Читать книгу Дирижер в суфлерской будке - Владимир Новиков - Страница 1

Глава 1

Мое глубочайшее почтение. Наверное, нам придется пробыть вместе некоторое время. И раз уж так сложились обстоятельства, есть смысл представиться. Звать меня Нил, и я бумагомарака. Или как еще? Пачкун, писака, щелкопер-хроник. Что ни отыщете в словаре синонимов, все будет в точку.

Ух, прямо гора с плеч: проявил искренность, облегчил душу. Теперь, как принято в анонимных клубах по маниям и фобиям, дружно поднимаем попы со стульев и аплодируем!

Что-то тихо. Тогда сейчас. Тоже нет? Ничего, подождем.

Так вот, редкое имечко досталось мне в наследство от изобретательных родителей. Видели чужедальнюю, загадочную Африку они на глобусе да сквозь пыльное стекло телевизора. Зато единственному в семье ребенку подобрали имя размером с реку.

Что же касается неутешительного диагноза – тут непрозорливую родню при всем желании не обвинишь. Это я уже сам расстарался. Без зазрения совести гублю собственную жизнь своими же руками. Привык, знаете ли, связывать буквы в слова. И с переменным успехом занимаюсь подобным крючкотворством, сколько себя помню.

Сказать по правде, писанина моя, как ни пытался взять Олимп на приступ, до бумаги не добралась. Осталась набором неприкаянных единичек и нулей на жестких дисках. Что и неудивительно: сейчас каждый третий – писатель. А каждая третья – вообще поэт-песенник. Где уж тут растолкать плечами бодрую, несущуюся вприпрыжку к свету литературную братию! Сотрутся плечи-то по самые ключицы.

Итак, в свою защиту прошу отметить – да, пописывал. Но греха на душу не взял! Ни одно дерево от неконтролируемых потуг словоблудия не пострадало. Этим фактом, между прочим, и утешался неоднократно, отыскивая в провале положительные моменты. Умудренные опытом ведь все так делают? Самовнушение, что бы ни говорили, великая вещь. Как там?.. Я не чихну, не чихну… я-а-а… а-а-апчхи-и-и-и!!! Это не я, это не я…

И, учитывая вышеизложенное, приговор при желании можно значительно смягчить. Бумагомарака – чересчур громко сказано. Пусть будет по-клавишам-стучака. Слегка вычурно, но в общих чертах подойдет.

Если интересно, страсть к изящной словесности я откопал в себе, работая помощником следователя. Протоколами, выходившими из-под моей легкой руки, зачитывался весь отдел. Зачитывался и покатывался. Начальство, сдержанно крякая в кулачок и приговаривая: «Ну, Смоляк!..», растаскивало отчеты на цитаты. А потом с печально-постными лицами заставляло переписывать.

Это я потом понял, что, наглотавшись «чернухи» и «бытовухи», рассудок искал способ сбежать от нелицеприятной действительности. Прогрызал, хитрец, по мере возможности отдушину в серости будней. Грыз, грыз и выгрыз. Теперь вот это всё.

Карьеру на поприще государственной службы я по прошествии лет оставил. А вот въевшуюся в мозг привычку графоманить вытравить не вышло.

Ну а что, а почему бы, если разобраться, и нет? Человек, можно сказать, женился на работе, с ней душа в душу провел лучшие годы. В недобросовестности и изменах не замечен. А когда разбежались как в море корабли, она оставила его беспечной обеспеченной «разведенкой». В комплекте с отставкой прилагалась уйма свободного времени. Ну и отчего бы не тратить себя на то, что нравится?

Умаявшееся было влечение мое вспыхнуло с новой силой. И легкому слогу да едкому слову нашлось вдруг применение.

Знаете, где собираются такие, как я? О, у нас теперь свой собственный благоустроенный рай. Свои коммунальные нирвана и чистилище. Бесконечное пространство, где аккуратно, присваивая идентификационные номера, складируют мне подобных. В шаговой доступности, удобно, места всем хватит…

Поджидая добычу, проголодавшаяся росянка наливается густым липким соком. Для доверчивых рыбешек морской дьявол вырастил на лбу фонарик. А ради скучающих раздолбаев умные люди сплели сеть, удерживающую надежней, чем муху паутина.

И не прогадали, собрав обильный урожай человеческих душ.

Все здесь, в опутавших планету невидимых нитях. Экстраверты и затворники. Нимфоманки и скромницы. Революционеры и планктон. Невразумительные типы. Непризнанные гении.

Признанные, к слову, тоже тут, куда ж без них. Этим золотым рыбкам жизненно необходимо поводить плавниками среди нас, простых смертных. Подпитаться, так сказать. Ведь мы же, заурядные, и сделали их теми, кто они есть.

Нет, не так, что ли? А уберите визжащих у ограждения девчонок с еще не просохшими звездными автографами на щечках. Только всех и сразу. И эта самая звезда может потихонечку осваивать профессию дворника.

Наконец сбылось пророческое: теперь мы вместе. И стало более-менее ясно – в каком.

Можно, жонглируя точками зрения, выяснять до хрипоты. Вот только суть не меняется: мы все – улов. Вызнать бы еще, кто потирает руки с другой стороны удилища.

Затрепыхавшись в Сети, я писал отвратительно много. Ну, или даже если не «много», – случаются и более запущенные экземпляры – то уж за «отвратительно» поручусь с уверенностью. Однако, подобно человеку, злоупотребляющему алкоголем, отказывался признавать собственную запойность. И продолжал ласкать острые уголки клавиш ночи напролет. А они отвечали мне взаимностью, распаляя еще и еще.

Говорят, все надо попробовать, чтоб не было потом мучительно больно. Даже секс втроем, раз уж на то пошло. Так вот – это вздор. Ведь вышеупомянутый процесс от количества вовлеченных не меняется. Только хаос да нагрузки в разы!

Сами представьте, собирается, скажем, первобытный человек добыть огонь трением. Палочку навострил. Заготовил, значит, трут, бревнышко подходящее. Трет сидит, пыхтит-старается. А вокруг него все остальное племя, да? Отвлекают, мешают, руками тянутся: «Не так дуешь! Не в ту сторону вертишь! Дай я!» Ну ерунда же получается!

Так что с многопользовательским сексом перемудрили. А касаемо написательства, с удовольствием порекомендую отведать любому.

Его и страстью-то можно назвать с огромным допущением. Скорее сказать, это тяга создавать пусть и выдуманные, но миры. Словно выдуваешь в полный вакуум резиновый шарик. А потом, насколько хватит наглости и прочности стенок, расширяешь его границы. И в конце концов бережно заполняешь действующими лицами.

Ну да, ненастоящими, казалось бы, выдуманными. Но только не для того, кто их смастерил! И не для тех, кто, читая, пропитывает этот мирок своим воображением.

А еще, помотавшись по литературным конкурсам и заведя полки шапочных знакомых, я встретил свою вторую любовь. Нашлись добрые люди и объяснили доходчиво: оказывается, мой ноутбук годится не только для того, чтоб плодить рой нестройных строчек. Имея потребность, его можно использовать в качестве окошка, позволявшего сунуть нос в новый захватывающий мир.

А вот кому еще один портал из обыденности? Заманчиво же.

Да, прошу не судить строго – меня увлекли компьютерные игры. Причем до такой степени, чтоб просаживать на них деньги и здоровье. Хотелось бы для успокоения совести выдумать что-нибудь вроде: «Я не сам, меня заставили». Но это точно будет первосортным враньем.

Все вышло, как на танцевальных вечерах «Кому за тридцать» – без лишних разговоров и по обоюдному согласию. Мне ненавязчиво предложили, завлекли яркой, живущей по собственным законам картинкой. И я послушно поплелся за щедрой на посулы дудочкой крысолова.

Вот вы скажете: взрослый, серьезный мужчина и туда же: впал в детство – игрушками балуется!

А знаете что… хм… а вы правы. Наверное, с моей стороны это была очередная глупость. И вообще, совершать глупости – это, как сейчас модно говорить, мое. Собственно, одной больше, одной меньше. Я и не так могу накосячить, готов поручиться. И чудачества во мне, как майонеза в холостяцком холодильнике.

Однако уверен: на случай, когда жизнь трещит по швам и душит, каждый прячет за душой что-нибудь для души. Как в той же игре – крохотное запасное сердце, чтоб продолжать жить. То, что в очередной раз заставит встать с постели наутро, не съехать с катушек днем и не выйти в окно вечером.

Ну признайтесь, многие же на досуге занимаются просмотром развлекательных фильмов? А что, если вам, сидящим перед экраном, предложить собственноручно поменять ход действа?

Допустим, сделать так, что немой дворник не утопит беззащитную собачку. И даже наоборот – разгневанный песик отправит палача за борт. А затем, выбравшись на берег, искусает до потери сознания взбалмошную помещицу. Потом, обуянный жаждой мести и справедливости, еще и усадьбу ее помножит на ноль.

Так какой из фильмов вы выберете: закостеневший в прокрустовом ложе сценария или гибко меняющий русло, повинуясь прикосновению? Не-не-не, не отвечайте! На то он и выбор, что для каждого свой.

Скажете, сюжет игры прописан разработчиком? И откуда тогда возьмется пресловутая свобода выбора? Но ведь, начиная вершить судьбы героев, получаешь стойкое ощущение сопричастности. Обращаешься в соавтора, что ли. Бывает же, дядьки с тарелкой на коленках спорят с телевизором? Что, мол, неправильно все на экране, недостоверно. И они вообще иначе бы сняли.

Так чего, дорогой ты мой человек, спорить? Бери и делай, вот этими пальчиками, что сжимают пульт в пластиковом пакетике. Измени все к лучшему хотя бы в этой выдуманной вселенной. А там, глядишь, и с обратной стороны монитора научишься.

Поэтому я брал и делал… беру и делаю до сих пор.

Да, взрослый до седины на остатках шевелюры мужчина. Но опять же, почему нет? Почему не растрачивать себя так? Я ж не агитирую «за» или «против». Всего лишь пытаюсь – пока, как мне кажется, не слишком убедительно – отыскать оправдания собственным поступкам.

Тем поступкам, которые подзуживали меня регулярно нырять во Всемирную сеть с головой. И, в конце концов, принудили вляпаться в историю.

Как начинается история? Действующее лицо открывает глаза, просыпаясь, и поехали. А, да… лицо лица предварительно щекочет «шустрыми лучиками» солнце. Хорошо, а если ночь? Все, беда, щекотать некому. Тогда уж судьбе приходится выкручиваться, выдумывая незаштампованные и не притянутые за уши будильники.

Моя же история будто бы и не начиналась совсем. Просто накапливалась в течение всей жизни. Росла как снежный ком. И терпеливо ждала на вершине горы подходящего момента, чтоб рвануться вниз и увлечь за собой попавшихся на пути. Ну или же, подобно налетчику, караулила в подворотне. А я зазевался и, получив ломиком по затылку, послушно пополз в нужную негодяйке сторону.

Истории в массе своей похожи. Видимо, по этой причине все снова началось со слова. Оно стало последней снежинкой, спланировавшей на тот самый ком и сдвинувшей его с места. Слов было три – коротенькое письмо-записка: «Приезжаю завтра, Мурмаша». Этого хватило, чтобы дернулись плохо смазанные шестеренки дремлющих событий.

После, правда, были еще слова. Но значили они мало, лишь уточняя второстепенные подробности. Вдохнули жизнь в историю первые три. Как сказочный принц, добывающий себе очередную принцессу: застал спящей, разбил хрусталь, один поцелуй – и понеслась!

Я сидел перед монитором и не верил глазам. На всякий случай перечитал сбившее с толку сообщение трижды, хотя ошибиться в двух десятках букв нужно еще суметь. И убедился, что судьба решила проверить на прочность мой рассудок, явив доказательство того, что в этой части вселенной возможно все.

А причина засомневаться в собственном психическом здравии имелась весомей не придумаешь. Чтоб понять глубину и искренность удивления, нужно знать, кто такая эта самая Мурмаша, грозившаяся разбавить мое вполне комфортное одиночество.

Во-первых, пусть и звучало имя ласково, любителям ванильно-приторных прозвищ не стоит обольщаться. К слову «гламур», а также к кошачьему мурлыканью отношения оно не имело совершенно. Это самое «мур» родилось из безжалостно обрезанного «мурена». И полностью соответствовало истине.

А во-вторых, местом жительства нежданно-негаданной гостьи был Мурманск! И это делало ее визит потрясающе невероятным.

Ну да, я приглашал Машу приехать погостить. А она привычно отшучивалась, что, мол, для бешеной собаки и сто верст не крюк. Что когда-нибудь навестит всенепременнейше. Благо у нее где-то поблизости отыскалась родня.

Но уж если начистоту, я ни на мгновение не верил в возможность осуществления обещаний. Ведь разделяли нас совсем не сто верст, а раз двадцать по столько. И какая бы энергичная ни была собака, у нее сели бы батарейки еще на полпути! Да что там версты, мы жили в разных странах, для порядка разделенных границей.

Я уже молчу, что с распростертыми объятиями ждать Машу будет заочно знакомый человек. Виделись мы с ней только через малоинформативную замочную скважину веб-камеры. А что стоило мне во время нашего такого скудного общения вместо себя предъявить другого? И в жизни я – агрессивный мохнатый крепыш со шрамом во всю щеку и маниакальным прищуром глаз? На самом деле нет, но все-таки?

Вот и выходила совсем непонятная картина. «Бешеная собака» Мурена грозилась явиться не далее как завтра. Без предупреждения и без обсуждения подробностей. К человеку, могущему на поверку оказаться кем угодно – брачным аферистом, людоедом, да хоть инопланетянином, в конце концов.

Это кто на такое способен вообще?! Беззаветный авантюризм не просто зашкаливал – он разбивал ограничитель шкалы и проворачивал стрелку.

Нет, наша Маша, конечно, уникум. И определенно могла удивить взбалмошностью и безуминкой. Но это уже было слишком даже для нее!

Перебирая многочисленные варианты и отметая заведомо ложные, я подхватился на ноги и принялся мерить комнату шагами. До тех пор пока вырвавшаяся из затянутого паутиной мозга мысль не заставила остановиться. Она свалилась, будто забрало на рыцарском шлеме. И сделала остальные рассуждения тускло-размытыми.

Вывод мне показался единственно верным. Все говорило о том, что Мурмаша – Маша-стервочка, Маша-кремень – летела не «к кому», а «от кого». То есть на такие вот безумные поступки способны люди, попавшие в неприятности. И моя кандидатура отлично вписывалась в такой подход – живу далеко, никто про меня не знает и с ней не свяжет. Лучшего убежища, чтоб пересидеть неспокойные времена, и не придумать.

К тому же Маша была в курсе, каким ремеслом я совсем недавно зарабатывал на жизнь. И заручиться поддержкой отставного сотрудника уголовки – вполне приемлемый вариант. Особенно если решение принималось на бегу и впопыхах, как первая реакция… вот только на что? Ответа не было.

Оставалась, правда, возможность, – и она, не скрою, грела душу мохеровым шарфом – что я тороплюсь с выводами. Вдруг это все мое обаяние натворило? И симпатичная молодая девушка вызвалась приехать ко мне за тридевять земель, потому что я весь такой… ну… подходящий. Увлек и вскружил голову, чертяка.

