принимался. Уважаю. Так себя вести способны не многие.

– Пойдем, – сказал я и заклинанием велел дверям башни распахнуться. – Поговорим.

– А?.. – дернулась эльфийка в сторону своих спутников.

– Тут полежат. А потом постоят, когда разогнуться смогут. Им не вредно. Будут знать, как с боевым оружием на мирных граждан кидаться. Если бы не опознал в твоем ножичке тренировочную дагу Рейнджеров Леса – вообще бы на месте испепелил.

Девушка наконец-то смутилась и кинула взгляд на свое оружие. Вернее, на предмет, старательно им прикидывающийся. Хотя это еще как сказать… Лезвие, сотворенное ушастыми магами из обычной воды, которой придали несколько необычные свойства, убить никого не могло в принципе. Только парализовать и наградить острой болью, стоило ему коснуться кожи. Зато это оно делало надежно, перекрывая даже способности к сотворению чар. И надолго. Идеальное оружие для тренировок, вот только дорогое… И секретом их изготовления перворожденные упорно не делятся. И моделей более солидного размера не выпускают. Но в ордене у нас парочка подобных артефактов, применяемых для безопасного обучения ножевому бою, имелась. Коснись оружие моей кожи где-нибудь в районе шеи – и ушастые могли бы безнаказанно допрашивать человека, который, пусть и косвенно, замешан в смерти одной из тех, кого они считали пусть непутевой, но родственницей. Конечно, ничего непоправимого объекту их внимания, скорее всего, не грозило – здесь не их леса, – но быть банально избитым тоже достаточно неприятно. Ощущения, которые дарят сапоги, пересчитывающие ребра, с лихой и бесшабашной молодости запомнились хорошо, и обновлять их ну совсем не хотелось.

– Проходи, располагайся, вина себе налей, там бутылка на столе вроде бы еще стоит, – махнул я ей рукой, едва двери закрылись. – Чувствую, разговор у нас будет неприятный.

– Я здесь не для того, чтобы пить с… с… с поклонником моей сестры! – зло фыркнула эльфийка, явно в последний момент заменившая просившееся на язык наименование более цензурным эпитетом.

По-видимому, какие-то мозги в этой очаровательной головке все-таки водились. Внимательный осмотр этой части тела, равно как и всего остального к ней прилагающегося, заставил меня, несмотря на усталость, вызванную последними событиями, вспомнить, что по меркам магов я еще очень молод. И не женат. Длинная грива светлых волос, среди которых была парочка хитро заплетенных косичек, должных что-то там обозначать, большие, слегка раскосые глаза, чистая кожа без следов каких-либо болезней и в довершение всего высокая грудь, обтянутая зеленым костюмом. Ножки девушки были скрыты от взоров всех желающих на них полюбоваться столь же плотно прилегающими к плоти штанами все того же травяного оттенка. В общем, приятная картинка, что ни говори. И почти полная копия Асанты. Только та косичек не заплетала, волосы имела самую чуточку темнее, да и грудь, кажется, несколько побольше. А может быть, и нет. Оптический обман при определении истинных размеров этой части тела буквально требует более тщательного тактильного анализа. Проводить который, увы, получается далеко не всегда, когда этого так хочется.

– Чего ты так смотришь? – забеспокоилась девушка, понявшая, что находится наедине с недовольным ею молодым мужчиной в месте, являющемся средоточием его магической силы. Видимо, взгляд, обшаривший ее тело, был хорошо ощущаем эльфийкой.

– Да ничего, – отвел я глаза и устало уселся на стоящий в прихожей диванчик, поставленный тут как раз на случай переговоров с теми, кого в глубь башни по каким-то причинам пускать не хочется. Навалилась какая-то апатия: все-таки воспоминания о гибели симпатичной девушки в прямом смысле на руках, невольно освежившиеся при встрече с ее родственниками, – это далеко не самые лучшие ощущения. Да и в горле после визита к некроманту образовалась сухость, долгим беседам никак не способствующая. – Просто устал. Последние сутки выдались на редкость насыщенными. Слушай, принеси вина, а? Оно там, на столике, в соседней комнате, вместе с бокалами должно быть. Селес, обещаю, я расскажу тебе о гибели Асанты все, что знаю… увы, не очень много. Но после! Сейчас я на это просто неспособен.

