Оглавление
Владимир Набоков. Лекции по русской литературе
Предисловие редактора
Принципы подготовки текста
Писатели, цензура и читатели в России[12]
Николай Гоголь (1809–1852)
«Мертвые души» (1842)
«Шинель» (1842)
Иван Тургенев (1818–1883)
«Отцы и дети» (1862)
Федор Достоевский (1821–1881)
«Преступление и наказание» (1866)
«Записки из подполья» (1864)
«Идиот» (1868)
«Бесы» (1872)
«Братья Карамазовы» (1880)
Лев Толстой (1828–1910)
«Анна каренина» (1877)
Действующие лица
Хронология Толстого
Композиция
Образность
Имена
Комментарии (Часть первая)[47]
«Смерть Ивана Ильича» (1884–1886)
Антон Чехов (1860–1904)
«Дама с собачкой» (1899)
«В овраге» (1900)
Заметки о «Чайке» (1896)
Максим Горький (1868–1936)
«На плотах» (1895)
Пошляки и пошлость
Искусство перевода
L’envoi[73]
Отрывок из книги
По словам самого Владимира Набокова, в 1940 году, прежде чем начать свою университетскую карьеру в Америке, он, «к счастью, не пожалел времени на написание ста лекций – около двух тысяч страниц – по русской литературе… Этого хватило на двадцать академических лет в Уэлсли и Корнелле»[1]. Как представляется, эти лекции (каждая из которых старательно приспособлялась к принятому в Америке пятидесятиминутному временно́му формату аудиторных занятий) были написаны в промежутке между прибытием Набокова в Соединенные Штаты в мае 1940 года и его первым преподавательским опытом – курсом русской литературы в летней школе при Стэнфордском университете, читавшимся в 1941 году. В осенний семестр того же года Набоков получил постоянное место в колледже Уэлсли, где был единственным преподавателем на отделении русистики и сперва читал курсы русской стилистики и грамматики, а затем и обзорный курс русской литературы в переводах («Русская литература № 201»). В 1948 году он перебрался в Корнеллский университет, где получил место доцента отделения славистики и где им были прочитаны лекционные курсы «Мастера европейской прозы» («Литература № 311–312») и «Русская литература в переводах» («Литература № 325–326»).
Лекции о русских писателях, представленные в настоящем томе, входили в состав (время от времени слегка менявшийся) последних двух курсов, упомянутых выше. Курс «Мастера европейской прозы» обычно включал Джейн Остен, Гоголя, Флобера, Диккенса и – иногда – Тургенева; второй семестр Набоков посвящал Толстому, Стивенсону, Кафке, Прусту и Джойсу[2]. Разделы о Достоевском, Чехове и Горьком восходят к курсу «Русская литература в переводах»; по сообщению сына Владимира Набокова Дмитрия, этот курс охватывал также второстепенных русских писателей, однако лекционные записи о них не сохранились[3].
.....
Это всего лишь метод преподавания, однако результат его – теплое чувство, которое порождено опытом сопереживания, объединяющим Набокова и слушателя/читателя. Мы с радостью отзываемся на работу его ума, сообщаемую посредством чувства, – дар, передаваемый в том числе и критикам, которые сами являются большими художниками слова. Магия, к которой он был столь восприимчив в литературе, должна доставлять наслаждение – об этом мы узнаем из текста настоящей книги и из анекдота, гласящего, что в сентябре 1953 года, на первой лекции корнеллского курса «Литература № 311», Владимир Набоков попросил студентов письменно объяснить, почему они выбрали именно этот курс, а в следующем классе с одобрением зачитал один из ответов: «Потому что мне нравятся сказки».
Невозможно, да и бессмысленно скрывать тот факт, что нижеследующие очерки представляют собой расшифровку записей Владимира Набокова, которые он зачитывал вслух перед студенческой аудиторией, и что их нельзя рассматривать в качестве законченной литературной работы наподобие той, в которую превратились его лекции о Гоголе, подвергшись ревизии и став частью посвященной этому писателю книги, опубликованной в 1944 году в нью-йоркском издательстве «New Directions» (извлечения из нее составили гоголевский раздел настоящего тома). Упомянутые записи очень разнятся по степени готовности и окончательной отделки текста и даже по своей структурной завершенности. Бо́льшая часть их сделана рукой Набокова, с отдельными вкраплениями машинописи, принадлежащими его жене Вере и призванными облегчить процесс чтения. Степень завершенности текста варьируется от черновых рукописных заметок о Горьком до обширного машинописного материала о Толстом – материала, который, похоже, должен был стать частью пространного введения в лекции об «Анне Карениной», переработанные в учебник. (Приложения к очерку об «Анне Карениной» включают материалы, подготовленные для набоковского учебного издания.) В машинописный текст Набоков, как правило, позднее вносил изменения, добавляя новые комментарии или исправляя неудачные фразы. В результате машинописные страницы имеют немногим более оконченный вид, чем рукописные. Последние в ряде случаев переписаны начисто, но обычно содержат каждый знак исходного текста и часто значительно переработаны при дальнейших просмотрах написанного.
.....
