Читать книгу Новые соседи - Владимир Привалов - Страница 2

Ойкон улыбался. Толкнув от себя легкую дверь, он вошел в просторную высокую конюшню. Не просто конюшня – а целый дом! У них в Ойдетте даже сакля старейшины Эйдира – и то меньше! Услышав стук, животные негромко заржали, приветствуя мальчика. Лошадки переступали ногами, махали хвостами и косили большими влажными глазами, поглядывая на вошедшего. Радовались, милые. Им было интересно, что сегодня вкусненького принес Ойкон.

Мальчик вновь улыбнулся. Он притащил маленьких яблочек из дальнего сада, который разросся до самого моста через Джуру. Ойкон распустил горловину заплечного мешка и двинулся вдоль стойл, угощая лошадок по очереди. Сначала мальчик переживал, что яблок не хватит на всех, хотя он нарочно набрал целый мешок. Но потом Ойкон вспомнил, что недавно дан Рокон увел в горы многих лошадок, и успокоился.

Животные вытягивали шеи, выхватывая угощение из рук и щекоча ладонь мокрыми губами. Когда Ойкон жил в Ойдетте, он боялся лошадей, но потом к ним в село пришел Ули, и все изменилось. Ули разрешил покормить Тихоню, и Ойкон сразу полюбил ласковую кобылку. Вот тогда-то Ултер и решил отправить его на Старую виллу, помогать конюху Найваху, у которого много работы, а помощников мало!

Недавно помощников прибавилось – из долины пришли Мотр, Маурх и маленький злой человек, который не умел разговаривать, а любил толкаться и щипаться. Взрослые звали его Мелким, а Ойкон никак не звал, потому что немой маленький человек был злой и обижал Ойкона. Новые помощники пригнали с собой целый табун лошадок, так что работы меньше не стало.

Яблоки в мешке еще оставались, когда Ойкон подошел к дальнему стойлу. Он замедлил шаг. Лошадки присмирели и притихли, поглядывая на мальчика, подошедшего к загородке и заглянувшего внутрь. В стойле стоял огромный черный жеребец. К нему только Найвах заходил! Однажды жеребец покалечил двух горе-помощников конюха, которые посмели войти к Сильному – так звали коня. Так что Ойкон крепко-накрепко выучил: к Сильному – ни шагу! А то убьет!

Ойкон достал три яблочка. Конь громко всхрапнул и ударил копытом в перегородку. Мальчик отпрыгнул, уронив приготовленные румяные плоды.

– Я знаю, ты по своему Тарху скучаешь, – произнес Ойкон, поднимая яблоки. – Я тоже скучаю по папе и маме, – признался мальчик и сделал шажок вперед. Сильный поднял уши торчком и вновь всхрапнул. Но в перегородку уже не бился. – Они ушли в горы с даном Роконом помогать ему строить новый городок. А я остался.

Мальчик сделал еще шажок, а жеребец отвернулся.

– И по Ули я скучаю, – признался Ойкон. – Знаешь, какой он добрый! Он нарочно меня сюда отправил! А здесь хорошо, меня здесь каждый день кормят! И маме с папой хорошо, они теперь не ругаются…

Жеребец мотнул головой и отступил вглубь стойла.

– Только Ули где-то далеко-далеко в горах, – вздохнул Ойкон и положил три неказистых яблочка на брус перегородки. – Сестренок взяли работать на кухню, и я теперь совсем один.

Развернувшись, мальчик двинулся к выходу. Отойдя на пару шагов, он услышал позади хруст разламываемого яблока и улыбнулся. Вдруг послышалось прерывистое мерзкое шипение, и юный конюх вздрогнул: у ворот стоял маленький злой человек и смеялся над Ойконом. Правильно смеяться он не умел, вот и кашлял, как собака, поперхнувшаяся комком шерсти.

Ойкон вжал голову в плечи и подошел ближе.

