Читать книгу Леди с клыками - Леонид Кондратьев, Владимир Мясоедов - Страница 1

Первым, что я увидела, открыв глаза, было лицо моего папочки. Пелена густых черных волос чуть колышется, как будто в ее глубине течет какая-то своя, неизвестная внешнему миру жизнь. Из буйной, но незатейливой прически выбивается только кривой, хищно загнутый книзу, широкий, похожий на клюв, мясистый нос. А над ним, мерцая среди спутанных прядей, – темные глаза; солнце отбрасывает на них багряные отблески, создавая иллюзию какого-то демонического огня.

– Опять ты в своей маске. – Слова сорвались с губ раньше, чем я успела подумать. – Скоро уже и забуду, как ты без нее-то выглядишь.

Папа виновато шмыгнул носом, издав звук, больше приличествующий клацанью ружейного затвора, и снял свои темные очки. Затем немного подумал и попробовал расчесать пальцами свои свисающие со лба настоящим водопадом лохмы. В косматую бороду, придающую не занавешенной волосами части лица схожесть с клубком шерсти, лезть не стал. За шестьдесят четыре года своей жизни родитель уже усвоил, что без слесарных инструментов, ну или, на худой конец, очень прочного гребня пытаться спорить с наглой растительностью бесполезно. Особой привлекательности, впрочем, ему это не прибавило. Гномы, они вообще как-то не слишком гламурны, причем все поголовно. И то, что у отца крови подгорного народа в жилах течет только половина, особой роли не играет. Пошел-то он в папу, известного и удачливого золотодобытчика, сколотившего на прииске, существовавшем в наших краях лет семьдесят назад, весьма немаленькое состояние, а не в маму, умную и расчетливую трактирщицу, которая как-то пообещала своему наиболее регулярному клиенту скидку на пиво, если он на ней женится.

Не знаю уж, шутила бабушка в тот момент или нет, но дедушка оценил ее стать, весьма выдающуюся, если верить прижизненным портретам. Вспомнил, что стоявшая перед ним женщина являлась на две недели пути в любую сторону единственным источником пенного напитка, столь милого детям камня, и тут же сделал ей предложение руки и сердца.

Говорят, свадебная гулянка по своим последствиям напоминала набег переевших мухоморов горных троллей. Хотя несколько представителей этого племени в общем-то на торжестве тоже присутствовали, но не могли же они всего вчетвером завалить две шахты, снести ратушу, затопить полицейский участок (и это посреди зимы-то!) и водрузить на центральной площади поселка золотодобытчиков ледяную статую практически голой эльфийки верхом на драконе! Причем этот полумифический ящер с пригнутой к самой земле шеей был явно сделан в натуральную величину. Достаточно сказать, что девушка, изваянная из розового льда, удобно устроилась на его голове, бесстыдно свесив ноги по бокам морды, и являла взглядам собравшихся полный минимализм в своей одежде, причем в районе, скажем так, зоны бикини. Ну это если не считать одеждой символический листок меллорна на самом интересном месте. На бюсте и того не было, между прочим. Я это точно знаю, видела фотографии скульптуры с разных ракурсов. Они и сами по себе достаточно ценны, как-никак одни из первых со времен Древних, а уж вместе с изображенным на них бесстыдством так и вовсе уникальны. Впрочем, сей памятник, гм, культуры можно и в натуральном виде посмотреть, если не лень съездить в землю вечного льда, куда впечатленные силой искусства тролли уволокли его с наступлением весны. Чтобы не растаял. Между прочим, целым кланом тащили, почти сотня мохнатых рыл. До сих пор ведутся жаркие споры насчет того, кто именно ту скульптуру создал, как и, самое главное, с кого ваяли…

– Клер, дочка, ты как?

