Читать книгу Инженер своей судьбы. За Союз - Владимир Сергеев - Страница 3

В этот раз сознание вернулось гораздо быстрее, я просто почувствовал, что лежу на чём-то мягком голова болела, но не так как утром в колодце. Я попробовал пошевелиться. Ну, что ж не так уж плохо. Боль в левом плече и в правом бедре, ещё локоть болит на левой руке, но всё вполне терпимо. Похоже, я стал привыкать к травмам, проплыла в голове мысль, и тут же молнией мелькнула другая – а может я уже дома, на своём диване. Я резко открыл глаза, вокруг был полумрак, но было понятно, что это не моя квартирка.

Помещение было на много больше, я лежал на кровати, лицом к двери, над которой слабо светилась синяя лампочка. Повернув голову, я увидел ещё кровати, на которых спали люди, рядом стояли тумбочки. Ноздри уловили характерный запах лекарств, кто-то стонал во сне, кто-то в противоположном углу храпел. Всё понятно – это больница. Только где? В моём мире или в том, куда меня сегодня занесло. Потихоньку сев на кровати, я прислушался к своим ощущениям.

Пока садился, обратил внимание, что у меня перевязаны плечо и левая рука. На правом бедре, под трусами пластырем приклеен какой-то компресс, голова тоже забинтована. Пропали последние сомнения по поводу данного места. Состояние было вполне приличное, поэтому накинув соседские тапочки, я, как был в одних трусах, вышел в коридор.

Резонно предположив, что туалет находится где-то в конце коридора, я двинулся в том направлении, на всякий случай, держась поближе к стенке, и скользя взглядом по дверям. Благополучно добравшись до нужного помещения и сделав свои дела, я пошёл назад в палату, номер, которой, я специально запомнил, когда выходил. Какое это время? Вопрос пока оставался открытым. Я редко в своей жизни посещал больницы, тем более стационары, поэтому мне трудно было сравнивать.

Стены выкрашены голубой краской, потолок – белой, вдоль стен кое-где, стоят кушетки. В противоположном конце коридора, стоит стол дежурной медсестры, за которым она и спит, положив голову на согнутые в локтях руки. Тут на глаза мне попался небольшой столик, на котором лежали несколько газет и потертый журнал. Взяв в руки крайнюю газету, я первым делом глянул на дату «16 июня 1983 года»…

Ну, где-то подсознательно я был готов к этому, поэтому спокойно дошёл до своей палаты и лёг на койку. Попутно осмотрев палату, я в слабом ночном освещении увидел, что в ней шесть кроватей. Все, кроме моей, заняты, возле каждой тумбочка. Большое окно зашторено, в углу умывальник. Осторожно, чтобы не разбудить соседей, я прилёг на кровать и задумался. Итак, я в больнице в 1983 году, без документов, без денег, без знакомых, а теперь даже и одежды не осталось, кроме трусов.

Неожиданно у меня мелькнула интересная мысль. Голова болела, хотя и меньше чем после падения в колодец, значит, я опять ей приложился. Утренняя шишка на затылке тоже никуда не делась, а значит, можно симулировать амнезию, то есть полную потерю памяти. Утром начнутся расспросы: кто, откуда, где документы, а я скажу, что ничего не помню, только имя – Максим. Имя я решил «вспомнить», а то совсем запутаюсь. Естественно, подключится милиция, тем более было ДТП, ну и пусть разбираются, а я посмотрю, как будут развиваться события.

В этом мире у меня никаких следов, естественно, все розыскные мероприятия зайдут в тупик. А пока будут разбираться, по крайней мере, на улицу не выкинут, и кормить будут, всё-таки социализм за окном. Может, в конце концов, выдадут новые документы и всё как-то образуется. С этими мыслями я и заснул.

Проснулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо:

– Вставай парень, пора на завтрак идти, уже обход скоро.

Открыв глаза, я увидел мужика средних лет, в футболке и трико, правда одна гача была обрезана по колено, а дальше виднелся гипс.

