Читать книгу Кротовая нора. Иронические рассказы - Владимир Положенцев - Страница 3
Перебор
ОглавлениеПомощник режиссера Феликс Бабочкин возвращался поздно вечером от друзей. Денег на такси не было, почти всё прогуляли, поэтому пришлось прибегнуть к услугам общественного транспорта.
Тускло раскачивались фонари, начавшаяся крупяная метелица норовила залезть под воротник, больно кусалась за нос. Под ногами жутко скользило, видно, дворники давно не сыпали здесь соли с песком, а, возможно, и вообще никогда. Узкая дорожка между гаражами проходила в довольно глухом месте, в стороне от улицы.
Когда Феликс выбрался на ровный асфальт, с облегчением вздохнул. Тоже скользко, но если что можно хотя бы ухватиться за деревья. Ну и райончик, пока доберешься до автобуса, все ноги переломаешь.
До остановки было еще метров пятьсот. Вокруг – ни души. И не удивительно, в такую погоду и собаку хозяин на улицу не выгонит. По левую руку – пустырь, по правую, метрах в ста – микрорайон, но в этот поздний час окна в домах почти не горели.
Где-то завыла собака, её подхватила другая, на секунду блеснула Луна и снова скрылась в непроглядном ночном небе.
– Эй, гражданин, – раздалось неожиданно рядом и сбоку, – у вас на минуту не будет мобильного телефона? Батарейка села, а нужно срочно хозяину позвонить. Заплачу.
Бабочкин резко обернулся. У бетонного спуска в какой-то подвал или парковку, под желтым фонарем, стояли двое ужасных типа. Оба плечистые, в мятых фуфайках и тренировочных штанах с лампасами, рожи квадратные, наглые, глаза маленькие, узкие. Тот что к нему обратился, имел большой шрам на щеке, как у Отто Скорцени. Словом, бандиты с большой дороги.
Бабочкин сглотнул – только этого еще не хватало. Смартфон-то в кармане не дешевый, пришлось купить на последние, чтобы соответствовать дресс коду. Все же помощник первого режиссера. Покажи я его этим типам и где меня потом будут искать? С собаками розыскными не найдут. Заплатит, щас, кастетом по голове. Вон, руку за спиной держит. Что же, и у приятеля батарейка села? Ага, так и поверил.
Бандит, видимо, уловил ход мыслей Феликса.
– И коллега свой телефон случайно уронил. Вдребезги. Стационарный за неуплату отключили. В общем, ситуация, выручай, друг.
Друзья твои на зоне отдыхают, подумал Бабочкин. Не дашь телефон, все равно башку проломят, специально место глухое подобрали. Надо их сразу на место поставить.
Может убежать, закричать на всю округу – караул, грабят! Тогда, может, не посмеют тронуть. Но в мозгу вдруг созрела иная мысль.
Принял самый непринужденный вид, на который был способен. А у самого ноги ватные и в коленках предательская дрожь.
– Я пацанчики, – сказал Феликс деревянным, но как можно более развязным языком, – сам недавно от хозяина. Неделю как откинулся. В кармане только справка об освобождении.
Блатную лексику Феликс усвоил во время съемок пятисерийного детектива. Всегда снимали про любовь, а тут режиссера Ваню Ржаного потянуло на криминал. Ерунда, конечно, получилась, но это сейчас неважно.
– И за что же срок мотал, если не секрет? – спросил, передернув плечами, Скорцени?
– Да вот шел как-то ночью по улице, навстречу трое или четверо, уже не помню. Закурить попросили. А сам смотрю, у одного финка из кармана торчит.
– Ну и…?
– Что «и»? Двоих на месте положил, насмерть, один ушел, падла. Он и донес. Превышение самообороны. Вот и чалился от звонка до звонка в далекой Туве на скалистом берегу Енисея.
– Вот как, – зачесался, стоявший рядом со Скорцени «коллега». – Ну ты иди, иди своей дорогой.
– Ладно, пойду, – как бы нехотя согласился Феликс.
И пошел, и чувствовал, что спину ему сверлят тяжелыми, недобрыми взглядами.
Лихо я их отшил, а? – радовался помреж. Нет, все же кино не просто фабрика грез, оно реально учит жить и выходить из самых сложных ситуаций.
Метров через сто дорога свернула к железным гаражам. На ней показалась высокая, стройная женщина в элегантной меховой шубке. Несмотря на холод и колючий снег, на ней были туфли с высокими каблуками, один из которых постоянно подламывался. Дама хромала, как неуклюжая утка. Она вальяжно размахивала белой сумочкой на золотистой цепочке из крупных звеньев. Явно возвращалась из компании и была навеселе.
Как нехорошо будет, если эта фифа попадет в руки тех бандюганов, а они наверняка поджидают очередную жертву. Нет, долг любого порядочного человека – спасти ближнего.