– Х-кхкхее, – просипел злюка и треснул Ойкона по макушке, всучив ведро и кивнув на большую бадью.

Ули вздохнул и отправился к роднику. Потирая затылок, он пожалел, что рядом нет Найваха. Молчаливого конюха в конюшне слушались все: и люди, и кони. А Найвах никому не разрешал обижать Ойкона!

«Вот только старший конюх ушел вместе с даном Роконом, с мамой и папой наверх, туда, где соль нашли», – пожалел Ойкон. Он посмотрел, как струя воды, пузырясь, бьет в ведро. Наполнив его, мальчик двинулся обратно. Бадья была здоровущей, и ходить туда-сюда по двору предстояло целый день.

Немудрено, что Ойкон умаялся. Повечеряв в трапезной с остальными слугами, мальчик решил принести еще пару ведер, а потом идти спать. В большом длинном доме недалеко от трапезной у Ойкона был свой закуток. Наполнив бадью полностью, он прилег передохнуть в копну сена в уголке конюшни и сам не заметил, как заснул.

В сене было тепло, в конюшне привычно пахло лошадками – Ойкон спал сладко и крепко. Заблудившаяся букашка поползла по шее. Он спросонья смахнул надоеду, и она ужалила мальчика и улетела.

Ойкон проснулся. Уже стемнело, по углам скреблись мыши, а лошадки беспокойно топтались и фыркали. На каменном полу напротив входных ворот стояла зажженная лампа, отбрасывая вокруг скудные отблески света.

«И что она тут делает? – удивился Ойкон. – В конюшню нельзя с огнем, Найвах строго-настрого запретил! Сено ведь вокруг и дерево».

Мальчик поднялся и двинулся навстречу огоньку, чтобы убрать светильник. Пройдя немного вперед, он краем глаза заметил наверху большую тень. Тьма шевельнулась.

«Клибб!» – испугался Ойкон, присел и прижался щекой к стенке стойла. Тень наверху опять зашевелилась – кто-то возился на центральном брусе под крышей! Вскоре глаза Ойкона привыкли к огоньку-плясуну, и он смог разглядеть немого злого человечка. Оседлав брус, он болтал в воздухе ногами. Перед ним лежал раскрытый мешок, и человечек один за другим доставал небольшие кругляшки – то желтые, то белые. Он любовался ими в неровном свете, совал в рот и прикусывал, а потом прятал обратно.

– Ни-иишшее-ффоо, ниш-ш-ше-ффо, – вдруг донеслось до Ойкона. Человечек чуть слышно позвенел мешком, затягивая горловину. – Ни-ии-шшше-фффо.

Мелкий поднялся, ловко переступая по брусу, прошел пару шагов до стены и вытащил плоский камень.

– Ше-шашь, ше-шашь, – приговаривал Мелкий, заталкивая мешок в дыру в стене. – Ше-шашь, ше-шашь…

«Сейчас, сейчас», – догадался мальчик и вдруг понял, что Мелкий и вправду на самом деле клибб, который только притворяется человеком! И как он раньше не догадался?!

При этой мысли Ойкон заерзал от нетерпения, и лошадка за перегородкой призывно заржала. Гадкий клибб, вставляющий камень обратно, вздрогнул и повернулся, сразу разглядев Ойкона. Зашипев рассерженным котом, он спрыгнул со стропила, мягко приземлившись на руки и ноги. Не поднимаясь, на четвереньках побежал к мальчику, недобро скалясь, вихляясь и подпрыгивая. Ойкон запищал от ужаса и метнулся прочь. Он несся по широкому коридору, пока не уперся в стену. Лапа клибба больно схватила его за шею и развернула лицом к себе.

Мелкий вжал его в стену и достал нож. Холодный острый кончик вжался Ойкону в живот, и мальчик заскулил. Сбоку раздалось оглушительно громкое гневное ржанье и мощный удар копытом сотряс перегородку. Клибб покосился на нож в своей руке и зло дернул губой. Сильный вновь заржал в стойле и саданул в перегородку.