– Тебя, как зовут, молодец? – продолжил он, видя, что я открыл глаза.

– Максим, – ответил я, вспомнив своё ночное решение и садясь на койке.

– Только мне одеть нечего, – проговорил я, озираясь по сторонам в поисках своего костюма.

– Не беда, накинешь мой халат больничный, я в нём только курить хожу на улицу, – мужик поднялся со стула и, опираясь на костыль, поковылял к своей кровати.

Попутно, указывая рукой, он начал знакомить меня с обитателями палаты.

– Это Игорь, – он указал на ближайшую ко мне койку, – это Алексей Иванович, Толик, Николай, а я Семён, можно просто Сеня, – закончил он знакомство, как раз дойдя до своей койки.

– На, бери, – положил он на край кровати толстый халат, тёмно-коричневого цвета, – а то, мне ещё ходить тяжело, со своей ногой, да пойдём в столовую, а то все уже позавтракали.

И Семён поковылял к двери. Я накинул халат и отправился вслед за ним. Идти оказалось совсем рядом, буквально через две палаты мы зашли в помещение небольшой столовой. Девушка в белом халате, из бачка, накладывала в протянутые тарелки манную кашу, ложила сверху кусочек масла, из небольшой кастрюльки, и наливала в стаканы чай. Возле неё образовалась небольшая очередь и Семён, встав в неё, кивнул мне:

– Максим, вон там тарелки возьми и стаканы, ложки потом возьмём.

Я взял со столика в углу посуду и вернулся в очередь. Через несколько минут мы подошли к девушке и Семён, поздоровавшись, сказал:

– Марина, это новенький, Максимом кличут. Его ночью, на скорой привезли. После ДТП.

– Да, знаю я, сама руку перевязывала, – улыбнулась она.

– Как рука-то? – стрельнула она в меня голубыми глазами.

– Да ничего, болит немного, – промямлил я в ответ.

– До свадьбы заживёт, – подвёл итог Семён, – ты, это, Марина, скажи Любовь Павловне, чтобы ему одёжку какую-нибудь выдала, а то у него только трусы остались.

– Ладно, после завтрака скажу, – засмеялась девушка, накладывая кашу.

Мы отнесли тарелки на свободный столик у окна, и я вернулся за чаем. Девушка, всё также мило улыбаясь, налила мне два стакана чая, а хлеб все брали сами с подноса, где стояла чистая посуда. После вчерашней вынужденной голодовки, каша показалась мне на удивление вкусной, и я расправился с ней за две минуты. Дожидаясь пока поест Семён, я пялился в окно, за которым был небольшой больничный дворик, а дальше знакомая улица.

Я узнал это место – первая городская больница. Наконец, мой сосед закончил завтракать, и мы направились в палату. В палате царила тишина, нарушаемая негромким щебетанием радио.

– Сейчас врачи пойдут с обходом, – сказал Семен, укладываясь на койку и пристраивая поудобнее ногу в гипсе.

Я тоже прилёг поверх одеяла, не снимая халата. Меня слегка потряхивало, сейчас буду признаваться в потере памяти, не уверен, что всё пройдёт гладко. Ну, выбор у меня был не велик, раз решил симулировать амнезию, буду стоять до конца. Спустя некоторое время в палату вошли люди в белых халатах: двое мужчин и две женщины. Так как моя койка стояла ближней от двери, ко мне подошёл один из мужчин, остальные врачи тоже разошлись по своим больным.

– Меня зовут, Иван Сергеевич, – представился он, – я дежурный врач. Сегодня суббота и в больнице только дежурная смена. В понедельник вам назначат постоянного лечащего врача.

– Я посмотрел, с чем вас к нам привезли, – он открыл тоненькую белую папочку, – кстати, как вас зовут? После обхода, я пришлю дежурную медсестру, она запишет ваши данные, а то при вас никаких документов не было. В ординаторской есть телефон, можете позвонить домой, а то наверно родные с ума сходят.

– Меня зовут Максим, больше я, к сожалению, ничего не помню, – собравшись с духом, вымолвил я.

