Читать книгу Человек мира. Путешествие как ремесло - Владимир Сергеевич Максимов - Страница 5

Так одновременно назывались и обширная территория, лежащая к юго-западу от Северных земель, и подобие государства, населённое обитателями этой территории. Здесь были совершенно другие климат, растительность и живность. Ничего похожего не встречалось больше нигде.

Вэллд шёл по абсолютно ровной поверхности, покрытой то ли пушистым мхом, то ли мягкой густой травой. Деревья, как будто посаженные старательным и педантичным садовником, были хотя и разных видов, но одинаковой толщины, росли идеально ровными линиями, на одинаковом расстоянии друг от друга. Стволы этих деревьев сливались между собой и, если смотреть прямо из любой точки, казались одной сплошной покрытой древесной корой стеной. Над головой кроны этих деревьев создавали плотный, но пропускающий свет купол, через который невозможно было разглядеть солнце днём или звёзды ночью. Среди деревьев царила тишина: не доносилось ни пения птиц, ни жужжания насекомых, ни других обычных для лесной местности звуков. Ветра тоже не было. Здесь всегда было одинаково тепло и влажно, независимо от времени года. Деревья всегда были зелёными, а на траве (или мхе) не видно было ни одного опавшего листочка. Кроме этого, в ЛЕСу полностью отсутствовали источники воды: не было не только рек и озёр, но даже и родников. Ну и дополняло эти особенности местности полное отсутствие животных, ягод, грибов, плодов на деревьях, орехов, то есть всего того, что может быть съедобным.

Этот идиллический и в то же время зловещий пейзаж не менялся, он был повсюду, можно было идти дни, недели и даже месяцы, а окружающий ландшафт оставался неизменным. И так было на всей огромной территории, которую занимал ЛЕС. Впрочем, никто толком не знал, что из себя представляет ЛЕС, и сказать с уверенностью, что находится на этой территории в разных её частях, тоже никто бы не взялся.

Попавший в ЛЕС путник уже через несколько часов совершенно переставал ориентироваться в пространстве, поскольку ни солнца, ни звёзд, ни каких-либо отличительных особенностей, способных быть ориентирами, не было видно. Попавшие в ЛЕС блуждали в нём, пока не заканчивались вода и припасы (если они были), и погибали, так и не найдя выхода из него. В этих местах пропадали без следа одинокие путники, торговые караваны и даже вооружённые отряды.

В Северных землях ЛЕС считался хоть и не таким зловещим местом, как Ожерелье дьявола, но всё же слыл территорией, которую следует избегать скорее как непроходимую, чем как опасную. В любом случае торговые караваны обходили эти земли стороной, поворачивая от западной оконечности горных вершин Ожерелья дьявола на юго-восток, и делали большой крюк, обходя ЛЕС через восточные пустыни и дальше на юг.

Не все, однако, люди, попавшие по тем или иным причинам в ЛЕС, погибали. Были и такие, кто благополучно возвращался (некоторые и не один раз). Выйти из ЛЕСа всем им помогло вмешательство здешних жителей, которые по разным причинам иногда выводили путников из ЛЕСа. Достоверных сведений об этих обитающих в столь своеобразном месте людях было довольно мало. Известно было, что они говорят на общем языке, но употребляют много своих слов, неиспользуемых за пределами ЛЕСа. В большинстве своём эти слова не имеют синонимов и обозначают предметы и явления, о которых неизвестно за пределами этих территорий. Живут они небольшими поселениями, которые сами называют городами. Местоположение этих городов никто не знал, и, кажется, они произвольно возникали в какой-то части ЛЕСа и также случайно могли быть оставлены жителями или перенесены на новое место.

Среди жителей Северных земель бытовало представление о ЛЕСных обитателях как о немного сумасшедших чудаках или, скорее, как о людях не от мира сего. Над ними посмеивались, сочиняли про них различные истории, считающиеся смешными, однако в то же время побаивались их несколько суеверным страхом. Обитатели ЛЕСа считались колдунами, им приписывали (иногда заслуженно, иногда – нет) разные удивительные способности и умения, считали их (и небезосновательно) великими лекарями, способными излечить любую болезнь, поэтому смешные истории про них хоть и рассказывали, но шёпотом и оглядываясь.