Девушка попыталась пробуравить меня взглядом, но успеха не добилась – и волей-неволей была вынуждена выполнить просьбу негостеприимного хозяина жилища. А я смог оценить ее вид… хм… с обратной стороны. Нет, все-таки эльфы – мудрый народ. Штаны девушкам идут куда лучше длинных юбок, вот если бы последние укоротить хотя бы до колен…

Дзанг! За дверью раздался звук, которого я спутать ни с чем не мог. Бутылка упала на пол и разбилась. Мое вино! Нет, эта перворожденная решительно намеревается стать поводом для как минимум межрасового скандала.

С тяжким вздохом поднявшись и шагнув в комнату, где так и остался неубранным праздничный ужин, я всерьез обеспокоился – не подкинул ли мне в дом какой-нибудь злопыхатель василиска. Слишком уж поза, в которой замерла Селес, была неестественной. Согнувшаяся за фиалом с заветной жидкостью, стоящим на низком столике, и даже явно ухватив свою цель, судя по осколкам на полу и быстро растекающейся в стороны луже, она замерла, так до конца и не распрямившись. Пальцы руки, казалось, все еще сжимают нечто длинное и твердое… разум немедленно подкинул одну препохабную ассоциацию, но я мужественно послал его в неведомые дали к демонам на посиделки и заклинанием проверил комнату на предмет чего-нибудь, способного впечатлить девушку настолько, что из ее ладони выскользнуло горлышко бутылки.

– Это что? – Страшный шепот из ее уст заставил меня повторно проверить комнату на наличие хищной живности. Но чары ничего живого, кроме хозяина жилища и его гостьи, не обнаружили, а единственным, кто мог бы избежать их воздействия, был дракон, которого физически не уместить в маленьком помещении башни даже сильнейшему архимагу. Разве что плотно спрессованными кусочками. Проследив за расширившимися до удивительных размеров глазами эльфийки, я наткнулся на позабытый суп. Мой нос алхимика-любителя опасливо принюхался к витающим в помещении запахам и удивленно доложил своему владельцу о том, что получившееся зелье больше не воняет, как дохлый гоблин, проклятый ковеном некромантов, а, напротив, источает приятный аромат, непостижимым образом сочетающий в себе пахучесть весеннего луга и свежесть зимнего утра.

– Суп. Из златолиста. Готовил для твоей сестры, – констатировал я, наблюдая, как девушка медленно-медленно склоняется над тарелкой и внимательно изучает ее содержимое. Мысль насчет мудрости эльфийского народа в области моды определенно была верной. – А в той бутылке, что ты расколошматила, было вино. Между прочим, мое любимое!

– Из златолиста, – зачарованно пробормотала эльфийка и вдруг начала смеяться. – Хи. Хи. Хи! Что, принц? Хи!

– Ну… – Я аж сбился с мысли от такого вопроса. И тут мое фамильное проклятие снова себя проявило.

– Он пришел! Он пришел! – Проявившийся в комнате призрак был изрядно возбужден, словно ребенок, которому наконец-то вручили долгожданную игрушку. Но мало того что этот покойник, чтоб ему на пожирателя душ в своей проклятой столице нарваться, притащил свои нематериальные останки в самый неподходящий момент, он каким-то образом еще и портал в мое жилище открыл!

– Ты же мертвец! – Перворожденные всегда очень бурно реагировали на нежить, и Селес точно не являлась исключением.

– Ты же мертвая! – Кажется, неупокоенный король сделал ту же ошибку, что и его бастард.

Два возгласа слились воедино, а произнесшие их отшатнулись друг от друга. Но потом эльфийка сообразила, что в доме человеческого мага еще и не такое может появиться, раз среди нашей расы даже некромантия вполне легальна, а дух опознал в ней живое существо.

– Ты кто?

– Ты кто?

Спросили мои гости одновременно. Они что, специально тренировались?

– Ладно, все потом, время работы моих артефактов сильно ограничено, – бросил повелительным голосом мертвый король, и шквальный порыв стылого ветра буквально впихнул и меня, и девушку, практически по чистой случайности оказавшуюся в моих объятиях, внутрь портала. Нас буквально вкатило под своды подземелья, и переход закрылся.