– Как так, а фамилию, отчество, адрес? – удивлённо уставился он на меня через очки.

– Ничего доктор, полный вакуум, – потёр я затылок.

– Странно, – протянул доктор, уставившись в папку, – черепно-мозговая травма, передний вывих плеча. Большая гематома на правом бедре, надо, кстати, рентген сделать, – задумчиво начал читать он про мои болячки.

– Видимо это последствия травмы головы, – продолжил он после небольшой паузы, – но это совсем не моя компетенция. Надо показать вас специалисту, но это только в понедельник, с распоряжения зав. отделением.

– А как вы в целом себя чувствуете, плечо болит? – спросил доктор, слегка касаясь моего плеча.

– Немного болит, когда руку поднимаю, а так ничего. Вот голова сильнее болит, -показательно трогая затылок, ответил я.

– У вас, несомненно, сотрясение мозга, нужно как можно больше лежать. Плечо мы вам выправили и наложили специальную удерживающую повязку. Носить её придётся минимум три недели, а то может развиться так называемый «привычный вывих плеча». Потом всю жизнь мучится, будешь. Так что руку тоже береги и сильно не напрягай. После обхода подойдёт медсестра, померит давление, возьмёт кровь на анализ и выдаст баночку для мочи. Да, и таблетку тебе даст от головы, я её предупрежу. А сейчас, покой и только покой, – закончил он, переходя к следующему больному.

Остальные врачи в это время разговаривали со своими больными, но тайком бросали на нас любопытные взгляды. Я был уверен, что они слышали про мою амнезию, палата не такая уж большая. Вытянувшись на кровати, я прикрыл глаза и постарался успокоиться, сердце бешено колотилось. Итак, первый шаг к легализации в этой реальности сделан. Конечно, это просто врачи-травматологи, но человеческий мозг, даже в наше время мало изучен, так что буду надеяться, что моя авантюра не провалится.

Спустя некоторое время врачи закончили обход, и вышли из палаты. К моей кровати, опираясь на костыль, подошли первые любопытные. Семён и ещё один рыжий мужик, с высоким корсетом на шее, и рукой на перевязи, кажется, Николай.

– Ты, что, правда, ничего не помнишь? – озвучил интересующий всю палату вопрос Семён.

– Абсолютно, – я сел на кровати, – только имя в голове сохранилось, а дальше как белый лист. Пустота в мозгу полная. Ни кто я, ни откуда, чем занимался, где жил – ничего не помню.

– Да, дела… – озадаченно протянул Семён и все мужики, как-то разом заговорили, вспоминая о подобных случаях.

Одни что-то читали про потерю памяти, другие по телевизору слышали. Пожилой мужчина, Алексей Иванович, как оказалось бывший фронтовик, рассказал, что когда лежал в госпитале, после ранения, у них был солдат, после контузии, который тоже ничего не мог вспомнить, даже имя.

– Но, где-то недели через три память к нему неожиданно вернулась. Как-то разом всё вспомнил и потом ещё на фронт стал проситься, – закончил небольшой рассказ, бывший солдат.

В общем, подкинул я тему для разговоров надолго. Сам я старался в обсуждении не участвовать, только односложно отвечал на обращённые ко мне вопросы. Вдруг сболтну, что-то лишнее, я же не профессиональный артист, дело для меня новое.

Вскоре пришла медсестра, померила давление, взяла кровь на анализ.

– Давление, чуть повышенное, но не критично. Вот выпьешь эту таблетку и вот эту капсулу, только не разжёвывай, сразу глотай, а то очень горькая. Только сначала лучше мочу собери. На тару, сходишь в туалет, сделаешь дело, и оставишь на столике, увидишь, там стоит. Вот под банку положишь направление, – протянула она мне маленький листочек и баночку.

– Только имя и фамилию подпиши, – закончила она и собралась уходить.

– Я не помню свою фамилию, – пробормотал я и почувствовал, что краснею, всё-таки врать я ещё не научился.