Папа, видимо, сильно обеспокоился моим продолжительным молчанием. Странно. Обычно проявлений не только отцовской, но даже хоть какой-то заботы от него не дождешься. С тех пор как мне минуло десять лет, он практически полностью спихнул все проблемы, связанные с подрастающим потомством, на нанятых учителей и гувернанток, а сам почти все время проводит в своем кабинете, совмещенном с кузней и лабораторией. Чего уж он там делает, не признается, но выходит оттуда редко, а вот копии с разных древних фолиантов ему туда курьеры привозят часто. И каждый из них стоит столько, что кому-нибудь победнее потраченной на редкую книгу суммы хватило бы лет на пять обеспеченной жизни. А ведь и правда, чего это я? Обычно такие долгие приступы раздумий и воспоминаний мне не свойственны. Всегда предпочитала действие. Но в теле какая-то слабость и мысли путаются… Неужели напилась? Папа меня прибьет. Ну выпорет точно, не посмотрит, что девятнадцать лет скоро. Если бы не его человеческая половина, то он мог бы в музее экспонатом работать. Единственный в мире гном, который запрещает своему потомству пить все, что крепче воды.

За крохотную рюмку вина, выпитую на выпускном вечере в школе, устроил трехчасовую головомойку, лишил карманных денег на два месяца и еще полгода дулся, нехорошо косился и даже обнюхивал в профилактических целях.

– Все нормально… – Попытка приподняться провалилась, потолок спальни нашего особняка (теперь хотя бы понятно, где я) завертелся перед глазами. Руки, ноги, шея, а особенно почему-то пальцы вдруг вспомнили о своем существовании и заныли все разом, а зубы вдруг застучали, едва не прикусив мгновенно язык, который вдруг начал упорно сигнализировать, что его засунули в песок, причем весьма сильно нагретый. – О-о-ой, как-то мне нехорошо-о-о… все ломит… и во рту такая сухость…

У отца, чье лицо все еще висело надо мной, всем своим видом выражая тревогу и заботу, волосы дыбом встали. Не вру. Его густая черная грива, в которой удар сабли увязнет, отчетливо зашевелилась, а от лица, прокопченного солнцем, ветром, жаром горна и пламенем алхимических горелок, отхлынула, как показалось, вся кровь.

– Пей! – В губы мне больно ткнулось горлышко какой-то фляжки. – Пей! Пей, дочка, пей! Ради всего святого, не сплевывай, пей!

Я послушалась. Папа хоть и со странностями, но плохого не посоветует. Любит он дочурку, правда, как-то странно, на свой лад, но в обиду никому не даст. Когда была маленькой и на меня напала собака соседа, какого-то там аристократа из самой столицы, переехавшего в нашу глухомань из-за последствий провалившейся интриги, он забил его насмерть стамеской, невзирая на то что противник пытался отмахиваться шпагой. Что с песиком стало – говорят, вообще страшно взглянуть было, я сама не помню… Потом отца чуть не засудили, но деньги нашей семьи и угроза нанять ассасинов, которые быстро бы повывели всех родственничков того идиота, что пускает боевого гоблинодава гулять без ошейника по улице, помогли. Тьфу, какой ужасный вкус крови на языке, он мне что, половину десен снес, что ли? Лишь глотке на пятом сообразила, что для разбитой губы концентрация что-то чересчур насыщенная. Создавалось полное впечатление, что я, будто полулегендарный вампир, присосалась к чьей-то шее.

– Какого демона?! – Гнев, как обычно, придал мне сил, и потолок мгновенно перестал вертеться, как танцовщица, исполняющая перед мужчинами нескромный танец, а боль в теле ретировалась куда-то далеко-далеко. Фляжка полетела в одну сторону, пятная ковер и простыни темно-красным, почти черным содержимым, а бултыхающаяся во рту жидкость была выплюнута в другую, а отец, хоть его не задело ни первым, ни вторым, буквально отлетел куда-то к дверям и еще в полете наставил на меня чудовищных размеров мушкет. Причем пальцы его на спусковом крючке ощутимо дрожали.

– Ты что делаешь, он же заряжен! – Даже с кровати было видно, что полочка с порохом отнюдь не пуста. И примитивность даже не пулевого механизма, устаревшего на добрую сотню лет и исправно служившего еще деду в его нелегком и опасном деле золотодобытчика, ничуть не помешала бы этому осадному орудию – а по-другому калибр в два кулака, причем полноценных гномьих, назвать и нельзя – разнести мою сильную, но легкую тушку на множество мелких кусочков, которые потом даже с помощью некромантии нельзя будет сложить воедино.