«Ношом нисся… Ношом нисся», – прошептал Мелкий. Ножом нельзя!

Клибб вдруг недобро ухмыльнулся и убрал клинок. Он со всей силы тряхнул Ойкона так, что голова мальчика ударилась о стену. Схватив мальчишку, Мелкий перекинул легкое тело через загородку в темноту стойла, к ярящемуся жеребцу. Послышался противный смех кашляющей собаки.

Ойкон понял: клибб решил не резать его ножом, а подкинул под копыта Сильному, чтобы тот затоптал его. Тогда никто так и не узнает, что Мелкий – это клибб, и он и дальше сможет жить среди людей. Мальчик пополз вперед, ворошась в колючем сене, пока не уперся лбом в перегородку. Забившись в угол, он обнял себя за колени и заплакал.

Сильный перестал биться. Переступил ногами, цокнув копытом. Темнота рядом шумно дышала, и воздух дрожал, а Ойкон беззвучно плакал и не мог остановиться. Вдруг он почувствовал на лице горячее дыхание жеребца и зажмурился. А Сильный лизнул его! А затем еще и еще! Ойкону стало щекотно, и он засмеялся, отталкивая коня от себя. Вот только Сильный не уходил, продолжая лизаться. Ойкон громко засмеялся, отворачиваясь, обнял жеребца за шею и встал.

Жеребец вдруг насторожился и всхрапнул, ударив копытом. Из коридора донеслось злое шипение. Ойкон осторожно подошел к загородке и выглянул. Гадкий клибб и не думал отступать! Он возвращался обратно, неся зажженный светильник, сжимая в другой руке плотно увязанный пук сена.

– Ше-шашь, ше-шашь, – донеслось до Ойкона. – Ше-шашь, ше-шашь…

Лампа раскачивалась, свет прыгал от стены к стене, и мальчик понял, какую пакость задумал злой клибб. Он же хочет поджечь стойло, чтобы Сильный забил Ойкона копытами! Но тогда красивый конь сгорит и другие лошадки тоже умрут!

Жеребец положил тяжелую голову сзади на плечо Ойкону. Мальчишка на прощанье обнял его и поцеловал в нос. Потом юркнул вниз, под перегородкой, и метнулся к клиббу. Тот не ожидал такого, и Ойкон юркнул мимо, убегая прочь. Быстрее, быстрее!

Испуганным зайцем Ойкон несся по коридору, толкнувшись в ворота. Его отбросило назад. Заперто! Ойкон откинул засов, дернув дверь, выбежал во двор. Обрадовавшись, рванулся вперед, но сильный удар между лопаток свалил на землю.

Ойкон больно ударился и перевернулся на спину. Клибб стоял над ним, держа в руках деревянную лопату. Мелкий размахнулся и врезал по Ойкону. В последний миг Ойкон вскинул руки, защищая голову.

– Что? Что? – зашумели позади, и дверь распахнулась. Заспанные, всклокоченные Мотр и Маурх застыли на пороге. Увидев, как разъяренный товарищ избивает паренька, они подбежали и оттащили Мелкого. – Ты что? Забьешь мальца!

Ойкон заскулил и пополз по двору. Прочь отсюда, прочь, прочь! Злой клибб, рассерженно шипя, оттолкнул Мотра и достал нож. Маурх вновь потянулся, и обезумевший уродец полоснул ножом по его ладоням. Лошадник взвыл.

«К воротам! К воротам! Там стражники, они добрые! Они защитят», – приговаривал Ойкон, перебирая локтями и коленями. Какая-то неведомая сила удерживала его на земле, и он полз по двору, так и не поднявшись на ноги. Вдруг впереди, в проеме между конюшней и сараем, почудилось движение. Ойкон не сразу понял, в чем дело, и чуть не влетел лбом в ноги показавшегося из темноты человека. Мальчик поднял голову, глядя снизу вверх.

