Читать книгу Чашка Кофейной Хроники - Владимир Росс - Страница 4

Мало кто из жителей города не знал о состоятельности и респектабельности Юрия Николаевича Бахарева. Известный меценат, филантроп в лучших традициях благотворительности, хороший семьянин – отец двух чудесных дочерей, да наконец просто джентльмен, как говорится, во всех отношениях поражал своими добротой и участливостью в разрешении любых близких городу проблем. Уже никто не задавался вопросом, когда добропорядочный господин впервые появился в городе. Казалось, он прожил здесь целую вечность, ведь люди быстро привыкают к чужой щедрости. Не случалось и недели, чтобы горожане не узнавали об очередном благородном начинание Юрия Николаевича. И в самом деле, нуждается церковь в средствах на ремонт и реставрацию – духовники в черных сутанах спешат к нему, детский дом построить – чинуши стучатся в те же ворота, молодые дарования поддержать – сметливые продюсеры ловко получают аудиенции и решают свои вопросы. Тем, кто не злоупотреблял его отзывчивостью, получить патронаж и финансирование не составляло особого унизительного труда. Достаточно разыскать самый вызывающий особняк, позвонить в домофон, представиться и пояснить цель визита. Обаятельный голос домашнего секретаря после небольшой паузы называл дату и время встречи, после чего оставалось пунктуально явиться и просить, просить, просить. Некоторые чиновники так часто появлялись в его роскошно обставленной приемной, что начинаешь наполняться чувством гордости за наших государственных мужей, как много насущных проблем они решают!

Если человек любит помогать и с неприкрытой радостью облегчает достижение многих благих общественных целей, разве не верх неблагодарности соваться с какими-то глупыми личными интересами? Когда-то, лет пять назад, у одного из городских администраторов возникло сомнение в порядочности местного спонсора. Поговаривали даже, что была назначена официальная попытка проследить пути неслыханного богатства. Но с пытливым администратором вскоре случилась нелепая трагедия – автомобильная катастрофа. И только срочное вмешательство немецких нейрохирургов могло спасти жизнь ревизора. Юрий Николаевичу как всегда, великодушно помог. С тех пор желающих брать грех проверок святого человека не оказалось.

Бахарев являлся соучредителем нескольких компаний и, тратя всю свою кипучую энергию на общественные дела, быстро попал в список почетных жителей. Но внушительное обилие добродетелей густым частоколом скрывало Юрия Николаевича от любопытных взглядов. Большую часть времени почетный гражданин проводил дома, дрейфуя от приемной к кабинету и обратно. По субботам бдительные соседи становились очевидцами традиционного выезда. Кортеж из трёх глазастых «Мерседесов» выползал из ворот подземного гаража, и стремительно набирая скорость направлялся за город. Первая приходящая на ум мысль – что Бахарев, дотошно следя за безукоризненной репутацией, позволял себе раскрыть душу в понятных каждому мужику забавах исключительно на стороне, находила у дружелюбных сограждан понимание. Правда, злые языки утверждали, что для разгула в соседнем городе бронировался целый ресторан, а то и развлекательный комплекс, и за один такой вояж можно было запросто отремонтировать все дряхленькие городские дороги или закупить для местной поликлиники вполне сносное оборудование, но большинство посмеивалось над фантазиями завистников, считая, что речь идёт о хорошо спрятанной загородной вилле. Вся эта таинственность, окружающая Юрия Николаевича, венчалась ещё одной странностью, о которой, впрочем, мало кто знал – мучительными кошмарами. Приглашаемые неврологи, психоаналитики и доктора получали жесткое предупреждение о бестактности копания в душе достопочтенного пациента и, оставляя бесчисленные рецепты, уходили, пожимая плечами, – с виду организм Бахарева дышал здоровьем. Так или иначе, все девять лет его сну предшествовал приём таблеток. Менялись только их названия.

В особняке круглосуточно присутствовали крепкие молодые люди, исполняющие обязанности телохранителей. Дежурный бодигарден всегда располагался в смежной со спальней комнате, трое остальных неустанно вышагивали по двору, лишь с рассветом скрываясь в отведённой для персонала пристройке. Бахарев чрезвычайно ревностно относился к охране. Просыпаясь ещё затемно, он вслушивался в тишину, различая осторожные шаги почетного караула и заглядывал в соседнюю комнату. Малейшие сомнения в качестве исполнения защитных функций, будь то приглушённые смешки за окном или заспанное лицо телохранителя, выливались в немедленное увольнение всей «сикрет сервис».