Веками, если не тысячелетиями, эти люди обособленно жили в этих местах, практически не контактируя с обитающим вне ЛЕСа населением. Основной идеей их существования и государственности, если это понятие вообще применимо к их странному обществу, являлась «ашпа». Значение этого слова очень приблизительно можно определить как некий набор знаний, жизненного опыта, магических способностей в сочетании с мудростью. Целью жизненного пути любого обитателя ЛЕСа как мужчины, так и женщины является достижение как можно более высокого уровня или, может быть, большего количества этой самой ашпы (чётких единиц измерения у ашпы не существовало). Поэтому во главе общества находятся ашпиды – мудрецы, постигшие тайны ашпы высокого уровня. Ашпиды занимались в основном совершенствованием самих себя, то есть постоянно повышали свой уровень ашпы, а в свободное время руководили общественной жизнью: разбирали споры, отдавали распоряжения, устраивали браки, занимались обучением детей, а также принимали все решения, так или иначе касающиеся жителей в пределах одного города. Решения принимал любой из ашпидов города, а всего их могло быть несколько десятков, к которому обращались с вопросом или проблемой, но наиболее важные решения принимались ими коллегиально. При достижении в городе критического количества ашпидов, когда процесс принятия решений становился проблематичным, один или несколько из них могли уйти с некоторым количеством жителей в другой город или основать новый.

Религии как таковой на просторах ЛЕСа не имелось, но среди жителей существовало несколько убеждений, которые принимались за окончательную истину, не требующую экспериментального подтверждения. Так считалось, что ашпа передаётся по наследству, и новорождённые дети получают при рождении то её количество, которым обладали их родители на момент зачатия. Исходя из этой аксиомы, родители не могли научить своих детей ничему новому, и в возрасте четырёх лет их отдавали на воспитание ашпиду, по возможности наиболее мудрому. В дальнейшем, если ашпид покидал город, с ним отправлялись и все его ученики вместе с их родителями. Естественно, что дети, рождённые ашпидами или от ашпидов, как получившие наибольшую порцию ашпы при рождении, были основными претендентами на то, чтобы со временем самими стать ашпидами, таким образом, сообщество ашпидов являлось почти закрытой кастой.

Собственно, эти представления о передаче ашпы по наследству и послужили причиной обособленности ЛЕСа, поскольку люди из другого сообщества рождаются от родителей, не обладающих ашпой, а значит, совершенно безмозглыми, и, естественно, ничего кроме презрения они не заслуживают. Другое дело ЛЕСные жители, брак которых устраивает ашпид, тщательно подбирающий будущих мужа и жену по уровню их ашпы, стараясь, впрочем, чтобы они были не родственниками и желательно из разных городов.

Что касается необыкновенных способностей обитателей ЛЕСа, то большинство из них было выдумкой. Достоверно же было известно, что они каким-то непостижимым образом точно знают практически в режиме реального времени, что происходит в других городах и вообще в любом месте ЛЕСа. Поэтому никому никогда не удавалось войти внутрь ЛЕСа, чтобы об этом не стало бы тут же известно его обитателям. Они действительно могли лечить разные болезни, знали множество рецептов целебных настоек и эликсиров. Наконец, что самое удивительное, при почти полном отсутствии инструментов, механизмов и приспособлений они были способны на любом месте в считаные дни организовать поселение (город), где жители в избытке обеспечивали себя растительной пищей, где появлялись источники воды, где из древесины и других растений изготавливались одежда, обувь, домашняя утварь, причём в любом количестве по желанию жителей.

Внешне жители ЛЕСа были в большинстве своём рослыми, статными, с красивыми, немного смуглыми лицам и роскошными волосами чёрного или каштанового цвета. Черты лица, в особенности у женщин, были не очень правильными с точки зрения людей родом из Северных земель: скулы широковаты; глаза, обычно тёмно-коричневого цвета, слегка раскосые.

Со стороны жизнь ЛЕСных обитателей казалась идиллией: они не знали болезней и эпидемий, не испытывали голода, не конфликтовали друг с другом. Благодаря постоянному мягкому климату никогда не было жары или мороза. Отношения собственности были достаточно примитивны и сводились к личным вещам и индивидуальным жилищам для одной или нескольких семей, поэтому товарообменные отношения и деньги отсутствовали. Многие из жителей Северных земель, слушая рассказы о счастливой жизни в ЛЕСу, обычно сильно приукрашенные, не прочь были попасть туда и остаться там навсегда, но до сих пор ни одному человеку извне этого не удалось.