В скудном лунном свете виднелась бесформенная фигура в просторном плаще. На голове незнакомца виднелся острый высокий капюшон. Никого похожего в имении Ойкон раньше не встречал. Человек легонько пнул Ойкона, отбросив со своего пути. Подняв руки, незнакомец поправил края капюшона.

Несущийся с выпученными глазами клибб, увидев фигуру в капюшоне, остановился и встал столбом.

– Сейчас, – негромко произнес человек в капюшоне. – Этих – живьем.

Из сумрака позади клибба вдруг появилась тень воина в доспехе и треснула Мелкого плашмя мечом по затылку. Другие тени, тоже взявшиеся из ниоткуда, подскочили к порезанным Маурху и Мотру и оглушили. Вдруг за оградой раздался оглушительно громкий, звонкий, требовательный глас горна. «Ту-ту-ту-ту! Вперед, вперед!» – звал горн. Огоньки стражников у ворот забеспокоились, забегали туда-сюда. Ойкон пополз назад, к спасительной конюшне, но человек в капюшоне наступил ему на спину и велел:

– Лежи тихо.

Ойкон вжался в землю и смотрел, как мимо несутся воины-тени. Темнота между постройками рожала их одного за другим. Воины были чужими, плохими, мальчик сразу это понял, разглядев железные доспехи и темные плащи. В руках они сжимали мечи. В ворота вдруг тяжело стукнуло снаружи, стражники заругались, раздались короткие команды…

Воины-тени ударили ничего не подозревающим дозорным в спину! Добрые стражники не ожидали такого и не успели построиться. Чужие воины подбегали по двое, взмахивали мечами и неслись дальше. Ойкону стало страшно, и он отвернулся.

Горн продолжал подгонять нападавших, и ночь ожила: кричали воины, стукнули створки распахиваемых ворот, раздался топот скачущих лошадей. Во двор ворвались всадники, и вокруг стало светло как днем – так много факелов они привезли с собой.

Ойкон поднял голову. Всадники с хохотом растекались по имению. За ними торопились пешие воины, сжимая в руках короткие мечи.

– Чтоб ни одна ложка, ни один нож не пропал! – гаркнул им в спины здоровенный мужчина в блестящем доспехе. – И не пожгите ничего!

Он остановил коня рядом с Ойконом и снял гребнистый шлем, тряхнув рыжими волосами. Сопя, командир протянул шлем назад, и кто-то из окружающей толпы всадников тотчас его принял.

– Сплетник! Что с имперским имением за рекой? Что с селом? – отрывисто спросил рыжий, отирая пот со лба.

– В имении одни рабы и слуги. Оно твое, сиятельнейший Крент! В селе нам помогли, теперь там твои воины… – Наконец-то человек в капюшоне убрал ногу с Ойкона, кланяясь всаднику.

– Не зря мне тебя Элса всучила, благослови Пагот эту умную женщину, не зря! – довольно хохотнул рыжий. – Хорошо твои умельцы в ночи работают. – Он покрутил головой, разминая шею, и заметил сидящих спиной к спине Мотра, Маурха и клибба. Те трясли головами и со страхом глядели вокруг. – А эти откуда? Кто такие?

– Местные, – донеслось из-под капюшона. – Чуть все не испортили. Во двор выбежали, драку учинили…

– На столб, – велел рыжий.

Двое горбоносых смуглых воинов спрыгнули с коней и бросились к сидящим на земле. Схватив Мотра и Маурха, они переглянулись, достали ножи и склонились над пленными. Послышались отчаянные вопли, а затем раздался дружный смех.

– Славься, Пагот! Пусть смеется железо! Пусть смеется железо! – послышались одобрительные выкрики из толпы.