– Какого демона тут происходит? – вырвалась из моих рук эльфийка. Да, глазомерные исследования были верны. Грудь у Асанты была больше. – Что это еще за призрачная тварь такая?!

– Канлер Великий к вашим услугам, о дивная леди, – изящно склонил голову в поклоне мертвый король и тут же нахмурился. – Вообще-то, девочка, с момента моей смерти прошло еще не так много времени, чтобы меня можно было с кем-то спутать. Тем более что ты, как представительница столь долгоживущего племени, уж точно видела меня еще живым. Или, по крайней мере, портреты не раз наблюдала. Да и потом, разве мой непутевый, но любимый сын тебе обо мне ничего не рассказывал?

Конечно, любимый. Других-то больше нет. Ой, а что это с ней? Эльфийка упала в обморок.

– Зитц из вуман, е-е-е, – абсолютно немелодичным голосом пропел кто-то ранее неведомый, и из-за спины к потерявшей сознание девушке вышла широкая мужская фигура, затянутая в непривычного покроя одежды и с ног до головы увешанная предметами, на фоне которых продемонстрированный мне боевой артефакт действительно смотрелся бедным родственником. Кажется, это и есть тот самый Олаф.

– Приветствую родича и счастлив оттого, что тропы путей наших пересеклись под небом, – осторожно сказал я, решив воспользоваться знаниями эльфийского этикета. Во-первых, ушастые на различных переговорах и словесных хитросплетениях буквально помешаны, и если уж по их меркам приветствие вежливо, то никто другой на него точно не обидится. Ну а во-вторых, если Селес, которую я подхватил и теперь держал на себе, просто притворяется – любят некоторые женщины создать о себе впечатление особо чувствительных особ, – нужно же произвести на нее хорошее впечатление.

Олаф обескураженно уставился на меня. Ожидаемо в общем-то. Вряд ли он знает языки нашего мира. Ладно, как раз на этот случай я кое-что захватил из своих запасов. Выпускники ордена Железной Волны – не особо талантливые маги разума… Но уж чужими-то артефактами пользоваться умеют. Это призраку хорошо: мертвые проблем в переговорах с живыми, если вообще их ведут, не испытывают.

Олаф. Междумировой торговец оружием

И как только меня не встречали заказчики – и с песнями, и с плясками (особенно африканские), и хорошим выдержанным виски (ирландские), и даже ящиком водки и накрытой поляной (это русские – и не спрашивайте меня, как можно накрыть «поляну» в ресторане, причем лучшем ресторане портового города). Но вот с висящей на клиенте женщиной меня еще ни разу не встречали. Видимо, это у них так по этикету положено? Тем более что сразу в полный рост встал вопрос общения – если с призраком разговор велся на нормальном таком английском, с акцентом, конечно, но очень небольшим, то вот с этим молодым (по виду чуть моложе меня) человеком этого не случилось. Выданная им тирада, конечно, звучала довольно мелодично, но была, как говорят в России, «ни хрена» непонятна. Поэтому я устремил взгляд на парящего справа от диктора призрака и осторожно спросил:

– Это он на каком? И девушка, надеюсь, не в подарок?

– Точно не знаю, – задумчиво сказало привидение и, видимо заметив мои рефлекторно округлившиеся глаза, пояснило: – Это я про эльфийку. Вроде бы это какая-то родственница его убитой подружки, во всяком случае, рожа у них одна, но до чего уж они там договорились, когда я их прервал… Демоны! Как же я сразу не подумал, что ты по-человечески ни одного слова не понимаешь…

За «по-человечески» я обиделся. Но тут этот парень протянул мне какую-то странную цацку. Возьму, конечно, чего б не взять, это тоже, видно, вещичка не из дешевых. Вон и камешек какой-то имеется… А все же что это за хрень – вон иголка какая-то из верха торчит… Серьга, что ли?

Я взял подарок и тотчас же убедился в своих предположениях. Парень, одной рукой продолжая обнимать висящую без сознания девушку, достал из кармана вторую точно такую же вещь и вдел ее себе в мочку, поморщившись от боли и прошипев сквозь зубы что-то явно нецензурное.