Однако верилось в это слабо. Тут уже или самооценка подвела, или опыт, полученный на службе, подсказал, что не бывает так просто. Да еще совпадения все эти. Не бывает, короче, потому что не может быть.

Я раздумывал об этом, когда следом за первым в мой почтовый ящик брякнулось второе сообщение. Также не особо многословное. Но в нем хотя бы указывалось, где и когда мы встретимся. Да еще в довесок горсть извинений за внезапность и обещание объясниться по приезде.

И я постарался вытряхнуть из головы все неудобные мысли и предчувствия. Поскольку Мурмаша и вправду была молоденькой и симпатичной. А гости противоположного пола в моем холостяцком гнездышке – да еще с вышеозначенными характеристиками! – не такое уж проходное явление.

Так или иначе, гадать дальше не имело смысла. Проще было подождать денек. Приедет Мурена и все расскажет. Вместе потом еще похохочем над моей подозрительностью.

Я попробовал вспомнить, как Маша смеется. И поймал себя на мысли, что не могу: то ли память ни в какие ворота, то ли не видел никогда. Нет, она, конечно, улыбалась, но и только. Сдержанная она, эта Мурмаша, даже замкнутая где-то.

Ну и прекрасно! Вот и будет возможность растормошить и увидеть наконец, как Мура заливисто ржет. С этой мыслью я погасил монитор и вытащил за пыльный хобот пылесос из шкафа.

Глава 2

Не понимаю людей, пренебрежительно относящихся к аэропортам и вокзалам. Даже причалы речные – места особенные! И дело не в субстанции, которую назвали загадочным словом «энергетика». Точнее сказать, не только в ней.

Секрет в том, что вокзалы – да чего уж, и остановки маршрутных такси! – это пункты пересечения параллельных миров.

К примеру, тянешься ты с чемоданчиком из точки «А» в «Д». И нет тебя уже в «А», все, съехал. И отсутствуешь в «Д», только еще катишь. Где-то посредине завис виртуальный ты. Сохраненная копия, которую по приезде распечатают на принтере и отправят по жизни дальше. И не понимает дубликат, какой воспользовался привилегией.

Ведь это словно компьютерную игру на паузу поставить. А самому попить чайку и подумать, как завалить очередную злобную гадину.

В реальной жизни такая опция почти полностью отсутствует, не предусмотрена Разработчиком. Только вокзалы и им подобные аномалии способны на маленькое чудо.

Улетать я, естественно, не собирался. Но все-таки допустил слабость и попал под действие малоизученной магии. На меня навалились какофония звуков и купаж запахов. Странно же, ведь чем пахнет аэропорт? Небом? Авиационным керосином и трущимися при торможении о взлетную полосу колесами? Вероятно, нет. Но, готов поклясться, ничего подобного не вдыхал нигде больше.

А еще аэропорт подарил время на размышление. Вот сейчас Мура спорхнет с трапа, и что дальше? Распознаю ли ее неизменную издевательски-снисходительную ухмылочку? А если да, что скажу? «Привет, я тебя такой и представлял».

Но ведь стыд же! Как зеленый пацан с рогаткой – решил блеснуть перед девушкой «домашней заготовкой»! Захотелось впечатлить, прикинуться лучше, чем есть на самом деле?

С другой стороны, ведь Маша… она же такая… недосягаемая, что ли. Где я и где она! Хочешь не хочешь, а будешь тушеваться и из кожи вон лезть.

Момент нашего знакомства я помню смутно. Но произошло это в бытность увлечения литературными конкурсами. Иначе и случиться не могло. Поскольку Мурмаша – девушка, поцелованная в макушку богом писателей.

Любой критик, пускаясь с ней в полемику, рисковал оказаться в таких глубинах, что выбираться ему довелось бы до скончания времен. Да еще освещая путь пламенем горящих от стыда собственных щек!

Но Мурмаша слонялась в Сети среди подобных мне кустарей. И по первой просьбе самоотверженно бросалась на помощь. Не жалея времени, учила желторотых графоманов постигать тонкости ремесла. Или разносила их кургузые, растяпистые нетленки в щепки.

Думаю, вредительство чинилось с той же целью – критика на многое открывает глаза. Если, конечно, получающий ее найдет силы предварительно закрыть рот.

В общем, Маша-Мурена по зову сердца являлась то музой, то злым гением. И раздавала себя, не скупясь!

И вот я сидел в зале ожидания и сосредоточенно готовил приветственную речь.

Но самолет приземлился, и старания отправились коту под хвост. Поскольку далекую и удивительную Мурмашу окутывал ореол таинственности. А когда она сошла с трапа, все спецэффекты рассеялись.

Оказалось вдруг, что моя гостья – вполне обычная. Без малейшего намека на исключительность. Невысокого роста, зябко кутавшаяся в растянутый свитер. На вздернутом носике огромные, как у черепахи из старинного мультфильма, очки. Остальное место на лице занимала задорная, откровенно детская улыбка.

Маша стащила очки и, близоруко прищурившись, протянула мне тонкую загорелую ладонь. Я, замешкавшись слегка, осторожно потряс Мурины пальчики. И, должно быть, угадал: гостья порывисто обняла меня и похлопала по спине. Сделала она это совершенно по-товарищески. Так не поступают с теми, кому предлагалось интимное рукоцелование.

– Ну ты, конечно, и ло-о-ось! – протянула Мура, высвободившись из объятий.

В ее исполнении фраза прозвучала ласково, почти нежно. А главное, совершенно искренне. Поэтому я отнес ее в разряд комплиментов и скромно пробубнил:

– Спасибо.

Хотелось добавить: «Ты тоже». Но не стал, вдруг шутка заденет чувствительную струнку. Ведь Маша со своим росточком не тянула даже на «лосенка». А обувь при этом носила на высоком каблуке. Значит, хотела казаться выше. Тут и до обиды недалеко.

Багажа у Мурмаши не было. Она пробормотала что-то о любви путешествовать налегке. И потрясла в воздухе единственной поклажей – сумочкой мышиного цвета с золотым тиснением. Навскидку туда мог поместиться набор «юной шпионки» – пистолет и кружевные трусики. Ну еще книжица – почитать на сон грядущий, да и все.

Это обстоятельство снова навело меня на нехорошие мысли. А вдруг Маше пришлось экстренно удирать, прихватив то, что было в руках? Ведь в такую тару не влезет обычная дамская мишура вроде центнера косметики и бейсбольной биты.

С другой стороны, была ли Маша-Мурена обыкновенной женщиной? Вот уж вряд ли.

А вообще, мне бы порадоваться, а не запущенную паранойю тешить. Сама собой отпала необходимость тащить чемоданы. Так нет же, снова нагнетаю, выискиваю! Как тот старик черную кошку, которой нет в темной комнате.

Да, кошки нет. Зато есть тараканы! Вот их бы и вытравить в голове одному недоверчивому типу!

На выходе из аэропорта Мура заставила меня остановиться. И, опершись на мой локоть, виновато пожаловалась:

– Слу-у-ушай, я, если честно, разваливаюсь с дороги. Не могу никак собрать мысли в кучку. Давай, пожалуйста, условимся так: все расспросы потом. А сегодня будем считать, что это просто давно обещанный визит вежливости, хорошо?

Как по мне, не выглядела она чересчур изможденной. Но, вне всякого сомнения, существовали обстоятельства, беспокоящие ее до такой степени, что она согласна была врать, рискуя быть раскрытой. Это и настораживало!

Вот только желания разоблачать ее у меня не водилось никакого. И я решил подыграть, произнеся беззаботным тоном:

– Так не вопрос, поехали, я тебе уже и постелил, – а чтобы еще больше усыпить ее бдительность, уточнил: – Разумеется, в отдельной комнате.

Однако отдых, как оказалось, в Мурины планы не входил.

– Э-э-э, не-е-ет, – протянула она, подтвердив мои догадки. – Давай ты мне город покажешь.

Гуляя, Мурмаша радовалась как ребенок в тех местах, где и положено детишкам радоваться. И тут же переключалась на взрослую даму с академическим образованием, обсуждая витражи и готические окна костела.

Наблюдая за нею, я поймал себя на мысли, что в литературных кругах она жила так же. С каждым разговаривала на его языке. Умела влезть в душу и там произвести качественные изменения. Хотелось бы верить, что всегда в лучшую сторону. Поскольку некоторое время она хозяйничала в моей давно не стиранной душонке.

Я искренне любовался моей гостьей. Но невеселые мысли не шли из головы. А вдруг Маша изучает местность, чтобы знать пути отхода? Ну или попросту подыскивает место, где сможет заночевать? А назавтра с рассветом в аэропорт, и «до встречи, мой толстокожий друг!»

Но, подумав так, я тут же назвал себя подозрительным неблагодарным упырем. Судьба, возможно, в кои-то веки благосклонна! А я все норовлю проверить подаренную золотую монетку на зуб. Ну не упырь?!

В общем, лопоухого хирург-косметолог исправит.

Видимо, прогулка по городу развеяла Машины опасения. Как бы то ни было, она теперь точно не собиралась удирать в гостиницу. И, окончательно выбившись из сил, попросила с виноватой улыбкой:

– Поехали домой.

Всего два слова, а вызвали грандиозный сумбур в мыслях. И неудивительно, ведь Мурмашу нимало не смутило, что дом вообще-то мой. Но никаких уточняющих «к тебе» не прозвучало. И я воспринял это как добрую примету – значит, успокоилась. Значит, доверяет.

На обратном пути мы заехали в магазин. Маша исчезла на некоторое время, заблудившись между рядами. А когда вернулась, в объятиях ее жалась к груди пузатая бутыль.

– Ничего?.. – показала она улов.

Я недвусмысленно ухмыльнулся. А что она хотела услышать в ответ? «Положи немедленно, где взяла»? Или же: «Предъявите паспорт!» Возможно, это была последняя проверка. И Мура выясняла, не злоупотребляю ли. Поэтому на ее вопрос я лишь пожал плечами.

Она же, судя по всему, прочитала мои потаенные мыслишки. И даже слегка покраснела. Видно, поняла, что погорячилась с избыточной вежливостью. Два взрослых человека. Кто тут кому должен что-то запрещать или разрешать?

Водитель забрал деньги и, подмигнув фарами, укатил в поисках новой добычи. А Маша с восторгом оглядела мое жилище и прогудела одобрительно:

– О-го-го! Кучеряво живешь! Сам такой роскошный домище отстроил?

«Домище» я, разумеется, не строил. Бывший владелец, приятный в обхождении старичок, со своей еще бойкой хозяйкой перебрался поближе к морю, к теплым местам. И дом за кругленькую сумму перешел в мою собственность. Одноэтажный, с толстыми стенами из белого кирпича и высоким, под три метра, забором. В лесу, до ближайшего жилья – минут двадцать. Не дом, а крепость!

Однако чертик, проживающий в потемках души, с озорством уколол меня рожками. И убедил, что знать эту скучную историю Маше абсолютно необязательно. Ну что будет, если приписать себе несуществующую заслугу? Бывшие хозяева не узнают, а поэтому и не обидятся из-за беспринципного нарушения их авторских прав. А вот юная гостья, глядишь, впечатлится. И я кивнул, на всякий случай опустив взгляд.

Маша, побродив некоторое время по дому, вернулась ко мне и еще раз с одобрением поцокала язычком. А потом на нее вдруг снизошло озарение:

– Слушай, я ж забыла, ворона! – Она вытащила из оставленной у порога сумочки небольшую отливающую металлическим блеском коробку. – Вот, ноут мой поставь на зарядку, пожалуйста. А то в самолете аккумулятор высосала досуха.

Порывшись в сумке, оказавшейся на поверку более вместительной, чем на первый взгляд, Маша выудила скрученный в комок шнур и протянула мне. А сама попыталась изобразить просительный взгляд. Однако в ее исполнении он все равно вышел нагловатым и с издевкой. Мурена, что тут скажешь!

Я решил отыграться за это ее легкое нахальство. Поэтому предложил не моргнув глазом:

– Конечно, без проблем. Ставь в холодильник.

Маша некоторое время смотрела на меня как на умалишенного. Должно быть, она наконец уяснила, какую необдуманную глупость совершила, приехав.

А я, насладившись произведенным эффектом, взял из ее рук ноутбук и открыл холодильник. Точнее сказать, то, что снаружи выглядело холодильником, однако таковым не являлось.

Дело в том, что мне до смерти надоело спотыкаться о связки проводов. Можно было, конечно, убрать их в короб. Но я пошел дальше – купил корпус холодильника, подкрасил и оборудовал в нем уютное гнездышко для нас с компьютером. Так и пыли меньше, и выглядело сооружение гораздо аккуратней.

Когда все выяснилось, Мурмаша с явным облегчением выдохнула и рассмеялась. Неудивительно, любому полегчает, когда убедишься, что твой новый знакомый не такой уж и псих, как казалось.

Я состряпал ужин на две персоны. А вторую персону почти в приказном порядке отправил в душ. И тут же услыхал щелчок запираемой на замок двери. После этого нечего было сомневаться: Мурмаша хоть и доверяет, но не настолько, чтоб оставить мне возможность застать ее врасплох, голенькой и распаренной. Хотя не выйдет же она из ванной в одном намотанном на голову полотенце. Подобное только в кино бывает, да и то в таком, где мне бы пришлось играть роль чистильщика бассейнов или сантехника.

После омовения Мура в моем халате с подвернутыми рукавами плюхнулась в кресло у стола. И, наплевав на приличия, схватила тарелку, заполненную бутербродами. А затем, жуя и довольно улыбаясь, с наслаждением откинулась на спинку. Казалось, еще немного, и Маша разнеженно заурчит, подобно пригревшемуся коту.

– Как там в сказках?.. – проворковала она, с жадностью пираньи прикончила бутерброд и, копируя интонации грубого мужского голоса, потребовала: – В баньке попарь, накорми-напои, а потом и спрашивай!

Я молча ожидал продолжения, несмотря на то, что получался Бабой Ягой, а она добрым молодцем.

– Значит, в баньке, допустим, было. – Маша отставила тарелку и стала загибать длинные тонкие пальчики с покрытыми желтым лаком ногтями. – Накормить тоже ставим галочку. И значит – что?

– Что? – уточнил я, вовлекаясь в игру и старательно копируя интонацию. – Можно начинать расспрашивать? Или этот год неудачный, подождем до високосного?

Но Мурмаша меня снова переиграла, осадив на взлете.

– Тихо-тихо, нечего мне райдер портить. Там еще пункт «напои» имеется. Так что… – Она взяла со стола бокал и протянула мне: – Ты же составишь компанию?

Вино я по неопытности пролил на скатерть. Но в бокалы тоже попало достаточное количество. Маша взяла свой бокал, легонько коснулась им второго и, прижав к груди, села обратно в кресло.

А вот то, как она поступила с его содержимым, мне очень не понравилось. Примерно так, торопясь на службу, я выливал в глотку остатки остывшего кофе. Они не встречали препятствий, даже глотать почти не приходилось. Как бензин в бак автомобиля: заправился и езжай.