– Взрежем улыбки! – хохотнул один из горбоносых, таща за шкирку воющего от боли Мотра. Лицо у него было страшно исполосовано, рот и грудь залиты кровью, глаза выпучены. Не переставая, он кричал от боли.

Один из воинов двинулся к Ойкону, и мальчик понял, что ему тоже сейчас вырежут улыбку. Он заскулил. Вдруг злой клибб, к которому тоже подошел воин с ножом, бросился вперед, под копыта коня рыжего командира.

– Ко-шпа-динн! Ко-шпа-динн! – зашипел он, извиваясь в пыли. – Ко-шпа-динн! Шо-ло-то! Шо-ло-то!

Конь всхрапнул и переступил ногами. Недомерка схватили и оттащили.

– Что он там причитает, недоносок? – брезгливо пробурчал рыжий.

– Мне кажется, золото… – задумчиво ответил человек в капюшоне.

– Шо-ло-то, – забился клибб. Лягнувшись, он вырвался и вновь повалился в пыль. – Шолото!.. – изо всех сил зашипел он.

– Золото? – Рубанув воздух ребром ладони, рыжий остановил воинов. Ойкона уже вздернули вверх, стиснув руки за спиной. Но по взмаху господина всех тотчас отпустили.

– Золото? – переспросил рыжий, подъехав вплотную к клиббу и склоняясь.

– Шолото, шолото, – часто закивал Мелкий. – Ши-шнь – шолото. Шишнь – шолото.

– Что? Что? – скривившись, спросил командир.

– Жизнь – золото, сиятельнейший, – вновь негромко перевел человек в капюшоне.

– Пагот-весельчак, гляди! Эта сволота мелкая еще и торгуется! – воскликнул рыжий, разглядывая недомерка. Неподалеку раздался дружный хохот, громом грянувший в ночи, и все обернулись. К воротным столбам железными штырями прибили Мотра и Маурха, которые дергали руками и ногами, жалобно мыча. – Жизнь за золото от шепелявого коротышки! Хорошая шутка! – кивнул воин в блестящем доспехе.

Клибб поднялся и, пошатываясь, двинулся в сторону конюшни. Двое горбоносых воинов ступали за Клопом, держа мечи наголо. Командир в блестящем доспехе тронул поводья и двинулся следом. Ойкон пошел за ними, а человек в капюшоне ступал рядом.

Перед входом в конюшню рыжий спешился, и они вошли внутрь. Мелкий забрался на брус и достал мешок из стены. Спрыгнув, клибб дрожащими руками распахнул его перед важным господином, встав на колени. Разглядев содержимое, рыжий торопливо приблизился, запустив пальцы внутрь. Он выхватил мешок из рук клибба, торопливо увязывая.

– Славно, славно… – бормотал он.

– Шишнь? – несмело подал голос Мелкий, стоя на коленях.

– Жизнь, жизнь, Пагот – свидетель, – рассеянно кивнул рыжий и двинулся по широкому проходу между стойл, покачивая мешком. По обе стороны чуть позади шли воины с факелами. Лошадки пугались запахов крови, чужих голосов и огня.

– Увести, – чуть слышно произнес в сторону человек в капюшоне. Взявшиеся из ниоткуда воины-тени схватили Мелкого за локти, приподняли и унесли прочь.

– Пагот-хохотун, славная шутка! – приговаривал под нос рыжий господин, заглядывая в стойла. Мешок в руке покачивался в такт шагам. – Славная… – Он вдруг поперхнулся, дойдя до конца коридора. Послышалось громкое гневное ржание, и Ойкон узнал голос Сильного. – Пагот милостивый!!! – заорал рыжий. – Вот это чудо! Такое чудо в этой дыре!!! Выведите этого красавца во двор, я хочу посмотреть на него!

