Читать книгу По ту сторону реки (сборник) - Владимир Ноговицын - Страница 70

Прижал родственников к себе, опасливо, торопливо. Будто от сердца отрывал. Припозднившаяся машина наконец-то появилась и теперь ждала меня, что называется, на всех парах.

Пора? Пора!

И тотчас же навалилось грустное, щемящее, безвыходное.

Дерзкая мысль пронеслась в голове: «Нам больше не увидеться». Поднял глаза на дядюшку и тётушку. И ощутил: они думают то же самое. Но обострённее, горестнее. Попрощались, взмахнули подрагивающими руками.

Седовласый старик вытирал носовым платком ослепший глаз, а зрячим тянулся к глухому кабинному стеклу, высматривая мой контур.

Хлопнула автомобильная дверца – резко, раскатисто, как гремит гром. Оглушительно взревел мотор. Дёрнулась машина. Поехали. Оглянуться? Мысленно я представил: два больных старика (мужчина и женщина) согбенно продолжают стоять посреди дороги, укоризненно глядя вслед уходящему транспорту.

И я уходил из их жизни быстро, скоро. Они уходили из моей судьбы так же бесповоротно.

Машина спешила в областной центр, к Белгородскому железнодорожному вокзалу, к скорому непоседливому поезду, до отправления которого осталось совсем ничего – меньше часа.

Стирался, обрывался, исчезал след, который раньше много лет нетерпеливо вёл сюда. И то отчётливее уяснялось. С горьким выводом, что ничего-то, ничегошеньки не вернуть.

Невозвратимо. Извечное притяжение, оставшееся из глубокого моего детства, исчезало – вот досада! А взрослеть и стариться мне пришлось далеко отсюда, в другом краю, не в этом, не здесь.

…Машина, как окаянная, гнала и гнала вперёд.

Мелькали деревья, дома, поля, снова жильё и опять поросли разных зелёных массивов-насаждений бежали навстречу.

В кузов и лобовое стекло резко ударялись встречные потоки воздуха.

Думы мои прошли, как проходит внезапная головная боль. Появилось безразличие, похожее на безропотное согласие со всем, что происходит и будет происходить в дальнейшем.

Ничего уже не пугало, не тревожило, не беспокоило, не ныло, не совестило.

Подсолнуховое поле топорщило жёлто-коричневые оплеухи своих перезревших плодов.

И их коснулось не очень замечаемое прежде, неотступное бремя увядания.