Читать книгу Паруса, разорванные в клочья. Неизвестные катастрофы русского парусного флота в XVIII–XIX вв. - Владимир Шигин - Страница 14

Иногда корабли гибнут в одиночку, иногда по нескольку сразу. Порой гибель одного корабля неотвратимо влечет за собой гибель другого. Именно так и случилось в 1831 году на Балтике. Все началось с того, что в ночь на 20 августа в штормовую погоду от отряда кораблей контр-адмирала А.П. Лазарева (брата знаменитого флотоводца) отстала и пропала без вести шхуна «Стрела» под командой лейтенанта Шалухина. На канувшей в неизвестности шхуне находилось 56 человек. Чтобы обнаружить следы гибели «Стрелы» и отыскать, возможно, еще оставшихся в живых, были немедленно посланы два новейших брига – «Феникс» и «Усердие». Что касается брига «Усердие», то обойдя все указанные ему места и не найдя никаких следов «Стрелы», он благополучно вернулся в Кронштадт.

«Феникс», так же как и «Усердие», не обнаружил никаких следов погибшей шхуны. Командир «Феникса» капитан-лейтенант барон Карл Левендаль повернул на Кронштадт. Погода к этому времени установилась на редкость пасмурная, дул свежий зюйдовый ветер, разогнавший большую волну. Командир «Феникса», сильно простудившись за время почти непрерывного месячного поиска «Стрелы», по большей части времени находился в своей каюте, препоручив управление судном лейтенанту Тверитинову. Тем более что плавание не представлялось особенно сложным.

В 10 часов вечера 24 сентября штурман Ларионов определил место фрегата, взяв пеленг на Дагерортский маяк. После этого из-за плохой видимости плыли уже только по счислению.

– Ваше благородие! – позвал штурмана к себе рулевой матрос.

Когда тот подошел, рулевой показал ему на пляшущую стрелку в картушке компаса.

– Компас то и дело колеблется на несколько румбов! А потому править точно по курсу трудно! – сказал матрос.

– Ничего! – приободрил его Ларионов. – Мы идем по счислению верно, а стрелка прыгает от рысканий судна! Держи на курсе тверже!

Когда по счислению фрегат прошел 62 мили, штурман ожидал увидеть огонь Наргенского маяка. Однако густая пелена тумана снова не позволила точно определить место. Почти сразу же после этого «Феникс» со всего маху наскочил носом на подводный камень.

Только тогда к своему ужасу штурман понял, что «Феникс» на полном ходу выскочил на каменную отмель. Уже многим позднее будет установлено, что это были камни, окружавшие остров Юсари, который, как ошибочно полагал Ларионов, давно остался позади и в стороне.

На шканцы немедленно поднялся больной капитан-лейтенант Левендаль и взял командование фрегатом на себя. Голос его, по свидетельству одного из участников этих событий, «поначалу несколько дрожавший, вскоре принял обычную твердость, призывая всех к исполнению их обязанностей».

Ситуация для «Феникса» была весьма непростая. Носовой частью он вылез на скалу, при этом его средняя и кормовая части оставались на воде. Глубина вокруг камня была 20 саженей. Но беда крылась в другом – пробоина в носовой части оказалась очень большой. Поэтому, невзирая на работу всех помп, вода уже наполнила трюм.

Собрав офицеров, Левендаль резюмировал создавшееся положение:

– Фрегат уже проломлен и сидит на камне, как жук на иголке! По этой причине оставаться на рифе для нас безопасней, чем сойти на чистую воду, на которой мы мгновенно пойдем ко дну! Теперь наша задача сводится к тому, чтобы удержать свое место на камне и не дать накату сбросить себя с него!

Немедленно для уменьшения парусности «Феникса» были брошены все якоря. Начали рубить мачты. По древнему обычаю мореходов перед рубкой мачт Левендаль, как и полагалось в таком случае капитану, подошел к каждой из мачт и наложил на них особым способом руки, как бы прося прощения за причиняемую боль. Опасались, что имевшая большой наклон в корму грот-мачта после срубки может рухнуть на палубу, но все обошлось. Обе мачты удачно упали за левый борт, упершись своими топами в камни. Привязав их к борту, моряки получили, таким образом, некую дополнительную подпорку для фрегата. Одновременно, привлекая внимание, палили из пушек. Но вода так быстро затопила крюйт-камеру, что сухого пороха хватило всего на несколько выстрелов. Вода к этому времени уже подступила к верхней палубе. Проникающие в трюм волны швыряли находившиеся там бочки в борта, все больше и больше разбивая их. От этого корма быстро оседала в воду.