Выходит, на пристрастие к алкоголю в магазине Маша меня не проверяла. Поскольку сама неровно дышит к этому делу. Или все-таки показалось? Перенервничал человек, все же незнакомый город, едва знакомый мужчина. Вот и успокаивает беззащитная дама нервы. Похоже ли на правду? Не уверен, просто хотелось бы, чтоб так и было. Чтоб хэппи-энд и все с ним связанное.

Но вдруг боится Мурмаша не меня, а в принципе боится? И заглушает страх регулярно? Тогда снова приходят на ум мои невеселые гипотезы. А я уже почти списал их со счетов, расслабился.

Так может, взять и спросить в лоб: «Чем обязан визиту, сударыня?» Или еще хлеще: «Чего приперлась, кошка драная?»

Спросить-то можно, с меня не убудет. Да только в ответ почти наверняка получишь: «А ты что – не рад? Я летела за тысячи километров, а он!..»

Ну или выпишет Маша за хамство смачную пощечину. Не то чтоб это пугало с ее силищей. Но не хотелось бы так бездарно потерять расположение небезразличной мне леди. Да и Муриных субтильных ручек жалко – ушибет же о мой фасад. А мне потом до утра дуй на больные места и лед прикладывай!

Оставался более затратный по времени, но менее бестактный вариант – зайти издали. И выбрав его окончательно, я спросил первое, что пришло на ум:

– Чем сейчас занимаешься? Тебя год на конкурсах не видно.

Маша сморщила нос и сдвинула бровки, словно близоруко высматривала бегающих по мне муравьев.

– Ай, – неопределенно махнула она рукой. – Что толку от этих конкурсов? Да и от литературы, если разобраться.

Вероятно, на Мурену накатил кризис среднего возраста. Во всяком случае, ее последние слова иначе как полнейшим разочарованием не назовешь. И выпивать она стала по такому чудному поводу. А явилась ко мне, подталкиваемая страстью к перемене мест, чтоб начать с чистого листа.

«Страх, тревога!» Попал, снайпер, пальцем в Кассиопею!

– Мне казалось, тебе интересно, – совершенно искренне признался я. – Что, прости за пафос, это призвание, никак не меньше.

– Призвание… – хмыкнула она. – Коэффициент полезного действия у конкурсов мизерный. – Маша издала губами звук, который сопровождает расколоченные об пол надежды. – Добиваются путного результата единицы.

Все сходилось. Увы и ах, Машу-стервочку, Машу-кремень догрызает депрессия во всей красе. Слова о «зря потраченном времени» и «тщетности всего» будто списали из учебника по психологии.

– Кое-что полезное, правда, там есть, – все же сменила она гнев на милость. – На конкурсах вращается уйма народу с похожим складом ума. Писаки привыкли работать со словом. – Маша щелкнула пальцами, оставив один из них так, чтоб он указывал на меня, и закончила деловым тоном: – Это-то нам и нужно!

Я сделал вид, что мне безумно интересно, и для этого почти не пришлось притворяться: Маша умела разбудить любопытство.

– Ты что, издательство собственное открыла?

– Пф-ф, издательство! – фыркнула она, уронив на халат крошечную винную каплю. – Помнишь, рукописи не горят? Вот и здесь мысли правильно формулируются и даже записываются. А однажды четко сформулированные и записанные, те остаются в мозгу и проецируются многократно.

Должно быть, недоумение слишком явно отразилось на моей физиономии. Так или иначе, Маша всплеснула руками – благо бокал ее был уже пуст! – и быстренько сменила тему.

Несколько раз Мурмаша, увлекаясь, начинала литературные диспуты – от классики до последних веяний. Но не доводила начатое до конца. Наверное, сказывалась усталость. Или же ей все сложней было сохранять стройность мысли.

Тут я и решился задать главный вопрос, вокруг да около которого мы бродили с Машей весь вечер.

– Ты так и не рассказала, зачем приехала, – напомнил я. И при этом постарался улыбнуться открыто и, как надеялся, обезоруживающе.

Машинально она поймала мою улыбку. И уже было собралась ответить на нее собственной. Но, помрачнев, рассеянно посмотрела по сторонам, словно, кроме нас с ней, в доме мог находиться еще кто-нибудь.

Подбородок ее мелко задрожал. А сама Мурмаша вдруг вжалась в кресло, будто хотела слиться с ним в одно целое и хоть так спрятаться. В глазах же в это время водили хороводы огоньки ужаса и безумия. Веки раскрылись так широко, что, казалось, рисковали упустить глазные яблоки.

Но приступ длился лишь короткий миг. Отвернись я на долю секунды – точно не заметил бы ничего странного. Ведь Маша тут же взяла себя в руки и, с усилием отдышавшись, потребовала:

– Нужно еще выпить…

– Да ну, не выдумывай, – попробовал я отшутиться и мягко уговорить ее забыть о сказанном. – Косорукий же, снова все расплещу. Да и в магазин идти далеко.

Маша зябко повела плечом и вперила отрешенный взгляд в темноту за окном. Сейчас в ней явно боролись два желания: чтоб я остался с ней и чтоб выполнил ее просьбу. И как поступить мне? Не разорваться же пополам!

– Мне не заснуть, – призналась Мура, разобравшись в себе окончательно. – Теперь или выпивка, или к тебе приставать буду. – Она вымученно улыбнулась и добавила, пытаясь свести вырвавшуюся глупость в шутку: – Уж я себя знаю!

Я старался не смотреть на нее. Как такое вообще могло произойти? Ведь в Сети никогда не замечал за ней проблем с алкоголем. Может быть, пристрастилась недавно? Или искусно скрывала? Да и кто я ей такой, чтоб судить? Общались от случаю к случаю. А между этими случаями она не просыхала.

Закралась предательская мыслишка: я, может быть, и совсем не против, чтоб она ко мне приставала. Но это будет как-то неправильно – воспользоваться беспомощностью, что ли.

Главное, как ей откажешь? Ведь она же – Мурмаша! Та самая, которую считал и продолжаю считать своим проклятьем и благословением. Бесом-искусителем и феей-крестной.

Но до чего же тяжко видеть ее разочарованной, подавленной, слабой!

Наверное, это граничило с жестокостью. Но даже такое приходится иногда делать. Потому что уверен в собственной правоте.

Я обошел дом, проверив замки на калитке и входной двери. И пока занимался этим, моя рациональная половина продолжала уговаривать вторую. В конце концов, упрямица сдалась.

И улыбнувшись Мурмаше, будто ничего не произошло, я прошел мимо нее. А затем, пожелав спокойной ночи, лег спать – как и обещал! – в отдельной комнате.

Глава 3

Наверное, то, в чем я хочу признаться, прозвучит дико. Но должен же себе человек как-то представлять место, в котором ему приходится существовать. Как минимум для того чтоб знать, с какой стороны его долбанет и куда ему в случае чего удирать.

Так вот, есть у меня одна теория. Даже не теория, а скорее метод. Сразу оговорюсь, вывел я его для собственного пользования и никому не собираюсь навязывать. Мне с ним как-то проще, да и подходит он во многих областях.

Это может показаться очередной глупой шуткой, но… Но меня зовут Нил, и я считаю себя персонажем компьютерной игры. Непостижимо огромной, многомерной и многоуровневой игры.

Опять не хлопаем? А что, если сейчас? Нет, да? Подождем еще…

С чего я взял и какие у меня доказательства? Да вот оцените хотя бы современное изучение структуры материи. Чем глубже проникает пытливый взгляд, тем яснее становится – все вокруг вылеплено из одинаковых составляющих. То есть строительный материал един. Меняются лишь законы, по которым идет сборка. Так почему тогда это не пиксели, организованные в трехмерное изображение?

Или еще пример: знакомая всем по разбитым носам и ссадинам штука – гравитация. Эта приставучая зараза вцепилась в нас и мешает выйти за границы ясно очерченной зоны. И снова аналогия – зачем тратить силы на лишнее пространство? Просто очертил для персонажа тонкую красную линию, за которой ему крышка. А если все-таки сумеет и не загнется по дороге, загрузим еще! Предварительно, разумеется, стерев пройденный этап.

И самое элементарное. В кризисе, в состоянии эмоционального перевозбуждения мы совершаем невообразимые поступки. Потом даже вспомнить не выходит, как вообще с тобой такое произошло. Можно, конечно, считать это проявлением инстинктов. Или же попросту везением. Даже стечением обстоятельств. Но что, если кто-то в тот момент управляет вами по собственному усмотрению?

Да, возможно, такие мысли – это повод нанести визит психологу или сразу психиатру. Но, если продолжить рассуждать, из допущения вытекают многие полезные вещи.

Например, у каждой игры есть разработчик. Тот, кто все так придумал, кто-то хитрый и большой. Ну или для простоты короткое подслушанное где-то в Сети слово – Разраб.

Из всего сказанного и произрастает жутко полезный вывод: для любой, казалось бы, безнадежной ситуации существует способ решения. Потому что этот самый «хитрый и большой» – кто он такой, каждый решает за себя – выход непременно предусмотрел. Нужно только поискать, проявив упорство.

То бишь как бы ты ни встрял, найдется человек, на которого будет указывать красная танцующая стрелочка. Ну или контуром обведут. Хотя… неудачный пример. По специфике своей работы я видел много людей, обведенных контуром. Вот только никакого задания они мне не давали.

В поддержку предположения могу сказать, что я не первый, кто пытается это самое объяснить схожим образом. Некоторые познаватели мироустройства говорили о Божьем промысле. Другие – более подкованные в науках и современные – брались утверждать, что мы заперты в голограмме. Самые продвинутые досочинялись до малопонятной ментальной проекции. Так почему не игра?

Удобство в том, что если принять гипотезу на веру, то она справедлива и в обратную сторону. То есть правила и закономерности, работающие в виртуальной реальности, могут применяться и в обычной жизни.

Как ни крути, а на основе развлечения получилась простенькая практическая философия. Ведь что есть философия, если не откалиброванный опытом инструмент для познания мира? А говорите, игры – это несерьезно.

Шучу. Конечно, несерьезно. Просто мне так интересней «влачить существование». Каждый борется со скукой в меру собственных возможностей.

Я зачем это приплел… Да потому, что в ситуации с Мурмашей чувствовал себя в полном соответствии с теорией. Так, словно игру, где мне повезло быть действующим лицом, только что запустили. И вокруг уже начали происходить непонятные вещи, которые требовали какой-то реакции. А я стою на старте и разбираюсь с управлением персонажем. С моим собственным, если что, управлением! Человечек на экране неуклюже машет руками, катается по земле, лупит пустоту. Хотя должен нестись вперед сломя голову, иначе…

А что иначе-то? Тоже пока непонятно.

Не берусь сказать, почему вдруг проснулся среди ночи. Но это было уже не вытряхнуть, вернувшись обратно в сновидения. Жалкий обрывок звука все еще носился в моей голове, добавляя сумбура. Вот только определить, откуда взялась эта засевшая намертво заноза, не получалось. Может быть, в лесу громче обычного завопила ночная птица? Или, устав стоять, надломилось трухлявое дерево? Лес вообще, и особенно по ночам, полон навязчивых шорохов и шепотов. Странно, что до сих пор они мне абсолютно не мешали.

Борясь с необъяснимым беспокойством, я даже попробовал не двигаться некоторое время. Рассчитывал, что взбудораженные нервы купятся на эту уловку и оставят в покое. В конце концов, никаких доказательств существования растормошившего меня звука нет. А если даже и найдутся, что тут, в нашей глуши, может вообще произойти? Ну подумаешь, совы в потемках не поделили зазевавшуюся крыску. Мне-то что, приятного аппетита, я на дармовое мясо и мех не претендую.

Однако хитрость мою распознали. И деликатно постучавшаяся в висок мысль напомнила, что на всякий случай обстановку в доме следовало бы проверить. Ведь у меня сегодня ночует гостья, не привыкшая к антуражу. И впотьмах она, болезная, могла споткнуться, упасть, расшибить себе что-нибудь. Взвизгнула небось, ударив коленку, и теперь, обидевшись на всех, сидит на полу в темноте. Тихонько скулит и дуется на этот несправедливый мир. А гордости-то хватит не пойти ко мне пожаловаться! Вдобавок оставил я Муру накануне в не слишком здравомыслящем состоянии. Так что мало ли.

Поэтому я поднялся с кровати, набросил трико и футболку – не в трусах же, гость все-таки в доме! – и, открыв дверь, перешагнул порог.

Перешагнуть-то перешагнул. Вот только не сразу и не весь. Одна нога нерешительно зависла в воздухе, ожидая дальнейших указаний. Да и все остальное тело задумалось – подаваться ли ему вперед или на всякий случай предусмотрительно вернуться обратно.

Впрочем, оторопь мою легко было объяснить. Поскольку я в один момент понял, что сильно заблуждаюсь по поводу происходящего вокруг.

Никакой речи о темноте в доме не шло. В зале, соединенном с моей комнатой прямым коридором, тускло горел свет, приправленный к тому же нервными разноцветными сполохами. Мерцание исходило, скорее всего, от телевизора. В подтверждение я разобрал приглушенное мурлыканье какой-то музыкальной программы. Должно быть, Маша, задремав, оставила ящик включенным. Так не беда, он у меня взрослый, самостоятельный. Через некоторое время погаснет, если не трогать. Я сам сто раз бросал его и безответственно засыпал перед экраном. И ничего: поутру на меня всегда смотрел со стены черный супрематический прямоугольник.

Но не Мурины халатность с расточительностью заставили меня замереть на полпути. Вздрогнул и насторожился я по другой причине: из моего наблюдательного пункта было прекрасно видно, что входная дверь приоткрыта. Мало того, бросив взгляд в окно, я без труда установил, что то же самое касалось и калитки во дворе.

Несмотря на тревожность положения, паниковать я, к счастью, передумал. Это всегда успеется. Ведь могло же быть такому конфузу какое-либо разумное объяснение. Например, Маша – клаустрофоб и находиться в четырех стенах долго не может. Поэтому отперла замки, чтоб послушать убаюкивающее пиликанье местных сверчков.

Ну или, всерьез разозлившись на меня, она решила прогуляться к магазину сама. Кто ж знает, насколько велико было ее желание продолжения банкета. А может быть, попросту вызвала по телефону доставку. И сейчас расплачивается с курьером во дворе. А звук, который меня разбудил, – всего лишь сигнал клаксона приехавшего автомобильчика.

Однако попытка сочинить причину увиденного с треском провалилась. «Угу, все так и было! – издевательски хохотнул чертик из печенок. – Ночью, в незнакомом городе, даже за городом! Не зная точного адреса!»

Прочесав память, я убедился – моей вины в незапертых дверях не было. Ведь перед уходом проверил все дважды, беспокоясь за Мурмашу. Бросить ее, так сказать, в открытом доступе просто не мог.

«Конечно! – снова поддел меня вредный внутренний суфлер. – Беспокоился бы на самом деле, остался бы с ней вообще!» И оспорить его обвинения я не сумел, поскольку чувствовал – прав, подлец, во всем же прав!