Итак, Вэллд шёл через ЛЕС. Путь его лежал на юго-восток, пересекая лесные территории. Задерживаться здесь он не собирался, но одно соображение изменило это намерение, и он решил всё-таки попасть, если получится, в один из ЛЕСных городов. Задача эта была не из простых: во-первых, неизвестно, где эти города в настоящее время находятся, и, во-вторых, непонятно, как на это посмотрят местные жители. Поэтому Вэллд решил идти по намеченному маршруту, а с посещением города положится на удачу – или он случайно наткнётся на один из них, или встретит кого-либо из здешних обитателей и, придумав убедительную причину, уговорит отвести его в город.

В город Вэллд хотел попасть потому, что, по слухам, некоторые особенно мудрые ашпиды могли видеть или ощущать сквозь предметы, и он, хотя и не очень в это верил, хотел всё-таки попробовать узнать, что же находится в злополучном конверте. В конце концов, знают же ЛЕСные жители, что происходит в ЛЕСу за много дней пути от места, в котором они находятся, значит, способны определить, что находится у них в руках за тонким листом пергамента. Правда, жители ЛЕСа, хоть и говорили на общем языке, как и все остальные люди, но пользовались своей письменностью, состоящей из смеси рисунков, знаков и символов, а его письмо (скорее всего, это было именно письмо) наверняка написано обычными буквами. Но эта проблема казалась ему не такой важной – главное заглянуть через конверт.

Как было сказано, основная беда путника, идущего через ЛЕС при отсутствии ориентиров, это невозможность определить направление движения. В любой другой местности Вэллд прекрасно ориентировался по солнцу или звёздам и умел использовать различные приметы для определения сторон света.

Для путешествия в ЛЕСу у него имелась особая, специально придуманная им хитрость. Когда Вэллд первый раз попал в ЛЕС и чуть не погиб, он, будучи в лесном городе, случайно услышал слова ашпида, рассказывающего детям об особенностях деревьев в ЛЕСу. Оказалось, что стволы всех деревьев без исключения имели небольшой одинаковый наклон, незаметный глазу. Деревья были наклонены строго на юго-восток. Так вот, для определения направления у него были два приспособления: отвес в виде верёвки с привязанным камешком, и угломер, сделанный из двух палок, скреплённых концами, с поперечиной, удерживающей эти палочки под определённым углом. Во время пути он время от времени останавливался и определял отвесом направление наклона дерева, а угломером – направление, в котором надо идти.

Так Вэллд шёл своим путём уже третью неделю без остановки, лишь делая привалы на ночь. Он уже почти потерял надежду попасть в обитаемые места ЛЕСных территорий, когда вдруг перед ним словно из ниоткуда возник человек. Человек этот был высокий, даже для ЛЕСного жителя, мужчина, очень худой и костлявый, как палка, с мрачным выражением лица. Одет он был в узкие штаны и длинную куртку из грубой ткани соломенного цвета – обычную одежду здешних обитателей. Ещё большое сходство с палкой ему придавали целых два посоха – по одному в каждой руке.

– Следуй за мной, орок, – произнёс он скрипучим голосом, повернулся спиной и быстро пошёл прочь, перебирая своими посохами.

Вэллд молча поспешил за тощим провожатым, не удивляясь, впрочем, лаконичности незнакомца. Насколько он успел узнать жителей ЛЕСа, они не признавали условностей в виде приветствий и прощаний, а смысла пожеланий здоровья, благополучия или чего-то ещё, что было для них в порядке вещей, они не понимали. Также он уже привык к их снисходительному презрению, с которым они относились ко всем людям не из числа их соплеменников. Словом «орок», кстати, как раз и называли иноземцев, пребывающих в невежестве и не обладающих ашпой. Однако суровость незнакомца Вэллда удивила, поскольку жители ЛЕСных городов всегда были доброжелательны к друг другу и к посторонним, да и мрачный вид был для них не характерен.

