Читать книгу Конкиста по-русски - Владимир Паркин - Страница 10

1 сентября 1911 года.

Аул Кара-Агач со дня своего основания не знал подобного праздника. Две свадьбы справлялись в ауле в один день.

Весь аул прибран к большому тою – свадебному пиру. С восходом солнца улочки политы и выметены. Самый большой аульный двор в усадьбе старшины Балкан-Байрам-бая готовится принять столько гостей, сколько придет к застолью. От палящего солнца двор надежно защищен высокой беседкой, увитой виноградными лозами. От распутицы вымощен хорошо подобранной и подогнанной каменной плиткой. Сегодня от крыльца дома до ворот весь двор устлан кошмами и коврами по старому обычаю, в котором принимает участие каждая аульная семья. Теперь по этому двору в обуви ходить никто не будет. На заднем дворе режут баранов. Острый туркменский нож и ловкие руки в минуту снимают шкуры, разделывают туши, и вот уже семь больших казанов дымятся ароматами вареной и жареной баранины. Два пятиведерных тульских самовара (подарок купца Каракозова) будут поить чаем всех жаждущих.

На окраине аула – толпа любопытных, здесь готовятся к скачкам. К сожалению почтеннейшей публики, результат скачек абсолютно известен еще до начала состязания. На весь аул только два ахалтекинца, оба принадлежат Байрам-баю. Так что можно только гадать, кто из них будет первым – гнедой или рыжий. Остальные кони также всем известны, их призовые места на всех скачках всегда одни и те же. Тем не менее призы ждут победителей: ковер, халат и трехмесячная белая овечка.

Однако кто же виновники торжества? Это наши знакомые.

Амангельды высватал свою любимую Алтынсай (Золотой Месяц), уплатил требуемый калым и ждал часа, когда невесту привезут на белом верблюде, богато убранном коврами, разноцветными шерстяными кистями и медными колокольчиками. Молодой жених примет невесту не в старой глинобитной мазанке своих родителей, но в собственной новой юрте, убранной еще не топтаными цветными войлоками и коврами. В его очаге огонь впервые будет разведен молодой хозяйкой. У стен юрты – два сундука, полные добра, – от посуды до отрезов русского сукна и бархата, под потолком – доселе невиданная в ауле вещь – русская семилинейная морская масляная лампа «летучая мышь».

Второй жених – Ашир-Клыч – неожиданно для него самого был просватан к единственной дочери аульного старшины – Балкан-Байрам-бая. Красавица Гёзель для аульных женихов была недосягаемой звездой. Достойный калым, красивый сильный джигит, сирота, грамотей, музыкант, друг богатого сильного русского – какого еще мужа своей дочери надо было искать старому баю?! Туркменская пословица учит: «Хороший зять – отец невесты приобрел сына, плохой зять – потерял дочь!». Ашир-Клычу не нужно строить собственный дом. По старой туркменской традиции девушку никто не спрашивал, хочет ли она замуж за Ашир-Клыча. Но что-то в доме не слышно девичьих слез. Женская половина полна подругами-девушками, по их счастливым лицам можно без труда догадаться и о выражении лица самой невесты. Из окна во двор доносятся девичьи песни – «ляле»:

В усадьбе аульного старшины Балкан-Байрам-бая уже неделю гостит Каракозов. Хозяин дома с ним в друзьях неразлучных. Каракозов называет аульного старшину просто Байрамом, а Байрам-бай его – просто Тимофеем, иногда «Карагёзом», но это в шутку, такое имя более пристало жеребцу – «Черный Глаз»! Тимофей Иванович трезв и деловит. Он прибыл в Кара-Агач не только за тем, чтобы заступиться перед баем и аульными аксакалами за неудавшихся аламанщиков, не только за тем, чтобы отблагодарить своих спасителей, сохранивших ему жизнь, корабль и груз от бесславной кончины в водах Каспия. Каракозов – до мозга костей предприниматель, и его командировка от пустынного морского побережья в предгорья Копет-Дага имеет до рубля подсчитанное экономическое обоснование.

На заднем дворе дома две вместительные двухосные крытые белым брезентом рессорные английские фуры, уже запряженные четверками серых воронежских битюгов. Здоровенные молодые возницы на одно лицо – русоголовые, голубоглазые, с выгоревшими под азиатским солнцем ухоженными бородами. Это молокане – русские возницы Ост-Индийской торговой компании, по двое на фуру. В руках их общины – весь серьезный конно-гужевый извоз в Закаспии: из Асхабада через Мешхед либо через Астрабад и Тегеран в Индию, от Дели до Калькутты и обратно!

Каракозов знал, кого нанимать: серьезному товару – серьезный транспорт. Товар – каракулевые шкурки, просоленные морской водой и чуть было не сгнившие в трюме шхуны. Жители Кара-Агача отмыли пострадавший каракуль в чистой пресной воде горной речки, очистили то, что можно было очистить, заново отмочили в кислом молоке, снова отмыли, высушили на горных склонах под свежим ветерком, не давая беспощадным прямым солнечным лучам коснуться драгоценных шкурок…

Величина безвозвратной потери в двенадцать процентов вполне устроила Каракозова. Он принимал каракуль по счету, согласно своему гроссбуху, придирчиво мял в руках каждую шкурку, смотрел на просвет и рассчитывался за работу наличной российской серебряной монетой. Аул Кара-Агач разбогател в один день!