А что, если моя внезапная гостья попросту обвела меня вокруг пальчика? Разыграла короткую пьеску для одного актера – актрисы, конечно же – и усыпила доверчивого простофилю. Для этого подсыпала что-нибудь дурманящее в вино. А сама собрала какие-никакие ценные вещи и удрала! В этот вариант отлично вписывалось ее стремление изучить город и обратную дорогу. Плюс настойчивое увиливание от расспросов о цели приезда. Не могла же она выдать что-нибудь вроде: «Солнышко, я тебя обнести планирую». Вот и набрала в рот воды. Ну или что там она пила весь вечер.

Но и аргументы против имелись. Зачем вообще подобные сложности? Стоило ли оно того – лететь в такую даль, чтоб негарантированно получить прибыль? И какую, собственно, прибыль?! Впечатление подпольного богатея я точно не производил, чтоб Маше так рисковать!

Я тихонько, стараясь не скрипеть половицами, сделал первый шаг по коридору в направлении зала. Можно было, конечно, сразу же позвать Мурмашу и тем самым разрушить – или подтвердить – все сомнения. Но вдруг она попросту спит, убаюканная телевизором? Возможно, уже пожалела о высказанной мне просьбе. И вот сейчас, раскаявшись, будет извиняться. А я опять все усложняю и вижу по привычке в коричнево-серых тонах.

Постоял, прислушиваясь. Как ни тужился, кроме невразумительного телебреда так ничего и не уловил. Ну разве ветер приносил издалека спокойное посапывание дремлющего города, изредка вспарываемое рокотом и визгом покрышек. Осторожно двинул дальше. По собственному, если что, дому!

И тут я будто бы спугнул все звуки своим вниманием – они исчезли в один момент. Словно некто подкрался сзади и незаметно накинул на голову непроницаемый мешок. Даже телевизор галантно заткнулся. Не мог же я просто взять и потерять слух? Насколько знаю, такие вещи происходят постепенно.

Коридор заканчивался. И надо было что-то решать: идти вперед, бежать обратно или садиться на пол и ждать, чем закончится. Или же звать Мурмашу, чтоб звонила врачам – у нее тут вообще-то хозяин дома и по совместительству друг оглох!

Однако, бросив взгляд в проем, я сразу определился. И содрогнулся.

Гостья моя полулежала в кресле, которое облюбовала с самого начала. Только что свесилась с подлокотника лицом в пол. Лежать так долго обычный человек вряд ли смог бы – стало бы мутить от прилива крови к голове. Да и твердая основа мебели вдавила бы грудь и стеснила дыхание. Мне, наверное, стоило окликнуть Машу, переложить ее на приготовленный с вечера диван.

Вот только не дозовешься, хоть голос от крика потеряй. Потому что кровь… насколько я в ней разбираюсь… нет, не прилила в верхнюю часть тела… В общем, Мурена вся перемазалась в ней. И на полу еще. И на кресле.

– Маш… – шепнул я все-таки. Мало ли, вином облилась, нос кровил. Ну или у меня перед глазами спросонья карминовые круги и полосы.

Нужно было, наверное, броситься к ней, попробовать растормошить. Что там еще?.. Искусственное дыхание и массаж сердца? А может, скорую живей? Вдруг еще не все потеряно? Заодно и мне таблеточку какую дадут, укольчик поставят – нервы натянулись так, что того гляди лопнут!

Но ноги словно вросли в пол сквозь подошвы тапочек. А сердце подскочило куда-то в район кадыка. И пришлось с усилием проглотить солоноватый ком, чтоб вернуть его на место. Да еще не перестараться и не отправить несчастное прямиком в живот.

Вдобавок бешеным дятлом задолбил в темечко мирно дремавший до этого опыт. И напомнил, что вообще-то в подобных ситуациях нужно аккуратнее ходить. А самое главное – меньше трогать.

Опыт опытом, но вот к тому, что произошло дальше, он меня совершенно не подготовил!

Воздух прямо передо мной будто бы распался на мельчайшие частицы. И все они, не сговариваясь, ринулись в одну точку, вроде им там медом намазали! Этот рой принялся безжалостно толкаться. В результате его суетливые нападки и возня передались окружению. Даже меня, как показалось, тряхнуло где-то глубоко в животе.

И вдруг все замерло. А на месте дикой пляски в один момент родился вырезанный из тьмы лоскут. Ни дать ни взять заплата для треснувшего мира, наскоро схватившая края образовавшейся прорехи. Словно невидимый сухопутный осьминог выпустил свои чернила. И те в раздумьях повисли в воздухе, подыскивая, кого бы заляпать.

Как-то нужно было реагировать. Удрать, заслониться, ударить. Заорать, покатившись в припадке по полу. Да хоть бы и закрыть глаза, чтоб не брызнуло в них! Но те, как назло, не отрываясь смотрели.

На мгновение мираж вспыхнул и пропал. Даже следов не осталось, не колыхнулся ленивый воздух. Но я-то успел заметить!

Только что в моем собственном доме из небытия вырос жуткий разлагающийся мертвец! Лысый череп, обтянутый кожей в язвах и чирьях. Рот безвольно открыт, выставляя напоказ пожелтевшие гнилые зубы. А из лохмотьев, когда-то бывших рукавами свитера, выглядывали дрожащие руки, испещренные сеткой черных вен. Пальцы хищно скрючились. И тянулись ко мне!!!

Господи, я же сплю, да? Ну сделай так, чтоб спал и весь этот кошмар мне привиделся. Потому что если нет, тогда как вообще?! Как дальше жить, увидав такое?

Хоть бы Мурмаша и вправду плеснула мне какой-то дряни накануне! И я все еще отравлен. Пусть забирает все, что нужно, и уходит. Клянусь, пальцем не трону. А мне, зараза такая, скорее вернет мой нормальный, привычный мир без вываливающихся из ниоткуда кадавров!

Однако избавление явно откладывалось. Поскольку тут же, не давая опомниться, погасший было телевизор ожил! И из него хлынул такой скрипящий и стенающий поток звука, что один он – никаких живых трупов не нужно! – запросто мог бы вытрясти из любого душу. Гул был отдаленно похож на музыку. Если ее несколько лет держать на стероидах и накачивать басами и жуткими скрипами. Казалось, эту мерзость создали специально, чтоб выворачивать слушателей наизнанку. Досталось и мне: по нервам будто работающей бензопилой провели.

А чтоб добить окончательно, взвыли сразу несколько телефонов. Пара моих – стационарный и мобильный – и еще один с незнакомым рингтоном, наверное, Мурмашин.

В ужасе я отшатнулся, присел даже. Перед глазами плыло. А кровь по жилам неслась с такой скоростью, что запросто сумела бы вращать турбину гидроэлектростанции!

Как поступить? Что творится вообще?! Бежать? Бежать!

С трудом пробиваясь сквозь невообразимую какофонию, раздался сухой с оттягом звук, напоминающий удар мяча по пустотелой штанге футбольных ворот. И косяк двери выплюнул фонтанчик щепы. Как так? Сама по себе, без посторонней помощи, деревянная рейка не взрывается!

Да по мне ж стреляли!!! Бежать, теперь уже без вариантов! Вот только…

Человек в маске, вынырнувший из пустоты так же внезапно, как и предыдущий посетитель, сбивает с ног! Совсем не тот безобидный, по сути, мертвец! Врезал так, что стало ясно – не галлюцинация!

Глава 4

Бесноватый телевизор и телефоны продолжали орать, захлебываясь. А я, получив чувствительный удар в плечо, привалился к стене. И, наугад ткнув коленом вцепившегося в меня человека, умолял собственный дом о помощи. Ну почему бы не подбросить мне по-товарищески что-нибудь тяжелое и острое? Я верну! Только вот врежу проходимцу, задумавшему меня прикончить!

Но бессердечный дом не встревал, безучастно позволяя гробить хозяина кому ни попадя.

Предатель! Не видит, что ли, – в отсутствие поддержки мне конец! Вот и слюна во рту стала нестерпимо соленой. А еще появилось ощущение, словно мне только что довелось отведать консервы вековой давности прямо вместе с проржавевшей банкой. Воздух же отвердел настолько, что пропихнуть его в легкие не было ни малейшей возможности. Смешиваясь со слюной, он пеной булькал в гортани, и только.

Но жить пока еще хотелось неимоверно. Поэтому судьба, поупиравшись, пошла на уступки. В конце концов у меня и самого кое-что получилось. Я уже готов был сдаться и считал плавающих перед глазами извивающихся расплывчатых червячков. Но, кажется, освободился от захвата. Причем отпихнул нападавшего так, что сам получил возможность вывалиться в коридор, ведущий к выходу.

На короткий миг показалось, что дом позади меня втащило в невесть откуда взявшуюся черную дыру. А на его прежнем месте, как-то преодолев притяжение, вырос гигантский ком, сработанный из усеянных клыками пастей. Все они хищно ощерились, готовясь впиться в мою спину, а то и проглотить целиком. Некоторые грызлись между собой, отстаивая право на самые лакомые куски. Еще секунда, и от меня гарантированно ничего не останется! В голове же грохотало: «Пистолет! Он снова возьмется за пистолет! Нужно наружу, там трудней попасть!»

Должно быть, это жуткое наваждение перетащило меня через порог и дальше за калитку. А потом еще заставило бежать в чащу, как курицу с отрубленной головой – абсолютно не отдавая себе отчета, что творю. И уже там, подобно все той же бедняге, свалиться навзничь.

Очнулся я неведомо где и непонятно когда. И сколько провалялся без сознания, не представлял даже примерно. В одном лишь и был уверен – если не хочу закончить воспалением легких, дальше так продолжаться не может. На голой земле во фривольной домашней одежде, прекрасно впитывающей лесную влагу, я адски продрог. И судорожно глотая прохладный воздух с запахом мха и прелой листвы, пристукивал в такт дыханию кастаньетами из собственных зубов.

Сереющее небо между кронами деревьев подсказывало, что скоро рассветет. А узнать время точнее не представлялось возможным. Часов я не носил: терли запястье и ухитрялись разбиваться при малейшей оказии. Ну а телефон, понятное дело, валялся где-то в доме.

Ничего удивительного, уходил я в спешке и оставить в худшем варианте мог гораздо больше, чем обычное повседневное барахло. Два-три литра собственной крови и осколки черепа на обоях, к примеру. Так что, считаю, повезло.

«А вот Мурмаше нет, – напомнил вдруг злыдень, засевший в темноте моей испачканной душонки. – И, между прочим, по твоей вине».

Вот же паразит! Я у него еще и виноват остался. Тут даже говорить было не о чем! Вина моя заключалась лишь в том, что не стал сидеть с Машей, выслушивая жалобы. А вот сделал бы так… возможно, тихо-смирно лежал бы рядом. И неморгающими глазенками изучал ковер. Трогательная бы вышла картина: пара старинных друзей по переписке проболтала всю ночь и устала так, что прямо до смерти.

Ведь выручил-то меня, если разобраться, случай – внезапно нахлынувший на бытовую технику необъяснимый приступ бешенства. Благодаря ему я дернулся, инстинктивно защищаясь. А у стрелявшего человека в маске, вероятно, дрогнула рука. Как-то же он ухитрился промазать с такого расстояния.

Про вторую причину думать совсем не хотелось. Материализовавшегося на мгновение мертвеца, будем считать, не было. Всякое привидится спросонья. Вот и его спишем в ту же категорию. А то ведь так далеко можно зайти. Мне же еще по ночам спать!

Но внутренний контролер продолжал стоять на своем. И я решил отложить самобичевание до лучших времен: сил отвечать въедливому, скрупулезно выносившему мозг паразиту не водилось. Вместо этого прикинул, как поступить дальше. Вариантов просматривалось несколько. Первый – навскидку самый разумный – вызвать милицию. Поскольку у нас тут бездыханное тело и безжалостный хмырь!

Без телефона это можно было сделать только голубиной почтой. Еще машину попытаться остановить, что ли. Но ждать ее придется часа два: ночь, вообще-то, все порядочные люди спят себе дома, а не по городским окраинам разъезжают. Так уж надежней с голубями весточку отправить.

Второй вариант потребует еще больше времени. Вызвать наряд можно и из магазина неподалеку. А туда нужно дойти. От полученных ударов голова раскалывалась. И значит, пребывая совершенно не в форме, я доберусь туда за час с небольшим. А может, и позже: на ногах ведь домашние тапки, не самая удобная обувь для ходьбы по лесу. С другой стороны, нужно поблагодарить случай и за это. Ведь как не свалились с ног, пока я ломился через заросли?!

Допустим, в конце концов доберусь. Пока в магазин из опорки приедут дядьки с автоматами, пока все им объясню – те же полтора-два часа. Да еще до магазина дорогу нужно будет отыскать, если что.

Третий вариант мне нравился меньше всего. Но мой моралист-истязатель его почему-то принял на ура. Дело обстояло так, что Маша вполне могла оказаться живой, я ж ей пульс не проверял. А вдруг, столкнувшись со мной, стрелок не стал доделывать начатое и ретировался? Он же, скорее всего, не знал, что я без телефона. Получается, вернувшись, я вполне смогу вызвать скорую. Ну и милицию, ясное дело.

Ощупав снова свою многострадальную голову и не найдя следов запекшейся крови, я пошел наугад. Затем остановился и вернулся на прежнее место. Таким нехитрым способом я надеялся увидеть между деревьями свет из окон собственного дома, особо не рискуя забрести еще дальше в чащу. Выдумка сработала, но для этого маневр пришлось повторить трижды. И, определив, где мне могут снова навешать, я побрел именно туда. Глупо, конечно, но, чтоб хоть как-нибудь себя оправдать, я подобрал с земли здоровую замшелую дубину. И утешался тем, что в прошлый раз был безоружен. А теперь-то я о-го-го! С палкой-то… против пистолета-то…

Дойдя до дома, я припал к земле и обогнул забор так, чтоб подобраться ближе к окнам. Некоторое время понаблюдав, выяснил, что в моем жилище стояла полнейшая тишина. И напрочь отсутствовало какое-либо движение. Понятное дело, это не значило ничего. Пытавшийся придушить меня тип мог попросту залечь на полу. Ну или расположиться в слепой зоне.

Одно не подлежало сомнению: если мерзавец все же внутри, то понимает – вернусь я, как и убрался, то есть через калитку. Которую, к слову, зачем-то прикрыли. И не я ее, когда вываливался наружу, захлопнул. Значит, если мой несостоявшийся палач все еще в доме, он держит калитку на прицеле. И уж точно, завидев мою побитую персону, пустит в нее пулю. Ну или, прогадав с первой попыткой, в этот раз расщедрится на всю обойму.

Нет, можно, разумеется, этаким божественным ветром ввалиться с разгона. И молиться, чтоб свинец стерся о воздух, пока доберется до цели. Но я представил, как в таком состоянии набираю этот самый разгон. И сразу отправил идею к свиньям собачьим. К тому же, если замок закрылся, тот еще будет штурм! Разбегусь и – ты-ды-дыщ о неподдавшуюся преграду! Типу в маске останется только добить то, что расплещется по калитке снаружи.

Хорошо бы как-нибудь перебраться через забор позади дома, где нет окон. А потом вычислить местоположение вероятного бандита. И уже бить туда наверняка. Может быть, даже через окно запустить кирпичом из оградки палисадника.