– Клер? – Голос отца дрожал, чего с ним не бывало даже в моменты, когда он, куря трубку, работал с динамитом.

– Да? – Я зачарованно следила за дулом мушкета, куда при некотором старании, возможно, сумела бы пропихнуть и голову. В пять лет у меня это, кстати, получилось, правда, я с тех пор несколько подросла, но, кажется, древнее ружье тоже увеличилось. Сейчас оно казалось мне даже больше, чем новенькая гарнизонная пушка, завезенная в прошлом месяце в нашу глухомань прямиком из Форт-Дланша, кузнечной и оружейной, а также магической и политической столицы государства.

– Твое полное имя, – потребовал отец.

– Пап, ты чего? – попыталась я слезть с кровати и выйти из-под прицела оружия, но его ствол качнулся следом.

– Дочка, я не шучу. – Мой, как видно, окончательно сошедший с ума родитель уперся своими по-гномски широкими плечами в створки двери, которая и десяток-другой ударов тараном спокойно выдержала бы, и почти плача произнес: – Скажи, как тебя зовут, полное имя, Клер, ну пожалуйста, не заставляй меня этого делать, я не хочу-у-у…

Под конец он почти сбился на визг. Истеричный психопат с ружьем – это страшно. Даже если ты его знаешь всю свою жизнь. Гнев, застилавший все вокруг кровавой пеленой, куда-то испарился. Да и не умею я долго злиться, если честно. Всегда, как и в этот раз, быстро вспыхивала и быстро отходила.

– Клер Шатраэн Отхильда Дербас Туиллойска. – От перепуга вспомнился мой родовой, унаследованный от подгорного дедушки титул, свидетельствующий о принадлежности к клану. В документах-то значится просто: «Клер Дербас, уроженка города Ольна, по рождению цеховик, способности к магии воды, разума и тьмы выше среднего».

– Правильно. – Ствол мушкета опустился чуть-чуть, буквально на волосок. – А как меня зовут?

Если он забыл свое имя, то его можно будет объявить недееспособным и сдать в какой-нибудь приют? Я больше не рискну оставаться наедине с человеком, ну, то есть полугномом, который имеет восемь патентов по минно-взрывному и оружейному делу. Он ведь и ночной горшок взорвать сможет, не побрезгует выделить из отходов собственной жизнедеятельности селитру, а вазу еще и подпилит в нужных местах для лучшего разлета осколков. Да и потом быть богатой, хочу заметить, очень богатой наследницей куда лучше, чем невинной жертвой сошедшего с ума ученого.

– Грем Дербас, – с готовностью напомнила ему я. – От кланового имени ты отрекся, когда тебя в хирд вписать отказались из расистских соображений. Зря, кстати, своим гномы везде скидку дают, пусть небольшую, но все же.

– Тоже правильно, – констатировал отец и опустил мушкет на пол, отодвинув дуло в сторону стены. – Я тогда был сильно обижен и о финансовой стороне вопроса как-то не подумал. Что ж… Значит, память сохранилась… Ну, последняя проверка.

Он сделал ко мне пять шагов, приблизившись практически вплотную, после чего рванул воротник своей прожженной в доброй дюжине мест рабочей кожаной куртки и, с некоторым трудом сдвинув в сторону бороду, обнажил не слишком-то чистую и поросшую короткими темными волосами шею.

– Кусай, – потребовал папа, тяжко вздохнув и даже зажмурив глаза.

Я знаю, что родителей бить нехорошо. Особенно если ты выше их на голову. Но когда они явно повредились рассудком, то, думаю, можно. В профилактических целях.

Удар рукой в подбородок, как учил в детстве нанятый отцом же эльф-тренер по рукопашному бою, затем ногой в колено, и, как завершение, на валящееся на пол тело полетела сдернутая с кровати простыня. Вязать узлы я умею плохо, но ради такого дела пришлось постараться.