Из воспоминаний капитан-лейтенанта барона Левендаля, впоследствии опубликованных в вятских «Губернских ведомостях»: «Когда бриг стал на камень, капитан (о себе Левендаль пишет в третьем лице. – В.Ш.) приказал для облегчения судна срубить мачты и кидать все в воду, а для примера велел денщику бросить в море все его имущество. Денщик кинулся в капитанскую каюту, схватил шкатулку и бросил в воду. Этому примеру последовали офицеры экипажа и за ними все матросы».

Единственным средством спасения теперь оставались стоявший на рострах баркас и четырехвесельная шлюпка. Они могли принять не более 60 человек, в то время как команда брига насчитывала все 140. Бросать своих товарищей на верную смерть было не в традициях русских моряков, к тому же совершенно непонятно было, куда плыть. Видимость все еще оставалась почти нулевой, и ориентироваться было совершенно невозможно. Все, что можно было сделать, на «Фениксе» уже сделали. Теперь приходилось только ждать улучшения погоды, бороться за собственное спасение и молить Бога о милосердии.

Из воспоминаний очевидца: «По мере того как прекращалась деятельность, стало овладевать отчаяние… Вдруг все в один голос закричали: “С левой стороны судно видно!” Тотчас же развесили по бортам зажженные фонари и стали со всей силой звонить в колокол. Между тем снова сгустела пасмурность и все скрылось от глаз. В уверенности, что действительно подле проходило судно (впоследствии узнали, что это была мгновенно открывшаяся ближняя скала), капитан послал по тому направлению подшкипера на четверке. Едва шлюпка отвалила от брига, как скрылась из виду. Рассвело. Но туман не прочищался. Бриг, или, лучше сказать, остатки брига стояли спокойно: слышен был только стон членов его. Офицеры и команда были безмолвны. Некоторые молились. Образ был вынесен наверх и поставлен у фок-мачты. Тут же поставили и денежный сундук, при самом начале крушения сданный от часового боцману. Впоследствии только это и было спасено. Прочее все погибло».

Около 10 часов утра туман начал постепенно рассеиваться, и вскоре команда «Феникса» уже могла разглядеть поблизости и вдалеке множество торчащих из воды скал. Сомнений быть не могло – это была опушка финских шхер! Это было так неожиданно, что командир и штурман некоторое время даже отказывались верить своим глазам. Поразительным было и то, что огромное количество камней находилось и по курсу прохождения «Феникса». Так что довольно продолжительное время бриг вообще плыл между десятками подводных рифов, каким-то чудом не врезавшись ни в один из них. И сел на камень только тогда, когда забрался в сплошную гряду подводных скал, из которой уже вообще не имелось никакого выхода.

Едва осмотрелись, как с зюйд-веста показались два финских лоцманских бота. Увидев терпящее бедствие судно, боты подошли к нему. Команда кричала «ура». Все кинулись было к борту, к которому подошли лоцботы. От этого резкого перемещения пришла в движение палуба, к этому времени уже почти отделившаяся от остального корпуса. Видя, что ситуация критическая, капитан-лейтенант Левендаль закричал в рупор:

– Команда, смирно! Во фрунт!

Повинуясь грозному командирскому окрику, матросы замерли, что и спасло всех от неминуемой гибели.

Ко всеобщему разочарованию, финны согласились принять на свои боты только по пять человек. Напрасно Левендаль упрашивал их взять с собой хотя бы еще несколько человек. Лоцманы отказались выполнить его просьбу и ушли, не пообещав даже, что вернутся к бригу снова.