– А, точно, мне же Иван Сергеевич говорил, что у тебя черепно-мозговая, – она на секунду задумалась, и продолжила, – пиши Непомнящий. У нас с такой фамилией в отделении больных нет, так что, не перепутаем твои анализы. Я сейчас дежурному скажу, он на твоей истории болезни напишет эту фамилию. А в понедельник, начальство пускай разбирается. Как закончишь, подходи в сестринскую. Сходим на рентген тазобедренного сустава, на первый этаж, я покажу.

Она вышла из палаты, а я с баночкой направился выполнять её указания. После посещения рентген кабинета, я вновь вернулся в палату, по дороге взяв, со столика в коридоре, пару газет и погрузился в чтение. Мне всё было интересно, даже новости в политике и в мире. Я старался как можно полнее изучить время, в которое попал. Я и местные новости, про заседание обкома КПСС и про дела в колхозах и совхозах прочитал.

Страсти по поводу моей амнезии в палате утихли и все занимались своими делами, кто дремал, кто читал, потихоньку работало радио. Неожиданно дверь в палату открылась и вошла невысокая женщина, лет сорока пяти, в белом халате. Следом вошел Игорь, парень из нашей палаты, примерно моего возраста, он выходил в курилку.

– Здравствуйте. Маринка сказала, что у вас здесь новенький появился, надо халат выдать, – поздоровалась она, окидывая взглядом палату.

Я поднял голову от газеты и наши взгляды встретились.

– Витенька, сынок, вернулся … – выдохнула женщина и начала заваливаться на стенку.

Игорь, стоящий рядом, едва успел подхватить её под руки. Усадил, а затем и уложил, обмякшее тело, на ближайшую кровать.

– Быстро за медсестрой, – крикнул, вставая с кровати, Семён и я помчался в сестринскую, так как уже был на ногах, возле кровати с лежащей женщиной.

Промчавшись по коридору, я вломился к медсёстрам:

– Там женщине плохо, сознание потеряла!

– Какой женщине? – поставив кружку с чаем на стол, спросила Марина, которая кормила нас завтраком.

Другая медсестра в это время уже брала какие-то лекарства и складывала их в небольшую сумочку.

– Она мне халат принесла, – произнес я, отступая в коридор.

– Любовь Павловна! – воскликнули они одновременно, и, выскочив следом за мной, быстрым шагом, почти бегом направились в нашу палату.

Они быстро привели Любовь Павловну в чувство, правда, не обошлось без нашатырного спирта. Под руки они увели её к себе, подбадривая и успокаивая. Мы всей палатой высыпали в коридор, провожая их взглядом. Вернулись мы, только убедившись, что они благополучно скрылись за дверями своей комнаты.

– Да, сердечко наверно шалит у Любушки, – задумчиво проговорил Алексей Иванович, а Семён молча покачал головой.

В палате повисла тягостная тишина, каждый думал о своём. А потом, все продолжили заниматься своими делами, прерванными в результате произошедшего с женщиной обморока.

– Пойдем обедать, все уже потянулись, – вернувшись с очередного перекура, сообщил Игорь и народ засуетился.

– Я попозже пойду, пусть народ рассосётся. А то я долго стоять не могу, нога болит, – не вставая с кровати, произнёс Семён.

– Я тогда тоже с тобой, – поддержал я его, решив дочитать последнюю статью и заодно отнести газеты на стол в коридоре.

На обратном пути, я рассчитывал взять там что-то новенькое, потому что кроме чтения делать было абсолютно нечего. Время за чтением шло быстрее, а соседи, видя, что я читаю, не приставали с расспросами. Я читал, но не очень вникал в смысл прочитанного, мысли были о бедной женщине. Что она такого увидела в моих глазах, раз потеряла сознание. Было очевидно, что плохо ей стало только из-за встречи со мной. А может, это просто совпадение, а виновато сердце, как сказал наш ветеран.

