Читать книгу Как я провел два месяца на полярной станции, убирая Арктику - Владимир Привалов - Страница 23

Коты на станции когда-то жили. В памяти сотрудников остался кот по имени Пух. Как и полагается кошачьим, Пух жил сам по себе (на чердаке) и ходил куда ему вздумается – для него даже форточка в кухне всегда оставалось приоткрытой.

Рыбы на станции хватает, и проблем с питанием не возникало. Героический характер кота проявился неожиданно: соседские псы пришли на разборку с местными. Рычание, грызня, обиженный скулеж… Вдруг из ниоткуда выскочил облезлый всклокоченный Пух. Хвост трубой, глаза вытаращены – старый кот бесстрашно вступился за своих, и неприятель бесславно отступил.

Второй кот в памяти сотрудников остался безымянным и дурным. С ним не задалось с самого начала – молодые сотрудники не вынесли полярных тягот и уехали. А кота оставили. Тот так и жил, неприкаянный, на чердаке. А через оставленную приоткрытой по прежней памяти форточку таскал леммингов и птичек, складывал их в столовой аккурат перед обедом.

Меховые шапки в раздевалке при входе кот почитал за конкурентов, всячески их тиранил, и даже мочился на них. Когда этот факт вскрылся, кот был подвергнут обструкции, чего вольная кошачья душа не выдержала. Он удалился в тундру, и дальнейшая его судьба неизвестна.

Кошачий дух на чердаке (где сушат белье) выветривался потом очень долго. Надежда, попивая утренний кофе и глядя на легкий туман над бухтой, мечтательно произносит: «Кошечку хочу…»

Вот только все понимают, что кошечек на станции теперь не будет еще долго – уж слишком они свободолюбивы и бесполезны. Работы для них нет, ведь крысы и мыши здесь отсутствуют. Почему? Об этом расскажу как-нибудь в следующий раз…