Как всегда, проснувшись посреди ночи, Бахарев растер ломившие от транквилизаторов виски и чертыхнулся:

«Дьявол! Уже и двойная доза не помогает!»

Шум за дверью плеснул в тлеющие угли раздражения изрядную порцию горючего. Весельчак, которому он доверил жизнь, коротал скучную ночь под слащавые хиты модной радиостанции, и видимо увлёкшись зажигательной мелодией, гнусаво подпевал, пристукивая ногой в такт кислотному ритму.

«Третьи сутки, как я нанял новую службу. Опять придётся гнать вон. Подобного меломанства в рабочее время прощать нельзя. Меня убивать будут, а этот танцор и не заметит. Какое сегодня число? Ах, да. Двадцать восьмое.»

Всплывшие из памяти цифры перекосили лицо Юрия Николаевича в страдающую гримасу.

«Неужели от этого мне не избавиться никогда? Почему до сих пор вспоминается ошибка, допущенная девять лет назад? Ведь у меня не было другого выхода. Где же справедливость?

Сон медленно заволакивал разум липкой слабостью, делая Бахарева уязвимым. Из потемок души, осторожно убедившись в беззащитности жертвы, показалась совесть и отмела жалкие оправдания:

– Говоришь, выхода не было? Не смеши, а то в цирке скоро нечего будет делать. Ты прирожденный клоун, Юра. Гадкий, подлый Арлекин.

Бахарев застонал. Тяжелые воспоминания сдавили грудь и требовали ответа.

– Не мог же я тогда на суде встать и заявить, что знаю обвиняемого. Меня бы тоже закрыли. Разве не глупо?

Советь с готовностью поддержала беседу.

– Глупо? А бросить друга, предварительно его подставив, – не назовёшь ли это умилительным? Невинной шалостью, чтоб у других не оставалось сомнений в твоём уме? Сегодня ты превзошёл самого себя, лицедей!

– Зачем садиться в тюрьму обоим? – не сдавался Юрий Николаевич. —Кому от этого стало бы легче?

Лучше бы он промолчал. Ответ заставил тело вздрогнуть.

– Ты знаешь кому. Он промолчал тогда, но значит ли, что простил?

– Как это понимать? Думаешь, он станет мстить?

Совесть многозначительно кивнула.

– Хорошо, пусть месть. Но я готов. У меня другая фамилия, я поменял город, не выхожу без охраны. К тому же, впереди ещё пять лет.

– Ну-ну…, – нарочито ободряюще произнесла совесть, – клоунада продолжается… – и, сорвавшись дьявольским хохотом, исчезла…

Проснулся Бахарев в холодном поту и первым делом заглянул в соседнюю комнату. Телохранитель, развалившись на диване, мирно похрапывал. Из динамиков магнитолы доносилось шипение.

– Встать, паскуда!

Ничего не понимающий молодчик попал под град чувствительных оплеух и терпеливо выжидал, когда ярость хозяина утихнет. От злости Бахарев задыхался:

– Вон… из моего… дома… сучьё!

Немедленно дав указание секретарю заняться вербовкой новой команды, он тщательно вымыл руки, успокоил прохладным душем нервный тик и побрел в спальню жены.

Седьмой год Юрий Николаевич держал в плену домашней крепости очаровательную супругу. Волшебный покров любви сполз в их браке настолько быстро и решительно, что женщина и не заметила, как из вожделения превратилась в заурядную домработницу. Вспыхивающая в ней гордость издевалась ночными слезами и тихими стенаниями, но из-за любви к детям она продолжала покорно терпеть неволю и муки. Материнский инстинкт на каждое новое издевательство выдвигал контраргумент, заставляющий её проглатывать обиду и сносить оскорбления. Дочерей супруг обожал. Он собирался дать им все, что только могут деньги – образование, удачное замужество, карьеру – то, чего не могла дать она.

«Потерплю. Я не имею права думать только о себе. Мои девочки не в чем не виноваты и им только ещё предстоит жить», – магическая фраза, часто произносимая про себя, вливала в Галину новые силы.

Застав жену перед зеркалом, Бахарев вскипел

– Ты что, приживалка, не знаешь который час? Через двадцать минут девочкам подниматься в школу, а ты любуешься тут своей рожей. Займись завтраком, и если дети опоздают хоть на минуту, я тебя выпарю!

Пряча пышущий ненавистный взгляд, Галина вышла из комнаты. Супруг убедился, что приказ немедленно подвергся исполнению и заглянул к дочерям. Их спокойный сон вернул хорошее расположение духа и Юрий Николаевич, уже улыбаясь, направился в приемную.