Но я помнил, что она упомянула какого-то «Витеньку», короче одни вопросы, ладно хватит голову ломать, своих проблем выше крыши. Соседи тем временем вернулись за исключением Игоря, он опять пошёл в курилку, и Семен, кряхтя, поднялся с кровати:

– Пошли Максимка, теперь наша очередь, а то Маринка уйдет, останемся голодными.

Зайдя в столовую, в которой было почти пусто, мы, взяв посуду, направились на раздачу пищи, где по-прежнему заправляла уже знакомая мне медсестра.

– Как там Любовь Павловна? – спросил Семён, подавая девушке тарелку.

– Мы её домой отправили на скорой. Они больного привезли, ну мы их и попросили её до дома подбросить. Там фельдшер знакомый, обещал до квартиры проводить, – ответила она, наливая в тарелку дымящийся суп.

– А что с ней было-то, так неожиданно? – Семён принял из рук девушки тарелку и поковылял к столу у окна, где мы утром сидели.

– Вы берите сразу и второе и садитесь кушать, а я к вам подойду, расскажу, – ответила Марина, взяв мою тарелку и наливая в неё суп.

Взяв, за несколько приёмов всё полагающееся на обед, мы уселись за стол и приступили к трапезе. Медсестра, обслужив ещё двоих больных и видя, что больше никто не подходит, подсела к нам на свободный стул:

– Любовь Павловна, сына зимой похоронила, единственного. В цинковом гробу привезли из Афганистана, весной должен был на дембель прийти. Ну, как она бедная переживала, словами не расскажешь. В лёжку лежала, думали, вообще не поднимется. Ну, потом понемногу отошла, мы, как могли, помогали. Она только на работе и забывается. Дома долго не может находиться в одиночестве, мужа то она давно схоронила, ещё молодой совсем был – рак желудка.

– Вот и сегодня, суббота – выходной, а она на работу пришла. А такая реакция на тебя, Максим, объясняется просто. Очень ты на её сына, покойного, похож. Она говорит вылитый, фигура, лицо. Я видела его на фотографии, Любовь Павловна, приносила, он из армии присылал. Действительно вы очень похожи, – вздохнув, она замолчала и смахнула слезинку.

Мы, тоже молчали, что тут скажешь, но женщину было очень жалко. За что ей это, сначала мужа схоронила, сына одна вырастила, а потом и его потеряла.

– Ну ладно, пойду я, вроде все пообедали, – Марина поднялась и направилась к своим бачкам.

Мы молча закончили обедать и вернулись в палату, по дороге, я, как и планировал, захватил со столика ещё пару газет и потрёпанный журнал без обложки. В палате царила тишина, многие дремали, Семен, тоже вытянувшись на кровати, вскоре начал похрапывать. Немного почитав, я закрыл глаза и погрузился в размышления. Допустим, всё у меня прокатит с амнезией, что дальше? Надо, где-то жить и на что-то. Всё же пока здесь не коммунизм, к сожалению.

Пусть после разборок мне даже выдадут новый паспорт, а куда пойти на работу, чтобы ещё жильё, хоть какое ни будь дали? Можно на завод пойти и попросить общежитие. Естественно, диплома, моего, здесь нет, да и как бы он смотрелся выданный в 2017 году здесь в 1983-ем. Следовательно, возьмут только учеником слесаря, токаря и так далее. Ещё можно пойти дворником, дадут ведомственное жильё.

Можно заняться ремонтом бытовой техники, особенно радиоаппаратуры – это мне нравится. Хотя, без «корочек» на государственное предприятие тоже не возьмут, только учеником и то если места есть, а частных фирм здесь пока нет. Ну, как-то не хочется мне всю жизнь махать метлой, да и начинать карьеру с ученика тоже не вариант.

Раз уж мне выпал шанс начать новую жизнь, в этом мире – я хотел бы прожить её как-то по-другому, чем у себя, в своей реальности. Торговать пивом и мечтать о должности начальника отдела, при этом засунув свой диплом инженера подальше в ящик. Да, честно сказать, никогда бы мне и не подняться в нашей фирме по карьерной лестнице. Я люблю технику, электронику и не могу угождать начальству, не так меня воспитали родители.