Читать книгу Момент истины - Владимир Осипович Богомолов - Страница 24

В районах Лиды и Гродно у него работали три розыскные группы, имелись и небольшие, но весьма ответственные дела, которые не хотелось кому-либо перепоручать.

Но самым важным в этой поездке было посещение двух точек по радиоигре[19]; на одной из них, под Лидой, сегодня ночью предстояла приемка груза и немецкого агента.

Начинал эту игру почти год назад сам Поляков, и велась она – по характеру дезинформации – весьма дерзко, и в этой дерзости заключалась ее неизмеримая ценность и одновременно опасность провала. Риск возрастал с каждой неделей, с каждой переданной радиограммой, все это не могло продолжаться бесконечно, и подполковник решил присутствовать сегодня ночью, считал себя обязанным не только потому, что хотел первым беседовать с приземлившимся агентом, но и оттого, что сегодня вместо контейнеров и человека на костры вполне могли сбросить и десяток осколочных бомб – такое тоже случалось.

Для Полякова, в свое время за каких-то два часа в осеннем лесочке под Вязьмой склонившего к сотрудничеству только что пойманных радиста и старшего группы, на свою ответственность тут же доверившего им первый выход в эфир, сочинявшего для них легенду и составлявшего все до единого „донесения“, эта игра была родным детищем в полном смысле слова, и размышлял о ней в это утро он более всего.

Выехав перед рассветом, он за три часа дороги из Управления ни разу не вспомнил о рации с позывными КАО. Он переключился и подумал о ней, лишь когда, не доезжая Каменки, шофер притормозил и он увидел стоявший впереди на обочине „студебеккер“ и около него двух военнопленных, автоматчиков охраны и трех офицеров. Он знал только одного из них – хромого после ранения, большеголового капитана, переводчика отдела контрразведки армии. Взяв объемистый авиационный планшет, Поляков выскочил из машины.

Хотя он склонялся к мысли, что разыскиваемые группой Алехина – агенты-парашютисты, не следовало пренебрегать и остальными версиями.

Алехин физически был не в состоянии все охватить, хотелось чем возможно ему помочь. И вчера вечером, когда пришло сообщение о ликвидации остаточной группы противника, Поляков сразу прикинул, что сумеет по дороге выкроить полтора-два часа, тем более что в его напряженном, преимущественно кабинетном образе жизни проведение следственного эксперимента – установление точного места выхода немецкой рации в эфир и поиски там вещественных доказательств – было, можно сказать, отдыхом, прогулкой на свежем воздухе.

Разведенные порознь военнопленные: долговязый Штоббе, заискивающе-услужливый штабной фельдфебель, и плотный приземистый Гайн, молчаливый, сумрачный повар, солдат, указали одну и ту же поляну на краю леса.

Офицерам и автоматчикам из роты охраны Поляков приказал тщательно осмотреть окрестность, а сам с немцами и капитаном-переводчиком занялся непосредственно участком, где, по словам Гайна и Штоббе, располагалось ядро группы.

– Die Bahre mit dem General war hier… – указывая рукой, сказал длинный худой немец. – Die Funkstelle befand sich in diesem Gebüsch… Und ich war in der Sicherung da drüben…

– Он говорит, что носилки с генералом стояли здесь, – перевел капитан, – рация располагалась в этих кустах, а сам он находился в охранении вон там…

– Я понял… Рация располагалась здесь… – заметил Поляков, шаря глазами по траве. – Спросите их, как раскидывали антенну.

– Wie wurde die Antenne angespannt?… – спросил переводчик. – Haben Sie es gesehen?[20]

Невысокий плотный отрицательно качнул головой.

– Nicht![21] – поспешно сказал длинный, вытягивая руки по швам.

Тощий, с ввалившимися глазами и щеками, в грязном, заштопанном во многих местах обмундировании и разбитых ботинках без шнурков, он выглядел довольно жалко. Он шел рядом с Поляковым, старательно осматривая траву, и вдруг с радостным криком бросился под куст и поднял немецкую батарейку. Подскочил к Полякову и, щелкнув металлическими оковками каблуков, протянул ему батарейку и заискивающе сказал:

– Ich bin Mechaniker, ich habe in einem Werk gearbeitet[22].

– Питание для рации, – рассматривая батарейку в руке Полякова, заметил капитан. – Значит, они не врут.

– Врать им теперь ни к чему… – заглядывая под куст, сказал Поляков и поднял отрезок проволоки с маленькой вилкой. – Это тоже от рации.

– Funk, Funk!.. – радостно подтвердил длинный. – Herr Oberst, ich bitte zu berücksichtigen, dass ich Mechaniker, Arbeiter bin… Ich habe drei Kinder und muss unbedingt zurück![23]

Приземистый немец смотрел на него исподлобья с презрительной враждебностью.

– Аромат-то какой, – вдыхая воздух, заметил Поляков, – божественный!.. Чего он хочет?…

– Боится, что его расстреляют. Просит учесть, что он механик, словом, рабочий…

– Это я понял… – оглядывая поляну, в раздумье сказал Поляков. – Рацию развертывали здесь, но нам от этого не легче… Чтобы исключить или, наоборот, принять эту версию, нужна дешифровка перехвата… На месте задержания шифровальный блокнот не обнаружен. Здесь-то он несомненно был. Попытайтесь отыскать…

– Но… где?

– Возможно, блокнот брошен или утерян по дороге… Вам всем… вместе с ними, – Поляков взглядом указал в сторону немцев, – придется проделать их путь… Все сорок километров двигайтесь цепью… Как с ногой, выдержите?

– Да. – Капитан покраснел.

– Обнюхайте каждую травинку. Особое внимание к местам, где они устраивали привалы.

– А если шифр уничтожен, сожжен?

– Не думаю. Штабные документы целы. Постарайтесь отыскать!