– Гражданка, – окликнул женщину Феликс, когда она не глядя на него, профланировала мимо.
Только на третий раз она обернулась, сфокусировалась на Бабочкине. Свет единственного фонаря четко освещал ее круглое, почти детское, личико, с размазанной по подбородку помадой.
– Ну, что еще?
– Вы лучше этой темной дрогой не ходите, мало ли что? Всякие личности тут встречаются.
– Чего?
Феликс подошел вплотную к девице.
– Ночь, говорю, глухая, не видно ни зги. А на вас вон шубка норковая, поди, тысячи три евро стоит, – подергал он её за рукав. – И сумка дорогая, не иначе, от Hermes. И в ушах, вон, серьги с бриллиантами. От бабушки?
– От дедушки… Не понимаю…
– Что же тут не понятного? По голове – и в яму, кругом пустыри, даже тела не найдут. Будете червей кормить в одиночестве.
– Ой.
– А если и не убьют, то надругаются. Ноги у вас длинные, мне, кстати, такие нравятся, любого соблазнят.
– Ой.
Девушка резко развернулась, в очередной раз подвернув правый каблук, поспешно заковыляла дальше по дорожке, подхватив полы шубы. В начавшейся пурге сначала раздалось негромкое «помогите», потом уже на всю округу «помогите!»
Вот дура, сплюнул Феликс, людям помочь хочешь, а они орут без всякого повода. Поспешил на остановку.
Автобуса долго не было, промерз до костей. Наконец, из-за угла показались заветные желтые огоньки, но в ту же секунду его схватили за локоть. Обернулся. Рядом стояли двое полицейских, а с ними та самая девица с размазанной по подбородку помадой.
– Он? – строго спросил огромный мент с наручниками на ремне.
– Он, он, – закивала барышня. – Грозился шубу с меня снять и сережки сорвать. А потом в яме закопать. Попался, голубчик.
– Что вы! – взмолился помреж Бабочкин, с тоской глядя на закрывающиеся двери последнего автобуса. – Я же только девушку предупредить хотел. Мол, опасно одной в столь поздний час ходить по улицам.
– А еще к моей сумочке примеривался.
– Документы.
Паспорта и служебного удостоверения у Бабочкина с собой не было, он никогда не брал их на встречи с друзьями. Выпивали обычно немало, не ровен час и потерять. А потому Феликса Бабочкина препроводили в местное отделение.
Протокол составлял сонный лейтенант, который был очень недоволен тем, что его оторвали от любимого занятия – спокойно дремать на ночном дежурстве под бубнёж телевизора.
Девица стрекотала без умолку, а Феликс только и повторял: «Я честный человек, помощник режиссера, хотел дамочку лишь предостеречь».
Сонный лейтенант вроде бы согласился, что криминала в его действиях не было, сказал, что все равно до установления личности, Феликсу придется провести в отделении. Но тут в на пороге показались те двое, что просили у Бабочкина телефон.
Скорцени вел себя в отделении по-свойски.
– Дай позвонить, Петрович, шефу. Как назло все мобильники накрылись, а на подземной стоянке вытяжка сломалась. Нужно до утра починить, иначе задохнемся.
И тут «человек со шрамом» увидел Феликса, всплеснул руками:
– Старый знакомый!
– Ты его знаешь? – скинул остатки дремы лейтенант.
– Да-к это ж урка с зоны, сам сказал, что недавно от хозяина откинулся. Мы у него телефон попросили, чтобы с шефом связаться, а он тут и заявил – мол двух замочил, один убежал.
– Та-ак…, – поднялся полицейский из-за стола, уронив на пол газету с кроссвордом. -Значит, рецидивист. Очень хорошо.
– Я же говорила, говорила! – возликовала девица.
– Уже успел что-то натворить? – удивился Скорцени. – Во дает!
– Женщину собирался ограбить.
– Да не уголовник я!!! – закричал на все ОВД Бабочкин. – От страха на себя наговорил! Ну переборщил, с кем не бывает. Я требую адвоката.
– Будет тебе и адвокат, и уполномоченный по правам человека, – пообещал лейтенант Петрович.
Всю ночь Феликс провел в обезьяннике, а утром, воспользовавшись правом на один звонок, связался с режиссером Ржаным. Выручать помощника приехала вся бригада. Пообещали снять все ОВД в новом телевизионном детективе и Бабочкина отпустили.
Феликс с кислой физиономией поблагодарил за службу лейтенанта, двоих задержавших его ментов, а сам подумал – хочешь людям доброе дело сделать, сто раз подумай. Добро может к тебе вернуться гораздо раньше, нежели ты предполагаешь.
Ну и, конечно, главное, никогда и ни в чём не перебарщивать.