Теперь Левандалю ничего не оставалось как начать поэтапную перевозку команды судовым баркасом на ближайший берег. Командиром баркаса был определен лейтенант Тверитинов. Первые полсотни матросов заполнили баркас, и он медленно направился к берегу. Тем временем Левендаль вновь собрал вокруг себя офицеров:

– Господа! Кто из вас желает остаться со мной до окончания перевозки команды на бриге?

Последними покинуть «Феникс» вместе с командиром вызвались все офицеры, кроме немца-доктора.

Из воспоминаний очевидца: «Тот (доктор. – В.Ш.) еще в начале бедствия засел было в баркасе и, ни слова не говоря по-русски, знаками приглашал четырех матросов с собой, чтобы в случае, когда бриг станет тонуть, спастись вместе, не допуская других загрузить баркаса. Так он сам после рассказывал офицерам. Баркас еще не достигнул места, назначенного для пристанища, как снова спустился туман и ветер стал свежим. Добровольно оставшимися овладела досада и зависть, но мы совестились обнаружить свои чувства…»

Расчетное время возвращения баркаса давно вышло, а его все не было.

– Опасаюсь, что Тверитинов мог в тумане проскочить мимо нас, – высказался командир и велел непрерывно звонить в корабельный колокол.

Это было сделано весьма своевременно, так как баркас действительно в тумане проскочил мимо брига и уже успел удалиться от него на полторы мили. Услышав удары рынды, Тверитинов немедленно повернул обратно. К этому времени туман несколько рассеялся, и вскоре баркас был уже около «Феникса».

Лейтенант Тверитинов доложился, что доставил часть команды на берег, но в баркасе открылась сильная течь, воду едва успевают вычерпывать и еще одного рейса к бригу ему уже не выдержать. После этого в баркас спустилась остальная часть команды, и затем они были благополучно доставлены на близлежащий остров Юсари. Здесь моряки наконец развели огонь и обогрелись.

На «Фениксе» остались только командир и два офицера, которым не хватило места в перегруженном до предела баркасе. Они стояли уже по колено в воде.

– Если будет возможность, то пришлите за нами какую-нибудь лодку! – кричал лейтенанту Тверитинову командир. – Ежели не успеете, то не поминайте лихом!

Пока переполненный и поврежденный баркас добрался до берега, пока нашли лодку, пока она вернулась к «Фениксу», фрегат уже буквально на глазах разваливался. Едва барон Левендаль с офицерами спрыгнули в лодку, остатки брига с грохотом рассыпались на отдельные доски. Корма обломилась и затонула, а носовую часть перевернуло вверх дном. Храбрецов спасла какая-то минута.

Из позднейших воспоминаний капитан-лейтенанта барона Левендаля: «По выходе на берег первым делом капитана было принести благодарение Господу за чудесное свое и вверенных ему людей избавление и послать в город с требованием экипажу пищи. Когда на судне началось бедствие, и матросы, по обыкновению своему, начали надевать чистые рубашки и молиться Богу, капитан хотел взять из своей шкатулки нужные ему бумаги и деньги, но вместо их схватил второпях лежавшие на столе рапортички и положил их к себе в карман. Деньги же и все прочие остались в шкатулке (которую по его же приказу выбросил денщик. – В.Ш.). На камне он вспомнил обо всем этом и, полагая, что все нужное в них, хотел увериться в том на самом деле, для чего опустил руку в свой боковой карман и вынул оттуда, к неописанному своему удивлению и невыразимой горести, старые рапортички. Но и тут твердость его не оставила. Он подозвал к себе денщика и сказал ему: “Ну, брат, я думал, что мне придется отвечать только за погибшее судно и что все нужное со мною, но теперь уверился в противном. При мне нет ни одной копейки денег!” “Правда, ваше высокоблагородие! – отвечал денщик. – Вы лишились бы всего, если бы я вас послушался и бросил шкатулку в море!” “Ты, верно, шутишь? – возразил командир. – Я сам видел, как ты бросил ее за борт!” “Я, сударь, бросил туда кусок дерева, а шкатулку спрятал под шинель!” – и с этими словами денщик подал капитану шкатулку. Обрадованный несчастный капитан тут же щедро наградил своего верного денщика, назначив ему пенсию, и по отставке предложил ему жить у него в деревне по смерть».