Сопровождающие бросились к стойлу, и Ойкон поспешил вперед. Куда! Нельзя к Сильному, нельзя!! Распахнув дверцу, горбоносые смело сунулись внутрь… И тут же вылетели назад, впечатавшись спинами в стену напротив. Следом выметнулся жеребец. Людишки с поднятыми факелами разозлили его. Он откинул грудью рыжего здоровяка, взвился в воздух, молотя передними ногами, и громко заржал.

Испуганная свита, сжимая копья наперевес, бросилась вперед. Они перепугались, что жеребец сейчас стопчет их господина, лежащего у стены. Сиятельнейший Крент, усыпанный разлетевшимися монетами и соломой, очумело крутил головой по сторонам. Ойкон понял, что копейщики сейчас пронзят острыми копьями Сильного и убьют коня.

– Не трогайте! – крикнул он, расталкивая воинов и бросаясь вперед. – Не трогайте!

Он подбежал к жеребцу, увернулся от копыт и повис на шее Сильного.

– Ну успокойся, успокойся, хороший мой, – шептал он в ухо жеребцу, поглаживая его между глаз. – Успокойся, они просто не знают, какой ты сильный… Успокойся…

Конь, услышав свое имя, перестал биться и положил голову на плечо Ойкону, гневно фыркая и переступая ногами.

– Он огня вашего боится, – пояснил мальчик, оборачиваясь. По-имперски он говорил плохо, но его поняли.

– Пагот-шутник… – облегченно засмеялся лежащий в груде монет рыжий господин. – Деревенский дурачок – и конь, достойный императора… Чтобы никто и пальцем не тронул коня – на нем я с триумфом въеду в Атриан, вернувшись с войны! – приказал он. – И мальца не трогайте – пусть пока присмотрит за жеребцом, – и рыжий одобрительно улыбнулся мальчику.

Ойкон несмело улыбнулся в ответ. Он понял, что страшные чужие воины не будут больше обижать ни его, ни Сильного. Он обнял жеребца покрепче и увел обратно.

Тем временем Сплетник, пользуясь поднявшимся переполохом, незаметно выскользнул из конюшни. Подручный махнул рукой в сторону сарая. Войдя и плотно затворив за собой дверь, соглядатай увидел шепелявого, сидящего на табурете и со страхом косившегося на молчаливых охранников за спиной.

– Шолото, шолото… – чуть слышно прошептал Сплетник, передразнивая недомерка, и тот вскочил, кланяясь. Его тут же усадили обратно, придавив за плечи.

– Шолото, шолото, – вновь напел человек в капюшоне, приближаясь к пленному вплотную. – И откуда же у тебя золото? И кто же ты у нас такой? – задумчиво пробормотал Сплетник, разглядывая Клопа.

– Хм. – Решив что-то, Сплетник щелкнул пальцами и велел: – Задери штанину.

Недомерок сжался, заерзал на табурете и с неохотой закатал штанину. Лодыжка была испещрена тонкими белыми шрамами – «подарками на память» от надсмотрщиков.

– Так я и знал, – кивнул незнакомец. – Колодец… Больно секут скайды, так ведь?

Клоп со страхом посмотрел на страшного человека, который за пару мгновений хрупнул его тайну, как гнилой орех.

– Шолото, шолото, – вновь напел Сплетник, размышляя. – Монеты разные… Золотые и серебряные… Есть парочка еще Старой Империи… Хм, – Сплетник вновь громко щелкнул пальцами. – Да ты любитель пограбить могилы, мой друг? – прошелестело из-под капюшона, и Клоп свалился с табурета на колени. Беглых рабов и гробокопателей в Империи казнили лютой казнью, сдирая кожу или прибивая к столбу вниз головой.

– Да ты у нас настоящее маленькое чудовище, мой дружок, – рассмеялся Сплетник и тут же посерьезнел, махнув рукой. Пленного усадили обратно. – А теперь говори. Рассказывай все. От начала и до конца…

– Ф-ссс-о, ф-ссс-о, – засвистел Клоп, мелко кивая и заливаясь слезами. Страшный провидец в капюшоне навел на него жути. – Ф-ссс-о, ф-ссс-о.

