Читать книгу Дела музейные. Это было в 1986-м - Владимир Назаров - Страница 3

День в музее

Если бы мне пришлось рассказать о самых ярких впечатлениях детства, то, пожалуй, я вспомнил бы первую экскурсию в краеведческий музей. Было мне тогда лет семь или восемь, и я приходил в восторг от пушек Отечественной войны двенадцатого года, «максимов» гражданской и минометов Великой Отечественной. Увидеть все это не «в телевизоре», а воочию было и необыкновенно и радостно. Как же иначе? Ведь эти пушки, пулеметы и минометы когда-то стреляли! Мимо них невозможно было пройти равнодушно. И как ни следили служащие музея, как ни увещали «не трогать экспонаты руками», я все же находил такую возможность. Надо было хоть как-то прикоснуться к тому времени.

Были в музее и такие экспонаты «потрогать» которые было невозможно при всём желании. Помните, в историческом отделе, в полу, было вырезано окно и закрыто стеклом? За стеклом сидели наборщики и готовили к выпуску подпольную листовку. И, хотя манекены были сделаны довольно примитивно, воображение работало не уставая, и мне уже казалось, что я не в музее, а в каком-то старом доме на городской окраине, и вот сейчас подпольщики напечатают листовки, и я понесу их на завод. И обязательно один экземпляр наклею полицейскому на спину!

Машина советского пространства и времени

Музей как машина времени переносил из одного века в другой, отправляли на тысячи лет назад. Чего стоил один только скелет мамонта! Скелет того самого мохнатого чудовища, рисунки которого доводилось видеть в книгах. Рядом с мамонтом, в витринах, лежали останки животных, живших не то, что тысячи – миллионы лет назад!

Экспонаты музея помогали вспомнить, что в мире существуют не только асфальтированные дороги и многоэтажные дома, но и уводящие в неизвестность тропинки и полные таинственной жизни леса…

Четыре волка нападают на оленя. Один вцепился в шею, другой в спину, остальные рвут ноги. Кровь, горящие злостью глаза хищников и обреченные глаза жертвы. Я понимал, что это чучело, что волки нападают оленя давно, что все это ненастоящее. И все-таки мне было жалко оленя, жалко до слез. И хотелось ему как-то помочь, и я жалел, что со мной нет игрушечного ружья. Если волки ненастоящие, то почему их нельзя убить из ненастоящего ружья? Я смотрел на эту борьбу животных и, конечно, не знал тогда, что и волкам, и оленю, и мамонту, и прочим экспонатам осталось жить недолго. Их ждала вторая смерть. Смерть, если так можно сказать о чучелах, при жизни.

Перестроили…

Небольшую пристройку к музею, где и находился отдел природы, снесли. Построили новое здание, и «животные» остались не у дел. И уже давно мамам некуда водить своих малышей, дабы познакомить их с некогда жившими и живущими сейчас «меньшими» братьями. И уже учителям приходиться довольствоваться на уроках зоологии таблицами, диапозитивами и учебными фильмами. Все эти наглядные пособия, безусловно, хороши и дают некоторое представление о животном мире, но у них есть ряд недостатков. Во-первых, по иным таблицам трудно понять кто больше: носорог или та самая птичка, которая освобождает носорога от кожных паразитов. Да что носорог! Размеры обыкновенной лисицы представить не возможно. Во-вторых, а по значению во-первых, и таблицы, и диапозитивы, и фильмы дают плоское изображение. А мы-то привыкли видеть предметы объективно! Только когда у нас есть возможность посмотреть на ту же лисицу и справа, и слева, и в лоб, только тогда мы получаем о ней полное представление.

Без Природы

Есть в школах, конечно, и объемны экспонаты. Чаще всего это чучела птиц. Но их до обидного мало! И тем не менее, какой бы хорошей школа ни была, какие бы ни были у нее богатые шефы, ни к чему превращать школу в музей природы. Да это и невозможно. Не хватит ни средств, ни площадей. В то же время, экскурсии в такой музей бывают просто необходимы. Сейчас такой возможности ни у учителей, ни у учеников нет. Объемный историко-литературный музей есть, а отдела природы в нем нет. Впрочем, судя по названию музея, такой отдел и не предполагается? Отнюдь. Отдел природы существует на бумаге. В музее есть штатные сотрудники этого отдела, а самого отдела нет!

Планы, планы, планы…

Нельзя сказать, что музей не предпринимает шагов в направлении создания отдела природы «воплоти». Но шаги эти крайне малы и неспешны! Арендован Дом Природы, где планируется организовать долговременную выставку «Человек и природа». И, судя по замыслу научных работников музея, выставка обещает быть интересной. Авторы предполагают в четырех залах сделать Омскую область в миниатюре. Будет там и зона тайги, и зона лесостепи, и зона степи, и водоемы в разрезе. Будут показаны редкие животные и растения, входящие в, пока неофициальную, красную книгу Омского Прииртышья. Причем есть мысль оживить экспозиции: воспроизводить голоса птиц и зверей. Неплохо, не правда ли? Только когда это появиться в натуре – сказать трудно.

Проект выставки, который делал омский художник А.Н.Садчиков, готов. Проект интересный, разработан в деталях, но вот уже два года он благополучно лежит «под спудом».

В свое время музей заключил договор с комбинатом творческо-производственных работ. Бывший директор комбината А.Д.Никифоров обещал сделать не только проектные, но и исполнительные работы. Обещание-то он дал, но обещание не имело под собой почвы. Организация выставки «Природа и человек» предполагает большой объем плотницких и столярных работ. В комбинате же бригада столяров насчитывает всего пять человек. За год они осваивают 60 000 рублей. Немного. Стоимость же исполнительских работ на выставке определена в 20 000 рублей. Это значит, что бригаде придется оставить на три-четыре месяца свою основную работу: изготовление подрамников, планшетов, тумб, небольших витрин и заниматься только музеем.

«А воз…»

Администрации музея, которую возглавляет Ю.А.Макаров, было известно в самом начале, что комбинат не в состоянии выполнить все работы. Основные функции комбината: проект оформления и авторский контроль за ходом работ. И, тем не менее, музей заключил договор. Комбинат его не выполняет, а музей продлевает, с завидной настойчивостью, договор.

А не пора ли расторгнуть соглашение и найти более дееспособного подрядчика? Ведь такая ситуация может оставаться и год, и два, и еще неизвестно сколько лет. А пока чучело будут пылиться в платяных шкафах, где они сейчас и прибывают, и, если до экспонатов у музея не доходят руки, то дойдут лапы у моли, и через год-другой нечего будет выставлять.

В заключении, мне бы хотелось несколько отойти от темы выставки и сказать о следующем. Выставка – это, конечно, хорошо, но выставка – есть выставка. Это дело временное, и не стоит превращать его в постоянное. Понятно, что организация небольшой экспозиции – дело вынужденное, ибо лучше хоть что-то показать горожанам, чем совсем ничего. Нужно искать постоянное пристанище для отдела природы. Успех этих поисков во многом будет зависеть от того насколько успешной будет вышеназванная выставка. Только тогда можно будет идти по инстанциям и не просить, а требовать. Пока у музея таких прав нет. Еще не завоевали.