Кроме Каракозова, в доме Байрам-бая еще двое русских – чикишлярский пристав общей полиции Федотов Андрей Семенович и начальник Красноводского уездного жандармского отделения ротмистр Георгий Александрович Кудашев-старший. Оба без мундиров, в форменных штанах и в белых нательных рубахах. Сабли в ножнах на портупеях висят на стене, но табельные трехлинейные самовзводные наганы у каждого в кобурах на поясе. Дружба – дружбой… Курят, пьют чай и отчаянно режутся в шахматы «на интерес на вылет». Третий партнер – сам Балкан-Байрам-бай. Больше трех секунд на ход не дается. Партия заканчивается в несколько минут. Ставка – копейка, но сила азарта не в копейках – в эмоциях! Самый азартный – Байрам-бай, ему везет. От игры их не оторвали ни скачки, ни проводы каракозовского обоза.

Незаметно день пошел к вечеру. Вошли во двор и расположились на ковре ближе к крыльцу дома музыканты. Двое – молодой и старый – стали настраивать свои дутары, двое опробовали смычковые кеманчи, пятый на заднем дворе у очага нагревал бубен. На звуки музыки потянулись гости. Балкан-Байрам-баю, Федотову, Кудашеву и Каракозову пришлось отставить шахматы и привести себя в порядок. Гости рассаживались во дворе согласно своему положению в ауле: особо почитаемые аксакалы – на открытой террасе дома, другие – ближе к крыльцу на коврах и кошмах двора, третьи – поодаль, молодые юноши – у забора.

Амангельды и Ашир-Клыч со всей торжественностью момента были приняты на террасе в общество аульного старшины, чикишлярского ишана (муллы) и почетных русских гостей.

Между гостями ловко сновали молодые джигиты – разносили гостям пиалы, кумганы и фаянсовые чайники с зеленым чаем, мелкое сладкое печенье, колотый сахар, сушеный изюм-кишмиш.

Женщины и дети проходили на задний двор, уже прибранный и устланный циновками, где получали такое же угощение.

Федотов незаметно толкнул Кудашева в бок:

– Георгий Александрович! Я здесь уже двенадцатый год, но на свадьбе впервые! Когда невест приведут, когда венчать молодых будут, или как это по-туркменски?

– Так тебе все и покажи! Невест нужно было смотреть днем, когда их, закутанных в пять халатов, на белых верблюдах по домам женихов развозили. Мы, если помнишь, в это время в шахматы играли. Там мулла, по-туркменски ишан, в присутствии родителей и свидетелей соединил молодым руки, прочел молитву, и делу конец! Сам-то я всю жизнь в Туркестане, но на такие обряды нас не приглашают. К плову – да, к плову – можно!

– И нужно. Вот и плов несут!

С места поднялся ишан, громко нараспев прочел молитву.

– Омин! – огладил двумя руками длинную белую бороду.

– Омин! – огладили бороды собравшиеся односельчане.

– Омин! – огладил свою бороду Каракозов.

– Омин! – огладили свои бритые подбородки Федотов и Кудашев.

– Дорогие гости, соплеменники, дорогие русские друзья! – с приветственным словом к празднующим обратился Балкан-Байрам-бай. – У нас сегодня праздник и в душе, и на дастархане! Слава Всевышнему, в добрый час наши дети, дети нашего племени, нашего народа соединили свои судьбы. Пожелаем им счастья, здоровья, крепких красивых детей, всегда хорошего урожая и доброй охоты! Позвольте от нас всех поблагодарить человека, не будь которого, не состоялось бы сегодняшнее торжество, не сложились бы судьбы молодых. Этого человека вы уже знаете. Многие из вас получили из его рук серебро. Меня радует, что и мы были ему полезны. Меня радует, что наш маленький аул дал батыров, которые были способны совершить трудное, опасное, но благое дело. Радуйтесь вместе со всеми, дорогие гости. Плов гостям! Кушайте на здоровье! Бахши, музыку!

– Позвольте и мне сказать слово, – вдруг раздался сильный уверенный голос от ворот усадьбы.

Собравшиеся обернулись.

Четыре вооруженных верховых стояли в распахнутых настежь воротах.

– Прежде чем поздравить молодых батыров со вступлением в брак, хочу задать им один вопрос. Можно? – продолжил один из всадников.

Ему не ответили.

– Люди Карасакала! – пронесся меж гостями шепот.

Амангельды и Ашир-Клыч встали со своих мест и вышли на крыльцо террасы. Вслед за ними вышли на крыльцо и русские.

– Амангельды! Ашир-Клыч! – продолжил всадник. – Ответьте мне, почему нукеры не пригласили на свадьбу своего господина? Он приготовил им подарки, достойные храбрых батыров. Но не хочет являться на пир незваным. Однако вам приказ: без промедления явиться к своему сардару, чтобы он мог лично поздравить вас!

– Нам Карасакал не сардар, мы ему не нукеры! – несколько запальчиво, но твердым голосом выкрикнул Амангельды.

– Месяц назад Карасакал имел дело с голодными мальчишками. Сегодня он будет иметь дело с мужчинами. Если мы ему что-то должны, пусть придет и получит долг! – продолжил Ашир-Клыч.

– Держи, джигит, первый подарок! – в руках второго всадника появилась казачья «драгунка» Мосина.

Кудашев резко оттолкнул Амангельды левой рукой, шагнул вперед, вынимая из кобуры наган. Вспышка, выстрел от ворот. Вспышка, выстрел – второй, третий! – это пристав Федотов открыл огонь из своего нагана по нападавшим. Кудашев резко повернулся всем корпусом влево и тяжело упал. Стрелявший всадник первым же выстрелом Федотова был выбит из седла. Незваные гости повернули коней и попытались скрыться в сумраке наступившего вечера.