Давясь рыданиями и с трудом ворочая непослушным обрубком языка, Клоп начал рассказ, как злые люди подбили его на бунт в Колодце. Сплетник, услышав посвист, хлюпанье и пришепетывание, доносящееся от пленного, недовольно покачал головой.

– Нет… – начал он, когда дверь за спиной распахнулась, ударяясь о стену.

– Сплетник! – прогремел грубый голос Крента Гриса. – Поганый хренотёр! Что ты тут замыслил? Уже и здесь затеваешь свои штучки? Уволок из-под меня денежный мешок, паскуда, и думал, я не замечу?

– Сиятельнейший! – согнулся в поклоне человек в капюшоне, а Клоп вновь повалился с табурета. – Я всего лишь допрашиваю этого недостойного, чтобы узнать…

– Паскуда! – беззлобно захохотал Крент, оборачиваясь к воинам. Те несмело заулыбались в ответ – ржать над Сплетником в открытую они не осмелились. – Так и я хочу узнать, Сплетник! – Зайдя в сарай, командующий погрозил кулаком. – Не крути мне здесь, не крути!! Тут тебе не Атриан, Элса не вступится… – Зло сопя, Крент посмотрел на склоненную фигуру. Удовлетворившись увиденным, он хлопнул собеседника по плечу. – Ладно, Сплетник. Рассказывай, что узнал…

– Что уж тут слушать, сиятельнейший? – раздалось из-под капюшона. – Коротышке отхватили язык, и бедолага шепелявит столь немилосердно, что едва ли что можно понять из этой мешанины…

Крент Грис зло запыхтел, и Сплетник торопливо продолжил:

– Но я понял, сиятельнейший, что он беглый раб из Колодца. А золото уволок из Города мертвых. Так ведь? – неожиданно хлестнул строгий властный голос.

Клоп закивал и еще сильнее вжался в земляной пол.

– Город мертвых? – переспросил Крент.

– Это древнее кладбище для горской знати где-то высоко в горах, сиятельнейший. Признаться, я думал, это сказки…

– Древнее, значит… – заинтересовался Крент. Он носком сапога поддел Клопа за подбородок, приподнимая голову пленного лицом вверх. – Есть там еще золото? – процедил он, уставившись в бегающие глазки недомерка.

Тот дернул кадыком и кивнул.

– Много? – алчно спросил Крент.

Клоп понял, что жуткая казнь откладывается, и вновь затряс головой.

– И дорогу сыщешь? – Вновь кивок недомерка.

Крент пристукнул мечом в ножнах. Размышляя, покачался с пятки на носок.

– Село мы взяли, обе виллы тоже. Вход и выход из долины перекрыли, – уговаривал сам себя командующий. – Найди мне проводника из местных к этой соляной пещере, хватай своих людей – и топай в Город мертвых, Сплетник! – повелел Крент.

– Осмелюсь напомнить, сиятельнейший Крент, – согнувшись в глубоком поклоне, ответил человек в капюшоне, – что сиятельнейший Сивен Грис, наместник провинции Атариан, велел мне под видом горцев напасть на виллу в предгорьях, дабы создать предлог для войны… Повинуясь твоему приказу, мы так до сих пор этого и не сдела…

Крент Грис в ярости пнул склоненного собеседника в живот, и Сплетник грохнулся навзничь, разметав стоящие позади деревянные лопаты и грабли. Падая, он поднял руки, удерживая капюшон. Из распахнувшейся на груди хламиды вывалился наружу и повис на бечевке странный громоздкий амулет – грубая деревянная решетка.

– Мне нужно это золото! – еле сдерживаясь, чтобы не заорать, прошипел Крент. – Ты знаток этих гор! Бери людей, хватай недомерка и принеси мне золото! Я поделюсь монетами, – не только Элса умеет быть благодарной!