Тогда же было точно определено и место гибели «Феникса». Оказалось, что свой конец бриг нашел на камне, называемом местными лоцманами Английской банкой, так как некогда на ней погибло какое-то английское торговое судно. От Английской банки до обозначенного на карте острова Юсари было 3,5 мили. Так случилось, что в плавании «Феникс» в районе острова попал в чрезвычайно сильное прибрежное течение. Ошибке в счислении могло способствовать и то, что в районе Юсари имелась некая магнитная аномалия, почему компасы там показывали не совсем верный курс.

Спустя неделю команда на пришедшем за ней бриге «Коммерстракс» и одном купеческом судне отправилась в Свеаборг, а уже оттуда была доставлена в Кронштадт. На острове Юсари оставлен на некоторое время был лишь лейтенант Тверитинов с несколькими матросами. Они собирали выбрасываемые на берег вещи с «Феникса».

Вскоре в Кронштадте было открыто и судебное заседание по расследованию обстоятельств гибели брига «Феникс» и наказанию виновных.

Рассмотрев все аспекты происшедшего и ознакомившись с представленными капитан-лейтенантом Левендалем бумагами, следственная комиссия определила: «Ширина Финского залива в том месте, которым следовал барон Левендаль, хотя и не представляет опасностей в плавании, однако он мог бы избежать гибели, если бы, при столь ненастной погоде, не удалялся от места определенного пеленгами маяка Дагерорт». С выводами комиссии, правда, оказался категорически не согласен командир Второй флотской дивизии (в состав которой и входил «Феникс») вице-адмирал Фаддей Беллинсгаузен. Знаменитый мореплаватель утверждал обратное:

– Имея попутный ветер и хорошо определенное место на Дагерорт, барон Левендаль ни в коем случае не должен был пережидать непогоды у маяка! – выступил он гневно на заседании комиссии. – Если бы при этом волнением или течением бриг отнесло к северному берегу, то командир был бы опять же обвинен настоящей комиссией за то, что не продолжил плавания, имея попутный ветер!

С мнением Беллинсгаузена согласился и главный командир Кронштадтского порта адмирал Рожнов, а следом за ним и аудиторский департамент. При этом выдвинутое капитан-лейтенанту Левендалю обвинение было весьма расплывчатым и неконкретным. Ему вменялось в вину, что «следовало иметь более опытной распорядительности к принятию возможных мер предосторожности, а паче бдительного смотрения маячных огней». Вахтенному лейтенанту Тверитинову, по заступлению на вахту, следовало донести командиру о сомнительности места, а штурману Ларионову надо было иметь «более длительности в смотрении маячных огней и записать в журнале время прохождения Оденсгольмского маяка». С этими обвинениями все три офицера и были преданы суду.

Состоявшийся суд был недолог и оправдал всех троих: «…Недоумения насчет исправности по службе этих офицеров возникли только от неполноты ответов. Капитан Левендаль, хотя и был болен, но большую часть ночной вахты находился наверху и лично наблюдал за курсом. Лейтенант Тверитинов потому не представлял о сомнительности места, что оно было известно командиру и притом не казалось слишком сомнительным. Штурман Ларионов был довольно бдителен, но прохождение траверза Оденсгольмского маяка потому не записал, что маяк не был виден. Посему, отнеся несчастный случай сей единственно к бывшему тогда необыкновенному течению и применяясь Морского устава, книга 3, глава 1, артикул 67, на основании Воинских процессов, часть 2, глава 5, пункты 9 и 10, приговорил от суда учинить свободными».

Приговор суда был быстро утвержден аудиторским департаментом Морского министерстава и Адмиралтейств-советом. А уже 30 сентября того же 1831 года император Николай начертал на поданной ему бумаге о гибели «Феникса»: «Исполнить по мнению Аудиторского департамента.»

На этом и была поставлена окончательная точка в деле гибели «Феникса». Несмотря на потерю фрегата, благодаря счастливому стечению обстоятельств, а также мужеству командира, офицеров и команды во время этой катастрофы не было потеряно ни одного человека, что было для того времени не столь уж частым явлением.