Через полтора часа пути сопровождающий и гость были на месте. Большое для ЛЕСной местности поселение, называемое аборигенами городом, встретило пришельцев приветливой суетой. Город этот, похожий до неотличимости на все другие поселения в ЛЕСу, был достаточно любопытным местом. Дома, а точнее жилища, большие, некоторые в несколько этажей, были сделаны из плотной ткани, натянутой на деревянные каркасы и служившей стенами, крышей и перегородками этих сооружений. Основанием и опорами домов служили деревья, к которым крепились конструкции из дерева и ткани. Поскольку деревья в городе, как и везде в ЛЕСу, росли стройными рядами, планировка города была идеально ровной.

Как только Вэллд вошёл в город, провожающий куда-то исчез, и свой путь среди домов он продолжал в одиночестве. На этом его пути постоянно встречались люди, занятые повседневными делами. Хотя сам Вэллд довольно сильно отличался от горожан и внешностью, и одеждой, люди смотрели на него достаточно равнодушно, но в то же время приветливо и улыбались ему как старому знакомому, а встретившаяся на пути группа детей стала дружно махать ему руками.

Идя вдоль ряда домов и улыбаясь попадавшимся навстречу, Вэллд вышел к центру города. Здесь прямо из травы пробивались несколько ключей прозрачной воды, образуя фонтанчики, наполнявшие находившийся между ними бассейн из плотно пригнанных досок. Вокруг фонтана покоем располагалось здание в три этажа, такое же, как и все остальные, но значительно большее по размеру. Это был дом ашпидов – нечто вроде одновременно ратуши, школы, продовольственного склада и места проведения собраний и досуга.

Войдя внутрь, Вэллд увидел зал со стоящим посередине длинным и узким столом и со стульями, стоящими вдоль стола по одиннадцать с каждой стороны. Это было помещение, где собирались все ашпиды города для принятия важных решений и обмена мнениями. Зал был пуст, но как только он туда вошёл, с противоположной стороны зала неспешно появился человек в белом плаще ашпида, наброшенным поверх обычной одежды. Ашпид с тонкими, но слегка вытянутыми чертами лица, с красивой седой бородой и седыми же волосами до плеч всей своей фигурой источал важную торжественность.

Человек этот был ему знаком. Когда-то давно по неопытности Вэллд, петляя в южной части Северных земель, случайно забрёл в ЛЕС и, конечно, сразу заблудился. Его, уже совершенно обессиленного и потерявшего от голода и жажды сознание, подобрали ЛЕСные жители и принесли в город. Столкнувшись с ними впервые, Вэллд убедился, прежде всего, в их отличном знании медицины, когда благодаря их усилиям он был здоров и полон сил уже через несколько часов.

Потом его привели к одному из ашпидов, где выяснилась причина проявленного к нему человеколюбия. Дело в том, что в его вещах была большая книга из пергамента, переплетённого между двумя деревянными дощечками. Книгу эту Вэллд украл из столичной ратуши, где она хранилась вместе с другими книгами, в которых делались записи о рождениях, смертях, браках и других событиях, касающихся городских жителей. Он хотел переписать страницу, где была запись о его рождении, и вернуть книгу на место, пока её не хватились, но не успел и носил её с собой.

Вот эта книга и вызвала интерес у местных жителей, а благодаря их убеждениям просто взять себе вещь умершего человека они не могли. Как объяснил Вэллду ашпид, обитатели ЛЕСа записывали свои знания на деревянных дощечках, что было неудобно, и когда они обнаружили пергамент, на котором можно делать записи (страницы книги были заполнены только с одной стороны), они решили привести его в чувство и уговорить отдать им книгу.

Книгу Вэллд, конечно, оставил (предварительно вырвав страницу с записями о себе), получил припасы на дорогу и был выставлен из ЛЕСа. С тех пор он безнаказанно стал заходить в ЛЕС, каждый раз принося с собой некоторое количество листов пергамента, а в последнее время – более дешёвую бумагу, чем и заслужил к себе некоторую лояльность местного населения.

Появившийся в зале человек как раз и был тем самым ашпидом, которому Вэллд отдал книгу несколько лет назад. Его звали Ворон, хотя к птице с тем же названием это имя отношения явно не имело – в ЛЕСу никаких птиц не водилось.

– Помнишь меня? – спросил вошедший достаточно молодым для его седин голосом.

– Да, я запомнил тебя и твою мудрость, – ответил Вэллд заготовленной заранее лестью.