– Не волнуйся, папа, тебя обязательно вылечат, – пообещала ему я, силясь потуже затянуть узел и стараясь не слушать доносящиеся снизу стоны. Часть простыни я накинула ему на голову и потрудилась зафиксировать там. Задохнуться не задохнется, а вот видеть станет намного хуже, а значит, и бросаться на что попало не станет. – Магистр Кирелли знаешь какой хороший специалист в магии разума? Он почти архимаг и меня, между прочим, считает перспективной ученицей! Будь уверен, легкое безумие он убирает так же просто, как ты снимаешь ржавчину с металла. Раз – и готово. И это совсем не больно, ты даже не почувствуешь ничего.

– Клер, – донесся приглушенный голос отца из-под импровизированного капюшона. – Развяжи меня! Я все объясню!

– Конечно, папочка. – С сумасшедшими лучше не спорить, это любой дурак знает. С ними нужно соглашаться и немедленно звать целителя. Чем меньше ростков успеет в душе пустить безумие, тем легче его оттуда будет выковырять.

Решив наконец, что получившуюся из простыни конструкцию быстро не развязать и не порвать даже полугному, я шагнула к мушкету и разрядила его. На пол посыпались комочки какого-то белого металла, исполнявшие роль пуль. Невольно заинтересовавшись – ну а как вы хотели, вырасти в доме оружейника и не заполучить любовь к стреляющим игрушкам невозможно, – подняла один из них и поднесла к глазам, после чего поняла, что магистр может и не справиться. Родной отец собирался охотиться на свою дочь с серебром, словно она нежить какая. Да еще не простым, если я что-то понимаю в артефактной магии – а я понимаю, спасибо колледжу волшебства, куда меня отдал отец сразу после окончания общеобразовательной школы, – то передо мной самый что ни на есть самородный металл, которому его форму придали холодным способом, то есть без огня, чтобы сохранить максимум природных свойств. Хорошо хоть папа огнемета не взял, а ведь у него есть, и даже не один, только в подвале штуки три разобранными лежит, да еще на чердаке парочка в относительно целом состоянии пылится. Было у него время, когда увлекался технической пироманией, лет двенадцать назад. Помню, какие фейерверки он в детстве для меня делал… А потом прекратил и стал нелюдимым затворником, которого даже родная и прежде любимая дочь видела только по праздникам.

– Ой, как все запущенно, – невольно вырвалось у меня. – Ну ладно, завелись у тебя в черепушке тараканы, и пошел с этой исторической древностью на родную дочь, но серебряную картечь-то зачем зарядил?!

– Потому что ты дампир, – глухо отозвались из-под простыни.

– Что? – сначала я даже не поняла фразу.

– Ты дампир, – повторил отец. – Твоя мать, могущественная ведьма, с которой я крутил роман, подбросившая тебя в двухлетнем возрасте к дверям моего дома, была вампиром. А ты наша дочь. Наполовину дитя ночи, наполовину простая смертная. Наделенные чудовищной силой, природными способностями к магии крови и тьмы, иммунитетом к солнечному свету и бессмертием, такие дети были редки, но сведения о них в исторических хрониках имеются. И сегодня… то есть уже вчера, ты прошла вторую инициацию из девяти возможных. Посмотри в зеркало.

Я глянула чисто машинально и ничего нового в общем-то не увидела. Отражение высокой девушки с темными, как вороново крыло, волосами и тонкими точеными чертами лица никуда и не думало исчезать. Острый маленький носик, высокие скулы, чуть-чуть больше чем надо бы вытянутый подбородок и самая капелька бледных, едва заметных веснушек, которые меня совсем не портят. Вот, правда, прическа… Космы во все стороны торчат… Потянувшись пригладить волосы, я пораженно замерла, осознав, что что-то тут не так. Отличие от привычного облика отыскалось не сразу, но уж когда я поняла, что не так… Глаза! Мои чудесные карие глаза сменились двумя зелеными буркалами с вертикальным зрачком!

Почему-то я сразу поверила, что папа не сошел с ума и даже не шутит.