– Сиятельнейший… – мягким голосом начал Сплетник, поднимаясь. – Сейчас зима, дорогу в горах над долиной замело. Мы не пройдем…

Крент фыркнул.

– И мне и вправду нужно исполнить повеление наместника… Иначе в Арне могут не понять – к чему это самоуправство и чего ради мы затеяли войну с горцами… сиятельнейшему Сивену пока нечем прикрыться от расспросов арнского престола…

– Арна сейчас смотрит в земли толгувов, – оборвал командующий, смягчаясь. – Им не до нас… Но приказ брата должен быть исполнен, верно. Поторопись, – покачал он указательным пальцем. – Можешь занять имперскую виллу за рекой; все равно Алиас Фугг надолго застрял в Колодце… А вот его, – он ткнул в сторону сжавшегося на полу Клопа, – я покамест заберу.

Крент удалился, и испуганного недомерка утащили следом.

– Элса, Элса… – чуть слышно пробормотал Сплетник. – Элса, девочка… Как же ты умудрилась выбрать Сивена и породниться с этим ничтожным семейством? Любовь зла…

Двинувшись к выходу, Сплетник размышлял о превратностях судьбы. С юности он был частым гостем в семье Эттик, выполняя щекотливые поручения Торгового союза. Элса выросла на его глазах. Когда юная госпожа расцвела и выбрала в мужья столичного щеголя, отец подарил им провинцию Атариан. Дабы интересы Торгового союза не пострадали, в свиту супружеской паре определили незаметного порученца, который и спустя годы исправно составлял отчеты напрямую для глав Союза.

Откуда-то из глубины имения послышался рев Крента Гриса, и Сплетник покачал головой, глянув за спину. Молчаливые помощники в темных плащах привычно скользили следом.

– Коня, – коротко приказал Сплетник. – Едем в Архогу.

Горское село встретило их настороженной пустотой и тишиной. Ворота заперты, улицы и площадь пусты. Имперские конные разъезды за околицей и дозорные в наскоро сооруженном посту на выезде из Архоги давали понять, кто здесь нынче хозяин. Отряд пересек площадь и приблизился к большому дому старейшины. Из калитки выскочил мальчишка и столкнулся с всадниками нос к носу.

– Мерех! Куда! Мерех! – донеслось со двора.

Мальчуган сверкнул черными глазами и побежал назад. Слуги суетились, распахивая ворота. На крыльце гостя встречал глава дома – седой грузный старейшина Мадр; Сплетнику уже доводилось видеться с ним раньше. На ступеньку ниже отца стоял высокий рослый мужчина, похожий на старейшину. «Мадлл, сын Мадра», – вспомнил Сплетник. Мальчишка заскочил на крыльцо и встал рядом со старшими, на ступеньку ниже Мадлла, положившего руку на плечо сыну.

«И Мерех, значит. Вся семья в сборе».

Мадр и Мадлл склонили головы, приветствуя гостя. Упрямый мальчишка с вызовом глянул на имперца, но получил подзатыльник и спрятал наглые глаза.

Сплетник усмехнулся, спешиваясь. Он знал, что темнота капюшона скроет улыбку.

«Трудненько старейшине совладать с односельчанами, если даже в собственной семье разлад… – отметил Сплетник. – Ишь как зыркает, волчонок. Не по нраву ему, что Империя верховодит в родном селе».

Мальчишку хотели отослать, но Сплетник воспротивился. Его посетила одна интересная мысль…

– Почто сторожей выставили? – пробасил старик, тряся жирным подбородком, едва гость опустился за стол. Сплетник оказался прав – старейшине приходилось туго. – Я Архогу перед вами положил, как сговорились. Никто с оружием против не встал… Зачем тогда разъезды? Наверх, в Андану, почто не пускаете?