– Что привело тебя в наш город?

– Я хотел то же спросить у тебя, мудрейший. Я шёл через земли ЛЕСа, и какой-то человек привёл меня сюда. Я думал, что у тебя есть ко мне дело.

– Не лги мне, ты всё равно не умеешь это делать, – с досадой прервал его ашпид, – у тебя нет с собой безделушек, которые ты обычно раздаёшь, нет пергамента, но ты искал встречи с нами, – сказал Ворон, то ли спрашивая, то ли утверждая. – Можешь не говорить, если не хочешь, – добавил мудрец после паузы, – тогда я хочу знать, зачем ты украл бутылку со снадобьем?

Вопрос этот был настолько неожиданным, что Вэллд вздрогнул. Около года назад он приходил в ЛЕС и, как обычно, принёс с собой несколько металлических безделушек, считавшихся здесь редкостью: пряжки, швейные иглы, ножи, булавки и прочую мелочь. Эти предметы, несмотря на великую мудрость жителей ЛЕСа, очень им нравились, прямо как бусы – дикарям. Вещи эти он раздавал горожанам, а они их охотно брали, а некоторые даже использовали эти вещи по назначению. В прошлое путешествие Вэллд подумал, что расходы на безделушки надо бы окупить, и предложил жителям обменять свои вещи на бутылку с мутной жидкостью, оставленную кем-то у фонтанчика в центре города. Однако он так и не смог объяснить своим собеседникам смысла операции обмена одних предметов на другие, да и хозяина бутылки найти не удалось, поэтому он, уходя, просто потихоньку сунул бутылку себе в мешок. Бутылка понравилась ему тем, что была непохожа на другие сосуды для жидкостей и была сделана, а точнее выращена, из цельного куска ствола дерева, покрытого корой, с узким горлышком и широким дном. Такую ёмкость невозможно было сделать, даже имея совершенные инструменты.

Вспомнив эту историю, Вэллд в очередной раз удивился осведомлённости людей ЛЕСа, ведь его собеседника в городе тогда не было, да и город, кажется, был другой.

– Что же ты молчишь? – спросил мудрец, явно довольный произведённым эффектом.

– Я вспомнил, о чём ты говоришь, – начал он рассказывать, придумывая на ходу, – эту бутылку с лекарством я взял, чтобы помочь вдове своего брата, больной рожей. У неё осталось трое детей, и они голодают, – добавил Вэллд и тут же пожалел об этом, сообразив, что мудрец, наверно, не знает о том, что это такое.

– Что значит голодают, объясни?

– Им нечего есть, ибо в наших краях еды мало, и она есть не у всех.

– Ладно, ваши варварские обычаи меня не интересуют, – сказал Ворон и, возвращаясь к своему презрительному тону, продолжил, – ты при всём своём невежестве даже не понял того, что ты сделал. То, что ты стащил лекарство, не имея знаний, нужных для лечения болезней, причинит людям много бед вместо пользы.

– Это ужасно! Я не подумал об этом, – изобразил Вэллд раскаяние.

– Бутылки при тебе нет. Обещай, что уничтожишь её, как только сможешь.

– Я так и сделаю, когда вернусь домой.

– Своим поступком ты очень разочаровал нас.

– Поверь, я сделал это по неведению, я думал, что могу помочь.

– Теперь можешь идти своей дорогой, но в городе больше не задерживайся, – закончил разговор ашпид, усевшись за стол спиной к собеседнику.

Очевидно, история с бутылкой и была причиной того, что его привели в город. Правда, по поводу вреда от этой бутылки ашпид ошибался. Она оказалась очень даже полезной. Содержимое бутылки Вэллд, конечно, сразу вылил, а вот налитую в неё воду он потом целый месяц продавал по несколько капель в окрестностях столицы Северных земель как чудодейственное лекарство от всех болезней, приготовленное колдунами из ЛЕСа.

– Скажи, мудрейший, могу ли я задать тебе вопрос? – решился Вэллд всё-таки перейти к своей цели.

– Если это не займёт много времени.

– Могу ли я попросить тебя помочь мне получить знания?

– Какие знания я могу дать тебе – человеку, ашпа которого меньше мизинца? – всё-таки повернувшись к нему, без интереса спросил Ворон.

