Читать книгу Кот, который умел искать мины - Андрей Уланов, Владимир Серебряков - Страница 4

Гром, в миру более известный как брат... пардон, теперь уже господин Тандыров, обитал в чистеньком белом двухэтажном флигелечке, приткнувшемся аккурат посреди законных полковничьих соток. Вообще-то отставному инквизитору землицы могли бы отвалить и поболе, но сам Гром по этому поводу философски заметил: «Мне ее что, пахать?»

И то верно.

Я подергал за шнурок колокольчика. Дверь отворилась, и на порог выглянула криво обструганная двусаженная коряга.

– Ты еще не в камине? – искренне удивился я.

Дворецкий пропустил мое замечание мимо ушей, которых у него, кстати, и не было. Чудо големотехники называется.

– Как прикажете доложить о вас, сэ-эр?

– Передайте, что пришло большое гнездо, – буркнул я.

– Извольте подождать, сэ-эр, – исключительно по-английски проскрипел дворецкий.

– Серов, это ты? – донесся одновременно голос Грома откуда-то изнутри. – Пропусти его, Дуремар.

Коряга посторонилась:

– Прошу вас, сэ-эр.

– А рожок для обуви у вас найдется? – поинтересовался я, переступая через порог.

– Да, сэ-эр. Рядом со стойкой для обуви. Справа, сэ-эр.

Я нацепил пушистые домашние тапочки и, осторожно ступая по ковру, прошел в гостиную.

Однако!

– Хорошо, что зашел, Сева, – небрежно заметил Гром. – Ты садись, садись. У меня тут, видишь, перестановка небольшая.

– Да уж.

С момента моего последнего визита – а это было всего неделю назад – с гостиной действительно произошли изменения. Если раньше она была похожа на благопристойную немецкую пивную, куда захаживает по вечерам десяток-другой окрестных бюргеров, то теперь это напоминало... это очень напоминало внутренности эльфийского чайного домика. И сидящий на полу перед лакированным столиком хозяин в шелковом халате прекрасно вписывался в интерьер.

– А куда садиться-то? – поинтересовался я.

– А прямо на пол и садись! – предложил Гром. – Или ложись, это уж как тебе удобнее. В ногах, знаешь ли, правды нет. Чай вон бери, свежий, только что заварили.

Я осторожно прикоснулся к тонкой фарфоровой чашечке, настолько хрупкой, что больше всего напоминала мыльный пузырь, зачем-то раскрашенный под гжель, поднес ко рту, принюхался – пахло чаем – и осторожно прикоснулся губами к светло-синей жидкости.

Чай был настоящий.

Я бы удивился куда меньше, углядев на столе у Грома полную чашку бриллиантов. Не то чтобы я был великим знатоком аланового чая, но у меня все-таки есть свой домашний эльф, который его заваривает. Так вот, чай, который я только что попробовал, отличался от него настолько же, насколько творение Шара отличалось от общепитовского. Такой чай могла заварить только чистокровная эльфийка... минут пять назад.

Чистокровная эльфийка в доме бывшего инквизитора – невероятно! Сколько ей должно быть? Сто пятьдесят? Двести?

– Я вижу, ты оценил искусство Аэллы, – заметил Гром, вдоволь налюбовавшись моей отвисшей челюстью. – Так уж и быть, не буду добивать тебя окончательно, чашки она уберет потом.

– Какого черта, полковник? – выдавил я.

– Эх, Сева, Сева, – вздохнул Гром. – Вот доживешь ты до моих лет и поймешь, как мало есть на этом свете вещей, которые могут нас, стариков, на нем задержать.

Три раза «о». Можно подумать, брат-подполковник уже завтра собрался в рай переселяться. Он еще и меня переживет, и эльфийку эту. Он всех нас переживет.

Гром – человек нужный. Всем нужный. Есть у него одно замечательнейшее качество – он умеет хранить тайны. И не умеет их выдавать. Поэтому я, например, могу иметь с ним дело совершенно спокойно – Гром не заложит меня никому и никогда. Он не может этого сделать. Просто не способен. Этим замечательным качеством его наделили в славные времена Великой стройки Рая на Земле. Магов, способных распутать наложенные на него чары, во всем мире не наберется больше десятка – а после развала СССР они как раз по всему миру разбросаны.

А человек, который не может предать, в наше смутное время ценится ох как высоко.

– Ты уж извини, Сева, что приходится два раза подряд тебя беспокоить, – смущенно проговорил Гром. – Но тут заказ поступил. Не то чтобы сложный, но деликатный, а главное, срочный. А у меня, как на грех, кроме тебя, из настоящих мастеров никого под рукой нету.

– Кто? – спросил я.

Гром протянул мне сложенную вдвое газету.

– Ха. – На первой странице, рядом с аршинными буквами заголовка «Независимый журналист разоблачает» красовалась безнадежно испорченная зеленой краской физиономия.

– Парамонов В.С., – прочитал я вслух надпись под рисунком. – Ну и ну. Он же вполне официальное помойное ведро для слива компромата. Задницу подставляет всем поровну. Кому ж это он не угодил?

