Читать книгу Песня о Гришке Отрепьеве. Историческая поэма - Владимир Резцов - Страница 3

В ветках ивы заблудился

Золотым осенним днём

Ветер. Весело искрился

Мелкой рябью водоём.

Чайки на воду садятся,

А иные прочь летят.

Утки плавают, резвятся.

С ними выводки утят.

Бережком – влюблённых пары.

Рыболовы, как всегда.

А старушки – тары-бары

На скамейках у пруда.

Ходят с мамами за ручку

По дорожкам малыши.

Кто-то празднует получку

Всеми фибрами души.

Кто-то просто так гуляет,

Напевая с хрипотцой.

Кто на травке загорает.

Кто-то бегает трусцой.

Ждут кафе и рестораны

Тех, кто бегать не готов.

Тарахтят катамараны

Меж опорами мостов.

Нижний пруд1, очей отрада!

Здесь когда-то Кант2 гулял

И во время променада

О великом размышлял.

Над водой о высшем смысле,

Верно, думалось легко,

И его стремились мысли

Высоко и глубоко…

Двести лет волною смыло.

У воды другой старик.

На скамье сидит уныло,

Головой совсем поник.

Не милы ему красоты:

Горе горькое нашло.

Сам себе бормочет что-то

И вздыхает тяжело.

На душе его смятенье,

Дум нелёгких водопад,

От которых нет спасенья.

Только мысли невпопад.

Так и скачут, словно блохи.

Непрочна и рвётся нить.

И не в силах эти вздохи

Ничего соединить.

И старик опять вздыхает

И глядит по сторонам,

Так как боль не утихает:

Не идёт ли кто-то там,

Тот, кому излить бы душу,

Тот, кому не было б лень

Разделить печаль, послушать…

Только вряд ли: будний день,

И вокруг не многолюдно…

Впрочем, вот один идёт.

Взгляд скользит над гладью прудной,

И серьёзен пешеход.

Очевидно, на прогулке,

Потому как не спешит.

Шаг спокойный и не гулкий.

С водкой, видно, не грешит.

Так – прохожий, как прохожий.

Неприметный сам собой.

Он, мужчина помоложе,

Но уже не молодой,

О своём о чём-то хмыкнул,

Дальше было зашагал,

Но старик его окликнул

И товарищем назвал.

«Извини меня, конечно,

Но минутку подари!

Я прошу тебя сердечно:

Сядь со мной, поговори!»

И, терпеть не в силах боле

То, что мучило его,

Ветеран с душевной болью,

Не скрывая ничего,

Начал так: «Скажи на милость,

Ты ведь жил уже тогда:

Как же так у нас случилось,

Что вернулись господа?!

Отчего разор в России?!

Кто у нас сидит в Кремле?

Как Борис3, всегда косые?

Или совесть на нуле?»

Говорил – слеза блестела,

Голос дрожь скрывал с трудом.

«Глянь, деревня опустела,

А в правительстве – дурдом:

Закрываются заводы,

И вывозят капитал.

Грабят Родину уроды,

Мать их ночью чёрт топтал!..

Безработица повсюду…

Скачут цены только вверх…

И тарифы… Трудно люду

Так, что даже свет померк!

И в великой безнадёге

Для Народа только вред:

Молодёжи нет дороги,

Старикам почёта нет.

Не хватает на лекарства,

А порою и на хлеб.

А кремлёвское боярство

Только давит, обнаглев!

Сами, твари, жрут от пуза!

Суки, в роскоши живут!

Им, в Кремле, Народ обуза,

Быдлом нас теперь зовут…

Вот у них какие нравы!

А ведь был у нас Союз!

От величия Державы

Был Народу только плюс!

Мы тогда нужды не знали.

Мы учились и росли

И работой прославляли

Доброту родной земли…

Что ж мы Родину спустили,

И случился перелом?

Почему мы допустили,

Что добро побито злом?

Как сдались мы этим гадам?!

Что же… что же это за…»

Тут присел прохожий рядом,

Заглянул ему в глаза.

Был спокоен и уверен,

И задумчив взгляд его.

Старика, что так растерян,

Он не бросил одного.

Помолчав, сказал прохожий,

Глядя пристально в упор:

«Хочешь знать, товарищ? Что же…

Будет долгим разговор.

Но учти, для постиженья

Суть предмета нелегка.

Так что наберись терпенья:

Мы начнём издалека».