«Как-нибудь перебраться…» Легко сказать! А вот чтоб претворить задумку в жизнь, придется как минимум обзавестись крыльями. Ну или умением проходить сквозь стены.

Я в сердцах вспомнил прошлого хозяина дома. Приятный во всех отношениях старичок. Но какой черт его дернул строить заборище трехметровой высоты! Словно собирался выдержать осаду кочевников. Да еще все кирпичики подогнаны один к одному, ногу на выступ не поставить! Конечно, не дом – крепость. Только одна небольшая загвоздка – горе-домовладелец, идиот, снаружи. А ему бы, болезному, скорее внутрь.

Мысли зашли в тупик. И пришлось вернуться к другим вариантам, включая самоубийственный штурм. Самое обидное, я прекрасно понимал, что, если буду долго размышлять, и без того мизерная возможность Маши остаться в живых исчезнет совсем. И лучше мне тогда уж бежать к магазину, заглушая голос совести.

Я же уже говорил, что ощущаю себя персонажем компьютерной игры. Вдобавок пытался кое-как доказать собственную правоту. Но верить или не верить в эту гипотезу целиком и полностью – дело десятое. Самое главное – прочувствовать ее основной постулат: из любой ситуации есть выход. Поскольку Всемогущий Разраб не мог его не предусмотреть. А иначе тогда зачем все это?

Такой подход выручал меня неоднократно. Поэтому я, снова вляпавшись по самые уши, привычно призвал его на помощь. И стал действовать согласно проверенному алгоритму: для начала изучил имеющиеся под рукой предметы. Выходило по минимуму – дубина с меня ростом и одежда, которую повезло набросить за несколько минут до нападения. Ну еще несколько оставшихся после облагораживания дворика валунов у забора.

Так чего же тогда ожидал от меня автор всего? Вытянуть резинку из трико и сделать лук? Очень пригодится, когда я ворвусь в калитку и попробую стрелой опередить пулю! Или смастерить подобие рогатки? Уже лучше, но времени – которого нет! – все равно потребуется порядком.

Наверное, при имеющемся раскладе это выглядело глупо. Мол, взрослый человек, а туда же – играется! Но если зайти с другой стороны – положительный момент налицо. Ведь страх сковывает, страх ворует возможность связно мыслить. А я методично перебираю варианты. И тем самым этот ужас и хаос в голове умножаю на ноль. Ну или на одну десятую: вряд ли его можно уничтожить до конца, я ж человек. Плюс не забываем, что выход существует по определению, его придумали заранее. Одно это уже вселяет надежду на спасение. Следовательно, все справляются с паникой как умеют, а у меня свой способ, не хуже других.

Прикинув и так и эдак, я остановился на валунах. Если положить мой дрын на один из них, а второй бросить сверху, могла выйти импровизированная катапульта. Еще нужно рассчитать плечо. Весу во мне килограмм восемьдесят, а самый крупный из валунов на вид не больше тридцати. Могло хватить.

С другой стороны, из подручных материалов вполне можно было собрать трамплин. Один камень вместо опоры, остальные – противовес. А деревяшка подбросит вверх, если не сломается. Мне бы только уцепиться за край стены, а там уже как-нибудь вскарабкаюсь.

Я почти собрался осуществить задуманное, как пришедшая вдруг в голову мысль остановила меня на полпути. Да еще заставила почувствовать себя неисправимым тупицей!

Ну да, игра. Да, можно проходить ее, используя любезно предложенные заготовки. Но я всегда старался поступать по-другому. Таких игроков называют обидным словом «читер». Ну или хитрец, если уж на то пошло. Эти изворотливые типы – и я в их числе – попросту ловят разработчика на ошибке. Отстреливают врагов из-за угла, используя их порыв двигаться предсказуемо синхронно с игроком. Не бросаются в драку, как того требует сценарий, а уводят нападающих назад. К месту, где их можно будет уничтожить одного за другим, не подвергая себя опасности. Одним словам, они ловчат. То есть мы ловчим.

И на это существуют свои причины. Нет, я не хотел выставить дураком того, кто написал игру. Во всяком случае – это не главный мотив. Просто стремился доказать, что человек все же умнее искусственного интеллекта, двигающего фигурки врагов. Ну или как минимум хитрее.

Такая себе маленькая борьба с электронными мозгами, которые уже повсеместно мечтают заменить обычные. Да и заменяют, чего уж. Само собой, этот карманный мятеж ничего не решал, просто, как и многое в жизни, выдумал его для удовольствия. Я ж говорил, каждый тратит себя по собственному усмотрению. Почему бы не подобным манером?

Так вот – я пораскинул мозгами и подловил этого умника, который написал наше с ним развлечение. Он-де распланировал для меня камешки. А мы – на обман.

Я воткнул свою дубину в землю рядом с забором. А второй конец упер в шов между кирпичами кладки. Камни, если что, тоже пригодились – навалил их на место упора, чтоб мое приспособление не поехало в самый ответственный момент.

И уже по этому импровизированному мосту взбежал наверх. Сук натужно хрустнул, но выдержал. А я, хоть и остался совсем обезоруженным, но все же болтался на заборе, как развешенное для просушки белье.

Превозмогая дрожь в руках, раскачался и с трудом закинул ногу на верхний край. А затем, до конца не понимая, как мне это удалось, подтянулся и сел. С тоской бросил взгляд на оставленную дубину. По всему выходило, что придется все-таки вернуться к недавнему плану и взяться за кирпичи. Хотя какая разница: с кирпичами или корягой? В любом же случае против пистолета.

Стараясь не шуметь, я сполз вниз и затаился, прислушиваясь к происходившему в доме и его окрестностях. Потом ужом подполз ближе к окну, попутно ударился локтем о бордюр. Заодно и узнал, как это – кричать от боли с закрытым ртом.

Нужно было как-то вздернуться на ноги и проскользнуть к окну. Да еще так выбрать сторону, чтоб взошедшее над верхушками сосен солнце не выдало тенью. Однако я не мог себя заставить. На стадии разработки план казался вполне жизнеспособным. А вот когда дело дошло до дела, тут-то исполнитель и подкачал. Легко скомандовать поджилкам: «Не сметь дрожать!» А если оно само дрожится?

Тем временем азартно перебрасывающиеся щебетом птицы стали замолкать. Утро за утром они вели себя одинаково. С рассветом драли глотки так, будто запальчиво делили между собой лес. И каждая старалась выторговать себе деревья потолще да поразвесистей.

А потом, умаявшись, уступали звукам неторопливо просыпающегося соседа, города-засони.

И этот стихающий птичий базар еще раз напомнил: раздумывая и решаясь, я теряю драгоценные минуты. Вскоре потянутся на автомобилях в город первые проснувшиеся работяги. Так что мне – выбираться обратно за забор и ловить «попутку» с телефоном?

В конце концов я плюнул на все, повторив про себя несколько раз: «Это игра, это всего лишь игра! Подумаешь, начнешь с последнего сохранения!» Вдохнул так глубоко, словно собрался нырять в ледяную воду. Сжал зубы и поднялся, втиснувшись в стену.

Секунды то неслись, то замирали за компанию с моим сердцем. А я все стоял и заглядывал в окно. Затем прошмыгнул к другому и дальше. К двери еще. Ловил ушами каждый шорох. И все больше убеждался – дело дрянь! Или я медленно схожу с ума, или весь мир вокруг сбрендил, а я нормальный.

Ведь мое жилище обезлюдело! Никакого убийцы в нем не скрывалось! Не под обои же он спрятался. Оставалась еще мизерная вероятность, что тот затаился где-нибудь в ванной, плотно прикрыв за собой дверь. Но я почему-то был твердо уверен – нет его там. Потому что он – безжалостная зверюга, хладнокровный палач, подлец, легко разделавшийся с беззащитной женщиной. В общем, кто угодно, только не дурак, чтоб так проколоться.

Хочешь не хочешь, а в который раз за день задумаешься о собственной вменяемости. Поскольку вместе с пропавшим бандитом ушел в ночь по определению маломобильный Мурмашин труп!

Глава 5

Я, как шест для стриптиза, прирос к полу в центре комнаты. И силился чуть ли не вручную разогнать туман в собственной голове. Но сколько ни напирал, оставался в полнейшей прострации. Ошеломленный рассудок сопротивлялся, отказываясь понять и принять происходящее. Еще бы ему, бедняжке, не протестовать!

Поскольку зал перед глазами – точно мой, не отрицаю. Не до такой степени я еще свихнулся, чтоб спутать собственное жилище с другим. Диван, ковер, два кресла, телевизор-спаситель на кронштейне. Даже остатки нашего с Машей ужина все еще оставались на столе. Или это я один столько всего съел? Нет, ну мог, конечно: задумался и уничтожил запас провианта на несколько дней. Но тогда я бы таскал туго набитый желудок за собой по земле. Следовательно, вряд ли.

Да, все на месте. Но где-е-е, я вас спрашиваю?! Где остальные свидетельства проведенного мной увлекательного вечера?! Где мало-мальские следы борьбы? Мы же с моим душегубом расшвыривали мебель, не особо заботясь об эстетике. А она стоит, родимая, невредимая!

Ну или как, ради всего святого, предметы обстановки смогли впитать пятна крови? У меня завелись пуфики-вампиры? Сам же видел пурпурные лужицы, только что не успел руками потрогать! И куда, в конце концов, подевалась причина появления этих пятен – труп Мурены? Тоже привиделся, как тот сплетенный из воздуха мертвяк?

Хорошо хоть, голова адски болела. То есть не то чтоб само отвратительное ощущение доставляло мне удовольствие. Просто наличие этой самой боли хоть как-то подтверждало мою версию событий. Не сам же себя отлупил до полусмерти!

Нет, это просто издевательство какое-то! Будто бы смотришь на мир через камеру наблюдения. А администратор отмотал время назад и включил запись сначала. И чтоб добраться до истинного положения вещей, необходимо отсмотреть несколько часов безмятежности. На самом же деле там, в конце записи, Мура безвольно раскинулась на кресле с простреленной головой. Только и оставалось, что попросить: «Чертик, чертик, поиграл и отдай! Дяде очень надо!» А сработает ли?

Хотя, может быть, я после перенесенного стресса сгущаю краски? Ведь если разобраться, странности, какие-никакие, все же имелись. Во-первых, стояла моя мебель не совсем так, как я привык ее лицезреть изо дня в день. Громоздкие основательные вещи не решились резко изменить жизнь и переехать. А вот те, что мельче, оказались более подверженными духу авантюризма и за ночь ускользнули с насиженных мест.

Еще в комнате вполне различимо пахло чем-то необычным. Назвать появившийся душок неприятным не поднимался язык. Да и сильным он точно не был – не слезились глаза и дыхание не перехватывало. Но и отмахнуться от очевидных перемен мог бы только человек, напрочь лишенный обоняния. Пахло так, словно здесь несколько часов назад в обувной крем выплеснули чашку кофе. И вдобавок, чтоб скрыть такое вредительство, зажгли сандаловую палочку.

Но все эти причуды при желании легко объяснить. В мое отсутствие Маша могла и передвинуть кресла, как ей удобно. Запах же… да кто их, этих представительниц прекрасного пола, разберет – чем они пользуются, чтоб эту прекрасность сохранить. Пудры, кремы, гели, молочко, скрабы, глина, туалетная вода, бальзамы… Уверен, это далеко не полный список. Вдруг и с таким ароматом, как учуял мой нос, средство имеется. Тоник с экстрактом болотной тины и гранулами гудрона, например.

Нет, все не то! Нужно было отыскать нечто абсолютно неоспоримое. Такое, что даже судмедэксперту показать не стыдно. И поскорей! Иначе, вполне возможно, показывать придется себя самого.

Благо все-таки нашлась та мелочь, та железобетонная деталь, что меня спасет. И как только первая светлая мысль за все утро ударилась в мою страдающую черепушку, я бросился к дверному проему. Конечно, все следы можно при желании быстро подчистить. Кровь замыть, от тела избавиться. Даже отпечатки пальцев наскоро затереть. Но в одном мне определенно повезло – испорченный выстрелом суровый березовый косяк не подделаешь! Разве на трехмерном принтере распечатать, да и то не выход. Что я – при желании ножичком в нем не поковыряюсь?

Не то чтоб судьба расчувствовалась, снизошла и подарила несчастному психу предназначавшуюся ему же пулю. Сколько ни рыскал, не нашел ее в стене – это жирный минус. Но и в моей груди ее тоже не было – уже огромный плюс. Зато скол – ты ж моя прелесть! – оказался в том месте, где я его и оставил. И наличие повреждения убедило меня, что с помешательством не все так однозначно.

Однако, придя к этому заключению, я сообразил, что рано радуюсь собственной вменяемости. Поскольку, возможно, в таком случае списать все на сдвиг по фазе было бы даже желательней. Ну съехал с катушек одиноко живущий на отшибе бывший служака. А так…

А так мне снова стало жутко до дрожи. Как тогда, с омерзительным разлагающимся трупом в моем непримечательном коридоре. Ведь если устроивший стрельбу – ну или не один он – смог так быстро замести почти все следы, то… То кто же этот стервец, ради всего святого?! Да еще глушитель наводил на нехорошие мысли. Не у каждого бандита такое есть, ох, не у каждого!

До этого момента я и без того не блистал стройностью рассуждений. Теперь же, когда выяснилась вся плачевность моего положения, стало совсем невыносимо. И мысли в голове принялись драться между собой, объединяясь в банды.

Каждый звук вокруг царапал слух, загоняя душу в пятки. Показалось вдруг, что заперт я не в привычных четырех стенах. Нет, это какой-то всесильный шутник запихал меня в гигантских размеров непроницаемый пакет. А стенки вместилища целиком сработаны из тысяч и тысяч неморгающих глаз. Сшили же их между собой тонкими, но прочными ниточками моих же нервов. Ужас, то и дело взрывавший мой мозг, импульсами бежал по этой паутине, питая ее. И все бдительное сооружение постоянно буравило меня пучками внимательных взглядов, ожидая, пока отвернусь. Зачем? Чтоб сразу же пустить в ход недавно являвшийся клубок из голодных пастей?

Даже собственный разум намерился покинуть меня в трудную минуту! А с путаницей извилин набекрень вместо мозга – точно конец.

И как теперь совладать с ним? Дело это виделось таким же безнадежным, как и попытка выдрессировать обитателей пчелиного улья: единственное, чего добьешься – опухнешь от укусов.

Ох, какие конструкции крутились на языке!!! Временами, не совсем отдавая себе отчет, я выплевывал их. Крепкие словечки почему-то уносили боль и прибавляли сил. И от этого становилось немного легче.

Если бы рядом со мной стоял строгий цензор, он сбивал бы их еще на взлете. А меня карал бы нещадно. Но, к счастью, я бессильно корчился в муках один на один с враждебным домом. Поэтому позволено было все.

Так-то в быту я не сквернослов. Наверное, это и помогало. Как в той же виртуальной игре: для хитрецов существуют коды бессмертия, бесконечного боезапаса и прочих привилегий. Должно быть, и в нас, русскоговорящих, заложено нечто подобное. Правда, действует не столь эффективно, как в играх. Но такие тут правила.