– Зарвался господин Парамоша, – пояснил Гром. – Стыд и совесть он уже давно потерял, если они у него отродясь были, а вот чувство меры – недавно. За что и поплатится... вскорости.

Я приготовился слушать. Информацией подполковник делился щедро – той, понятно, которой считал возможным поделиться, – и, самое ценное, информация эта была достоверной. Гром мог не сказать что-то, и «что-то» весьма важное, но говорил он только правду, по крайней мере то, что сам считал таковой.

– Господин ВэЭс, – начал Гром, – решил подзаработать по-крупному. В ближайшие дни он выдаст на-гора серию убойнейших, действительно убойнейших материалов. По никелевому делу. Помнишь такое?

– Не очень.

– Скандал был четыре месяца назад, – напомнил Гром. – Газетеры, эфирник, даже специальные слушанья в Госдуме проходили.

– Кажется, припоминаю. – Там вроде бы был замешан Синдикат норильских кобольдов и еще кое-кто. – Сколько там сперли – миллионов сорок?

– Золотыми – около того, – кивнул Гром. – Как ты понимаешь, такая сумма произвела большое впечатление на всех, кроме тех, кому досталась, и костер тлеет до сих пор. И стоит В.С. Парамонову хорошенько дунуть – полыхнет до небес.

– Ему что, в самом деле сдали кого-то? – удивился я.

– Вот это-то и есть самое интересное, – улыбнулся Гром. – Господину Парамонову сдали компромат на корсуньских. Хотя на самом деле корсуньские в этой операции осуществляли только общее прикрытие, по своей линии. И досталось им процентов семнадцать от общей суммы, никак не больше.

– Ха! – повторил я. – И кто ж это посмел поднять лапу на хохлов?

– Гаримовцы, – спокойно произнес Гром. – Они с корсуньскими еще с прошлого лета любимые враги, а тут еще недавно грохот приключился – у подопечного купца пылевсоску рванули, свежеотстроенную. Кто конкретно рванул – один бог знает, но гаримовцы решили, что корсуньские.

– Ясно. – Я на всякий случай заглянул в чашку и удостоверился, что чай не возникает в ней сам собой.

– Сложность заказа, – невозмутимо продолжил Гром, – состоит в том, что его надо исполнить как можно быстрее. Как говорили...

На моей прежней работе – вчера!

– ...На моей прежней работе – вчера.

– Охрана? – быстро спросил я.

– Магическое прикрытие господина Парамоши обеспечивает некий магистр Обдунир. Знаком тебе такой?

– Слышал. Заговоры-амулетики?

Интересно, фамилия его происходит от реки Андуин или глагола «дурить»?

– Есть еще и личка.

– Сколько и откуда?

– Один. Из охранного агентства «Чингисхан»?

– Один? – удивился я. – Точно?

Кумыса они, что, в этом «Чингисхане» перебрали? Один охранник может разве что пьяных домовых в подъезде шугануть.

– Один, – подтвердил Гром. – Я понимаю, выглядит подозрительно, но так и есть. Скорее всего, Парамонов просто-напросто пожадничал.

Я вздохнул. Нет, таких, как В. С., убивают не киллеры. Их губит собственная жадность.

Гром наконец допил свою чашечку и вопросительно посмотрел на меня.

Я задумался. Два заказа подряд – это, конечно, чересчур. Может подняться нежелательный шум. Тем более убийство газетера. Тут уж шакалы пера и папируса такой вой подымут, что хоть уши затыкай. Да и гаримовцы – твари злопамятные. Хохлы, правда, тоже.

Зато на два гонорара можно будет минимум на полгода залечь на дно аквариума, закопаться в ил и не отсвечивать.

– Берусь, – решительно заявил я. – Но... с условиями.

– Что за условия?

– Первое и главное – мне нужно два дня.

Подполковник поморщился.

– А не жирно будет, Сева?

– Павел Михайлович, – медленно, четко выговаривая каждое слово, сказал я. – Вы меня знаете не первый день. Лишнего я не прошу. Вы сами в начале нашего разговора сказали, что заказ деликатный. Я встречусь с клиентом на третий день.

На этот раз задумался подполковник.

– Хорошо. Два дня. И ни минутой больше.

– И второе. Половину вперед.

– Ну, Сева! – Гром слегка развел руками. – Знаешь, есть у ляхов такая поговорка...

– ...Шо занадто, то не здраво, – закончил я. – Знаю, вы, Пал Михайлович, мне ее цитировали, и не раз. Но, согласитесь, и дело у нас не на три вареника. Так что, если я берусь решать ваши проблемы, то вы уж и о моих похлопочите. Объясните панам хохлам, что раз я взял заказ, то господин В. С. Парамонов может считать себя ангелом.

– Ангелом – это, конечно, хорошо, – заметил подполковник. – Но выбить из корсуньских пятьдесят процентов аванса, да еще в валюте... тебя ведь деревянные не устроят?

– Извините, камина дома не держу, – ухмыльнулся я. – Предпочитаю зеленых «виннету».

– А талер, как ты знаешь, сейчас растет. Фунты тебя устроят?

– Только те, на которых королева в профиль, а не коала анфас, – попросил я. – А то у меня на эвкалипты аллергия. Кто-то ими простуду лечит, а я чихать начинаю.