– Знания эти при мне и написаны на пергаменте.

– Ты разве не умеешь читать?

– Пергамент запечатан в конверте, а я слышал, ашпиды могут видеть сквозь вещи.

– Всё-таки ты глупец, – сказал ашпид, переходя на снисходительный тон, – видеть всё означает не способность смотреть через предметы, а возможность наблюдать скрытое от нас в своём сознании. Однако твоё желание познания похвально, – уже наставительно продолжал Ворон, – но почему бы тебе не достать пергамент из конверта?

– Мудрецы в наших землях говорят, что знания нельзя держать открытыми, – проговорил Вэллд, не придумав ничего более убедительного.

– Хорошо, давай сюда свой конверт, – сказал ашпид, протянув руку к собеседнику.

Ворон, как только взглянул на появившийся из складок одежды Вэллда конверт, застыл с протянутой рукой и долго, не отрываясь, смотрел на сшитые листики пергамента. На его лице при этом появилось странное выражение глубокой задумчивости.

– Откуда у тебя это? – наконец спросил Ворон.

– Этот пергамент передал мне на хранение один мудрец, и теперь я направляюсь к нему в Подземный город, чтобы вернуть его.

– Ступай в комнату налево. Оставайся там и не уходи из города. Мне надо подумать. Беседу продолжим утром, – отрывисто произнёс Ворон.

Сказав последнюю фразу, ашпид поднялся и быстро вышел из зала.

Несколько обескураженный концовкой беседы, Вэллд немного подождал, не вернётся ли Ворон, после чего пошёл в комнату слева, оказавшуюся жилой. В ней имелся стол, на котором стояли деревянные миски с едой (в основном фрукты и овощи), а по углам висело несколько гамаков.

Беседа оказалась многообещающей, и он, ободрённый успехом, поел и улёгся спать.

Проснувшись утром, Вэллд некоторое время лежал в гамаке, пытаясь побороть дремоту. Потом вспомнил о вчерашней беседе с Вороном, и любопытство разом прогнало его сон. Он быстро оделся, съел несколько плодов инжира со стола, оглянувшись вокруг, набил фруктами свою сумку и отправился на продолжение беседы. Зал, где вчера он разговаривал с седовласым ашпидом, был пуст. Стол, стулья, светильники – всё это за ночь исчезло. Всё ещё думая, что он по ошибке зашёл не в ту комнату, Вэллд подошёл к противоположному выходу, через который он попал вчера в здание. Тут он заметил одну странность: вокруг стояла абсолютная тишина. Он откинул полотно, закрывавшее выход, и вышел на городскую улицу.

А города не было! Вокруг, насколько он мог видеть, простирался ЛЕС. Дома, фонтаны, люди – всё это исчезло без следа.

Вэллд оглянулся на просторный дом ашпидов, стоявший ещё вчера посреди шумного города, от него остались только зал и прилепившаяся к нему сбоку маленькая комната, в которой он провёл ночь.

В полном замешательстве он начал метаться среди деревьев, наконец, не выдержав, в панике закричал: «Люди!»

– Зря кричишь, все ушли, – раздался сзади знакомый голос.

Ворон смотрел на него всё тем же странным задумчивым взглядом. Однако сам он за ночь изменился до неузнаваемости. На его красивом, породистом и довольно молодом лице появились многочисленные морщины, вокруг глаз синели круги, а седые волнистые волосы были спутаны и торчали в разные стороны.

– Что произошло? Куда все подевались? – всё её будучи в замешательстве, зачастил Вэллд.

– Выслушай меня, орок Орен, – печальным и тихим голосом начал Ворон, знавший Вэллда под этим именем, – то, что ты принёс с собой в ЛЕС, никогда не должно было здесь оказаться. Этот голубой пакет из пергамента, что лежит у тебя там, – указал Ворон пальцем на складки плаща Вэллда, – в твоей одежде, – источник несчастья и разрушений.

Вэллд внимательно посмотрел на Ворона – не бредит ли он случаем. Но говорил мудрец спокойно, серьёзно и вроде бы находился в своём уме.

– Не понимаю, что не так с пакетом? Ты вообще о чём? – вкрадчиво, как говорят с не очень нормальными людьми, спросил Вэллд.

– Я в своём уме. Не беспокойся.