Думаете, в войну при наступлении «ура» кричали? Вот уж вряд ли. Там точно для цензуры работа бы нашлась. Зато помогало дожить, добить, добежать, дотерпеть.

А мы сами себе свинью подложили. Швыряемся теперь этим апокалипсическим средством через слово. А то и вообще для связки слов. Вот и истирается вшитая под кожу панацея, теряет действенность. Развивается привыкание, как к болеутоляющим. А хранить надо, будто последний патрон или капсулу с ядом в воротнике.

Вот так, чертыхаясь и вздрагивая по малейшему поводу, я сплетал имеющиеся у меня веревочки в узелочки.

Неказистое, надо сказать, получалось макраме. Видимо, все-таки потерял необходимые навыки после ухода со службы.

Ладно, собрал я тут на скорую руку факты, доказывающие, что Мурмашин палач – далеко не прощелыга-любитель. И то, что мне удалось выйти из передряги живым, уже большая удача. Но ведь если учесть причину этой самой удачи, становилось еще интересней. Не сами же по себе телефоны-телевизоры проснулись в подходящий момент!

Отсюда вывод, даже два: первое – в моем доме этой ночью чудили сразу две компании. А второе – возможности людей, которые мне почему-то помогли, ничем не уступают мощи тех, кто охотился на Мурену.

А дальше становилось еще грустней. Если я случайно помешал таким людям, то вариантов жить долго и счастливо у меня немного. Гораздо вероятней умереть в один день. И этот день – сегодня. Ну, может быть, завтра, если снова очень повезет. Кто знает, вдруг прямо сейчас по затылку прицел бегает? А вспотевший палец ласкает спусковой крючок, ожидая, когда я повернусь и замру.

И поделом! Задумался, понимаешь, ротозей, рассуждает. А его уже мысленно освежевали и пускают слюну, засматриваясь на лучшие куски!

Подумав так, я бросился к окнам и задернул шторы, ругая себя, что не сделал этого раньше. Жаль, они у меня не шторы, одно название, полупрозрачная кисея. Силуэт все равно будет видно. Но уж если палить снаружи, ориентируясь на него, за счет искажения можно и промахнуться. Уже неплохое подспорье.

Задергивая занавесь, я вспоминал лихорадочно – запер ли дверь или оставил на случай, если вынудят стремительно ретироваться. Проверил: нет, все нормально, граница на замке. Так что поживем пока.

Но чтоб пожить, нужен пусть плохонький, но план на первое время. Допустим, можно, как и собирался, вызвать милицию. Но в этом случае неприятностей скорее прибавится. Да и что я им скажу? Тело моей гостьи исчезло. Но даже если объявится вдруг, как давешний шустрый зомби, вряд ли сыграет в мою пользу.

Ведь Машу в округе знаю только я. На камерах в аэропорту, магазине и вообще по городу тоже моя физиономия. Поэтому я автоматически становлюсь главным подозреваемым. Должны арестовать – арестуют. И что-то мне подсказывало, если тип в маске захочет завершить недоделанное, его мой арест не остановит. Машу же вот, фигурально выражаясь, нашли у черта на куличках. Другими словами, позвонить в милицию сейчас значило то же самое, что и собственноручно приковать себя к столбу на центральной площади города: кому буду нужен – приходи, пользуйся!

Следовательно, выход на данном этапе нарисовался один – так же, как и Мурена, скрыться с глаз. Да и в самом деле – не сидеть же на месте, ожидая, захотят ли меня снова навестить и когда! А попутно попробовать докопаться до истины и вызнать, кому умудрился перебежать дорожку. Не докопаюсь я – меня закопают на раз, к гадалке не ходи. А так хоть какая-то надежда.

Но куда бежать? К друзьям или родне? Так все под боком, далеко не удерешь. Тут нужно что-то нетривиальное, слабо предсказуемое. Сесть в поезд и выйти на незнакомой станции? А дальше? Поставить шалаш и дотянуть до зимы? Ну бред же! Не говоря о том, что до поезда еще тоже нужно добраться.

Как бы то ни было, главное – скорее исчезнуть из дома. Тут итог моих злоключений становился заранее известным со стопроцентной вероятностью.

Я порыскал взглядом по комнате в поисках того, что может пригодиться. Меня очень интересовало содержимое Мурмашиной сумочки и телефона. Они могли навести хоть на какую-то зацепку. Однако ее убийцы щи лаптем не хлебали и позаботились об этом – весь Машин скарб пропал. Я прекрасно помнил, как она копалась в своем ридикюле, как вытаскивала из него смотанный в клубок шнур. Как потом плюхнула его на пол рядом с креслом. Но легче от этого не становилось. Хотя чего удивляться – целое тело потерялось, не какая-то там сумочка.

И тут меня прямо передернуло! Что ж мы сидим?! Звоните в комитеты! Нашлась кандидатура на присуждение ордена Остолопа первой степени! Ведь про сумочку я вспомнил, про шнур тоже. А от чего этот самый шнур, забыл!

«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…» – забормотал я, не совсем понимая, к кому конкретно обращаюсь с просьбой. Да и какая разница! Кто бы это ни был, разжалобить или склонить на свою сторону его не выйдет. Если чудо произошло, так свершившийся результат не подменить – необходимое мне не растворится в воздухе. А если нет, вряд ли кто-то ради писателя-неудачника возьмется наново перекраивать ход событий.

Вроде бы логично. Но я все продолжал вымаливать и надеяться. А сам с замиранием сердца рванул на себя дверцу замаскированного под холодильник компьютерного стола. И чуть не выпрыгнул из штанов от радости. Первая хорошая новость за последнее время! Оказывается, вложение в оформление рабочего места окупилось сторицей! Поскольку в холодильнике мои внимательные гости шарить не стали. Поэтому и проморгали заряжающийся там Мурмашин ноутбук!

Схватив его, как голодный – хлебушек, я нажал на кнопку запуска и услышал знакомое «та-да-да-та». А потом повторно еле сдержал ликующий вопль – вновь обретенный ноутбук оживал без пароля. И значит, мне не придется искать рукастого и очкастого мастера, – сам-то не умею! – чтоб взломать защиту.

Мельком пробежал глазами содержимое панелей: ничего подозрительного, все как у всех. Разве что ни игр, ни музыки, только несколько откровенно девчачьих фильмов. Ну и документы, документы и опять они. Еще книги, много книг. Так тоже ничего удивительного: книги занимали в Машиной жизни почти все свободное время. Ну, во всяком случае, насколько я ее знал.

Объем жесткого диска был небольшим, что в моей ситуации тоже неплохо. Придется меньше обшаривать в поисках. В поисках чего? Пока непонятно. Наверное, в поисках того, что позволит мне выжить.

В любом случае об этом я позабочусь позже. Если, конечно, не снимут голову и вообще будет, чем заботиться. Сейчас же для наступления этого самого «позже» нужно было поторопиться.

Прочувствовав мой порыв, дом, казалось, обиженно насупился. Мигнул холодным светом шестидесятиваттных лампочек. И везде, где только можно, стал неуловимо заменять его кляксами мрака.

В некоторых местах, прямо у меня на виду, это не сработало – слишком подозрительно красть из-под носа у хозяина. Однако и там выжига наколдовал кое-что: яркие лучи, обычно дарившие уют и уверенность, потеряли свою силу. Сейчас они светили не для меня, а на меня. Чтоб тысяча тысяч неусыпных глаз видела мельчайшие подробности. И вовремя уступила место миллиону усеянных клыками челюстей.

«Вот он! Вот! – накатывало из каждого укромного местечка, из каждой щелочки. – Кому, кому нужен? Легкая добыча!»

«С-с-скорей, с-с-скорей, с-с-схватить, с-с-сожрать!» – лилось с потолка и заставляло под неимоверной тяжестью опускаться и без того понурившиеся плечи.

Как такое могло произойти, не знаю. Но всего за одну ночь дом полностью переродился, став чужим и враждебным. И это только подстегивало немедленно его покинуть.

Эх, почему за службу в уголовке мне не подарили именной пистолет? Ну или хотя бы саблю? Ладно, можно и кортик. Сейчас бы очень пригодились.

Глава 6

Все-таки бывший хозяин доставшегося мне дома – хороший мужик. Прожить ему и его супруге, горя не зная, еще лет сто на гостеприимном взморье! Надо, что ли, открытку с теплыми словами послать при случае. Поскольку как же прекрасно, что он отгрохал забор подходящей высоты и толщины. Да еще сплошной, без единой щелочки.

Хоть я и жаловался на такое архитектурное излишество, надо признать, оно меня спасло.

Наскоро побросав необходимое в рюкзак, я уже собирался уходить. Точнее сказать, убегать без оглядки, став по-мышиному юрким и незаметным. Однако глухой рокот мотора за стеной подсказал, что лучше бы мне было исчезнуть минут этак на пять раньше.

На мою беду, звук издавала не проезжающая мимо машина. Определил я это главным образом по тому, что проезжать никто никуда не собирался. Двигатель еще несколько раз натужно фыркнул и замолчал.

В наступившей тишине звонко лязгнули двери автомобиля. Меня передернуло, словно и не замок это, а голодный дикий зверь клацнул слюнявой пастью перед самым лицом.

Так вот, падая на пол, я вдруг осознал, что забор у меня просто великолепный. Был бы какой-нибудь с витиеватой ковкой или росточком в пояс – сдал бы с потрохами. А так нежданные гости некоторое время не смогут узнать, дома ли хозяин. И тем самым подарят мне драгоценные секунды. А может, чем черт не шутит, целую минуту!

Вообще говоря, двери-то я закрыл. И в иной ситуации мог бы чувствовать себя в относительной безопасности. Но не сейчас: тех, кто ночью измывался надо мной и убил Мурмашу, замки не остановили. Так что и в этот визит не задержат надолго. Ровно настолько, чтоб мне найти, где спрятаться.

А в том, что посетили меня именно ночные гости, я сомневался с каждым мгновением все меньше. Поискав по окрестностям, вполне логично проверить, не вернулась ли пропажа. Теперь же, увидев, что двери заперты, они узнают – я как минимум был дома. А если повезет, то все еще сижу внутри, их дожидаюсь. Значит, скоро Мурины убийцы повторно набьются в гости. И это навязчивое туристическое агентство наконец отправит меня в горящий тур на небеса.

Очень не хотелось бы. Я читал отзывы – там обратная дорога не входит в стоимость путевки. Поэтому ну уж дудки!

Вот уже истерично взвизгнула калитка, подтверждая мои выводы. А я все еще шарил взглядом по комнате. Куда спрятаться?! Куда?! Под кровати, в шкафы? Даже в анекдотах про любовника там ищут в первую очередь! Тогда, может быть, тихонько открыть окно и шмыгнуть наружу? Думаю, об этой лазейке упыри и душегубы позаботились, и упорхнуть таким способом мне не светит.

Но где же?! Где они не будут гарантированно искать?

Подумав так, я, не медля ни мгновения, сорвался с места. Конечно же! Холодильник, заменяющий мне компьютерный стол! Не нашли же в прошлый обыск Мурмашин ноутбук, так, возможно, не обнаружат и меня. Людей, вообще-то, редко разыскивают в холодильниках, поэтому остаться незамеченным в его недрах – все шансы.

Нет, конечно, есть места, где человеческие тела держат в холоде. Но… Ой, плохая, лишняя сейчас ассоциация! Визит в это заведение хотелось бы отложить лет на полста! А раз так, нужно немедля лезть в холодильник!

И я, чертыхаясь и обдирая кожу на руках, полез. В принципе, разместиться удалось даже с некоторыми удобствами. Просунул одну ногу между стеной и полкой, вторую подогнул и втащил внутрь. А сам, легонько присев на саму столешницу, захлопнул дверцу. Понятно, не полным весом плюхнулся – не сдюжит. Удерживал, в основном, мышцами ног, но все ж какое-то подспорье. И, устроившись, затих, стараясь успокоить и сделать беззвучным дыхание – первое, что могло выдать. Если, конечно, сердце от страха не станет колошматить в диафрагму так, что та загремит бубном.

Устроиться-то устроился. Вот только быстро сообразил, что сморозил глупость. И, возможно, подобно влюбленному юноше, преподнес себя рыщущим во дворе молодчикам как перевязанное ленточкой колечко. Упаковка разве что огромная. Так под стать колечку и футлярчик.

Все решалось в спешке. Поэтому, наверное, и в голову не пришло, что у обладателя пистолета с глушителем вполне может оказаться и тепловизор. Один взгляд – и разыскивающие мою скрюченную тушку поймут: в холодильнике что угодно, только не мороженая говядина. Так что в самом провальном варианте мне осталось жить две-три минуты. Ну еще минутка на попытку оказать сопротивление, да и то с запасом. И все, побег закончится провалом, не успев начаться. На старт, внимание, время пошло!

Секунд через тридцать отперли входную дверь. И жар из груди рванулся в горло, пульсируя и подбираясь к мозгу. А туда ему нельзя ни в коем случае! Натворит дел, поднимет панику. И тогда все – холодильник задрожит, но не из-за компрессора. Бандитам останется только выключить нас обоих.

Вскоре я расслышал легкие крадущиеся шаги. Звуки их становились все отчетливей, значит, человек в маске – вот он, совсем рядом. А в руках, ясное дело, тот самый пистолет, из которого застрелили Муру. Или в этот раз чего посерьезней припас? Явился разнести бедного писателя из гранатомета? А может, напалмом изжарить до хрустящей корочки?

Была когда-то такая компьютерная игра про войну. Там вначале неприятель имел на руках полный боекомплект. И не стеснялся им пользоваться. А главному герою выдавалось всего пять патронов. Никакого оружия!

Так вот чувствовал я себя схожим образом: подавляющее преимущество было явно на стороне противника. И мне, если что, стрелять придется из руки, озвучивая выстрел, как детишки в песочнице – «пиу-пиу!» А в ответ по- настоящему в лоб «ты-дыщ!»

Много всего произошло за последние сутки. И нервы сдавали. Они, раз уж на то пошло, вообще должны были давно истощиться и лопнуть. Но все еще каким-то чудом продолжали функционировать. На узелках или схватили суперклеем?

Много, много всего накатило-затрясло. Пережитых за день эмоций с лихвой хватило бы на несколько лет размеренной, заурядной жизни. Но того, что случилось дальше, точно нельзя было предвидеть.

В следующее мгновение от неожиданности я чуть не ударился головой о стенку холодильника. Ведь неподалеку, явно снаружи дома, завопила, разрывая глотку динамика, незапланированная музыка. Навязчивая, однообразная мелодия с зубодробительным ритмом по-хамски заполнила собой все вокруг. И под ее аккомпанемент высокий, слегка фальшивящий голос стал жаловаться на тяжелую «воровскую долю». А чтоб окончательно сбить с толку, выводил в конце каждой строки: «Ай, джан, мама, джан!»

Трудно и придумать что-нибудь более неподходящее к серьезности момента. Переплюнуть конфуз могло бы разве что хоровое исполнение детской песенки про улыбку. Если бы не шатающиеся по моему жилищу убийцы, я вполне мог бы засмеяться. А так только уголки губ напряг да вдохнул глубже, загоняя рвущийся наружу смех обратно в легкие. Потом ржать будем, как бы скоро плакать не пришлось!