Да хоть и эльфийка! Мне-то она зачем? Собирать персональный гарем – или он таким образом за оружие рассчитываться собирается? Тогда звыняйте: я на такой обмен не пойду – да будь она хоть мисс вселенная. Чего там такого в ней особенного будет? Не, на фиг, на фиг! Мне лучше камешками или, на крайний случай, золотом. Конечно, придется переплавлять да и, скорее всего, разбавлять земным процентов на двадцать, но спихну, пятнами не покроюсь. Закончив предварительный анализ пробежавших в моей голове мыслей, я принялся внимательно рассматривать полученную серьгу. В том, что это серьга, не было никаких сомнений, но вот ее устройство меня не особенно радовало. Зачем на украшении довольно приличные бороздки, как на рыболовном крючке? Да ее же после этого не снимешь без хирургической операции или без прощания с кусочком уха! Подумал, еще раз внимательно изучил, понаблюдал пьесу в стиле непризнанного актера мимического жанра от заказчика – и с упоминанием святого Патрика и его отношения к различным нехристям попытался проткнуть этой мечтой любителя БДСМ левое ухо. Оказалось чудовищно неудобно: на мне же как на новогодней елке понавешано – тут руки с трудом поднять можно, а не то что аккуратно, стараясь не оторвать себе половину уха, проткнуть мочку.

Звук, кстати, был премерзкий – это я о протыкаемом этим пыточным орудием хряще. Обернувшись к призраку и стараясь не замечать капающей на разгрузку крови, с недовольным тоном выдал:

– Надеюсь, это того стоило. И передай этому садисту, что с бабой он зря – в качестве расчета я ее не приму.

Мне показалось или она весьма ощутимо вздрогнула? Судя по тому, как на нее покосился ее «держатель», оптическими галлюцинациями я страдать еще не начал.

– А я тебе ее и не предлагаю. – Этот серьгоносец осторожно дотронулся до своего уха, где тоже болталось украшение, аналогичное моему, скривился, видимо, от боли и что-то прошептал. Его пальцы на несколько секунд засветились светло-розовым цветом, и рана, могу поклясться в этом, мгновенно зажила! – И вообще, если верить моему отцу, ты согласен брать взамен своего волшебного оружия золото.

Впав на несколько секунд в прострацию и внимательнейшим образом ощупав свое украшение, перемазавшись при этом в крови как поросенок, мотнул в раздражении головой и, уперев взгляд в ясны очи заказчика, по совместительству еще и родственника (как оказалось), озвучил свои условия:

– Золото было бы нежелательно, но в крайнем случае могу взять и его. Лучше, конечно, драгоценные и полудрагоценные камни, но только после небольшой проверки. Проблемы с реализацией и, самое главное, с засветкой канала в этот мир мне не нужны.

После чего окинул взглядом помещение, приметив удобный выступ кирпичной кладки вдоль одной из стен, направился в его сторону, на ходу расстегивая разгрузку и скидывая с затекших плеч все на них навешанное.

– Ну давай приступим к показу. – После чего с ехидцей добавил: – Да кинь ты ее, а то, наверно, уже все руки оторвала. Судя по заднице, не пушинку держишь.

Тут я, конечно, несколько погрешил против истины, так как попка была мало того что очень аппетитной и тугой, но и не особенно большой – как раз такого размера, как я люблю. Да и в охватившем меня раздражении очень захотелось хоть немного вывести родственничка из себя и отомстить за украшение в многострадальном ухе.

По вышеупомянутой части тела, равно как и по всем остальным, прошла явственная дрожь негодования. Да, актерского таланта малышке явно не хватает, родственничек это тоже, видно, понял, потому что поставил ее вертикально, подержал так несколько секунд и отпустил. Не упала – осталась стоять, невероятным образом извернувшись, одним гибким движением прильнув к своему спутнику и начав что-то шептать ему на ухо. Ну и ладушки.

– Лот первый, – провозгласил я, доставая пистолет и целясь куда-то в противоположный конец коридора. – Пистолет ТТ. Дешев, прост, могу поставлять едва ли не тоннами. Убойная сила относительно невелика, но против не слишком хорошо бронированного противника сойдет. Стальной шлем толщиной примерно вот столько, – показал на пальцах примерно полсантиметра, – гарантированно пробьет с расстояния в пятьдесят шагов. Если попасть в него, конечно, а это требует некоторого мастерства.