– Я и не беспокоюсь, не понимаю просто, что ты хочешь сказать.

– Не удивительно, с твоей-то ашпой, – не удержался от иронии Ворон.

– Куда уж мне?

– Без шуток! В твоём пакете находится беда посильнее урагана, пожара и наводнения вместе взятых, – сурово произнёс ашпид, – всегда усилиями нашей мудрости бедствия обходили ЛЕС стороной. Теперь появился ты и принёс пакет. Я рассказал о нём другим ашпидам нашего города, они пришли в ужас и увели всех людей прочь. Ушли даже мои ученики, оставив меня здесь с тобой.

– Почему же остался ты?

– Ты должен уйти прочь из ЛЕСа и унести проклятый пакет, – голос Ворона сделался чеканным, – я провожу тебя, чтобы убедиться, что пакет покинул наши земли. Видимо, кроме меня не нашлось смелого человека в ЛЕСу; все сбежали в страхе, и никто не согласился быть твоим проводником

– Что же там такого страшного в пакете? – полюбопытствовал Вэллд. – Я думал, там просто листы исписанного пергамента.

– Так и есть. И листы в твоём пакете для нас опасны!

– Что же в них написано?

– Я не умею читать написанное вашими буквами.

Здесь Ворон соврал – он, помнится, прекрасно прочитал несколько строк из книги, которую подарил ему Вэллд при их первой встрече.

– Почему тогда ты решил, что там написано про какие-то несчастья или что-то в этом роде? – не унимался Вэллд.

– Я… Мы все здесь в ЛЕСу чувствуем это!

– И что ты теперь намерен делать?

– Я пойду вместе с тобой в Подземный город, – уверенно излагал Ворон свой план действий против несчастий, – я прежде всего должен убедиться, что пакет покинет ЛЕС кратчайшим путем. Затем мы пойдём с тобой к хозяину пакета, и если он, как ты говоришь, мудрец, то я уговорю его немедленно уничтожить пакет.

– Пойдёт! С тобой мы скорее дойдём до Подземного города, – быстро согласился Вэллд.

На самом деле, Вэллд не поверил причитаниям Ворона и даже про себя посмеивался над его суевериями и над доверчивой мнительностью жителей ЛЕСного города. Однако компания Ворона оказалась кстати – он сможет быстро вывести его из ЛЕСа, причём туда, куда ему надо – прямо к границам Подземного города.

Но путешествие через ЛЕС к Подземному городу оказалось отнюдь не безмятежным, не особенно быстрым и не слишком приятным. Ворон, как оказалось, совсем не умел преодолевать пешком большие расстояния; он шёл медленно, постоянно останавливался отдохнуть, жаловался на усталость и сетовал на трусость жителей ЛЕСа, из-за которой ему пришлось идти с Вэллдом самому. Ну и, наконец, ашпид постоянно рассказывал поучительные истории, неизменно со скрытым смыслом, который он назидательно объяснял в конце каждой истории.

Общество разговорчивого мудреца, в конце концов, стало сильно раздражать. Вэллд привык путешествовать один, многие недели и месяцы проводил в одиночестве и прекрасно себя чувствовал в отсутствии компании. Кроме того, назидательный тон, презрительные манеры и множество незнакомых слов в речи делали ашпида хоть и интересным, но малоприятным собеседником.

Чем ближе попутчики подходили к границам ЛЕСа, тем разговорчивей становился Ворон. Теперь он не замолкал ни на минуту, а рассказы его стали несколько бессвязными. Вэллд, последние дни уже почти не слушавший собеседника, навострил уши.

«Наверное, старик никогда не выходил из ЛЕСа и теперь чувствует себя не в своей тарелке», – объяснил он для себя суетливость Ворона.

Между тем путешествие подходило к концу. Оставалось разыскать получателя письма, взять деньги и отдать ему конверт, причём сделать всё это надо именно в такой последовательности. Надо ли говорить, что увязавшийся за Вэллдом ашпид был явно лишним.

В последнюю ночь в ЛЕСу Вэллд, не разбирая вещей и не раздеваясь, устроился на ночлег и долго ждал, пока беспрерывно ворочающийся Ворон, наконец, справится со своим волнением и заснёт. Потом потихоньку встал, захватил вещи (и свои, и попутчика) и быстро пошёл в сторону Подземного города.