Секунд через двадцать истязающая слух какофония умолкла. Но за мгновение до ее смерти я услыхал рядом хриплый мужской голос.

– Твою ж ма-а-ать! – протянул он со злобой и разочарованием.

И все, снова тишина. Иначе как могильной такую не назовешь.

Что же?! Что там, за дверцей холодильника, творилось? Может быть, стоило вмешаться?

Я поймал себя на мысли, что в который раз начинаю уговаривать судьбу распорядиться событиями, как нужно мне. А действовать самому уже не приветствуется? Все отдал случайности на откуп.

Ну да, вроде бы стыдно. Вот только сильно тут подействуешь! Заперся в ящике, герой, не дышит, чтоб не вычислили, а туда же!

С другой стороны, а что в этом страшного, если бы снова повезло? Вышло бы по справедливости – я один, а их вон сколько! Так пускай убийца случайно шарахнет себе… да хоть бы и в ногу! А мне останется только выскочить из укрытия и добить мерзавца. Что, я многого прошу? Понимаю, в живот сильно жирно. Пусть, мне на радость, мизинец снесет! И, обезумев от боли, испарится!

Но нет, выстрела же я не слышал. Да и вообще, подобное самовредительство случается только в фильмах. Глупенькие злодеи калечат друг дружку, а герой выходит сухим из воды. Красота! И ручки марать не нужно.

В реальности же никто не бегал, истекая кровью. Напротив, вскоре снова раздались шаги. Они то приближались, то отдалялись. Значит, поиски шли полным ходом. А мне следовало и далее играть в притаившегося мышонка.

К моему сожалению, обыск проходил почти в полнейшей тишине. По изредка доносившемуся шороху утверждать можно было лишь ранее предположенное – бандитов гарантированно не менее двух. Отзвуки их перемещения по дому не могли принадлежать одному человеку. Отличался и вес, и обувь, и манера передвигаться.

Но и в отсутствии информации имелась некоторая польза. Поскольку отпали последние сомнения: меня обложили далеко не воришки-домушники. Нет, песня – песней, просто так совпало. А вот то, что за все время они не произнесли ни слова – ругательство вырвалось, оно не в счет – говорило о многом. Господа головорезы прекрасно общались жестами – в среде уголовной шушеры не слишком распространенное умение.

Мы еще долго изводили друг друга: я налетчиков своим исчезновением, а они меня – присутствием. В конце концов мое тело стало деревянным. Затекла каждая мышца, а колени от длительной нагрузки дрожали. Хотелось одного – тихонько выйти, поздороваться и поудобней улечься на пол с пулей в груди.

Минуло примерно сто тысяч лет, и я осуществил желаемое. До пули, правда, не дошло, но с остальным – полный порядок: отворил дверь и плюхнулся на ковер. Однако сделал это лишь, когда осознал, что, кроме меня, в доме никого не осталось.

Восстановить картину происходившего в мое мнимое отсутствие мог бы и ребенок. Уж не знаю, сколько в доме на этот раз было гостей. Но творили они примерно следующее: вскрыли дверь и стали обыскивать дом, намереваясь доделать начатое. Затем черед дошел до зала. И тут стряслось незапланированное – скорее всего, музыка заиграла в их оставленной за забором машине. По этой поводу один из моих гостей и выругался потом смачно.

Что могло вдруг включиться в транспорте с незаведенным мотором – уже второй вопрос. Магнитола, блютус-колонка, оставленный телефон или ноутбук, неинтересно это. После ночных похождений я ничему не удивлялся. Если сейчас холодильник, в котором я прятался, станет делать кубики льда, такой финт судьбы вряд ли обескуражит меня еще больше. Критическая черта давно пройдена. После нее возможно все, будь то космический эфир или переселение душ.

В любом случае понятно, почему дальше дядьки с пистолетами стали искать снаружи дома. Ведь по их разумению включивший эту самую музыку был именно там. Позже они вернулись, но искали уже спустя рукава. Поскольку шансов, что цель внутри – никаких. Так я и спасся.

Все бы складно выходило. За исключением одного: кто вызвал к жизни выручившую меня мелодию? Это не мог быть один из загонщиков – по первому впечатлению слишком не похожи они на идиотов. Тогда кто? Не иначе я сам при помощи телепатии.

А что, если я все снова усложняю? И трюк с музыкой специально придумали, чтоб вывести меня на чистую воду. В самом деле, не сдержись я тогда, мог бы и хрюкнуть в рукав. Этого вполне хватило бы для дальнейшего превращения меня в кровавое месиво.

Да, затея, определенно, могла сработать. Вот только выручила она больше меня, чем охотничков за головой.

Так кто получил выгоду? Отметаем меня, я в это время корячился в холодильнике. И значит, с песенкой про «мамаджана» похулиганил тот же субъект, который оживил мирно дремавшие телевизор с телефонами. Ему-то такое точно под силу. Он же после восстания бытовой техники еще и мертвеца предъявил. По-моему, очень убедительно.

Первым делом нужно было попасть в город. Как бы парадоксально это ни звучало, в городе люди. А в толпе из этих самых человеков проще затеряться. К тому же на виду не так страшно быть мгновенно отправленным следом за Мурмашей. Да, типы, натворившие дел в моем жилище, затейники. Но не всесильные же они. Если бы так, никакой возможный приезд вызванной милиции их бы не спугнул. Тихонько положили бы рядышком со мной – рассматривать половицы и пачкать ковровое покрытие.

В общем, люди в моем положении изгнанника из собственного жилища – это здорово. Но не только они. Еще в городе дарующие свободу вокзалы и аэропорт. И по реке удрать можно, если совсем прижмет. Хотя медленно и укачивает, зато точно неожиданно и непредсказуемо.

Добираться я решил по лесу. Пускай дольше, зато бесшумно подкрасться по хрустящим под ногами веткам не выйдет. Можно, правда, и снайперский прицел попользовать, чтоб шорохом не спугнуть. Но и в этом случае мне по лесополосе пробираться выгоднее. Все-таки мелькающую среди деревьев фигуру поймать в перекрестье сложней.

Несколько раз за стеной из разнокалиберных древесных стволов и кустарника мимо меня проносились машины. Но от мысли остановить попутку я отказался еще до начала пешей прогулки. Водитель запомнит, да и оказаться он может совсем не праздно проезжающим гражданином. И подвезет, так сказать, в один конец.

Вот так я и брел, постоянно останавливаясь и оглядываясь-прислушиваясь. Обдумывал свой следующий шаг и вместе с тем перебирал и раскладывал по полочкам перессорившиеся мысли. А скопилось там подобной дребедени, что хватило бы, казалось, для захламления нескольких балконов.

И каждый раз я наталкивался на стойкое, всеобъемлющее непонимание: ну как со мной могло такое произойти?! Встретился со старой знакомой по сетевым литературным конкурсам! Ну мы же… ну кто мы такие вообще для этого? Не убивают вот так писателя, чтоб с глушителем! Да потом место преступления зачищать. Плюс и меня еще за компанию. Почему нет? Поскольку просто не за что! Безвредные мы, для всяких там истребителей рода человеческого промыслового интереса не представляем.

Однако все выглядело так, что вляпались мы с Муреной именно благодаря этим самым конкурсам. Ведь она же упоминала про них с моей подачи. Что, мол, кое-что полезное в них есть, не просто так увлеченные писаки бумагу и время переводят. Значит, это полезное как-то связано с ее теперешней деятельностью. За которую ее и…

Вот только звучало это еще невероятней. Убить за такое? Несусветные глупости!

Что есть сетевой литературный конкурс? Хаотично сформировавшееся образование, постоянно изменяющееся за счет вливания и оттока участников. Почти как воинская часть: с постоянной ротацией состава, с распределением обязанностей, со своей, пусть и условной, иерархией. Отличие лишь в том, что в армии обязанности доводятся, здесь же нагрузки добровольны. Все для дальнейшего существования и развития проекта. По сути, сообщество объединенных одной идеей, одной страстью тихо помешанных. Безобидных помешанных! А тут такое…

Снова попав в этот замкнутый круг мыслей, я одернул себя. Причем от злости готов был укусить собственную руку, дабы остальному организму пришлось несладко! Меня же чуть не убили час назад! А все про какие-то там треклятые конкурсы мню!

Кусаться я передумал, потому что вовремя нашел оправдание. Да, имея насущную необходимость экономить силы, трачу их на бесполезные рассуждения. Но с другой стороны, мозг же сопротивляется, не желая думать в негативном ключе. Пусть ненадолго, но отгораживается щитом, давая возможность восстановиться, задушить страх. И забыть про Машу в кровище. И что самого едва пронесло. И шансы дожить до старости околонулевые. Нет, мозг – умница. Убеждает, хитрец: «Все вокруг – игра, начнешь с сохранения». Спасает переносчика и эксплуататора, как умеет.

Так или иначе, если это в самом деле игра, то началась и продолжается она на максимальном уровне сложности.

Глава 7

Выбравшись из леса, я уже знал, как вести себя дальше, чтоб не поступить на прием к патологоанатому. Собственно, мне и вариантов-то особо не оставили. Если, опять же, сравнивать с интерактивной игрой, то в моей пока не было свободы выбора. Я двигался по строго очерченному сценарию, выход за рамки которого гарантированно вел к окончанию игры. С чем, ясное дело, категорически не хотелось смиряться!

Приняв за причину смерти Мурмаши ее связь с литературными конкурсами, – как бы бредово это ни звучало – я должен был копать в этом направлении. Ну не зря же Мура оговорилась прошлой ночью о роде своей деятельности. А потом, сообразив, что сболтнула лишнего, сразу же перевела разговор в иное русло.

Нет, вообще, конечно, убийство могло произойти и по другой причине: просроченный долг, ревность, да по ошибке даже. Но при тщательной оценке эти поводы не выдерживали никакой критики. Маша задолжала денег? И поэтому исполнители приговора тащились за ней через полстраны? Сколько же она тогда должна?

Или ревность? Угу, и пистолет с глушителем, да? А потом еще и следы замести с недюжинным мастерством. Нестандартный, надо сказать, нам с ней попался ревнивец, основательный.

Тогда, значит, по ошибке все? Стечение обстоятельств, что ли? Это вообще курам на смех! Шел-шел человек в маске, споткнулся и случайно вскрыл все замки так, что никто в доме не услышал!

Нет, тут явно кроется какая-то тайна. Из-за которой даже высококвалифицированным мастерам заплечных дел не стыдно заморочиться.

А значит, для начала нужно расспросить кого-нибудь из наших общих знакомых. Тех, кто знал Муру лучше меня. То есть, насколько я мог судить о своей осведомленности, подойдут почти все. Ведь Машина жизнь, как выяснилось, походила для меня на темный лес в безлунную ночь: вроде бы и понятно, что вокруг деревья, но лоб в синяках, а во рту малоаппетитные кора и шишки.

Следовательно, для моих потребностей целесообразно было выбрать того, к кому быстрее и проще добраться. Да еще в полуосадном положении, обязывающем сократить до минимума передвижения на транспорте.

Кандидата в помощники, сообщники и информаторы – а точнее сказать, кандидатку – я подобрал быстро. Звали ее Светлана, и жила эта так своевременно подвернувшаяся особа километрах в трехстах от моего города. Причем я даже знал ее точный адрес – поскольку та сама подбивала заехать на огонек. Да, не ожидал, что приму приглашение в таких обстоятельствах. Но у меня что, целый полк этих общих знакомых? Может, когда-нибудь для очистки совести и заеду к ней просто так, с конфетно-букетными намерениями. Но это потом, когда все закончится. А сейчас не до жиру.

Света была такой же отпетой бумагомаракой, как и я. Собственно, это нас и познакомило. Вдобавок мы еще и начинали продираться сквозь тернии словосложения примерно в одно время. В общем, если литературные конкурсы считать подобием некой школы писательского мастерства, то мы были одноклассниками. Даже еще ближе, сидели за одной партой. Разве что не списывали друг у друга. Оно и понятно – за плагиат среди писак бьют больнее, чем в школе!

А еще, к моей великой радости, они с Мурмашей встречались как-то, так сказать, живьем. Та приезжала в Светин город – в какой-то лагерь под открытым небом или что-то в подобном роде. Подробности я уже не помнил, да и не важны они были, если разобраться. Главное, что Свете наверняка посчастливилось переговорить с Машей по душам.

Так может быть, и мне повезет хотя бы зацепиться за ниточку? А там, смотришь, и распустим этот простреленный окровавленный свитерок. Опять же, какой у меня выбор? Брести по лабиринту в полной темноте, подозревая, к тому же, что неподалеку разгуливает некто клыкастый и рогатый? Как там про лягушку, взбившую масло? Перестать дергать лапками и лечь на дно всегда успею.

Существовала еще одна причина, по которой я решил навострить лыжи в Светину сторону. Даже несколько. Нет, ее молодость, ум и сказочная привлекательность тоже значимый повод. Но не только они. Гораздо важней Светино приглашение. Ведь мне, лишенному жилья, банально голову приклонить негде было. А так хоть некоторое время перебьюсь-перекантуюсь. Рассылала авансы, так пусть теперь привечает.

Вдобавок Свету трудно будет увязать со мной, чтоб отследить, куда я направился. Вот он – нетривиальный, непредсказуемый ход.

Однако выдрессированный чертик-скептик в печенках, услышав, как я хвалю себя за спонтанный маневр, встрепенулся и фыркнул: «О, да, прекрасно! Отсидеться у старой интернетной знакомой! Мурмаша, помнится, сделала так же».

Мне нечего ему было ответить. Кроме того, что куда хочу – туда и наступаю! Мой же лоб. А если разобраться, то и грабли.

Самолет и сплав по реке отпали сами собой. Ни воздухом, ни водой к Свете не доберешься. Разве что отрастить собственные крылья или плавники. Ну а попутный транспорт я забраковал с самого начала. Мне сейчас ой как необходимы людские сборища, в которых можно затеряться. А в удобных, но тесных легковушках такого добра не водится.

К тому же по дороге предстояло пройти таможенный досмотр. А это всегда очереди и время, за которое меня вполне может догнать ориентировка на отлов. Если, конечно, уже не обогнала и нетерпеливо ждет, потирая ладошки от предвкушения.

Так что оставался поезд: там и массовость, и скорость. И на таможне не больше часа. Вдобавок трофейный Машин ноутбук наконец перетрясу. А если сядет аккумулятор – есть шанс договориться с проводником и зарядить.

Железнодорожный вокзал находился на другом конце города. И на дорогу туда я потратил почти час. Трясся в дребезжащем троллейбусе, проклиная его за нарочитую неторопливость. И смотрел сквозь мутное стекло на продирающий глаза город. Снаружи все сейчас выглядело размеренным и чинным. Люди степенно прогуливались, кошки с собаками просматривали содержимое мусорных урн. Даже поток машин не рвал по встречной, не дергал нервы. Не жег тормоза в режиме «Ничего не знаю, у нас все так ездят!»

Городской ландшафт преданно бежал следом за троллейбусом. Но на холодной поверхности стекла существовало еще кое-что, абсолютно не вписывающееся в картину утреннего благоденствия: отражение моей небритой ряхи портило все. Ничего не мог с собой поделать и изредка цеплял его краешком глаза. И тут же заставлял себя сосредотачиваться на мелькающих домах и площадях. Потому что понимал – делаю только хуже.

Ну зачем мне видеть, как за одну ночь изменился мой взгляд? Такой полагается затравленным дворняжкам – пустой, расплывчато-выцветший, ничего не понимающий. Нет, с подобным взглядом каши не сваришь! С ним самое время не валять дурака – вернуться домой и ждать, что будет дальше. Объявить сопернику, что проиграл, и загрузиться с последнего сохранения. М-м-да, так себе вариант, если честно.

Вот поэтому и пялился я старательно на однообразный пейзаж, хотя видел все здесь не одну тысячу раз.

Самое противное, это чувство не оставило меня, и когда я вывалился из троллейбуса. Гложущий червь непреодолимой беды сковывал ноги. Заставлял голову вжиматься в плечи, словно над ней занесли остро отточенный топор и только ожидали… чего? Команды? Пока я отвернусь или встану поудобней, чтоб им не перепачкаться кровью?

Хорошо хоть, где-то глубоко во мне жило пока еще непонятное нечто, отказывающееся прекратить сопротивление. Как назвать это – определить затрудняюсь. Может быть, как ни громко сказано, замешанная на жизнелюбии стойкость? Тот самый стержень, который не гнется и его потихоньку пилят все кому не лень? Ну или надежда не собиралась так быстро складывать лапки. В любом случае, мне очень помогал слабнущий голосок, сердито выплевывающий с каждым вздохом: «Самому под нож? Не дождетесь!»

Думая так, я почти бежал к зданию вокзала. И вычитывал себя за то, что годы спокойной жизни размягчили меня, превратив в безвольную размазню. Что ж, придется попотеть, на ходу собирая из имеющейся аморфной массы человека, способного изворачиваться и драться. Если вообще получится с таким-то просроченным исходным материалом.

В купленном билете я вычитал, что до отправления оставалось более полутора часов. А как пережить их, когда каждая камера, казалось, норовила повернуть свой любопытный глаз в мою сторону? Да еще деловито расхаживающий взад-вперед милицейский патруль похлестывал вокруг взглядами и нашептывал в хриплые, визгливые рации!

Почему-то вспомнилась наша с Машей первая встреча в аэропорту. Времени-то прошло всего ничего. А как все переменилось!

Вроде и место подходящее – тот самый портал между мирами. Но какие уж тут чудодейственные запахи и звуки! Откуда… Палитра смазана одним грубым, циничным движением. А ожидание волшебства бесцеремонно растоптано. Или, точнее сказать, утоплено в крови. Должно быть, главный чародей теперь – то ли пьян, то ли редкостная сволочь. И чудеса у него как на подбор – страшат да норовят вытрясти душу.

Чтоб хоть как-то унять приступ паники, я забился в дальний конец зала. И тут же убедил себя, что выбрал это место, не подстегиваемый страхом, а по трезвому расчету. Поскольку из облюбованного мною убежища отлично просматривался подъезд к вокзалу. А вот меня заприметить сквозь блики витрины еще нужно суметь. Так что все на уровне инстинктов я пока делаю правильно. И значит, есть неплохой шанс, что прорвемся.

К моему удивлению, бесхитростное внушение подействовало – вскоре мне полегчало. Да так, что я подумывал сходить в местное кафе за кофе. Но решил все же, что вот только кофе мне сейчас и не доставало. Как будто у отвыкшего от перегрузок сердца и без дозы кофеина мало работы!

А следом и недружелюбный по первому впечатлению вокзал, подстроившись, успокоился и затих. Вальяжные пассажиры, цокая колесиками тяжелых на вид чемоданов, проплывали мимо. Нервозные камеры уснули, исчезли из виду патрульные. И не было им до меня никакого дела.

Я, собственно, ничуть не обиделся. Вообще, было бы замечательно, если бы весь мир забыл про меня на время. А я пока тихонько, на цыпочках проскользну, куда мне надо. Вот только вряд ли тот самый всесильный Разработчик добавил в нашу с ним игру дарящую невидимость стелс-броню.

Минуты расплывались, как масло на теплом тосте. Переносить ожидание с каждым мгновением становилось все сложней. К тому же от резкого перехода из жуткого стресса в комфортную расслабленность на меня напал еще один грозный враг – дремота. Вскоре я понял, что проигрываю ей вчистую. Даже несколько раз клюнул носом и выронил некультурную каплю слюны в уголке рта.

Наверное, во время этих моих нырков в сон я и упустил то, что прозевать не должен был ни в коем случае. А как иначе объяснить появившийся в сотне метров от выхода потрепанного вида УАЗ? Не из-под земли же он нарисовался.

Сама по себе машина не вызывала подозрения. Номер местный, простенький – все единицы и четверка в конце. Подобных доисторических «бобиков» до сих пор по городу раскатывает пруд пруди. Неприхотливые они в обслуживании, неубиваемые, вот и пользуются спросом.

Странно было другое. Подъехать-то машина подъехала, но двери в салон так и остались закрытыми. К слову, за стеклом можно было рассмотреть некоторое шевеление. Значит, хозяева все еще копошились внутри. Допустим, ожидают кого-то с поезда.

Ладно, пусть так. Но ведь, болезные, даже не пожелали размять ноги! Я в таких «бобиках» наездил не одну тысячу километров. В этих железных гробиках все, что соприкасается с жесткими креслами, отсиживается на раз. И первое, о чем мечтаешь, добравшись, поскорее вывалиться на свежий воздух. А в этом агрегате, значит, скрывается человек – или люди – со стальной, необоримой задницей!

Гораздо правдоподобней выглядел другой вариант. Некто, сидящий в машине, остановился и наблюдает. Но сам предпочитает лишний раз не светиться на публике.

В груди, только-только заново научившейся размеренно дышать, опять похолодело. И набухшая там сосулька стала неспешно погружаться в район живота. Делать нечего, нужно привыкать опасаться любой странности. Вот бы еще кто сказал, долго ли такое продлится.

Время и без того не жаловало меня расторопностью. А тут вообще умерло, не попрощавшись и оставив меня наедине с вечностью. Машина продолжала стоять, одушевленное содержимое ее – подавать признаки жизни, но наружу не рваться. А я непроизвольно вжимался в кресло, порываясь удрать.

Останавливала единственная мысль: это полнейший бред! И мне все только кажется, а «бобик» не по мою душу. Скоро приедет поезд и, надменно пофыркав для приличия, увезет меня отсюда. Ох, скорей бы!

Но интуиция моя и в этот раз дала сбой – с бредом я не угадал. Поскольку, как оказалось, до этого момента он даже и не думал начинаться. Все самое вкусное оставил на сладкое. Да какое там сладкое! Не заставивший себя ждать десерт получился с солоноватым привкусом крови на губах и тошнотворной горечью! Кушайте – не обляпайтесь!

Я смотрел и не верил собственным глазам. С «бобиком» вдруг стали происходить вещи, которых как бы лучше и не надо было. Даже в кошмарном сне такие ни к чему! Нет, из дверей машины так никто показываться и не торопился. Пришла беда, откуда не ждали! Прорвалась через крышу!!!

Сначала оттуда проклюнулся небольшой бесформенный отросток. Размером с футбольный мяч или даже меньше. А затем он судорожно ринулся вверх, будто его с силой выпихнули из уазика. И потащил за собой такую же расплывчатую серую глыбу. Мгновение, и от нее отделилась пара изгибающихся змей толщиной с руку!

Хотя нет же! Это и были руки!

Я почувствовал, как от напряжения дрожат веки. Умирал от страха, но старался разглядеть все до мельчайших подробностей. Да только лучше бы этого не делал! Вообще, на такие вещи смотрят через шершавую гладь телевизора или монитора. Тогда становится ясно, что родила их буйная фантазия сценариста. И нет их в реальном мире, не опасные они, в общем. А тут…

У «футбольного мяча» имелись глаза! И конвульсивно кривившийся рот! А пониже – тело, обряженное в лохмотья!

Едва хватило сил, чтоб опустить и поднять веки – даже попробовал несколько раз для верности! – однако ничего этим не изменил. И значит, – зовите санитаров, – спекся! Поскольку над подозрительным «бобиком» нависал тот самый, кинувшийся на меня этой ночью разлагающийся кадавр!!!

Он торчал из машины, раскачиваясь, словно продуваемый всеми ветрами уродливый флюгер. Как чудище, застрявшее в текстурах компьютерной игры из-за ошибки в коде. Вот только монитор мне не выключить! Тут самому бы не отключиться!

Живой труп корчился в дьявольской пляске. Одна из рук его медленно поднялась на уровень плеч, затем еще выше. Распрямилась и резко упала. Потом с завидным упорством повторила это бессмысленное действо. Мертвец словно швырял в мою сторону что-то невидимое. Промахнулся? Или же?..

Надо же! Творилась полная чертовщина! А я продолжал выискивать какое-то логическое объяснение. Все равно что, проваливаясь в пасть безумия, закричать: «А у вас пломбу в верхнем резце менять нужно!»

Нет!!! Стоп! Это я… я не понял! Говорил же, тугодум тот еще. И теперь дошло, как до утки – на седьмые сутки!

Ведь если бы в беззвучно кривляющийся рот чудища вложить голос, он бы орал «беги… беги, бестолочь!» А взмахи руки ясно показывали, куда именно.

Хотелось бы посмотреть на человека, который способен проигнорировать такую настойчивую просьбу! Не знаю, возможно, он и существует – с шестерным насосом вместо сердца и со стальными канатиками нервов. А я вот не смог ослушаться. Пригнувшись, нырнул к выходу из тесной компании креслиц. И успел краем глаза заметить, что двери «бобика» наконец отворились. А оттуда, не торопясь, вышли двое мужчин: крепкие, рослые, в штатском. Подробней рассматривать парочку не было ни времени, ни желания.

Мне вполне хватило третьего, вынырнувшего из крыши их машины.

Глава 8

Чудеса все не прекращались. Только этим я и мог объяснить собственное существование. Ведь как, если не чудом, мне удалось вовремя выскочить из здания вокзала? А потом пересидеть до прибытия поезда за каким-то покосившимся сарайчиком у путей. Чудом, не иначе, вскочил в вагон перед самым отправлением. А те двое из уазика – если я правильно их запомнил – остались на перроне, внимательно смотря вслед. Казалось, взглядами они прошивали состав насквозь, включая туалеты и вагон-ресторан. Удивительно, что проморгали совсем не маленького, но сжавшегося в комочек меня.

Конечно, чудеса, какая-то охранная магия. Тем более что поверить в такое мне сейчас было раз плюнуть. В пришельцев, в гремлинов, в десятую планету, в тайное правительство. Да хоть в Питера Пена и Карлсона! Поверишь тут, когда о тебе по-отечески заботится полуистлевший зомби.

Вообще говоря, умные люди называют подобное разрывом шаблона. Или еще заковыристей – когнитивным диссонансом. Только вчера мой мир был обыкновенным, вполне предсказуемым. С силой действия непременно равной силе противодействия. С законом подлости и законом Ома для участка цепи. А сегодня… столько всего невероятного навалилось. Тут самый прочный шаблон разнесет к псам собачьим!

Этот разрыв должен был кромсать меня на клочки, на кусочки, на тряпочки. А я ничего… даже головой о мебель не бился, не бросался на людей. Неплохо держался, в двух словах.

Складывалось впечатление, будто пуля, доставшаяся Маше, навылет пробила брешь в стенах моей вселенной. И эта прореха стала пропуском в совершенно чужой, малопонятный мир. Каких обитателей он попридержал, чтоб предъявить в самый неподходящий момент? Пусть бы это так и осталось тайной. А сейчас и одного из новоприбывших чудищ более чем достаточно.

Хотя было и другое объяснение – я окончательно сбрендил. И собственная относительная нормальность мне теперь только кажется.

Перрон отдалялся все быстрее, и сердце билось реже. Билось еще! Следовательно, живой. И значит, поиграем. Шансы, как и прежде, пятьдесят на пятьдесят: либо ты, либо тебя.

Чтоб окончательно справиться с издерганными нервами, я решил занять руки. Всегда помогало. И лучше всего для этого подходил неисследованный Мурмашин ноутбук. Кто знает, вдруг я носил в рюкзаке свой билет в долгую и счастливую жизнь? И даже не подозревал об этом, откладывая на потом.

С другой стороны, много ли у меня было времени и возможностей воспользоваться этой палочкой-выручалочкой? Примерно столько же, сколько у улепетывающего от натасканной своры зайца посидеть-покурить с гончими.

«Беги, дурак!» – нашептывал на ухо инстинкт самосохранения.

«Беги, чего уж, пока можешь, – дышали в спину мои новые знакомые из «бобика». – Так еще интересней».

Даже некондиционный ломоть мяса, едва держащегося на костях, и тот беззвучно ревел вслед нечто подобное.

И я бежал, справедливо полагая, что порассуждать успеется и потом.

Теперь же выдалась возможность. И поначалу я пошел самым простым путем: вбил в поисковую строку расширение файлов-документов. Поскольку вполне обоснованно посчитал, что интересующие данные будут именно в таком формате.

Но на меня вытряхнуло столько информации, что разгребать ее пришлось бы до второго пришествия. Маша много читала, и книг в ее библиотеке значилось десятки тысяч. А что ей стоило спрятать свою писанину именно там, предварительно обозвав в честь известного романа? Я бы, по крайней мере, сделал так при необходимости.

Можно было натравить систему на какое-нибудь слово в тексте. Так хотя бы сузится круг поиска, пусть и займет это больше времени. Но что запрашивать? Тут мой мозг пасовал и буксовал. Не вбивать же в поиск: «Выныривающий из небытия мертвец»?! Таких совпадений в разделе «Современная фантастическая литература» отыщется немало.

И я решил зайти с другой стороны: исходить из того, что нужные мне файлы Маша хотела утаить от посторонних глаз. Самое простое, – и годившееся только фильмы сомнительного содержания от ребенка спрятать, – это объявить их скрытыми. И отменить отображение данной категории.

Я повозился в настройках, но так ничего особенного не нашел. И снова уперся лбом в стену. Мусор от установленных программ, системные файлы, прочая дребедень – все это никак не спасало.

Отчаявшись, я принялся открывать папки последовательно, тыкая наобум. Но это все равно что слепому искать жемчужину в магазине матрешек. Некоторое время я все же забавлялся таким монотонным занятием. Да все без толку. Казалось, нужные мне файлы притаились за горами бесполезного хлама и издевательски хихикали.

Все это снова напомнило мое увлечение компьютерными играми. Когда-то я переболел автомобильными гонками. Даже руль прикупил с этой целью. И сейчас чувствовал себя именно таким гонщиком. Вот он, вроде бы, задний бампер соперника. Прямо перед носом, надави еще – и обойдешь на вираже. Но как ни старайся – соревнуешься не с ним, а со временем. А тот самый задний бампер – лишь заготовленная для тебя морковка на ниточке. И ты врываешься за поворот, беря его тормозами, а соперник уже исчез за следующим.